Читать книгу Проныра. Деревенское фэнтези - Василий Карасев - Страница 5

Ночью ко мне пришел Архипыч. Ввалился в мой сон без стука, уселся рядом на берегу озера, вытащил из кармана кусок хлеба с нашего стола и, жуя, заявил:

– Нет на Земле ничего более загадочного, чем озера.

Круживший над водой баклан обернулся в нашу сторону и зашипел, словно змея.

– Во, гляди! – толкнул меня локтем Архипыч. – Не нравится… В озерах, мин херц, таятся настолько необычные, настолько чудесные силы, коих мы ни представить, ни объяснить себе не можем. Ты когда-нибудь задумывался, Михаил, почему именно в озерах все время замечают доисторических чудищ? Шотландская Несси, североамериканские Огопого и Та—Зам—а, чукотский Калиглу и Стушерское чудо—юдо в Швеции… Десятки! Десятки страшных монстров от Южной Африки до Северной России живут в озерах и пугают местный пипл. Когда-нибудь ты задумывался над этим странным фактом? Куда тебе! Ты все пьешь и пьешь!

Словно фокусник, ловким движением руки он вытащил из моего пустого кармана бутылку вина, осушил ее одним глотком и с неожиданной злостью запустил в баклана. Тот ловко увернулся, прошипел что-то нецензурное и исчез.

– Демос чувствует страх, исходящий от озер, – продолжал тем временем Архипыч, – и не может его объяснить. И тогда он «населяет» озера монстрами, русалками и злыми духами. И как ему не чувствовать этот страх, ежели вокруг озер происходят странные, необъяснимые вещи? Ты знаешь, что по дну американского Рэйспэка перемещаются валуны, оставляя за собой борозды? А возле аргентинской Салантины человеки неожиданно становятся невесомыми и взмывают в воздух? Что по турецкому Тузу можно летом ходить пешком прямо по поверхности? Что над новгородским Светлояром слышен колокольный звон, а в его воде отражается несуществующая церковь? Нет, ничего ты не знаешь, жадный пожиратель огненной воды!

Из второго кармана столь же эффектно появилась еще одна бутылка. Неожиданно для самого себя я вцепился в нее двумя руками, не отдавая Архипычу.

– Расскажи про Колдуны, – потребовал я.

– А я о чем? – удивился он. – Именно, что о колдунах! Где еще селиться магам и колдунам, как не на озере? Бачут, что сюда они пришли лет сто назад. Только, можно сказать, обосновались, обустроились, яранги свои поставили, говоря простым чукотским языком, как бац – и революция. Октябрьская. Большевики с красными звездами на чугунных головах. С этими не забалуешь. Но зато озеро оказалось что надо – его силы хватило, чтобы свой берег зачаровать. Так и живут с тех пор: вроде здесь, а вроде и нет их.

– И вижу берег зачарованный,

И зачарованную даль, —

задумчиво процитировал я.

– Просыпайся, – сказал Архипыч и потянулся за бутылкой.

– Рано еще, – помотал я головой. – Девчонка, что по соседству живет, она…

– Просыпайся!

– Нет, погоди! Про девчонку и собаку…

– Да проснись же ты, якорный бабай!

И я вылетел из собственного сна, оставив там Архипыча, бутылку вина и зеленые заросли камышей на берегу озера.

– Бужу его, бужу, – раздался ворчливый ванькин голос. – Сам же говорил, что с утреца на рыбалку пойдешь.

– А что? – с трудом продирая глаза, я сел на кровати. – Оно уже приперлось?

– Кто оно? – не понял Ванька.

– Утрецо…

Свой сон я вспомнил по пути на озеро. И даже улыбнулся: приснится же такая ерунда. Солнышко уже карабкалось по веткам деревьев, где-то за околицей урчал работающий трактор, а навстречу неожиданно выбежала та самая дворняга, которую я вчера принял за шпиона. Собака как собака, добрая. Подбежала, обнюхала, а когда я наклонился и погладил ее по голове, завиляла хвостом. Тени вчерашних подозрений окончательно растаяли, и по тропинке, утонувшей в высоких зарослях полыни, я спускался, насвистывая популярный в городе шлягер. Собака, некоторое время бежавшая следом, куда-то запропала, тропинка вильнула в сторону и повела меня мимо покосившегося забора. Хотя, забор – это сильно сказано. Пара длинных жердей, прибитых к торчащим из земли столбам, лишь бы скотина не заходила. В огороде за оградой работала пожилая женщина в светлой косынке и резиновых перчатках. Приглядевшись, я увидел, что она собирает… божьих коровок. Брезгливо берет их пальцами, складывает в небольшой полиэтиленовый пакет, уже наполовину полный и идет дальше в поисках новой жертвы.

