Читать книгу Ледяная дорога в Миктлан. Городская повесть-фэнтези - Василий Карасев - Страница 7

Машину Мерк загнал на стоянку. Солнце по-прежнему выжигало асфальт, но кто-то уже повесил на горизонте несколько маленьких черных тучек, и они медленно ползли в сторону города, негромко переругиваясь между собой. Было душно. Перед хорошим ливнем всегда становится душно. Даже легкий ветерок, весь день гулявший по городу, притомился и заснул на солнцепеке в одном из маленьких уютных двориков. Скоро его разбудят первые тяжелые капли дождя, а пока на улицах царило полное безветрие. На ветках тополей, посаженных вдоль улицы, томились от жары листья, и прохожие старались держаться тени, впрочем, такой же раскаленной и душной. Лишь обнаженные по пояс трудяги в начале проулка, ведущего к дому Мерка, работали, не покладая лопат. Они рыли траншею, чтобы заменить участок трубы на теплотрассе, и оттого подъехать к дому было невозможно уже вторую неделю.

Но едва Мерк ступил на проезжую часть, как цепочка на руке неожиданно больно кольнула запястье. Он резко затормозил. Вокруг ничего не предвещало неприятностей. Вялая тишина жаркого летнего дня, полупустая улица и сонные тополя в вырезанных из асфальта земляных квадратах. И все же своей старой цепочке Мерк доверял. Что-то должно было случиться. Он сделал несколько шагов, настороженно озираясь по сторонам, и все равно оказался не готов. На проезжей части внезапно появился несущийся на бешеной скорости грузовик. Лобовое стекло машины было выбито, и Мерк успел заметить за рулем старуху с развивающимися седыми волосами и безумным взглядом. Она хохотала. Казалось, столкновение неизбежно, машину и человека разделяло всего несколько метров – не отскочить, не отпрыгнуть, но Мерк все же сумел. Вывернулся из-под колес, упал, перекатился к тротуару, обжигая содранные ладони об асфальт, и лишь потом посмотрел на дорогу. Грузовика не было.

Какой-то бородатый гражданин с ребенком лет восьми подошел к молодому человеку, помогая подняться.

– Вы видели? – ошеломленно спросил его Мерк.

– Чего видели? – спросил тот.

– Грузовик? Со старухой за рулем?

Бородатый отпил из бутылки добрый глоток пива и насмешливо посмотрел на Мерка.

– Пить тебе меньше надо, – хмыкнул он. – Какие машины? Здесь уже вторую неделю как перекопано. Пошли, сын!

И, взяв мальчишку за руку, неспешно зашагал по тротуару.

Уснуть после случившегося было совершенно невозможно. Мерк сидел в кресле—качалке, слушал как добравшийся до города дождь настойчиво стучит в окна мансарды и никак не мог отыскать ответ, кого он так напугал. Кто настойчиво предупреждал его, что не следует ввязываться в дело Девушки с призрачной кошкой? Из-под шкафа выглянула любопытная мордочки мыши и замерла, внимательно наблюдая за раскачивающимся в кресле великаном. Уходя из дома, Мерк расширил ее норку, и теперь застрять было весьма и весьма затруднительно. Может быть, она поняла это, может, просто пришло время и усилия Мерка по приручению маленького белого грызуна стали приносить первые результаты, но мышь посеменила по старинному ковру и неожиданно забралась по штанине молодому человеку на колено. Он приоткрыл один глаз и, стараясь не шевелиться и не спугнуть свою нечаянную гостью, просто улыбнулся. Но улыбка все же напугала маленького зверька, он развернулся, соскользнул со штанины и стремительно полетел вниз на пол. Но, упав, не убежал. Лишь недовольно повел мордочкой и отправился по более привычному маршруту – на стол с книгами и мелкими орешками кешью, выросшими на далеком Малабарском берегу.

«Нужно будет сходить в библиотеку», – подумал Мерк, наблюдая за мышкой, суетливо выискивающей остатки кешью среди больших толстых книг. – «Интернет интернетом, а старые добрые книги еще не все перекочевали из реального мира в выдуманный». Но это, пожалуй, следует сделать завтра. После встречи с заказчиком. Как все—таки хорошо, что в доме нет телефона! Ни в доме, ни в кармане, нигде… Почтовые голуби сегодня куда надежнее слов, сказанных в пустоту, никто не обратит на них внимания…. Глаза Мерка снова закрылись, и он все—таки задремал под уютный шепот дождя.

