Читать книгу Ольга – дочь Господа Бога - Василий Иванович Верстюк - Страница 6

Когда я отслужил в армии, мой брат Николай работал водителем в колхозе. Он хотел меня тоже устроить водителем – возить начальника сельпо. Но я почему-то не захотел. Видно, на то была воля Господа. Я уехал в город Днепропетровск, где устроился работать на завод. Работал на тракторном производстве. Завод выпускал колёсные трактора. Отработал я там примерно четыре года. Когда я работал на этом заводе, то в отпуск приезжал всегда к родителям.

Однажды, когда я был в отпуске, я увидел, что мой отец разговаривал с каким-то старым дедом. Мой отец угощал его молоком и хлебом, и они сидели возле дома на скамейке и разговаривали. После того как дед ушёл, я спросил моего отца – кто это был? Потому что этот дед сильно состарился и я его не узнал. Тогда мой отец Иван рассказал одну историю.

Мой отец был ещё маленький, и было то страшное время голода и холода, ужасный 1933 год. Но в то время в селе были люди, которые жили в достатке и у которых было что поесть, несмотря на голод. Таких людей было очень мало. Видимо, и на это была воля Божья. Отец говорил, что он запомнил это время на всю жизнь. В этот ужасный период времени мой отец с братом были постоянно голодные.

И один раз мой отец со своим другом пошли к одному из таких людей, у которых была еда. Они, дети, пошли попросить корочку хлеба. Но тот человек, к которому они пошли, заорал на них. Но он не только закричал на них, он взял камень и бросил в них. Хорошо, что дети успели убежать за калитку, поэтому они не пострадали, но этот камень был брошен в детей с такой злостью и силой, что проломил доску в калитке, за которой они спрятались. После этого случая мой отец больше никогда ничего ни у кого не просил. Ел что придётся и выжил.

После этого случая прошло много лет. Мой отец женился, завёл семью и стал жить хорошо, небедно. В семье моего отца было что поесть, что надеть, и они могли даже дать другим.

Тот человек, который запустил камень в моего отца, стал стар и разругался со своим сыном. Так что нужда пришла к нему самому. И он уже пришёл просить к моему отцу Ивану. Он просил кружку молока и хлеба. И мой отец не отказал ему, отец дал ему и молока, и хлеба. Этот человек пил молоко и плакал, и просил прощения у моего отца. Мой отец тоже плакал. Этот человек, уже старый дед, говорил, что он всё помнит, и говорил: «Я помню, когда ты приходил ко мне. И помню то, как я поступил с тобой. Но есть Господь Бог – и теперь я пришёл к тебе».

Потом этот человек очень часто приходил к моему отцу. Мой отец всегда давал ему кружку молока и хлеба. И всегда давал ему домой банку литровую молока и домашнего, испечённого моей матерью, очень вкусного хлеба. Они всегда сидели, разговаривали и восхваляли Господа Бога. Это было как свидетельство того, что и на земле есть справедливость Божья. И что Господь существует и творит чудеса. Мой отец говорил: «Я даже не мог и подумать, что этот человек придёт просить ко мне».

***

После работы на заводе на тракторном производстве я пошёл работать на пивкомбинат в том же городе. Там я работал недолго – не больше года. После работы на пивкомбинате я уехал работать в леспромхоз, в Архангельскую область. Там я работал тоже недолго – меньше года. После работы в леспромхозе я уехал на Байкал работать в геологии. Мне всё хотелось посмотреть побольше новых интересных мест.

В геологии я работал примерно на расстоянии семисот километров от озера Байкал. Там был посёлок геологов. Я работал помощником бурильщика. Работал по скользящему графику – выходные были не в определённые дни. В эти выходные я с парнями ходил на рыбалку. Мы ходили в основном на речку, где был большой водопад. В этом месте очень хорошо ловилась рыба. Мы брали длинные удилища и ловили рыбу на мушку таким образом: мы очень хорошо видели рыбу, а она нас нет. Там была большая яма, где падала вода, и мы видели, как рыба подходит и как она цепляется. Так что рыба была у нас на виду. Видели мы рыбу, потому что вода была там пресная, очень чистая и прозрачная.

В этом месте было очень много рыбы. Можно даже сказать, что рыба там никогда не кончалась. Она то пряталась за камни, то выходила из-за камней. Я ходил в это место после того, как мне его показали, много раз и один, так как у нас с парнями не совпадали выходные. И у меня всегда был большой улов. Туда шли две дороги: одна короткая, длиной в километр, может, чуть больше, а другая длиной километра в три, а то и больше. Короткая дорога была опасной, так как она проходила через участок с болотами и трясиной. А та, что подлиннее, была тоже через лес, но обходила опасный участок. Парень, который показал этот короткий путь, сказал: «Будьте осторожны, потому что это очень опасная дорога». Я ходил по этому маршруту уверенно и всегда проходил его нормально. Думаю, что меня охранял сам Господь Бог.

Когда ты идёшь по этому болотистому участку, то тебя качает, как на подвешенном гамаке. Идти по нему нужно метров двести. Но мы с парнями проходили там много раз и никогда не проваливались. Просто под нами качалась и прогибалась почва. Поверхность этих болот ничем не отличалась от других ровных поверхностей. Как будто никакого болота и не было.

Один раз мы пошли с парнями на рыбалку по этому опасному пути. Нас было человек пять. Шли мы на определённом расстоянии друг от друга. Близко друг к другу не подходили. Это была мера предосторожности. И из этой же предосторожности мы запаслись палками. Когда мы проходили через этот опасный участок, то у одного парня провалилась нога. Он попытался её вытащить, но провалилась и вторая нога. И его потихоньку начало засасывать в трясину. Он уцепился за ветки куста и кричал: «Меня затягивает в болото. Я не могу ничего сделать».

Самый опытный из парней закричал нам: «Стойте все на месте и ничего не делайте. Слушайте только меня. Иначе мы все здесь останемся». Сам он взял длинную палку, лёг на живот и протянул её тому парню, которого затягивала трясина. Так что один схватился за палку, а другой его вытягивал. Но ничего не получилось. Палка сломалась. Парень, тонущий в болоте, снова уцепился за куст. Его затянуло уже почти по пояс.

Тот парень, который был самым опытным из нас, сказал, что в таких случаях нужен вертолёт. Но в то время не было сотовых телефонов. До посёлка нужно было идти минут сорок. Он сказал, что наш товарищ в болоте столько не продержится. Пока прилетит вертолёт, пройдёт часа полтора-два, а то и больше. Он сказал: «Попробуем ещё раз сами, только осторожно. И повторю вам ещё раз – слушайте только мои команды, иначе мы можем остаться здесь все».

