Читать книгу Свет далекой звезды. Книга первая - Василий Иванович Лягоскин - Страница 9

Свет стоял, ощущая плечом горячее дыхание коня, и разглядывал щит, закрепленный на створке древних ворот. Они действительно дышали древностью, и лишь магия щита – как понял охотник – не давала им рассыпаться в труху.

Наконец он достиг Зеленграда – своей первой цели в большом мире. Рядом, так же молча, восседал на Дружке Би Рослан. Он решил присоединиться к молодому охотнику – с его согласия – понимая, что больше нигде в мире он не увидит столько знаменательных событий. Он, старый ученый, всю жизнь изучал историю; теперь же судьба пригласила посмотреть на то, как творится эта капризная богиня наук, а может – и самому поучаствовать в этом процессе. Историк присоединился к юному охотнику, к которому прикипел всем сердцем. Ни разу он не назвал его словом, хоть отдаленно напоминавшим смыслом «сын», но, наверное, уже считал его таковым. Если, конечно, быть таким смелым. Ведь во многих отношениях именно Свет относился к нему, как к беспомощному ребенку. Единственно, в чем превосходил охотника Би Рослан – это в знании своей любимой науки. Но и эта пропасть, прежде разделявшая их, становилась с каждым днем все уже – Свет с удивительной быстротой и пытливостью впитывал в себя знания. А многое и сам раньше знал; такое, о чем Би Рослан и не слыхивал. Взять хотя бы удивительную историю племени парсов, и злую волю мастеров Обители Дао.

Теперь же он с интересом смотрел, как Свет пересилил себя, сдержав руку, готовую сорвать с полотнища ворот щит предка. Вместо этого он постучал по старому дереву. Стук был глухим; вряд ли его расслышали стражники по ту сторону ворот. Но тут в дело вступил Дружок. Он затрубил так мощно, что конь Света шарахнулся в сторону, а створка ворот медленно, со скрипом, поползла в сторону. Перед путниками выросли два стражника.

Один из них – старший и годами и опытом – поочередно оглядел путников. Он очевидно разглядел что-то в глазах охотника; а может, был слишком опытен, чтобы связываться с этим вооруженным здоровяком. Его взгляд прикипел к ослу; точнее к двум переметным сумам, который вез на своей спине Дружок. Это не считая Би Рослана, конечно. Так что Свет сильно заблуждался, когда оценил его стати в первый раз.

Точно так же заблуждался стражник, ласкающий глазами эти объемистые и неподъемные (Свет не раз убеждался в этом) сумки. Ему бы заглянуть внутрь, увидеть там толстые книги – единственное богатство Би Рослана. А он кивнул Свету:

– Ты можешь проходить. Со своим конем, псом, и всем, что унесешь на своих плечах. А ты, уважаемый,.. – повернулся он к Би Рослану.

– Почтенный, – тронул его плечо Свет с легкой улыбкой на губах.

– Чего тебе еще? – резко повернулся к нему недовольный стражник, – сказано ведь – проходи!

– Я правильно понял, – еще лучезарней улыбнулся ему Свет, – что могу пройти со всем, что смогу унести на своих плечах?

– Ну да, – стражник стряхнул с плеча руку недалекого, как он посчитал, парня.

Он опять повернулся к старику, надеясь хорошо поживиться здесь. Вообще-то вход в город не облагался платой даже с купцов – заезжай и торгуй. А уж с простых путников тем более. Но стражники уже полгода не видели жалованья, и потому решили, что этот отрезок городской твердыни по праву отдан им в кормление.

Охотник, не говоря больше ни слова, подошел к достойной паре, с беспокойством взиравшей на стражников, и подсел под осла. Миг – и Дружок вместе с седоком водрузил свой объемистый живот на плечо охотника. Обхватив его рукой, Свет без видимого напряжения в лице, даже с легкой улыбкой, прошествовал мимо разинувших рот стражников. Еще он отметил, как чуть нагрелся под рубахой талисман, очевидно приветствуя собрата – щит Владимежа.

Уже за воротами, в городе, он осторожно опустил на ноги осла вместе с пораженным Би Росланом, и только тут шумно перевел дух. Даже для его тренированного организма эта нагрузка была чрезмерной. Дружок опять заревел – теперь уже победно, делясь со столицей славинов тем непривычным чувством, когда не ты несешь кого-то, а несут тебя.

Путники направились в город, оставив позади изумленных стражей. Разинув широко рты, почтенные мужи не заметили, как в город неторопливо втянулся немалых размеров торговый караван, с которого они точно поимели бы неплохую мзду.

Свет с Би Росланом тем временем тоже были немало озадачены. Проезжая по землям государства славинов, они видели разруху, брошенные земли – все то, что рождают неумелые руки правителя. Этим государством, похоже, не управляли совсем. Но то за городом. В самой же столице разруха приобрела совсем уродливые черты. Широкая, мощеная камнем дорога – ровная, как стрела – вела от центральных ворот к холму, на котором возвышался кром, дворец нынешнего князя славинов.

Некогда чистая и торжественно пустынная – не каждого путника пускали на нее – она теперь превратилась в огромный базар. Здесь продавали, и покупали все. Был бы спрос. Но больше всего (после шнырявших повсюду карманников) здесь было нищих. Выставляя напоказ настоящие и мнимые язвы, они тянули к прохожим руки за подаянием, которого – замечал Свет – почти никто не подавал.