Я хотел тихо пройти мимо, но, услышав шаги, женщина резко обернулась. Выражение ее лица мне не понравилось. Недоброе было выражение, нехорошее. Болезненная бледность и синие круги под глазами делали женщину похожей на вставшего из могилы мертвеца. Темный язык облизал пересохшие губы, реальность неожиданно задрожала, и я вновь увидел, как сквозь одно человеческое лицо проступает иное – испуганное личико ребенка. Оно посмотрело на меня умоляющим взглядом и… исчезло.

– Ты чей будешь? – хриплым голосом спросила меня женщина. Теперь она выглядела лет на семьдесят.

– Ничей я… К Ваньке Плотникову приехал.

– Ты это, – старуха торопливо оглянулась по сторонам и, понизив голос, произнесла, – рыбу красную поймаешь ежели, не выбрасывай, понял? Мне принеси, я тебе заплачу.

Я коротко кивнул и ускорил шаг. Лучше пообещать и поскорее смотаться.

– Хорошо заплачу! – громкий шорох царапнул меня по спине и стих. Забор закончился, и я снова нырнул в заросли полыни.

На Озере было тихо и безлюдно. Даже вчерашние бакланы и те куда-то исчезли. Лениво покачивались камыши, плескался карась да солнечные лучи чертили по воде косые яркие линии. Волны касались кончиками пальцев берега, нежно поглаживая его по белому песку, и что-то невнятно шептали влажным языком. Чуть поодаль, на лугу, паслась спутанная лошадь – белая, словно единорог. Пейзаж был сказочным и таинственным, красочной иллюстрацией к еще ненаписанной сказке.

«Сумасшедшая», – решил я, пытаясь выбросить из головы неприятную встречу. Но выбросить никак не удавалось. Вытащил сигарету, неторопливо закурил, положил рядом спиннинг и просто сидел и смотрел на прозрачную водную гладь. Густые заросли камышей скрывали от меня Озеро, и мельницу на том берегу, и весь остальной мир вместе с ней. Постепенно я успокоился, затушил окурок о сапог и принялся насаживать вялого вчерашнего червя на крючок. Встал, попытался «выстрелить» леску, как показывал мне Ванька, забросил ее куда-то в сторону, попытался еще раз… Наконец, крючок улетел под самые камыши, я успокоился, пристроил спиннинг на стоявшую у берега рогатину и уселся рядом. Колокольчик, привязанный к леске, уныло молчал, утро уплывало на запад, устроившись на мягких подушках облаков, и охотница на беззащитных божьих коровок, наконец, окончательно отвязалась от меня.

Первого карася я упустил. Он сорвался в воздухе, шлепнулся в воду и был таков. Попеняв себе за излишнюю суетливость, я приволок валявшийся неподалеку обрезок горбыля, и только устроился на нем, как колокольчик оповестил о визите следующего гостя. На этот раз я был осторожен. Потихоньку наматывал леску, стараясь не делать резких движений, но… вытащил только пустой крючок. Вот же зараза!

Забросил снова, уселся на горбыль, достал сигарету, стал мять ее в руках, ожидая, что вот—вот клюнет. Но время тянулось и тянулось, колокольчик молчал, утро наливалось теплом и солнцем, а клева больше не было. Второй окурок полетел в воду, за ним третий. И тут поплавок дернулся, я схватился за удилище и вытащил… красного окуня. Осторожно снял с крючка и принялся рассматривать. Окунь как окунь, жаль, что ядовитый… Хотел уже бросить его обратно в воду, как услышал за спиной чье-то рычание. Метрах в десяти от меня стояла та самая дворняга, с которой я повстречался по дороге на озеро.

Я не боюсь собак, даже самых злых. Но то, что находилось передо мной, не было собакой. Не было зверем. Напротив меня, угрожающе скаля прозрачные клыки и напряженно следя за каждым моим движением, расположилась потусторонняя тварь. В ее морду, словно в целлофановый пакет, были упакованы чьи-то лица, чьи-то глаза, чья-то злость, горячая и жаркая, словно огонь преисподней. Они сменяли друг друга, отталкивающие и жуткие и что-то беззвучно кричали мне. Тварь сделала несколько осторожных шагов, приноравливаясь к прыжку, я не выдержал и запустил в нее тем, что было в руках. Красным окунем—мутантом. Это оказалось единственно правильным решением. Тварь подпрыгнула, схватила зубами рыбу и, опустившись на землю, принялась жадно расправляться с ней, превращаясь обратно в собаку.