Нас обдало холодом. Но все мы действовали по его команде. Этот парень подполз близко к тому, который был в болоте. Но руку он ему не давал. Он велел мне подползти к нему сзади и держать его за ноги. Я так и сделал. Только тогда он дал руку тонущему парню. Но у нас снова ничего не получилось. Парня уже затянуло по пояс. Тогда парень, который вытягивал, сказал ещё одному парню, чтобы он так же, как и я, подполз к нему и чтобы мы оба держали его за ноги. Мы так и сделали. Теперь мы уже вдвоём держали его за ноги. Тогда он протянул вторую руку тонущему парню и сказал нам: «Тяните меня за ноги изо всех сил. Иначе ничего не получится».

Мы тянули его изо всех сил, а он вытягивал того парня, который был в болоте. Таким образом, тот опытный парень вытащил из болота и спас нашего товарища. Что до нас, то мы ему просто помогали. После этого случая мы считали его героем. Но он нам говорил: «Я никакой не герой. Просто у меня дед был охотник и рыбак, он часто брал меня с собой и обучал всяким хитростям. Так что мне уже приходилось проходить по таким местам».

После этого случая я больше никогда уже не ходил по тому опасному пути. Я думаю, что таким образом Господь Бог предупредил нас, в том числе и меня, об опасности, которую скрывала эта дорога.

Я сказал, что всё обошлось благодаря опытному парню, который руководил нами и смог вытащить человека из болота. Но если быть более точным, то это Господь Бог послал этого парня и таким образом спас утопающего. Сам Господь Бог не подходит и не подаёт руку, чтобы спасти кого-либо, а посылает кого-то спасать. И посылает того, кто знает, как это сделать, и может это сделать. Я думаю, что кто-то другой из ребят или я не смогли бы этого сделать.

Расскажу вам одну известную историю про человека, который очень сильно верил в Господа Бога.

Итак, один человек очень гордился своей верой в Бога. То и дело он повторял: «Я верую в Господа». И вот однажды случилось наводнение. Вода постоянно прибывала. В дом к этому человеку пришли люди и сказали: «Мы покидаем это место. Пошли с нами». На что он ответил: «Нет, я остаюсь. Я верую в Господа. Он спасёт меня». Вода продолжала прибывать. К дому подплыла лодка, и люди, сидящие в ней, сказали: «Здесь есть ещё одно место. Поехали с нами, ведь вода всё прибывает». Но он опять ответил: «Нет. Я верую в Господа». Лодка уплыла, но этот человек продолжал верить, что будет спасён Богом. Наконец прилетел вертолёт, и оттуда крикнули: «Эй, это твой последний шанс. Мы бросим верёвку, по ней ты сможешь забраться сюда, больше помощи ждать неоткуда». Но он отказался и на этот раз. Вода продолжала прибывать, и он, разумеется, утонул. Встретив после смерти ангела, человек спросил его: «Я так верил в Бога, как же Он позволил мне утонуть?» На что ангел ответил: «Он трижды пытался спасти тебя: дважды по Его воле у твоего дома были люди, которые хотели тебя спасти, а потом Он посылал даже вертолёт».

Вот такая поучительная история.

***

Расскажу вам, что ещё я видел на Байкале.

В районе озера Байкал, в лесах возле речек, есть избушки, которые называются зимовьем. Они построены охотниками и рыбаками. В этих избушках есть всё для того, чтобы согреться, приготовить пищу, посушить одежду и переночевать. Прожить там можно, даже если у тебя ничего с собой нет, недели две, а то и месяц. Рассчитано на человек шесть-восемь. Охотники и рыбаки часто там останавливаются на ночлег в сильный дождь, или в снегопад, или в сильный мороз. Когда уходят оттуда, то оставляют что-нибудь своё из еды. Оставляют всегда больше, чем расходуют, если есть, конечно.

Мне с парнями приходилось останавливаться в такой избушке. Это так принято, так есть, это как закон, и это прекрасно. Сама матушка-природа, сотворённая Господом Богом, сближает людей и заставляет делать добро друг другу, чтобы выжить, – иначе нельзя.

***

А вот ещё одна история, которая произошла со мной на Байкале, когда я работал в геологии. Мы стояли в горах, 1500 метров над уровнем моря, примерно в семидесяти километрах от города Нижнеангарска. Магазин, столовая и почта – всё необходимое было у нас в посёлке. В этом посёлке действовал сухой закон, так что ни водки, ни вина, ни пива не было, но были такие, кто всё равно выпивал. Один раз в день из нашего посёлка в этот город ходила вахтовка, которая ездила в качестве рейсового автобуса. Если кому-то нужно было что-либо, то ездили в город. И конечно же, ездили и за водкой. Те, кто ехал из города, обязательно везли водку по заказу кого-либо или для самих себя. Один раз я поехал в город фотографироваться. И мне тоже один из парней, бурят, заказал водку. Он вместе со мной работал на одной буровой. Этот парень был здорового телосложения, на вид немного страшный. Но он был хороший человек. Он мне заказал шесть бутылок водки, и я привёз. Я жил в общежитии, в котором был длинный коридор. По обе стороны коридора были комнаты, в которых жили по три-четыре человека. Напротив моей комнаты жили парни, с которыми мы общались. Бурят, который заказал водку, жил не в общежитии, он жил в другом конце посёлка.

Бурята звали Костя, и фамилия у него была Иванов. Когда он пришёл ко мне, то я ему дал водку, но он сразу всю водку не взял, а взял только две бутылки. И пошёл в другую комнату в общежитии, чтобы угостить ребят, которые до этого угощали его. Через некоторое время пришёл, взял ещё две бутылки и сказал: «Это я ещё выпью здесь с парнями, а две бутылки пусть останутся у тебя. Я их потом заберу домой». Он ушёл, и его долго не было. Водка стояла на виду, я её не прятал. А когда я вышел из комнаты, то кто-то зашёл и взял водку.

Когда пришёл бурят, то я ему сказал: «Когда я вышел из комнаты, кто-то зашёл и взял водку, я думал, что это ты приходил и забрал её, не дождавшись меня». Но бурят ответил, что он оставшиеся две бутылки не забирал. Тогда этот Костя-бурят начал ходить по общежитию и кричать: «Кто взял мою водку?!! Сознавайтесь, иначе убью, зарежу!!!» Так что получилось, что кто-то украл водку. Но кто это сделал, никто не знал.