Оглушенный шумом толпы, охотник молча ехал вперед, раздвигая толпу грудью коня. Би Рослан, больше привыкший к городской толчее, бросил повод, придерживая сумки с драгоценным грузом – по ним уже пробежались чьи-то ловкие пальцы. Последним шагал Волк, создававший некоторое разрежение и вокруг себя, и вокруг всадников впереди. Мало кто осмелился бы наступить на лапу этому псу – поэтому на всякий случай все и теснились, пропуская маленькую кавалькаду.

Внезапно конь уперся в плотную стену из людских спин. Высоко сидевшему охотнику было видно, что впереди – на небольшом пятачке, свободном от людей – сидит за столиком человек с хитро блуждающей на губах улыбкой. Он ловко передвигал по столику маленькие стаканчики, между которыми метался, исчезая на короткое время, красный шарик. Хитрец кричал высоким зазывным голосом:

– Ставлю десять к одному! Десять грошей тому, кто поставит один и угадает, под каким стаканчиком прячется шар.

Свет оглядел толпу. Два человека, явно не праздные зеваки, бросились ему в глаза. Один из них, справа от охотника, внимательными холодными глазами оглядывал окружающих, словно отыскивая среди них кого-то, несущего угрозу. Другой – на голову выше остальных, грузный, и несомненно невероятно сильный – не отводил от первого маленьких неумных глаз. Он всем своим видом выражал готовность порвать на куски любого, на кого укажет главарь. А в том, что это одна банда, Свет уже не сомневался.

Между тем из первого ряда зрителей вперед выступил один решившийся рискнуть грошиком, который он и впечатал в столик так, что стаканчики подпрыгнули, а шарик едва не скатился на землю. Стаканчики замелькали перед глазами любопытных, и лишь опытный глаз Света успел заметить, как красная искра – шарик – метнулась от одного из них, чтобы спрятаться меж пальцами водившего. Сопровождаемый злорадным смехом толпы, неудачник затерялся в ней. Его место занял следующий, который, к удивлению охотника, выиграл посредством умело подложенного под нужный стаканчик шарика. Выигравший «счастливчик» с десятком грошиков в руке тоже постарался затеряться – поближе к главарю, с которым обменялся понятным только им двоим жестом.

К столику ринулись сразу двое. Свет улыбнулся, поняв, что предыдущая сценка разыграна как раз для таких простаков. Его улыбка вдруг изменилась – стала хищной, так что случайно оглянувшийся зевака в страхе отшатнулся. А Свет уже шел вперед, раздвигая могучим плечом толпу. Конь – вместе с Дружком – остался под охраной Волка. Би Рослан, убедившись, что негласный приказ охотника распространяется и на его четвероногого длинноухого друга, поспешил заполнить телом ту брешь, что создала мощь охотника.

От столика как раз отходил очередной огорченный игрок, когда рядом с коробкой, заполненной почти доверху медными монетами, впечатался в столешницу золотой кругляш.

– Но господин, – воскликнул хитролицый игрок, поднимая глаза к охотнику, – у меня нет десяти золотых!

Он перевел взгляд на золотой, затем на главаря – за спину Света. Очевидно, получил какой-то приказ, потому что кивнул и дотронулся пальцем до коробки.

– Это все, что у меня есть, – сказал он, подвигая коробку к золотой монете, – если ты согласен принять такую ставку.

– Согласен, – кивнул Свет, которому, в общем-то, было все равно, сколько монет наберется в ней.

Игрок снова посмотрел на атамана; получил еще раз согласие на игру и завертел стаканчиками, заставляя красный шарик метаться между ними. Вот эта искорка исчезла, занимая привычное место между указательным и средним пальцами левой руки, а стаканчики замерли. Игрок ткнул в них пальцем:

– Выбирай!

Охотник задумался, вернее, сделал вид, что задумался, поскольку прекрасно знал, где сейчас находится шарик – в другой руке мошенника. Резким, никем не отмеченным, движением он ухватился за эту руку, сжимая ее так, что шарик, зажатый между двумя пальцами, сломал оба. Парень, дернувшийся было встать напротив Света, закричал неестественно тонким голосом. Он так и не рискнул подняться, заглянув в глаза склонившегося охотника. А шарик, не удерживаемый ничем – после того, как охотник отпустил руку – с негромким стуком упал на столик и покатился в наступившей тишине. Так что не было даже необходимости поднимать все три стаканчика, чтобы убедить зевак в том, что они долгое время предавались любимому занятию – давали себя обобрать. Эта истина заставила толпу всколыхнуться и угрожающе зашуметь. Но этот ропот легко перекрыл веселый возглас Света:

– Угадал!? – словно удивился он.

Свет повернулся к зрителям, задавая этот же вопрос им; толпа одобрительно заворчала. Тогда охотник смахнул золотой в пустую сумку; следом посыпалась медная мелочь из коробки. Он двинулся, улыбаясь, к Би Рослану, неодобрительно качавшему головой:

– О небо! Он же еще мальчишка! – только сейчас рагистанец по-настоящему осознал, что его могучему другу действительно нет еще и восемнадцати лет.

