Читать книгу Битва за Клин - Василий Карасев - Страница 26

Реагировать на угрозу, возникшую из‐за прорыва фронта 30‐й армии, надо было быстро, и Генштаб принял вполне логичное решение: блокировать немецкий прорыв за счет ввода в бой на угрожаемом участке танковых частей и кавалерии. Только они, будучи более мобильными, могли совершить нужный маневр в короткое время. Да и выбора, в общем‐то, не было. Относительно свободно можно было маневрировать только силами ударной группировки, которая вела наступательный бой и теснила врага. Этот бой было проще прервать и безболезненно оторваться от противника. Однако передислокация войск на новые позиции произошла не так стремительно, как хотелось.

В частности, проблемы, вставшие перед 24‐й кавалерийской дивизией, описаны в показаниях ее командира: «Расстояние от ТЕЛЕШОВО до ВОЗДВИЖЕНСКОЙ по указанному маршруту равно 60 километрам, что составляет более нормального суточного перехода конницы. А со времени получения приказа (3.30) до рассвета оставалось 3 [часа] 30 минут. Кроме того части дивизии в это время были в соприкосновении с противником в 5‐ти километрах от ТЕЛЕШОВА»[234].

В распоряжении большой массы войск было ограниченное число дорог. Эта особенность местности с одной стороны сильно затрудняла действия противника, а с другой ограничивала маневренность своих частей.

Кроме того, с рассветом началась активная деятельность немецкой авиации, которая сильно затруднила марш наших войск, в частности, 24‐й кавалерийской дивизии: «В 5.00 части вышли из боя и беспрерывным маршем следовали в район ВОЗДВИЖЕНСКОЕ. С рассветом авиация противника, начиная с рубежа СТЕБЛЕВО, беспрерывно бомбила колонны конницы, чем задержала продвижение частей и нанесла им большой урон в людском и конском составе и материальной части. Конница, сходя с дороги, продолжала продвижение вперед, артиллерия же и пулеметные тачанки продвигались медленно, отстали от частей»[235].

К исходу 18 ноября части дивизии вынуждены были остановиться для отдыха. 70‐й кавалерийский полк, который двигался в основном по лесам, сосредоточился в районе Жестоки, остальные части – у Пупцева и Елгозино. Артиллерия и минометы растянулись на марше и отстали. Марш был продолжен в 1.00 уже 19 ноября. Только к 9.00 части дивизии начали занимать отведенные им участки обороны на рубеже от Воловниково до Воздвиженское: 18‐й кавалерийский полк оборонял участок Воловниково, Гологузово, высота 135.5, 56‐й – Игумново, Воздвиженское, Некрасино (искл.), а 70‐й полк сосредоточился в лесах восточнее Гологузово. Штаб дивизии до 10.00 находился в районе Воздвиженское[236]. При этом занять оборону в районе Бортницы уже не успели.

Не менее тяжело проходил марш 17‐й кавалерийской дивизии. Она испытала все те же трудности, что и при выдвижении на исходные позиции перед контрударом. Ведь согласно докладу представителя Западного фронта в 17‐й и 18‐й кавалерийских дивизиях «конский состав кован без шипов и в силу этого небоеспособен»[237]. Поэтому только к исходу 18 ноября дивизия вышла в указанный район. В связи с большими потерями она смогла занять оборону только в отдельных опорных пунктах. 91‐й кавалерийский полк, как наиболее полнокровный, образовал первый эшелон, заняв Воздвиженское, Бортницы, Высоково, Овсянниково. 128‐й оборонялся в Китенево, а 13‐й оставался в Изосимье для прикрытия дороги Покровское – Кузьминское[238].

58‐я танковая дивизия получила приказ о выходе из боя в 22.55. С 23.00 по 24.00 командиры частей и комиссары были вызваны в штаб и получили указания по порядку движения по маршруту Теряева Слобода, Клин, Решетниково. Уже в 2.00 голова колонны должна была пройти контрольный пункт – Теряеву Слободу – и в 8.00 прибыть в Решетниково. На месте боев была оставлена группа командиров для сбора подбитой материальной части, оружия и раненых.

По той же дороге, что и танковая дивизия, двигались части 126‐й стрелковой и 24‐й кавалерийской. Нетрудно понять, что марш совершался далеко не в идеальном порядке. Поэтому командир танкового батальона капитан Г. П. Артемьев воспринял все происходящее как отступление, и передал это свое ощущение в воспоминаниях: «Дорога отступления… Поток людей, лошадей, повозок, автомашин двигался на восток. Все спешили, задние напирали, зло ругались, давили передних. Над лентой дороги на бреющем полете проносились фашистские самолеты, слышался треск их скорострельных пулеметов. Вот движение на какое‐то время застопорилось – упала лошадь, сраженная очередью. Вместе с повозкой ее столкнули в кювет. Там пылала уже раньше опрокинутая машина. Стоны раненых. Убитые на обочинах…»[239].

Авиация противника работала и в ходе контрудара. Однако ее действия не носили такого сокрушительного характера. Так, «в 16.00 16.11 бомбардировщик противника сбросил 8 бомб в район расположения полка (528‐го артиллерийского – Прим. автора). Убитых, раненых и повреждения матчасти не было»[240].