После этого случая прошло месяца два, и уже все давно забыли про эту водку, и сам бурят тоже забыл. Парень, который жил в общежитии в комнате напротив моей, уволился. Он работал тоже в геологии, но не на буровой, а бил шурфы – то есть это вход в шахту, потому что разведка велась и под землёй, в шахтах. Этот парень позвал к себе меня и Костю-бурята. Он нас угощал и рассказывал про себя, что с пятнадцати лет он работает в геологии и что уже проработал пятнадцать лет, говорил, что про геологию знает всё и что его с радостью возьмут в любую геологическую партию. И он сказал: «Я не мог не позвать вас и уехать, не поговорив с вами. Я должен вернуть вам долг». Мы с бурятом ответили, что он нам ничего не должен. Но этот парень сказал: «Нет, должен. Вы простите меня…» Он достал две бутылки водки и сказал: «Костя, это тебе. Два месяца назад у вас пропала водка, это я зашёл в комнату и взял её. Сразу сказать я не мог, боялся… Ты, Костя, орал: „Убью, зарежу“. В то время у меня в семье было несчастье, и я запил. Поэтому ещё раз прошу у вас прощения». Тогда и Костя-бурят, и я ответили ему, что мы его простили. И Витёк – так звали того парня – сказал: «Теперь я смогу уехать со спокойной душой. А то всё это время после того случая я презирал сам себя. Мне было не по себе. Как я мог так поступить!» Этот Витёк был хороший человек, он не причинил никому большого вреда. Я думаю, что такого человека не только мы, но и Господь Бог простит.

***

После Байкала я уехал в Казахстан, в город Жанатас. Там я устроился на работу на рудник водителем большегрузного автомобиля БелАЗ. Месяц мы изучали этот автомобиль, только потом я стал на нём работать. На руднике у белазистов был большой отпуск. Так что когда у меня был отпуск, то я всегда ездил к родителям.

Один раз, когда я был в отпуске и приехал домой к родителям, к нам пришла моя тётка Ирина, сестра моей мамы. Она рассказала, что ходила к гадалке и что гадала на меня по фотографии, которая была у неё. Так как я долго не женился, то она решила узнать мою судьбу. И она рассказывала, что та женщина, которая гадала по фотографии, гадала как-то на воду и что сама она, тётка Ирина, увидела мою будущую жену. Она рассказывала, что волосы у неё белые – или натуральные, или крашеные – и что работает она с бумагами. Тётка Ирина не сказала, что она в Казахстане, но сказала, что она где-то далеко и что работает она каким-то начальником. Когда тётка Ирина была у гадалки, я не знаю, может быть, до того ещё, как я начал работать в Казахстане.

В Казахстане я работал на БелАЗе и учился на механика по ремонту и эксплуатации автомобилей в школе мастеров. Эту трёхгодичную школу мастеров я закончил по ускоренной программе за год. Работал я механиком, когда в отпуск уходил механик и я его замещал или когда в отпуск уходил начальник колонны, которого замещал механик, а механика, в свою очередь, замещал я.

Когда я был в очередном отпуске, нашу колонну перевели на другой рудник. В нашей местности было три рудника, которые находились неподалёку от города. Но они все относились к одному комбинату. Так что после отпуска я уже стал работать на другом руднике. Там я познакомился со своей женой. Мы стали встречаться. Она пригласила меня к себе домой. Жила она со своими матерью и дочерью. Дочери было года четыре. Потом мы поженились. Мы жили у неё все вместе. Девчонку я удочерил, и она стала называть меня папой. Я к ней относился как к родной. У нас родился сын Иван.

Так как у меня тоже была квартира, то мы поменяли мою и квартиру жены на одну большую четырёхкомнатную в новом микрорайоне. Жена училась в институте, сначала на вечернем отделении, а потом на заочном. Следом за Иваном у нас родилась дочь Ольга. Жили мы очень хорошо, любили друг друга и любили своих детей. Мою жену зовут Надежда. А её мать, Ольгину бабушку, звали Евгения. Мать моей жены много рассказывала мне про себя.

***

Родилась бабушка Женя в Сибири, в Кемеровской области, возле города Топки. Потом и их посёлок вошёл в город. Отца её звали Владимир, а мать – Екатерина. Когда бабушка Женя была маленькой, с ними жила её бабушка, мать её отца Владимира, которую тоже звали Евгения. Эта бабушка была очень хорошим лекарем и костоправом. Она лечила людей. У Владимира и Екатерины было четверо детей: три сестры и брат. Эта женщина, мать Владимира, была старая, и она хотела передать свои знания своей внучке, то есть бабушке Жене. И она сказала ей, что никто из её внуков, кроме бабушки Жени, не сможет лечить людей.

Бабушка Женя потом рассказывала: «Я была малая и глупая и мало слушала свою бабушку». Поэтому лекарем она не стала, но всё равно немного переняла эти способности от своей бабушки и лечила в основном только своих.

Отец бабушки Жени, Владимир, пропал, и, как это произошло, никто не знал. Он уехал на лошадях в лес. Лошади домой вернулись одни. Бабушка рассказывала, что долго искали, но никаких следов не нашли. После этого случая они жили с матерью. Во время войны бабушка Женя работала на Дальнем Востоке в трудармии. Она работала на железной дороге обходчиком. Людей не хватало, и они работали по многу часов. Они уставали, было тяжело, но в то время было всем тяжело.

Один раз бабушка Женя шла возле железной дороги, и сзади подошёл поезд. Она не успела отойти – её задело вагоном и покалечило. Но в больнице оказался очень опытный хирург-профессор, он сделал ей какую-то сложную операцию, её вылечили, и всё обошлось. Там она вышла замуж за Василия, Олиного деда. Он работал тоже на железной дороге в трудармии. Они там жили и после войны. Там у них родилась старшая дочь Люба. Потом они с Дальнего Востока переехали в Казахстан, в село Петропавловку, это район, который находится недалеко от китайской границы. Там у них родился сын Иван. После родился ещё один сын – Павел. И только потом у них родилась моя жена, Олина мать, – Надежда.

Когда Надежда была совсем маленькой, умер её отец Василий. Она его совсем не помнит. У Василия был младший брат. Звали его Кузьма, он был военным, но жил он далеко от них, то в России, то на Украине. Надежда с сестрой и братьями остались одни с матерью. Их было четверо, и мать одна их подымала. Ей было трудно, она очень много работала. Постоянно подрабатывала. Она была хороший мастер-печник. Рядом с их домом был небольшой ремонтный завод, который назывался «Сельхозтехника». На этом заводе ремонтировали колесные трактора. Бабушка Женя там работала. В основном там и подрабатывала – выкладывала грубки для отопления зданий и сторожила. В выходные помогали дети.

Моя жена, когда стала постарше, часто помогала своей маме класть печки и грубки, а также помогала сторожить. Там, на заводе, была большая хорошая библиотека. И она брала книги в этой библиотеке и много читала. Когда она сторожила, то залезала на крышу здания – оттуда ей было видно всю территорию завода. Она читала книги и наблюдала, но лестницу, по которой залезала, убирала на крышу.

«Один раз, – рассказывала моя жена, Олина мать, – я сидела на крыше и читала книгу. Увидела, что большой человек несёт большой мешок цемента. Я закричала, но сама спряталась. Крикнула: „Cтой! Куда несёшь? Брось мешок!“ Тот человек бросил мешок и ушёл». Тогда, говорит, она спустилась и оттащила волоком тот мешок через дорогу в траву. Прикрыла мешок травой, тропинку подмела. Утащила она недалеко – говорит, метров на тридцать, не больше, потому что мешок был очень большой. Ей в то время было всего лет семь-восемь, не больше. Когда её мать рассказала кому-то, что её девчонка утащила волоком мешок, то тот человек сказал, что такого быть не может. Мешок был килограммов семьдесят, и утащить даже волоком такой мешок невозможно, даже для того, чтобы сдвинуть его с места, нужна большая сила.