Друзья, обогнув сомкнувшуюся над несчастным мошенником толпу, отправились дальше, ведя верховых животных на поводу. Скоро они остановили горожанина, который, подобно многим, бродил здесь без всякого занятия. Получив у словоохотливого бездельника необходимые пояснения, они свернули в узкий переулок, чтобы вдоль воняющего нечистотами канала добраться до обиталища ученика Би Рослана.

Они как раз достигли мостика через этот канал, в котором практически не двигалась темная вода. Ее было едва видно под слоем мусора и нечистот. Их остановил резкий оклик. Сзади, догоняя медленно продвигающуюся благодаря ослу процессию, спешили трое – остроглазый атаман базарной банды, толстый здоровяк и немного отстававший от них мнимый счастливчик.

Свет передал поводья коня ученому историку и остановился напротив них. Волк, увидев его успокаивающий жест, сел поодаль.

– Отдашь наши деньги и золотой, и можешь идти, мальчик. Мы только надерем тебе уши, – заявил атаман, поигрывая ножом.

«Мальчик» улыбнулся:

– А если не отдам?

– Тогда мы возьмем сами – и возьмем все, – остроглазый кивнул на лошадь и осла с хурджинами и шагнул в сторону, освобождая дорогу здоровяку. Тот пошел вперед, протягивая к охотнику руки с открытыми ладонями, словно примериваясь к шее строптивца. Выше охотника на голову, и такой же широкий, как Свет, в плечах, в талии он был раза в три толще – так что вряд ли какой человек в подлунном мире мог обхватить его двумя руками. И Свет в том числе. Поначалу – когда он шагнул в опасные объятия и свел свои руки за спиной великана. Но вот они (руки) стали смыкаться, несмотря на тщетные потуги здоровяка напружинить живот. Великан так увлекся этим занятием, что когда ладони охотника все-таки сцепились в крепкий замок, ему мало что было противопоставить противнику. Потому что дыхания не хватало; в голове стучали не молоточки, а целые кувалды; и в собственных руках, которыми он готов был тоже прижать охотника к себе, совсем не осталось силы.

Единственное, на что он мог рассчитывать – на громадный вес, выдержать который нормальному человеку было просто невозможно. А Свет и не стал проверять свои возможности – пока. Он разомкнул железные объятья и ухватил здоровяка за ворот рубахи, наматывая ее на кулак так стремительно, что соперник едва успел протолкнуть в себя единственный глоток воздуха. Другая ладонь Света так же неумолимо наматывала штаны в районе паха – до тех пор, пока из уст здоровяка не вырвался тот самый глоток – в виде сиплого писка, такого же беспомощного, как у рыночного шулера.

Охотник посчитал, что соперник достаточно надежно зафиксирован, и взял вес – громадная туша взметнулась вверх и застыла. Может, охотник дал время зрителям полюбоваться на эту картину; по крайней мере бросок, достойный героев древности, он совершил не сразу. А когда здоровяк наконец полетел в вонючий канал, зрителей было уже меньше – «счастливчик» испарился в темном переулке.

Великан упал в воду, подняв целый фонтан брызг. Еще выше полетели, достигнув высоких берегов, жутко пахнущие комки. Здоровяк не стал залеживаться в такой водичке. Он тяжело поднялся и пошел, качаясь, по колено в мутной жидкости, которую водой не хотелось даже называть. Он пошел вдаль, не так опасаясь повторного падения, сколько понимая – в этом месте он никак не сможет взобраться на берег по скользким стенкам канала.

Казалось, вид великана с безвольно поникшими плечами занимает все внимание охотника. Однако в тот момент, когда нож атамана, подкравшегося сзади, готов был вонзиться в спину противника, Свет плавно перехватил его руку и сдавил ее с такой силой, что острый клинок сам выпал в подставленную ладонь. Молодой охотник на время отпустил одноглазого, тут же схватившегося за раздавленную ладошку, и поднес его собственный нож к глазам – сейчас совсем не насмешливым. Глаза атамана были пустыми и в то же время обещающими немыслимые страдания обидчику.

Однако в них плеснулся ужас, когда Свет холодно усмехнулся и принялся отламывать пальцами от ножа – от крепкого стального лезвия – кусок за куском. Они полетели туда же – в канал – и часть из них достигли спины великана, который отреагировал лишь тем, что втянул испуганно голову в плечи и ускорил шаг. Вслед за ними полетела рукоять, не достигшая здоровяка, а затем так же легко стали ломаться, неприятно лопаясь, пальцы атамана. Покончив с последним, десятым, пальцем, Свет резко отвернулся от остроглазого, который наконец потерял сознание.

Всадники продолжили путь в молчании. Наконец Свет повернулся к историку:

– Ты считаешь, что я слишком жестоко обошелся с ним?

– Да! – не отвел взгляда Би Рослан.

– Нет, – покачал головой охотник, вспомнив пустой взгляд прирожденного садиста, – этот человек – убийца, поверь мне. Он будет убивать, пока может… Теперь уже не сможет, – уточнил он.

– Лучше бы ты убил его! – вырвалось у старика.

– Вот с этим я согласен, – кивнул Свет, делая движение руками, словно собираясь повернуть назад коня.