Действия немецких самолетов стали более эффективными, когда наши войска свернулись в колонны и, следовательно, стали более уязвимыми. Ситуация усугублялась тем, что перегруппировка осуществлялась в дневное время.

Выход противника к мостам на Московском море и контрудар 107-й мсд.

Вследствие ограниченной пропускной способности трассы к 10.00 в Спас-Заулок смогли подтянуться 25 танков 58‐й и ее артиллерийский дивизион. Только к концу дня 18 ноября подошли отставшие части[241]. В дополнение к танкам, которые были потеряны в боях, этот марш привел к дополнительному выходу бронетехники из строя. В этот же день 58‐я танковая дивизия перешла в подчинение 30‐й армии.

20‐я гвардейская кавалерийская дивизия участие в контрударе не приняла, поскольку не был достигнут успех, который ей пришлось бы развивать. Правда, некоторые потери она уже понесла. 16 ноября при выдвижении на исходные позиции в Поповкино головной отряд 22‐го гвардейского кавалерийского полка попал под минометный огонь. Один человек был убит, а двое ранены. Были ранены две лошади. 17 ноября при выдвижении в район Бортники в 24‐м полку был убит один боец и ранен командир эскадрона. При маневре 22‐го полка в район Утишева на минное поле попал его командир полковник Андронов и от взрыва получил ранение. Несмотря на то, что дивизия в ходе этих перемещений попала под авиационный налет, в котором участвовало 42 (!) самолета, потерь от этого удара не было[242].

После прекращения контрудара штаб армии в 00.40 18 ноября приказал сосредоточить соединение в районе Некрасино, Гончаково. Дивизия приступила к выполнению этих указаний, но в 4.00 в районе Теряевой Слободы ее настиг другой приказ. От соединения требовалось сосредоточиться в районе Ильинское. Этот пункт расположен не так далеко, как Некрасино, но путь туда оказался нелегким. Дивизия дважды подверглась авиационным налетам, в ходе которых были рассеяны 124‐й кавалерийский полк, 14‐й конный артиллерийский дивизион и тылы дивизии. Подразделения полностью не удалось собрать и через сутки, когда соединение вошло в соприкосновение с противником[243].

Итог маневрам дивизии был подведен в оперативной сводке № 05, поданной в 8.00 20 ноября: «За время действий с 14.11.41 дивизия прошла в маршах до 220 клм. по плохим лесным дорогам, при гололедице и поставленном на шипы конском составе, конский состав при беспрерывных марш-маневрах не своевременно получал зерновой фураж из‐за невозможности подать во время из тылов. Люди по 2–3 дня не получали горячей пищи»[244].

Помимо соединений из группировки, наступавшей на Волоколамск, в сторону Клина была переброшена 25‐я танковая бригада. Передислокация подразделений полковника Дубового произошла в более спокойной обстановке. Бригада перебрасывалась из района Истры через Солнечногорск, Клин, Спас-Заулок, Решетниково, Копылово, Воловниково в район Воздвиженское. Танковый полк выступил в 22.30 17 ноября. В 16.00 18 ноября полк совместно с 25 мотострелковым батальоном занял оборону в районе Воздвиженского, имея танков Т-34 – 4 шт., Т-60 – 12 шт. и Т-40 – 1 шт.[245]. На марше урон в результате воздействия авиации противника был минимальным. Только районе Спас-Заулка полк попал под бомбардировку. Пострадал танк Т-34, у которого лопнул картер коробки передач. Однако бригада не избежала других потерь.

«Во время марша отставший в дефиле танк КВ был перехвачен в д. Спас-Заулок Командармом 30 и направлен для боя вдоль Ленинградского шоссе. Огнем артиллерии противника танк был подбит (заклинение маски, разбиты гусеницы и ведущее колесо), после чего танк был направлен на рем. базу в Москву»[246].

Кроме того, 1‐я стрелковая рота и минометный взвод мотострелкового батальона бригады «в д. КОПЫЛОВО были перехвачены командиром 107 СД от имени Командарма 30 и направлены на участок этой дивизии». До этого изъятия в мотострелковом батальоне оставалось только две роты. Поэтому его сила уменьшилась вдвое. Минометный взвод вернулся в бригаду только 25 ноября, но без материальной части, разбитой в бою у ст. Решетниково. А рота не появилась даже к этому времени[247].

Подведем итог: не все наши соединения вовремя вышли в назначенные им районы, а те, которые вышли, попали туда не в полном составе, и к тому же были предоставлены сами себе, не имея общего руководства. Например, 25‐я танковая бригада «сосредоточилась в районе ВОЗДВИЖЕНСКОЕ, но никакой задачи не получила, несмотря на неоднократные запросы в штаб Западного фронта, ответа не последовало. Командир бригады принял решение организовать оборону на западной и ю-з окраине ВОЗДВИЖЕНСКОЕ» [248].

Между тем немецкое наступление велось уже против всего правого крыло Западного фронта (30‐я армия была подчинена ему с 23.00 17.11.1941 г.[249]).