После дети выросли, старшая сестра моей жены, Люба, уехала в город Кемерово. Там работала и вышла замуж. Брат Иван отслужил в армии, уехал к сестре Любе в город Кемерово. Там он устроился работать на завод. Позже женился. Брат Павел отслужил в армии и вернулся домой, стал работать на заводе у себя дома в «Сельхозтехнике». Сестра Люба родила дочку, но что-то разругалась с мужем и уехала домой к матери. Брат Иван остался жить в Кемерово. Жена у него по национальности татарка. У них было три сына, жили они плохо, в смысле – не материально плохо, а просто из-за чего-то постоянно ругались. Сестра Люба оставила маленькую дочку матери, а сама уехала в город Талды-Курган, это их областной центр. Там она второй раз вышла замуж, муж у неё по национальности казах. Он прикидывался очень добрым. Но на самом деле он её очень часто бил. Она терпела и родила от него троих детей: двух дочерей и сына.

Брат Павлик до армии встречался с девчонкой – у них была любовь, но она немного не дождалась его из армии. Когда он отслужил в армии, то поехал не домой, а сразу к этой девчонке. Она жила в другом посёлке. Он приехал и попал как раз на свадьбу. Она в тот день выходила замуж. Он сильно расстроился. Позже он женился на девчонке из другого посёлка и впоследствии стал жить там, а работал в своём посёлке на заводе.

Моя жена училась на мастера-строителя сельского хозяйства. Позже работала в своём посёлке в колхозе мастером-строителем – помощником прораба. Собиралась выходить замуж, но мать жениха отговорила его, не дала им пожениться – и они расстались. Она уехала в город Жанатас, устроилась на работу на рудник. Получила квартиру, родила дочь, забрала к себе мать. Так они оказались в городе Жанатасе, где я её и встретил.

***

Когда я её встретил, то понял, что это тот человек, который мне нужен. Видно, сам Господь Бог создал нас друг для друга. Мы жили очень счастливо, и дети были счастливы с нами. Когда наш сын Ваня был совсем маленький, то он почему-то кричал ночью и не спал. Мы его по очереди держали на руках и качали, чтобы хоть немного жена поспала. Врачи ничего не находили. Говорили, что всё нормально. Потом мы его понесли к бабушке-лекарке. Она лечила молитвами. Деньги из рук она не брала и не говорила сколько. Клали мы ей деньги на стол. Так делали все, кто у неё лечился. Сходили мы к бабке раза три или четыре, и тогда наш сын успокоился, перестал кричать и стал спать ночью.

Сына Ивана моя жена рожала долго и тяжело. А дочь Ольга родилась очень легко и быстро.

Когда пришло время Надежде рожать Ольгу, я привёз её на скорой помощи в больницу. Медсёстры увели жену в родильное отделение, а я ждал, чтобы забрать домашнюю одежду. Там было принято переодевать рожениц в больничную форму, а свою одежду отдавали домой. Когда же забирали из роддома, то снова привозили свою одежду. Так получилось, что я ждал совсем недолго, но одежду не вынесли, а вышла медсестра и сказала: «Поздравляю, у вас дочь!» Сначала я не понял, подумал, что она говорит это кому-то другому. Посмотрел по сторонам, оглянулся, но никого, кроме меня, не было. Медсестра сказала: «Я вам говорю, вы что, не рады?» Я ответил: «Я рад, только подумал, что вы говорите кому-то другому».

Потом об этом медсестра рассказала моей жене и сказала: «Я только не поняла, рад он или нет…» Но жена ответила: «Да рад, он любит детей, только сразу не понял».

Так родилась Ольга.

Ольга была спокойной, плакала редко. Ночью спала. С ней мы просто радовались и отдыхали. Ольга быстро стала ходить и быстро научилась разговаривать. Когда Ваня и Оля уже хорошо ходили, жена часто гуляла с ними на улице. Надежда с соседями сидела на скамейке возле подъезда, они разговаривали, а рядом играли дети. Соседи были тоже с детьми.

Один раз Ваня взял с собой игрушку – машинку, которая ему очень нравилась. У детей было много игрушек. Когда они с мамой были на улице, то Оля сидела возле мамы на скамейке, а Ваня играл рядом. Но соседний ребёнок их возраста отобрал у Вани игрушку. И Ваня собирался плакать. Но никто даже не успел ничего сказать – так это всё произошло быстро. Оля увидела, что её брата обидели. Она встала со скамейки, отобрала игрушку у того мальчика и отдала её своему братику. Плакал уже не Ваня, а тот мальчик. Оля спокойно подошла и села обратно на скамейку возле мамы, но ничего не сказала. Все соседи, которые были на улице возле подъезда и наблюдали за этим, сильно удивились. Они сказали: «Пока мы все думали и соображали, Оля уже всё решила».

Росли дети вместе, и Оля была более смелая, никогда не боялась и всегда защищала своего братика.

***

Мы жили в Казахстане, и там начался подниматься национальный вопрос. Мы с женой решили, что нужно уезжать из страны, потому что у нас дети. Тогда я уехал работать на Чукотку в артель по добыче золота. Эта артель находилась в восьмистах километрах от Аляски. Работал я для того, чтобы переехать в Россию, накопить денег для покупки жилья. В то время в артели по добыче золота на севере платили очень хорошо. Работал я там один, семья была в Казахстане.

Первый год я работал долго, отработал где-то восемь месяцев, потому что не было замены. А так там работали полгода, а другие полгода отдыхали. Когда я приехал домой, то приехал с большой бородой, которую я отпустил на севере, потому что зимой было сильно холодно и борода защищала от Генерала Мороза. А летом было очень много комаров, от которых тоже защищала борода.

Когда я приехал и зашёл домой, дети были с бабушкой. Я близко к ним не подходил, боялся, как бы не напугать. Бабушка сказала детям: «Не бойтесь, это ваш папа». Тогда Оля подбежала ко мне, потом и Ваня, я их обнял и поцеловал. Дети быстро меня признали. Когда жена пришла с работы, то дети уже бежали к ней и кричали, что папа приехал. Я был в отпуске и занимался с детьми, а жена работала. Дети подросли, пока меня не было, и мне было весело с ними.

Мы с детьми радовались жизни, и у меня с ними были свои секреты. Когда меня не было, то жена водила детей в садик. Оля была маленькая, и жена брала её на руки, а Ваня был немножко постарше и ходил пешком. Когда я стал водить их в садик, то жена сказала: «Ты детей на руки не бери, пусть сами ходят. Олю ещё иной раз можешь взять на руки, а Ваня пусть ходит. А то когда ты уедешь, мне будет тяжело их носить».