– Я имел в виду, что ему теперь только милостыню просить, – Би Рослан ткнул пятками в бока Дружка, преграждая высокому коню дорогу.

– Что ж, – согласился с ним младший товарищ, – нищих тут много; одним будет больше. По крайней мере, хоть один будет настоящим, – он имел в виду, что множество увечных, выставлявших напоказ окружающим свои страшные раны, могли смыть их в первом же ручье, – к тому же куда почетней быть попрошайкой, чем убийцей.

Би Рослан вдруг звонко рассмеялся, представив Света за этим почетным занятием. Напряжение, державшее обоих, отпустило, и вскоре историк стучался в калитку, ведущую к домику ученика.

Препровожденный в большую светлую комнату, в которой мебели было – лишь низенький столик да стопка одеял в нише, учитель засыпал ученика вопросами, не замечая того, что сразу бросилось в глаза Свету. Младший, но гораздо более наблюдательный товарищ, сразу заметил – Би Насими отвечает учителю любезно, но в некоторой растерянности.

Охотник низко поклонился вошедшей в комнату женщине, оказавшейся хозяйкой дома. Салима, жена Би Насими, по обычаю своей родины прикрывала нижнюю часть лица белым платком. На гостей поверх него смотрели усталые глаза.

Свет достал из-за пазухи чистый платок и расстелил его на столике. Все удивленно следили за его манипуляциями. А охотник высыпал на платок содержимое сумки со словами:

– Не будет ли нескромно с моей стороны попросить хозяйку этого дома устроить в честь нашей встречи небольшой праздник?

Побледневший хозяин пошевелил пальцами горку мелочи. Среди медяков тускло блеснул золотой. Би Насими, заворожено уставившийся на деньги, вытянул тяжелую монету из кучи.

– С такими деньгами опасно ходить на базар, – протянул он монету Свету.

Тот сжал ладонь хозяина в кулак, оставляя монету внутри.

– Расскажи своему ученику, как легко нам досталось это золото, – повернулся он к Би Рослану.

Потом он потоптался и вышел из дома в небольшой дворик – чистый, но тоже лишенный утвари.

– Не многого стоит правитель, – подумал охотник, – в государстве которого бедствуют ученые люди…

После ужина, закончившегося поздней ночью, гости беседовали с хозяином. Маленькие пиалы чая служили теперь не средством для утоления жажды, а непременным атрибутом общения, принятым на родине двух ученых. И хотя Би Насими давно покинул родную землю, обычаи рода не забывал. Отхлебнув маленький глоток остывшего напитка, он сказал:

– Если бы меня попросили назвать Великого князя славинов одним словом, я бы сказал про него – трус. Он так боится заговоров и убийц, что почти не появляется из замка, не замечая, как страдает его народ и разваливается государство.

– А что, у него нет мудрых советников? – поинтересовался Би Рослан.

– Советников? – переспросил ученик, – мудрые люди есть везде. Однако князь Ольгин не слушает их. До его ушей достигают лишь слова тех, кто выкрикнет: «Слово Великому князю!».

– «Слово Великому князю!», – повторил теперь Свет, – и что это означает?

– Это означает, что выкрикнувший эти слова раскрыл очередной заговор.

– И тогда…

– И тогда в пыточные подвалы тащат людей – виновных, а чаще ни в чем не повинных. Только в руках палачей почему-то все становятся преступниками.

– И много таких… доносчиков – со словом князю, – помрачнел Свет.

– Поначалу было много – ведь по новому закону им отходила половина имущества «преступников». А потом… А потом доносчиков стали находить в канале, с перерезанным горлом. У каждого осужденного ведь были братья, дети, другие родичи. Сейчас желающих разбогатеть не осталось.

Разговор перешел на другие, не такие мрачные темы; историки стали вспоминать дела минувших дней, а Свет отправился спать.

Наутро он, не вняв словам встревоженного Би Рослана, отправился в замок Великого князя, где, быть может, его ждали доспехи предка. Вскоре он, пешком дойдя до дворца, решительно застучал по кованым воротам. Никто ему не открыл. И тогда прозвучали заветные слова: «Слово Великому князю!». Ворота тут же заскрипели, отворяясь ровно настолько, чтобы охотник смог протиснуться внутрь.

Во дворе – огромном и пустынном, если не считать стрелков, направивших оружие на него с галереи, опоясавшей стены замка изнутри – его встретил невысокий человек в строгих темных одеждах. Он, не говоря ни слова, провел Света до другого – одетого немного пышнее, но такого же неразговорчивого. Такая эстафета закончилась на пятом сановнике, оказавшимся главным советником князя Ольгина. Еще раз прозвучал пароль, и вельможа, тоже не став интересоваться предметом доноса, повел охотника под конвоем сразу четырех воинов при саблях и копьях в святая святых замка – тронный зал.

Охотник так же молча дошел до больших, украшенных золотым орнаментом двустворчатых дверей и остановился, словно ожидая, что его громко представят правителю – подобно послу соседнего государства. Но, получив увесистый тычок древком копья от стражника, сам вошел в открытую дверь. Впрочем, на стражника он не обиделся – тот исполнял свою работу как мог.