После грозы город повеселел. Он стал похож на мальчишку, которого окатили на Ивана Купала. По тротуарам текли ручьи, заставляя прохожих прыгать с одного незатопленного островка на другой, автомобили поднимали тучи брызг, форсируя лужи, а жители домов открывали окна, впуская свежий воздух в душные от летней жары квартиры. Мерк прыгал вместе с остальными. Это сандалии Гермеса могли переносить того по воздуху, да еще и со скоростью мысли. В отличие от греческого бога, Мерк покупал свою обувь в обычном магазине. Оттого уже на третьей луже его сандалии зачерпнули кормой воды, и как он ни старался, изображая городской подвид кенгуру, продолжали черпать и дальше.

Мерк пересек широкую улицу, опасливо поглядывая по сторонам, и невольно залюбовался попавшейся навстречу девушкой. Держа туфли в руках, она шла босая по лужам и весело улыбалась. Прошедшей грозе и падающему за дома вечернему солнцу. Отряхивающимся от капель деревьям и смешным кузнечикам—прохожим. Распахнутым окнам и нарисованному на стекле булочной румяному хлебопеку. Улыбнулась и Мерку.

Он счел это хорошим знаком.

Хороший знак порою важнее амулетов.

Во дворе, где жила девушка господина Копилкина и ее полусумасшедший дед, ничего не изменилось. Даже Хмырь сидел в той же позе на той же скамейке. Будто и не уходил никуда, а, впрочем, может, и действительно не уходил. Хмыри обожают дождь и влажность. Мячик солнца еще не долетел до горизонта, но час—полтора, и город медленно утонет в летней лунной ночи. В отличие от Огневушки и большинства других нелюдей, Хмырь устроился в городе по-царски. Имел человеческие документы, работу, маленькую однокомнатную квартирку на первом этаже хрущебы и даже личный автомобиль – подобранный на свалке горбатый «Запорожец». Ездил без прав и документов на машину, но ни разу никому не попался под полосатую палочку. Едва они расстались с Мерком в полдень, как Хмырь тут же принялся наводить справки о молодом человеке. Потому как слухи слухами, а точная информация завсегда лучше. И послал одну из своих жен за Бродячим огоньком.

Проныра и всезнайка по прозвищу Билл Паленый Хвост был существом любопытным, многословным и восторженным. Днем он был почти не заметен, и его запросто могли спутать с солнечным зайчиком. А ночью перелетал от одного фонаря к другому, прячась в их желтом неживом свете.

РАССКАЗ БИЛЛА ПАЛЕНОГО ХВОСТА О ЗАГАДОЧНОМ МОЛОДОМ ЧЕЛОВЕКЕ

Все—таки нам нужна своя радиостанция, Хмырь! Писать на гаражах и зданиях…. Знаешь, это неэстетично. И, кроме того, если хочешь знать мое мнение, не у всех элементарно есть руки. Или язык. Возьми хотя бы хатифнаттов – милейшие существа, если разобраться. Ты в курсе, что они оставили один из подъездов? Вот так взяли и ушли всей колонией? Да, ты можешь сказать, что слушать о хатифнаттах никому не интересно, но… Что, Мерк? Какой Мерк? Ах, Мерк! Ну, конечно же, знаю. В печальное время мы с тобою живем, Хмырь, в очень печальное. Вчера в Затоне умер последний межевик. И ты знаешь, кто пришел проводить его по последней меже? Никто! Ни единого нелюдя! Так и ушел он с бородой из колосьев… Мерк? Многие считают его колдуном. У него в мансарде есть солнечные часы, представляешь? Настоящие! Я, между прочим, и лично с ним знаком, да. Я ему в прошлом году в подземельях городского театра светил. Ох, и славная вышла прогулка! Мы искали Тень отца Гамлета. Шучу—шучу. Ему нужны были какие-то надписи на стенах. Ты скажешь, одно это доказывает, что он не колдун. Не надписи, конечно, а то, что он пригласил меня светить. Колдуну, мол, не нужны Огоньки, чтобы ходить по подземельям. Не факт, друг мой Хмырюшка, не факт! В печальное, повторюсь, время мы живем. Маги и волшебники вынуждены скрываться от мира. Конспирация! А странный это молодой человек, клянусь бородой усопшего Межевика, странный. Отшельник. Живет чуть ли не на крыше, весь дом древними книгами завален. И на руке браслетик непростой. С виду дешевка, да только меня не проведешь. Магическая вещь. Старинная. Об этом Мерке каких только слухов не ходит. Но если Мерк объявился на нашем краю города, то я буду рад снова с ним поработать. Чтобы этот молодой человек не затевал. И это главное, что я могу рассказать тебе о нем. Что же ты мне все—таки скажешь насчет радиостанции, друг мой? Ведь, считай, ведущий у тебя уже есть! Понял, понял… Не пришло еще время революционных идей. Ну, тогда я полетел. У меня еще, знаешь, сколько дел сегодня? Тех проведай, с теми переговори. Но вечером обязательно вернусь, очень уж любопытно, что там Мерк затевает… А ты пока насчет радио подумай. К тебе прислушаются, ты же Хмырь! Нынче в мире ежели кого и слушают, так только хмырей….