Жена собирала детей утром. Я сразу же брал Олю на руки, а Ваня держался за руку. Как только заходили за угол дома, то я брал на руки и Ваню, и тогда мы весело шли в садик. И так же из садика. Оля была на руках, и когда я брал Ваню, то говорил Оле: «Держись за мою шею». Она обнимала меня своими ручками и держалась, а я нагибался и поднимал Ваню. И так я брал Ваню на одну руку, а Оля была на другой руке. У нас хорошо получалось, и все были довольные. Ваня говорил мне: «Ты только не говори маме, а то мама будет ругаться». Но никто, ни Оля, ни я, не рассказывали маме об этом. Это был наш общий секрет.

Оля была очень ласковая, бывало, обнимет меня за шею и говорит: «Ты же мой папа!» Так, как она это делала, никто из детей не мог так делать. Мне было очень радостно и приятно. Но это не значит, что я любил Олю больше, чем других детей. Я и моя жена любим всех своих детей одинаково. Самое большое счастье и радость и самое большое богатство – это наши дети.

У моей жены была хорошая работа, и ей она нравилась, также и у меня была хорошая работа, и мне она тоже нравилась. У нас была хорошая зарплата. Мы вместе работали на одном руднике. Город, в котором мы жили, был очень красивый, и он продолжал строиться и расширяться. У нас были и деньги, и всё необходимое. Но поехал я работать на север, как я уже говорил, только для того, чтобы переехать в Россию и накопить денег для покупки жилья. Вначале мы хотели переехать на Украину. Но, как и в Казахстане и в других республиках Советского Союза, на Украине поднялся национальный вопрос. Это была основная причина, по которой мы решили переехать в Россию.

Хочу вспомнить вторую заповедь Бога нашего: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Я хочу сказать, что всё начинается с семьи. Что любить и делать добро, в первую очередь, нужно своим близким и родным. И это будет правильно. Но при этом не ущемлять других, то есть не делать зла другим людям. Это я знаю по себе и приведу вам пример из своей жизни.

Когда я работал на севере, как я уже говорил, жена и дети остались дома. Я часто писал письма, изредка отсылал посылки – что-нибудь интересное и вкусное для детей. Старался делать что-то хорошее для своей семьи. И это придавало мне силы и уверенность в себе. Я знал, что у меня есть семья и что я кому-то нужен.

***

На севере было много разных случаев, из которых я понял, что меня оберегал сам Господь Бог.

Один из таких случаев произошёл со мной в один из рабочих дней, когда я простоял двенадцать часов, ремонтируя автомобиль, а потом поехал на линию возить грунт. В артели нам приходилась делать так часто, когда ломалась машина, работать целые сутки, а то и больше. Под конец смены мы переезжали на другой участок, и, поскольку я отработал почти целые сутки, у меня на ходу за рулем на мгновение закрылись глаза. О том страшном, что могло произойти в это мгновение, когда у меня закрылись глаза, никто никогда бы и не узнал, если бы этого не увидел мой друг Николай из Кривого Рога, который ехал позади меня. Из его рассказа: «Еду я, значит, позади тебя и смотрю, твоя машина едет по самому краю дороги, и вижу, что она вот-вот съедет с дороги в кювет и перевернётся. Я очень сильно перепугался, но смотрю, что ничем помочь не могу. И на моих глазах произошло чудо: машина выровнялась и поехала как ни в чём не бывало».

Я человек, верующий в Бога, и при себе я носил молитву, которую дала мне мать, ту самую молитву «Сон Пресвятой Девы Марии», которую прислал с войны её брат Пётр. И я думаю, что эта молитва мне помогала.

Со мной в артели работали разные люди. У меня было два хороших друга – Иван из города Марганца и Николай из Кривого Рога, про которого я только что говорил. Мы с ними постоянно старались держаться вместе. Работали мы в одну смену, всегда старались помогать друг другу, и нам давалось всё легко, хотя было очень много трудностей. Но вместе мы всегда их преодолевали, и можно даже сказать, что мы их не замечали. Ещё мы помогали людям, и в основном всегда втроём.

В артели нам давался один час на обед. И этот час мы могли поесть и поспать, чтобы было легче работать. Когда мы работали рядом с посёлком, то люди просили нас привезти промытого после прибора песка, чтобы обсыпать балки – так назывались деревянные избушки, в которых жили люди из нашей артели с семьями. А когда была оттайка летом, то эти балки подтапливало и они находились на воде. Поэтому их обсыпали этим песком, который не смывало, и таким образом в этих домиках было не только сухо, но и тепло. И мы в обед, всегда втроём, кому-нибудь привозили песок и обсыпали эти балки – домики. Заказов было много. Так что в обед мы не спали и не отдыхали, а старались помочь людям. Но нас это никто не заставлял делать. Единственное – не ругали за это.

Таким образом мы делали добро людям. И люди нас за это благодарили – говорили простое человеческое спасибо. Мы у них за это никаких денег не брали. И видимо, нам всегда всё легко давалось, потому что люди нас благодарили и желали нам удачи. Можно сказать, что нам даже некоторые завидовали, что у нас так всё складывалось и хорошо получалось на работе.

***

Хочу рассказать ещё один случай, который произошёл со мной. У нас в артели был свой железобетонный завод, где делали сваи и плиты, в основном для мостов. Так как у нас также была и своя дорожная служба, которая ремонтировала дороги и следила за ними, то мы им часто помогали. Все дороги вокруг города Пивека, посёлка Комсомольского и посёлка Красноармейского относились к нашей артели, и, следовательно, их хорошее состояние поддерживала наша дорожная служба.

Геологи нашей артели нашли песок с нужным компонентом для изготовления свай и плит. Место, где нашли этот песок, было возле речки и находилось на расстоянии тридцати пяти километров от железобетонного завода, на котором этот песок использовался в производстве. Ближе такого песка нигде не было. Дорога до этого места была очень сложная, так как на её протяжении было очень много крутых спусков и подъёмов – она проходила по большим сопкам. Эту дорогу отсыпали мы сами на БелАЗах, а ровняли бульдозеры, а также нам помогали скреперы, которые брали определённые участки дороги.

После того как проложили дорогу, мы стали возить песок. На БелАЗах мы делали в основном по две ездки в день: одну до обеда, другую после обеда, потому что, как я уже сказал, дорога была сложной, а расстояние большим. Когда начальник гаража спросил, сколько можно делать ездок, то я ответил: «Две, но каждый день». Но потом заместитель председателя артели проехал на уазике с проверкой вместе с БелАЗами, но не в мою смену. Наши парни, видя, что за ними следят, старались и гнали, сколько можно было выжать. Тогда заместитель председателя сказал, что можно делать четыре ездки, и поставили ёмкость с топливом посередине этого пути, чтобы мы заправлялись, потому что топлива больше, чем на две ездки, не хватало. И все стали уже гонять, старались, чтобы делать четыре ездки.