Завороженный этим жутким зрелищем, я даже не сразу сообразил, что нужно бежать отсюда, сломя голову. А когда все же сообразил, в кармане ветровки, неожиданно зазвонил мобильник. Я покосился на лежавшую на земле одежду. Телефон не мог звонить! В деревне, где жил Ванька не было мобильной связи, и я выключил свой сотовый, едва отъехав от райцентра. Выключил! И, тем не менее, из кармана доносилась знакомая мелодия старого блюза. Входящий звонок. Медленно,. стараясь не делать резких движений, я присел на корточки и потянулся за ветровкой, не сводя глаз с собаки. Вытащил трубку, посмотрел на экран – он был темен и пуст. Что за чертовщина? Я поднес трубку к уху и тихо произнес:

– Алло.

– Вам ну… ходить, – сквозь треск помех нельзя было даже разобрать кто со мной говорит, мужчина или женщина.

– Кто вы?

– Не бой… обаки… чинит вреда.

– Откуда вы говорите?!

Треск в трубке внезапно стих, и голос прозвучал вполне отчетливо:

– Немедленно уходите!

Говорила женщина.

– Послушайте, я ничего не понимаю…

– Поздно, – в трубке раздался разочарованный вздох и женщина смолкла. Но не отключилась, легкое потрескивание продолжало чуть слышно щекотать мое ухо.

Не успел я задать новый вопрос, как на тропинке, ведущей к озеру, показалось трое мужчин. Явно нездешних. Недеревенских. Высокие шнурованные ботинки, кожаные куртки, темные водолазки…

– Вот он! – коротко бросил тот, что постарше.

Возглас мне не понравился. Первые пятнадцать лет своей жизни я прожил не в самом лучшем районе города, и твердо усвоил: если о тебе говорят в третьем лице, дело пахнет керосином. Машинально я сделал тоже, что и в детстве. Шагнул в сторону, словно в меня собирались стрелять, и принялся твердить слово-заклинание «мимо, мимо, мимо». Собственно, я просто отпустил это слово на волю, и «твердилось» оно само.

– В озеро! – ожила трубка. – Отходите в озеро. Не выходите на берег, через полчаса за вами приедут.

– Эй, парень! – почти одновременно раздалось с берега. – Ты шуточки с нами не шути. Покажись обратно.

Я удивленно посмотрел на своих преследователей: куда я им должен показаться? Стоявшие на берегу вели себя очень странно. Вертели головой по сторонам, настороженно прислушиваясь к шорохам и не обращая на меня никакого внимания. Словно меня вовсе и не было в десяти метрах перед ними. Может, рядом с Озером, я тоже превратился в мираж?

– Не серди меня, – в голосе Старшего звучала угроза. – Не покажешься, стрелять буду. Шальная пуля – тоже пуля, смотри, прилетит.

И он действительно вытащил пистолет. Если бы не эта угроза, я бы не тронулся с места. Плыть на другой берег немыслимо. Плавал я хорошо, но преодолеть километра четыре, а то и пять, мне не под силу. Да и кто сказал, что через пару секунд этот озерный морок не развеется, и парни не бросятся в озеро вслед за мной? И все же, увидев оружие, я развернулся и как был – в кроссовках, брюках и ветровке, бросился воду. Она обожгла холодом, но страх оказался сильнее – через несколько секунд я уже плыл вдаль от берега, жалея, что не успел сбросить обувь. Но разве у меня было на это время?

Сколько я пробыл в воде, не помню. Время никогда не отвечает нам взаимностью. Просишь его течь помедленнее – летит, словно ошпаренное. Просишь не томить ожиданием – тащится, как потерявший колесо дилижанс. Кажется, действительно прошло полчаса, но, скорее всего, гораздо меньше. На берегу появлялись и исчезали какие-то люди – все неместные, они патрулировали берег, что-то докладывали и приказывали друг другу, они искали меня… И это было удивительнее всего? Я никак не мог взять в толк зачем им понадобился. Наконец, я увидел лодку, плывущую в мою сторону. С берега ее увидели тоже: раздались негодующие выкрики, а затем самый настоящий выстрел. Это подстегнуло меня – я рванул навстречу своему спасителю. С трудом перевалился через борт, упал на дно и мелко—мелко затрясся от холода.

– Потерпи, – услышал я густой мужской бас и отрубился.