В противоположной части зала, на троне, представлявшем собой деревянное резное кресло с очень высокой спинкой, сидел Великий князь славинов. В верхней части этой спинки – прямо над головой сидящего человека – сияло искусно подсвеченное золотое солнце. Человек – Великий князь Ольгин – оказался немолодым, когда-то красивым мужчиной с землистым, бледным от редкого появления на солнце лицом. Свет искал в нем черты Владимежа, и не находил их.

Князь вдруг встал с трона, что уже было невиданным для охранников, которые зашевелились за спиной охотника, и пошел к дверям – навстречу остановившемуся гостю. Свет не знал, что за его спиной, где вместе со стражниками оставался советник, на стене висел портрет, освещаемый солнцем так редко, что лицо Владимежа на нем видел в последние годы лишь князь. А теперь в дверь вошел человек, словно сошедший с этого портрета!

Князь, подойдя к охотнику вплотную, отрывисто бросил людям, замершим за его спиной:

– Оставьте нас одних.

Стражники замешкались, гремя оружием.

– Вон! – закричал неожиданно высоким голосом Ольгин.

Позади Света тут же хлопнула створка дверей.

Черты искаженного гневом лица князя разгладились, и он улыбнулся, взяв недоумевающего охотника под локоть. Он отвел Света к центру зала, и развернул его к стене, указывая на портрет. Случайно, или нет, но именно в этот момент солнечный луч пополз по творению древнего художника. Владимеж словно открыл глаза и посмотрел на своих потомков, один их которых оказался его точной копией. Казалось, глаза молодого охотника так же азартно сверкнули, и он устремился вперед, к предку, но… Но рука Ольгина по-прежнему удерживала Света за локоть, а под еще один солнечный луч, на которые был богат сегодняшний день, другая его рука вынула из-под богатого кафтана медальон. Это была еще одна копия – копия талисмана рода Ясеня, и Свет, вздохнув, достал свой.

Князь обнял охотника со словами:

– Ну, здравствуй, родич! Какие бы неведомые дела ни привели тебя в город нашего предка, я очень рад тебя видеть. Добро пожаловать в мой дом!

Свет чувствовал неприкрытую фальшь в этом голосе; понимал, что князь начал сейчас свою, не понятную пока игру, но отстраняться не стал.

– В конце концов, – решил он, – в эту игру можно играть и вдвоем. На родственные чувства я не претендую – мне бы лишь узнать, где сейчас остальные доспехи Владимежа.

Он невольно вздохнул, понимая, что обнимающий его сейчас человек никогда не станет для него настоящим родичем. Ольгин провел его в дверь, спрятавшуюся за троном. В этой богато обставленной комнате было все, что необходимо занятому тяжким государственным трудом человеку для отдыха. Мягкое ложе; стол, полный яств и напитков. В углу даже стоял неведомый музыкальный инструмент, ждущий мастера. Ибо сам Ольгин – понял Свет – вряд ли музицировал, отдыхая от насущных дел. Но сейчас никто не мешал родичам.

Ольгин плеснул в два высоких бокала вина из кувшина, и протянул один Свету.

– Прости, Великий князь, – отстранил кубок охотник, – я дал клятву не пробовать ни капли вина, пока не исполню долга крови.

– Что ж, уважаю твою клятву, – сам князь осушил объемистый бокал в несколько глотков, – ну а теперь скажи мне, родич, как тебя зовут, откуда ты пришел, и какое дело привело тебя в Зеленград?

– Я бы скорее назвал его Дерьмоградом, – поморщился про себя охотник; вслух же достаточно вежливо ответил, – зовут меня Светом… Светославом. Я из рода Ясеня – из тех самых мест, где наш предок прожил свои последние годы. Последний из рода.

Охотник помрачнел, дотронувшись до талисмана. Он рассказал Ольгину о гибели рода, о Повелителе Узохе, о предсказании Зохры.

Князь слушал его не перебивая, лишь отхлебывая из кубка. Он тоже мрачнел с каждым словом охотника. Наконец он отставил кубок и вскочил на ноги.

– Я слышал об этом чародее, – воскликнул он, – но не думал, что его люди доберутся до нас.

– Если Узох узнает о доспехах, его руки дотянутся до Зеленграда.

– Доспехи Владимежа! – опять вскричал князь, – увы, предок оставил нам лишь щит. Ты должен был видеть его – на воротах Зеленграда.

Свет кивнул.

– Владимеж сам укрепил его там, – продолжил Ольгин, – сказав, что снимет щит лишь тот из его потомков, кто сможет защитить родную землю от смертельного врага. Ты представляешь, – князь горько улыбнулся, – я попытался однажды снять щит втайне от всех. Увы (он широко развел руки) – то ли мои предки растеряли кровь Владимежа, то ли я сам…

Он вдруг переменил тему.

– Говоришь, твое имя Свет? Просто Свет? – он словно пробовал имя охотника на вкус, – не гоже потомку князя Владимежа иметь только имя. Откуда, говоришь, ты прибыл?

Родная деревушка Света не имела названия. Род дал имя только речке – Русинка.

– Замечательно! – обрадовался почти искренне князь, – будешь Русиным, сыном моего дальнего родича. Князь Светослав Русин, звучит?

– Я не князь, – мягко отказался Свет.

– Для дела будет лучше, если все признают в тебе князя, – бросил ему в лицо Ольгин.