По этой дороге я ездил где-то месяц, так же и мои друзья, Иван и Николай. И так как я сказал, что нам всегда в основном везло, в том числе и мне, то мы отъездили хорошо и наши сменщики тоже, несмотря на сложную дорогу. Остальные пять машин много времени простояли на ремонте.

Одну машину положили на бок, она простояла на ремонте две недели. Вторая съехала с дороги, и у неё выскочил передний мост, она простояла на ремонте больше недели. Третья тоже съехала с дороги, у неё оборвало тяги, эта машина простояла трое суток. И оставшиеся две тоже много времени простояли на ремонте. Так как все эти машины были гружёные, то когда они съезжали с дороги, то и поломки были существенные.

Потом сам начальник гаража и заместитель председателя артели сказали: «Зря мы говорили, что надо делать четыре ездки. Две ездки, но каждый день – это очень хорошо по такой дороге».

Парней, которые работали на погрузчике, возили на смену вначале на машине ЗИЛ-157, которая является вездеходом с большой проходимостью с тремя ведущими мостами. Но на ней они несколько раз съехали с дороги и застряли, так что очень сильно перемёрзли. В итоге они отказались от этой машины, и их стали возить на БелАЗах. И в мою смену они всегда ездили со мной. Когда я привозил водителя погрузчика на смену, другой водитель погрузчика, который уже отработал, сразу не уезжал, а инструктировал своего сменщика, и они вместе загружали приехавшие БелАЗы. А я, в свою очередь, ждал того водителя погрузчика, который уже отработал свою смену. Поэтому все БелАЗы уезжали вперёд, а я ехал последним.

Я не был самым лучшим водителем, да и машина у меня в то время была самая старая, на которой у задних колёс резина была лысой, то есть сильно изношенной. Но мне, я считаю, помогал Господь Бог, и поэтому у меня всё получалось.

Один раз дорогу местами передуло и было очень скользко. И в этот раз я как раз ехал на этой старой машине с сильно изношенной резиной. Ехал я последним, вместе с отработавшим свою смену водителем погрузчика, по той самой сложной дороге. Было ещё машин восемь, кроме меня, и все они уехали вперёд. Парни и я обычно ехали на БелАЗах без остановок, но мы все делали небольшой привал, то есть остановку возле речки, которая находилась вблизи посёлка.

Примерно посередине дороги на одном из подъёмов на сопку мы с водителем погрузчика увидели, что на половине этого подъёма все восемь БелАЗов стоят в стороне от дороги. Я не понял, что случилось, почему они все здесь остановились, так как до условленного места привала было ещё далеко. Я сбавил скорость и спросил, что случилось, почему они все остановились. Парни кричали: «Езжай, не останавливайся. Нас всех скинуло с дороги, поэтому мы стоим». У меня машина ехала да ехала без проблем. Мы с водителем погрузчика приехали и были в столовой, уже поели, но парней всё не было. Пока они дождались бульдозера, пока он каждого вытолкал, прошло время.

Когда парни приехали, я ещё был в столовой, и тогда один из этих парней сказал: «Это было чудо. Кто этот человек? Разве такое возможно, чтобы на старой машине с лысой резиной проехать как ни в чём не бывало по очень скользкой дороге? Это всё равно как Иисус Христос ходил по воде – так он проехал на этой машине». Но я считаю, что это не я, а так было угодно Господу Богу. И он сделал так, что я проехал.

Много из жизни таких примеров, что само собой говорит о том, что нами руководит кто-то и даёт нам понять, что есть наш Небесный Отец, который творит чудеса.

***

Как я уже говорил, бабушка Женя, мать моей жены Надежды, жила с нами. И к нам приезжали в гости её дети, чтобы проведать свою мать, а также и сестру. Но и сама бабушка Женя, пока могла, по возможности навещала своих детей.

Когда мы ещё жили в Казахстане, сын бабушки Жени, Иван, приезжал всего один раз, так как жил далеко от нас, в городе Кемерово. И когда он приехал, то хотел остаться у нас в городе, потому что они с женой часто скандалили и, видимо, в этот раз очень сильно поссорились. Но у них было трое детей, и бабушка Женя сказала: «Я не позволю тебе бросать детей». Мы все вместе уговорили его и отправили обратно домой. И они жили дальше. Как я уже говорил, жена у него татарка, и она какая-то скандальная, но к нам приезжала каждый год то с детьми, то сама. Мы принимали её очень хорошо.

Павлик, второй сын бабушки Жени, жил и живёт в Казахстане, но, так как у него большое хозяйство, он тоже, как и сын Иван, приезжал всего один раз.

Приезжала и Люба, дочь бабушки Жени. Она приезжала со своим мужем-казахом и с детьми, но редко. В основном приезжал её муж, или сам, или с кем-нибудь из детей. Он делал вид, что он очень хороший человек. Павлик, брат моей жены, всё хвалил его. Я к нему относился хорошо. Но бабушка Женя почему-то не верила в его доброту.

Оля и Ваня тогда были маленькие и ещё не ходили в школу, а старшая дочь Женя училась во втором или третьем классе. Бабушка Женя была дома, когда к нам приехали Богдан, муж Любы, и Надежда, жена Ивана, брата моей жены. Так просто совпало, что они были у нас в одно время. До их приезда я купил своей жене серебряные серёжки. Они были не сильно дорогие, но и не дешёвые, но зато очень красивые и моей жене очень нравились. Она их носила почти постоянно, снимала их, только когда принимала ванну, и клала их в определённое место в стенку. Эта стенка была из дерева, современная и очень красивая, стояла она у нас в зале. Однажды утром, как раз в то время, когда у нас были гости, моя жена собиралась на работу и, поискав, не нашла свои серёжки на их обычном месте. Она рассказала об этом мне, и мы решили поискать, но никому об этом не говорить. Не стали говорить даже бабушке Жене. Мы не хотели поднимать шум, чтобы не навредить брату Ивану или сестре Любе. Моя жена сказала: «Я не думаю, что вор может быть среди своих. – И ещё добавила: – Я уверена, что Богдан не возьмёт, а вот Надежда – от неё можно всего ожидать». Но никто ничего никому не говорил.

Так что когда уехали гости, то уехали и серёжки. Потом мы с женой купили ей золотые, дорогие и очень красивые серёжки. Но при гостях она серёжки больше не снимала.

Когда после этого случая прошло время, мы поехали в гости к Любе с Богданом. Они жили в городе Талды-Кургане. А родители Богдана и его сёстры жили и живут в посёлке неподалёку от этого города. Он нас повёз показать, где он родился, то есть в этот посёлок. Мы заехали вначале к его родителям, а потом к его сестре. Когда мы были в гостях у его сестры, то моя жена увидела в её ушах серебряные серёжки, ну точно такие же, как у неё были. Может быть, это просто совпадение, но моя жена сказала: «Я даже не знаю, что и думать, может, я даже зря подумала на Надежду». Но мы ничего никому не сказали. Серёжки – это была не большая потеря, а портить отношения с близкими родственниками из-за какой-то погремушки было неправильно. Потому что главное на земле – это человек, а всё остальное – для человека. Так что эта загадка осталась неразгаданной.