Когда Мерк вернулся во двор, где жила Варвара, был уже поздний вечер. Теперь он со своим старым знакомым Биллом Паленым Хвостом сидел на плоской битумной крыше хрущевки и ждал наступления ночи. Собственно, сидел Мерк, а Бродячий Огонек беспокойно кружился рядом, опечаленный категорическим запретом на разговоры. Дворник на крышу не полез. Хмыри вообще плохо переносят высоту, а уж скакать по крышам домов на виду у своих жен было бы просто опасно для чувства собственного достоинства и инстинкта самосохранения. Дворник прохаживался внизу, неторопливо подметая асфальт от сигаретных окурков, автобусных билетов, мятых банок из-под пива и прочего мелкого мусора и вслух размышлял о странном парадоксе: чем более развитым становится человеческое общество, тем больше оно напоминает помойку. Впрочем, таким был только смысл размышлений, словесной же их форме, увы, совсем не место на страницах книги.

Первые хрущевки имели шиферные и даже черепичные крыши, однако, очень быстро это было признано ненужным архитектурным излишеством. И крыши панельных пятиэтажек приняли привычный для современных горожан плоский вид. Низенькие чердаки с вентиляционными отверстиями словно специально строили для голубей и воробьев: засыпанные изоляционным материалом, они были недоступны для кошек. Птицы гнездовались и в доме, на который поднялся Мерк. Однако, к удивлению Билла, они совершенно не отреагировали на появление молодого человека. Спокойно занимались своими делами, вылетая из вентиляционных труб или расхаживая по крыше. Более того, Мерк не скрывался и от людей. Они тоже не обращали никакого внимания на сидящего на крыше человека, что-то задумчиво записывающего в блокнот. Вечер уже проглотил солнце, в квартирах зажглись окна, а на улицах фонари, но людей во дворе было еще много. Компания подростков громко смеялась, стоя у последнего подъезда. Подъезжали автомобили, стараясь втиснуться между себе подобными на маленький асфальтовый пятачок. Кто-то выпустил собаку, которая радостно носилась по опустевшей детской площадке и громко лаяла на прохожих. Мерк не обращал на происходящее никакого внимания. До полуночи был еще целый час, и он сочинял поэму в стиле касыды, одного из почти забытых жанров средневековой бедуинской поэзии. Поэма никак не складывалась. Слова и образы пугливо разбегались, едва чувствуя постороннее касание, и Мерк начинал злиться на самого себя. Казалось бы, вечер, крыша и неизвестное приключение впереди – что еще нужно для настоящего поэта? Он внезапно успокоился и едва заметно улыбнулся. Что еще нужно? Наверное, влюбленность… Затем посмотрел на беспокойные передвижения Билла Паленого Хвоста – терпит, молчит – захлопнул блокнот и принялся внимательно осматривать двор. Подростки уже исчезли, собаку загнали домой, машины полностью забили все свободные места, и лишь дворник никуда не ушел. Сидел на своей любимой скамейке и курил папиросу.