– Какого дела? – не понял охотник.

– Как какого? – удивился в свою очередь князь, – а доспехи! Или ты думаешь, что один будешь сражаться с врагом? Я, увы, не воин. Но уж помочь найти доспехи в силах? Или тебе не нужен такой союзник?

Великий князь Ольгин протянул ему свою ладонь, и Свет, не колеблясь, крепко пожал ее.

Князь приоткрыл дверь и хлопнул в ладоши. Прошло совсем немного времени и юный охотник, обряженный в одежды, приличествующие новому титулу, действительно стал походить на князя. От прежнего наряда остался лишь талисман, да молнии Дао, завернутые в чистую тряпицу, тоже подаренную когда-то учителем. Она единственная могла удержать в свертке таинственное оружие.

Князя Русина представили Великой княгине Ладе – женщине еще более бледной и унылой, чем ее муж. Впрочем, последний сейчас представлял собой весьма энергичного правителя. Он сыпал направо и налево распоряжениями, и изумленная челядь носилась по дворцу, едва успевая выполнять их. А Света, как не отказывался он, оставили ночевать во дворце.

Лишь на следующий день охотник, преображенный до неузнаваемости, попал в домик Би Насими, сопровождаемый соглядатаями. От охраны он решительно отказался, но князя понимал – тот не желал лишаться по глупости нежданного союзника. Выслушавший его рассказ Би Насими недоверчиво покачал головой:

– Я бы не стал доверять князю Ольгину. Если он столь милостиво отнесся к тебе, значит, плата твоя будет великой. И не надейся, что она тебе понравится.

– А я и не надеюсь, – сурово ответил Свет, – я добиваюсь своей цели, и каждому, кто поможет мне, буду рад. А кто будет мешать…

Его глаза потемнели, а скулы стали каменными. Би Насими отшатнулся от него в страхе, а его старый учитель покачал головой, словно говоря:

– А ты не верил, что я рассказывал про этого юношу!

Князь Русин – только под этим именем его знали в замке Великого князя – оставил друзей (включая Волка) в тихом домике и отправился к Ольгину, чтобы по дороге убедиться, что в родиче действительно проснулся созидательный дух предков. Поперек широкой главной улицы двигались две сплошные шеренги стражников, сметавшие все живое по окрестным переулкам. Замешкавшихся – в основном тех самых «инвалидов», понадеявшихся на жалость к своим истинным и мнимым увечьям – тут же куда-то утаскивали. А за стражниками шумной толпой мела, скребла, чистила и мыла улицу целая армия уборщиков, которых улицы Зеленграда не видели уже годы.

Великий князь Ольгин встретил охотника во дворе замка; деятельный и трезвый, он отдавал приказы работникам, наводившим здесь порядок. Впервые за долгие годы были настежь открыты ворота. В них въезжали и выезжали возы со строительными материалами и мусором. Большая часть материалов исчезала внутри высокой каменной башни, стоящей в углу дворцового ансамбля. Видно было, что башня древнее остальных строений. Может, с нее и начинал Владимеж строить свое государство?

Очень скоро Свету представилась возможность пощупать руками эти древние камни.

– Здоровы ли твои друзья, князь Русин? – ласково встретил его Ольгин.

– Здоровы, и желают того же Великому князю и княгине Ладе, – чуть поклонился ему охотник; он показал на башню, – ты ждешь новых гостей?

– Нет, – помрачнел князь, – просто… ты уверен, что остановишь Узоха?

– Да, – твердо ответил ему Свет.

– А я – нет! И если воины чародея подступят к Зеленграду, здесь – Ольгин ткнул пальцем в сторону стройки, – меня не достанет никто.

В лице охотника не отразилось ни одной мысли, однако князь Ольгин поежился, очевидно, ощутив флюиды недоуменной брезгливости, которую сейчас испытывал к нему молодой охотник.

– Вместо того, чтобы готовить к обороне страну, ты строишь логово для себя, – слова все таки вырвались наружу, – Узох достанет везде!

– Увидишь, – загадочно ответил ему Великий князь.

С этого дня Ольгин не отпускал от себя юного родича ни на минуту. Он утверждал, что охотник действует на него благотворно, подвигая на новые дела во благо государства славинов. И перемены действительно были. Вот только поиски доспехов пока ни к чему не привели. Гонцы и разведчики, разосланные во все концы страны, и за ее пределы, возвращались ни с чем.

Прошел почти месяц, когда наступила развязка – самым неожиданным для Света образом. Они с князем Ольгином были во дворе замка, когда к государю подбежал растрепанный и испуганный слуга.

– Беда, князь, – воскликнул он, – княгиня Лада…

Князь оттолкнул прислужника и бросился вперед, увлекая за собой Света. Они вбежали в ту самую башню, внутри которой вдоль стены вилась лестница с железными ступенями. Свет успевал отмечать на бегу – если внутри этого узкого прохода поставить по воину на каждой ступень – сколько они продержатся? Долго – но лишь до того момента, когда усталость или раны уложат их на железо. А наверху их ждала дверь – тоже железная, чудовищной толщины, которую охотник отметил, вбегая внутрь. Там их с Великим князем… точнее его одного никто не ждал. Сам Ольгин остался за дверью, которая захлопнулась с таким глухим безнадежным стуком, что Свет сразу понял – пытаться выбить это металлическое полотно бесполезным. К тому же дверь открывалась внутрь. Он все же бросился к ней – не пытаясь проверить плечом надежность и железной створки, и камня за ней – а лишь вслушиваясь в звуки, практически пропавшие вместе с надеждой.

– Ну нет, – рассердился он на себя, – надежда умрет только вместе со мной, а я пока умирать не собираюсь!

Сверху донесся какой-то шорох, и раздался голос Ольгина, искаженный эхом, царившем в этом большом каменном мешке.

– Ну что, Свет, князь Русин – хорошо я придумал?

В ответ тоже прозвучал вопрос – на удивление спокойный.

– И что же ты придумал?

– Я понял, – захохотал наверху родич в отверстие размером не больше головы охотника, – как не допустить Узоха сюда, за доспехами.

– И как же? – Свет даже не сердился на этого недоумка, понимая, что в том говорит не разум, а страх.

– Надо просто сделать так, чтобы Узох не узнал о них. А кто может принести ему весть? Только ты! А пока ты сидишь тут – на княжеском довольствии – пусть этот колдун развлекается у себя, на Черном континенте… А ты развлекайся здесь, размышляя о доспехах нашего предка. Кстати, гонцы не зря носились по окрестным странам. Можешь утешиться вестью о том, что кольчуга Владимежа находится у кого-то из франских баронов… Впрочем, ты можешь выйти отсюда, родич.

– И когда? – поинтересовался охотник, наперед знавший ответ.

– Когда проклятый Узох умрет, – раздался затихающий смех правителя славинов.

– Не когда, а если, – прошептал окончательно успокоившийся Свет.

Сверху, в отверстие пополз на веревке узел. Охотник не стал пытаться выдернуть веревку, понимая, что этот момент давно просчитан. Он отвязал узел, полный еды, и отправился вдоль стен узилища, обследуя эту каменную рукотворную пещеру. В замысле Ольгина он уже видел изъян – первый и самый главный. Охотнику оставили жизнь, а значит, возможность бороться за свободу.

В темном углу камеры Свет обнаружил струю прохладной воды, стекающую из отверстия у потолка; в эту дыру он не сумел бы просунуть даже кулак. Вода стекала в третье, и последнее здесь отверстие. Как понял Свет, в это отверстие должны были изливаться вместе с влагой все отходы его организма.

Наверху опять кто-то зашуршал, и чей-то незнакомый голос возвестил:

– Великий князь в милости своей велел сделать так, что бы ты ни в чем не нуждался. Скажи, что тебе принести в следующий раз?

Свет хотел пошутить: «Ключ от дверей», – но благоразумно промолчал. Невидимый стражник лишь исполнял волю своего господина, и вступать в пререкания с ним он не собирался. Тем более, что у охотника была задача поважнее – обследовать темницу. Он был уверен, что из любого застенка можно найти выход – нужно лишь иметь терпение, здоровье, да здравый разум.

Но сначала он развязал внушительный узел, который ждал его под отверстием в потолке.

– Да, – почти весело подумал Свет, разглядывая богатое угощение, в котором нашлось место даже для бутылки дорогого вина, – князь не поскупился. Так и спиться недолго. Так и быть, не буду его сильно наказывать, когда выберусь отсюда.

Увы – сказать было легче, чем сделать. Охотник исследовал каждую пядь кладки; знал наизусть каждую заклепку на железной двери. Ничто не подсказало ему, куда надо приложить силу и смекалку. Пятно в потолке потемнело – наступил вечер. Сверху подали поздний ужин; этот страж обошелся без слов. А ночью – в глубоком сне – к Свету пришел предок. Владимеж смотрел спокойно, без всякой укоризны – словно был уверен, что далекий потомок найдет выход. Исчезая в предутренней мгле, он ткнул пальцем в грудь охотника – прямо в талисман – и растаял, так и не сказав ни слова.

Свет в его появлении увидел знак; больше того – подсказку, и связана она была именно с наследием рода. Он недолго крутил снятый с шеи талисман в руках; лишь только его палец провел по шершавому ребру кругляша из неизвестного металла, как перед глазами встали картина боя с Иджомахом.

– Талисман выдержал удар молнии Дао, – пробормотал он, – выдержит ли сталь натиск талисмана?

Он вскочил с широкого ложа и прямо в исподнем подбежал к двери, чье широкое полотно было почти зеркально отшлифовано. Свету этот глянец было не жаль – он уже вчера насмотрелся на свое изображение, ощупывая двенадцать громадных заклепок, поддерживающих с противоположной стороны петли. Поэтому он без раздумий провел длинную черту от одного угла двери к другому. За талисманом следовал слабый скрежет и глубокая царапина, свидетельствовавшая о победе дара предка над железом.

Охотник осмотрел талисман – на его ребре, только что оставившем заметный след на металле, не было ни малейшей отметины. На мгновенье мелькнула мысль – не кощунство ли это – использовать талисман рода вместо обычного точильного камня. Но в памяти тут же всплыло лицо Владимежа, явно благословившего его ночью на этот тяжкий труд. И тогда молодой охотник, не дожидаясь завтрака, примерился к первой клепке. Две царапины перечертили самую верхнюю шляпку крепежа, и в этом перекрестии начал вращаться из стороны в сторону необычный инструмент. Мелкие опилки посыпались на каменный пол.

К приходу стражника с завтраком Свет успел стереть в металлический порошок две заклепки. Еще десять ждали его, бросая тусклую, едва различимую тень на полотно двери. Талисман занял свое место на груди, а охотник отправился одеваться – несмотря ни на какие волнения, порядок должен быть во всем. Завтрак – такой же изысканный и сытный, как вечерняя трапеза – исчез в молодом организме ужасающе быстро; еще быстрее Свет совершил утреннюю приборку, заключающуюся в омовении холодной водой и заправке одеял на мягком ложе.

И опять потянулась нудная монотонная работа, когда об окончании очередного этапа можно было судить по изменению напряжения в руке – талисман начинал грызть металл уже самой двери. Потом был перерыв на обед; обязательная тренировка в ограниченном пространстве темницы. Две очередные маленькие победы над неподатливым металлом и еще один перерыв – теперь уже на ужин. Света посетило было сомнение – не выпадет ли полотно, когда дело дойдет до последней заклепки?

– Нет, – успокоил он себя, – чудовищный вес не даст двери даже шелохнуться. Чтобы сдвинуть эти заклепки с места, к которым они скоро прикипели бы намертво, нужен очень твердый клин, и не менее мощная кувалда.

И такие инструменты у Света были!.. Он перевел дух, отнимая руку с талисманом от последней, двенадцатой воронки, образовавшейся на месте клепки, и глубоко вдохнул воздух, в последний раз оглядывая темницу. Ничто его здесь не держало, и указательный палец, бесчисленными многолетними тренировками превращенный в не знающий преград таран, обрушился прямо в среднюю заклепку. Последняя вылетела с приличной скоростью и, очевидно, попала стражнику, охранявшему неприступную дверь, куда-то в болезненное место. Потому что остальные удары и звон прыгающих по камням заклепок почти вершковой длины сопровождали громкие стоны.

Потом пришел черед последнего стержня, и дверь сразу перекосило – она повисла лишь на засове. Пальцы охотника нырнули туда, где только что неподъемный вес двери держали на весу эти стержни. Рывок потряс ее так, что засов согнуло, а в образовавшуюся щель стало видно лицо стражника – сначала недоуменное и встревоженное, а потом скривившееся в неподдельном ужасе, когда воин увидел, как дверь, которую вносили сюда с великим трудом восемь человек, буквально влетела в темницу. Вместо нее в проеме оказался охотник.

Еще один бросок; милосердный удар – и страж улегся на камни, чтобы проснуться только утром; выспавшимся и с единственной болью – в затекших на неудобном ложе членах. И в предвкушении неминуемого наказания. Но тут уже молодой охотник ничем помочь не мог – мелькнувшую было мысль навестить Великого князя Свет решительно отмел. И так много времени потерял, ожидая помощи от родича.

Солнце еще не взошло над стенами Зеленграда, когда охотник, незаметно преодолевший охрану замка, постучался в калитку домика на улице Медной, которую еще раньше перепрыгнул в противоположном направлении Волк, первым встретивший хозяина после долгой разлуки.

Свет мягко, но решительно пресек все расспросы Би Рослана и хозяина дома, задав первому единственный вопрос – не хочет ли старый историк сейчас же покинуть Зеленград, что бы присоединиться к охотнику в его странствиях. Заглянув в решительные глаза Света, Би Рослан согласно кивнул, совсем недолго посомневавшись – не станет ли он обузой своему юному другу.

Спустя полчаса конь Света и Дружок уже стояли у калитки оседланными, ожидая седоков. Би Рослан простился с учеником, которому на время странствий оставил свои драгоценные книги. Свет, которому прощаться в Зеленграде было не с кем, вдруг достал из сумки золото, доставшееся ему при разделе награды за пойманных разбойников, и сунул его в руки опешившего Би Насими. Он поклонился ученому и запрыгнул на коня.

Всадники выехали на центральную улицу, которая за малое время опять начала принимать прежний неухоженный вид. Но не отсутствие Света перед глазами властителя славинов было причиной потухшего энтузиазма Великого князя. Он, как понял Свет, снова заперся в своих покоях, как только обманом заманил его в ловушку. В душе Ольгина, а значит, и во всем княжестве, правил теперь не сам князь, а его страх.

Все те же стражники молча проводили всадников в открытые на этот раз настежь ворота. Свет, отъехавший на десяток шагов, вдруг натянул уздечку, круто поворачивая коня. Он подъехал к той створке, которую века украшал щит Владимежа, и без всяких усилий сорвал его с толстого бруса. Талисман на груди заметно потеплел, приветствуя собрата. Охотник пришпорил коня, догоняя Би Рослана, пропустившее такое знаменательное событие. Когда историк повернулся на частый топот копыт, он увидел, как древние ворота, бесчисленные годы защищавшие столицу славинов, медленно осыпаются трухой у ног опешивших стражников.

– Этот щит защищал Зеленград от врагов семьсот лет, – напомнил он Свету.

Тот без малейшего сомнения в собственной правоте ответил:

– Ничто не защитит народ, который не может защитить себя сам