***

Когда я работал ещё на Чукотке, у меня был всегда большой отпуск, пять-шесть месяцев. Жена тоже брала отпуск, и мы ехали к моим родителям на Украину, но перед этим куда-нибудь заезжали – присматривали место для переезда из Казахстана. Так, в один из отпусков мы заехали к моему другу по работе Ивану в город Марганец. Мы с женой там присматривали частные дома, которые продаются. Оля в то время была ещё маленькая и постоянно ездила с нами. В городе Марганце нам понравился один частный дом, и мы хотели уже его купить, но женщина, которая его продавала, сказала: «Подождите, я позвоню своей дочери, посоветуюсь с ней». Дочка у этой женщины жила где-то в другом городе. У нас были деньги, и мой друг Иван сказал: «Если эта женщина посоветуется с дочерью и назовёт бóльшую сумму, чем изначальная, то всё равно берите дом. Он очень хороший, если у вас не хватит денег, то я вам займу». Но женщина посоветовалась с дочерью и сказала, что пока продавать дом они не будут.

На следующий год мы с женой и с Олей поехали в город Белгород, который находится на границе с Украиной. Там мы ничего подходящего не нашли. Товарищ из Белгорода, который меня приглашал, куда-то уехал к своим родителям. Мы поговорили с его женой, а сами остановились в гостинице. Дня два-три мы поискали жильё, но ничего подходящего не нашли и поехали на Украину к моим родителям. Там мы погостили, а потом поехали домой, так как у жены заканчивался отпуск. Я тоже выходил на работу во время отпуска на рудник и работал там месяца три-четыре.

В следующем году в мой большой отпуск мы с женой и Олей поехали на Средний Урал. Оттуда был человек, который работал в нашей артели. Он работал у нас трактористом на большом бульдозере марки «Катар». Его город находился неподалёку от Свердловска. Там были медные рудники. При въезде в город стоит большая статуя, которая называется «Хозяйка Медной горы». Оля видела про неё сказку по телевизору, и, когда мы проезжали мимо, она закричала: «Папа, мама, смотрите, это же хозяйка Медной горы!»

У этого человека нас встретили очень хорошо. Правда, в то время, когда мы приехали, он был в запое. Жена у него работала продавцом в магазине. У них было двое детей – сын и дочь. Дочь у них была постарше, и её звали тоже Оля. Ещё рядом с ними, в соседней квартире, жила их бабушка, этого человека мать.

Наша Оля была очень весёлая, много говорила и рассказывала им сказки. Она у нас была очень умная. Она умела привлечь к себе внимание, знала, что, где и когда говорить. Её не нужно было что-то просить рассказать, она сама находила, что сказать, что рассказать, и могла говорить часами.

Ещё у этих людей был огромный кот. Когда наша Оля поднимала его, он был выше неё. Но он был добрый. Оле очень нравилось с ним играть. Мы с женой ходили сами по городу, искали что-нибудь подходящее из жилья для покупки и переезда, а Оля оставалась с бабушкой, потому что это было зимой и было сильно холодно. Мы там ходили на рудник, и нас там брали на работу, но жилья подходящего не нашли.

Тогда уже шла вовсю перестройка, и товары питания исчезали с прилавков магазинов моментально. Но так как жена этого человека работала в магазине, то она всегда что-нибудь приносила, так что все питались хорошо. Оле нравилось сладкое, и эта женщина что-нибудь ей приносила. Как только она приходила, то звала нашу Олю, Оля подходила, и та ей давала что-нибудь сладкое, угощала её.

Когда мы от них уезжали, было холодно. От них до Свердловска ходил автобус. Когда мы только ехали к ним, то добирались до Свердловска на поезде и сначала останавливались в Свердловске в гостинице. И когда уезжали от них, мы также решили остановиться в гостинице в Свердловске, чтобы отдохнуть и ехать дальше. Мы ехали из их города на автобусе, который доходил только до автобусной станции Свердловска. И от этой станции до гостиницы надо было ехать остановок пять на трамвае. Но в тот день было очень сильно холодно и транспорт ходил очень редко.

На станции стояло такси, и мы решили добраться на нём до гостиницы, так как стоял невыносимый мороз. Я подошёл, сказал, куда ехать, и спросил, сколько стоит. Таксист заломил сумму в тройном размере, думая, что мы не поедем. Я спросил, почему так дорого, решив ему заплатить. Тогда он ответил: «Туда я вообще не поеду». Но у нас Оля замёрзла и плакала. Мы с женой просили его поехать хоть за какие деньги, потому что у нас ребёнок замёрз. Но таксист так и не поехал. Подошёл трамвай, и мы поехали на трамвае.

Когда мы приехали в гостиницу, то вся администрация этой гостиницы успокаивала Олю, которая плакала, потому что сильно замёрзла. У нас в Казахстане почти не было зимы, и Оля не привыкла к холоду, она в первый раз была на таком сильном морозе. Нам в гостинице сказали, что на улице было минус пятьдесят градусов мороза, что и для людей, привыкших к холоду, было невыносимо. Но всё обошлось. Оля отогрелась, повеселела и, как всегда, стала общаться с людьми. Нам в этой гостинице дали комнату и сказали, что для Оли выбрали самый тёплый номер. Вот такая история произошла с нами и с Олей на Среднем Урале.

Оттуда мы поехали на Украину к моим родителям. Там Оля рассказывала бабушке и дедушке, как сильно она замёрзла – так, что даже плакала. Так она у нас никогда не плакала, она всегда радовалась жизни и часто смеялась.

***

После этого я ещё полгода отработал на Чукотке в артели и потом уже один поехал искать место для переезда в Кемеровскую область. Там у бабушки Жени жила родная сестра. Приехав, я остановился у них, поискал работу, но не нашёл. Так что и жильё смысла не было покупать. После я поехал в город Белово, это тоже Кемеровская область. Там подальше от города строился посёлок Финский, в котором возводились щитовые дома финского производства. Эти дома уже были построены, но квартиры в них были без отделки и всё надо было делать самим. Я устроился там на работу, и мне дали две квартиры: одну однокомнатную, а вторую двухкомнатную, потому что у нас была большая семья – трое детей и бабушка Женя.

Я сам вставлял окна, двери. На выходные приезжал брат моей жены Иван и помогал мне. Мы с ним соединили две квартиры, и у нас получилась одна большая хорошая квартира. Мы с Иваном залили полы, сделали стяжку, постелили линолеум. Я заплатил электрику деньги, и он провёл и подключил везде свет. Я взял электроплиту, чтобы было где готовить, взял кровать, чтобы было где спать. Для начала взял две кровати – одну для себя, а другую для Ивана, потому что он приезжал с ночёвкой. Когда остался неподготовленным только зал и осталось поклеить везде обои, то я поехал в Казахстан за семьёй.

Мы взяли грузовой вагон на две семьи. Вторая семья переезжала в Белово, город, из которого она была родом. Эта семья долгое время жила в нашем городе в Казахстане. Как я уже говорил, все уезжали из-за поднявшегося национального вопроса. В то время было много случаев в нашем городе в Казахстане, когда убивали русскоязычных. Тогда из города стало уезжать очень много народу. Мы с женой поехали с вещами в вагоне. Детей и бабушку Женю забрала сестра жены Люба в город Талды-Курган.

После приезда в посёлок Финский мы с женой поклеили обои в спальнях. Жена поехала и привезла бабушку Женю и детей – Олю и Ваню. Старшая дочь Евгения осталась у тёти Любы в городе Талды-Кургане – там она поступила учиться в музыкальное училище. У нас в городе Жанатасе она закончила музыкальную школу, хорошо играла на флейте в оркестрах, и в русском, и в казахском.

Так мы с женой и её братом обставили и отделали квартиру. Получилось всё хорошо. У бабушки Жени была отдельная комната, рядом с её комнатой был туалет и ванная комната. У нас отдельно от неё была ванная комната и туалет. К нам на выходные почти всегда приезжал из города Кемерово брат жены Иван. Я работал, а у жены работы не было, так что она сидела дома с детьми.

Ваня пошёл в школу в соседний посёлок. Надо было ездить на автобусе, жена его увозила и привозила. По сравнению с Казахстаном здесь было очень холодно, жена была без работы, да и местное население не любило приезжих, старалось постоянно унизить – это страшно. Если такое происходило в Казахстане, то это ещё можно было понять: Казахстан – это другая страна, там другие люди и другие законы. Но в России между русскими – это было что-то непонятное. И почему мы всю жизнь должны были это терпеть? И мы решили уехать туда, где, во-первых, было потеплее, а во-вторых, в город – большой город, где было непонятно, кто приезжий, а кто не приезжий.

***

Хочу рассказать про Олю. В то время мы жили в посёлке Финский, неподалёку от города Белово. Оля у нас была очень общительная и очень умная. У Оли с Ваней там было очень много друзей, и они хорошо общались с другими детьми.

Оля очень любила покушать луку. Но днём она его не ела, чтобы не было запаха, только вечером, и то не всегда. Поздним вечером, в основном перед тем, как лечь спать, бывало, мы уже лежим в постели, подходит Оля и говорит:

– Мама, я хочу кушать.

Жена говорила мне:

– Я ночью не ем, идите с дочерью покушайте.

Я всегда вставал, мы с Олей шли на кухню и садились есть. Оля не то чтобы была голодна, а просто хотела чего-нибудь перекусить с луком. Я в основном всегда нарезал сало, лук, колбасу, сыр, ну и картошку в мундирах. Мы сидели с ней, кушали, пили чай и разговаривали. Она всегда что-нибудь рассказывала. Всегда могла долго поддерживать разговор, главное для неё было – чтобы её слушали. Она никогда не торопилась, мы подолгу находились на кухне.

Один раз мы уже легли спать, и я уже уснул. Было уже поздно. Оля подошла и говорит:

– Мама, я хочу кушать.

Жена говорит мне:

– Вставай, это к тебе дочь пришла.

Я встал и пошёл, но в тот день идти мне не хотелось – я очень хотел спать. Я накрыл на стол, и мы уселись за него. Оля мне говорит:

– Папа, иди ложись спать. – Такого она мне никогда не говорила. И добавила: – Я одна покушаю, посижу чуть-чуть, а потом лягу спать.

Я ей ответил, что посижу с ней. Но Оля мне говорит:

– Папа, я же вижу, что ты сегодня не хочешь этого делать, а хочешь спать.

Я ей в ответ:

– Да нет, нет, Оля, ничего, я не хочу спать.

Тогда Оля говорит:

– Папа, меня-то ты не обманешь, я же вижу…

Я очень удивился тому, как она могла понять моё состояние.

После этого случая я понял, что Олю действительно не обманешь. Потом, даже когда я засыпал, то шёл, умывался – и мы вместе с Олей шли на кухню, кушали, пили чай и разговаривали. Мне с ней всегда было радостно и весело. Мы беседовали, а потом ложились спать. У меня больше никогда не было усталости.

***

В посёлке Финский Оля пошла в школу в первый класс. Когда дети закончили учебный год, мы переехали в город Липецк. Там мы купили дом неподалёку от железнодорожного вокзала и неподалёку от школы. Я устроился на работу в организацию, которая работала на Новолипецком заводе. Жена устроилась мастером в трамвайное депо. Ваня и Оля ходили в школу сами, так как школа была очень близко. Старшая дочь Женя осталась учиться в Казахстане, заканчивала музыкальное училище и жила у тёти Любы.

Когда Ваня и Оля учились в школе в Липецке, жена помогала Ване делать домашнее задание, объясняла и помогала решать задачи. Оле как-то давалось всё легко, и она справлялась сама. У нас и у детей всё складывалось хорошо. Ваня всегда помогал Оле нести портфель, помогал прибирать волосы.

Ваня и Оля часто ходили в школу с цветами. Носили их на какой-нибудь праздник или на День учителя. Классный руководитель говорила им, что нужно принести цветы, и дети записывали это у себя в дневнике. Мы шли, покупали букеты, и дети шли в школу с цветами. Мы с женой всегда старались брать очень хорошие букеты.

Один раз Оля не записала и забыла сказать, что нужно прийти с цветами. Вспомнила поздно, так что купить их уже негде было. Утром и мне, и жене нужно было на работу, так что я сказал Оле:

– Давай я тебе наломаю сирени, и сделаем букет.

Оля ответила:

– А почему бы и нет, мне нравится сирень.

У нас возле дома была очень красивая сирень разных оттенков. Так что в тот день Оля пошла в школу с букетом сирени. Но когда Оля спросила учительницу – классного руководителя, куда поставить сирень, то та ответила, чтобы Оля её выбросила в мусорку. Оля сильно расстроилась и пришла домой со слезами. Жена стала ругаться на меня, что это я навязал сирень, и говорила, что это была очень плохая идея. Но Оля сказала, что папа хотел как лучше. Оля не винила ни меня, ни маму. Она была злая на учительницу.

***

Пока мы устраивались с женой и детьми в Липецке, в новом для нас городе, бабушка Женя в это время жила у старшей дочери Любы. Жена съездила в Казахстан и забрала бабушку Женю к нам, так как бабушка Женя всегда жила с нами. Там она жила всего месяца три-четыре, не больше. Когда я встретил жену и бабушку Женю на вокзале, то я не узнал мать жены, так как она очень сильно постарела за это время. Я спросил у неё: