Читать книгу Ты можешь идти один - Василий Криптонов - Страница 2

Глава 2

Оглавление

В школу я пришел рано, чтобы не столкнуться у входа с Рыбой. Поднялся на второй этаж, посмотрел расписание и отправился на урок литературы. Литература – это мне нравится. По крайней мере, я люблю читать.

В жизни у меня были разные периоды. Иногда я боялся нового дня, иногда ждал его с нетерпением, и только в последнее время пришло равнодушие. Я все острее понимал, что новый день не принесет ничего. «Живи еще хоть четверть века – все будет так, исхода нет». Если уж взрослый человек, общепризнанный поэт и классик изрек такую истину, то почему я должен смотреть на жизнь с оптимизмом?

Но со вчерашнего дня кое-что изменилось. Вернулось беспокойство, пробирающее до глубины души. В первую очередь меня терзал страх. Я понимал, что Рыба в бешенстве, ведь его заставили отдать деньги, уже лежавшие в кармане!

А другое чувство, пробуждающее некий интерес к жизни, было надеждой. Непонятной и странной надеждой на то, что с появлением Брика, этого смешного невысокого паренька, что-то изменится. Глупо, конечно, но эта надежда и не была связана с разумом.

В класс зашел Петя Антонов, наш староста. Высокий светловолосый парень с надменным выражением лица. Заметив меня, поморщился и отвернулся. Петя всегда умудрялся одновременно хорошо учиться, вливаться в любую компанию, всей душой ратовать за общественную и учебную жизнь класса и даже быть полноценным лидером. Он гордился тем, что приходит в класс раньше всех. Я посягнул на его первенство, а значит, он мне отомстит. Нет, речь не об избиении. Просто подстроит какую-нибудь каверзу по учебе, или даст малоприятное поручение, от которого не отвертеться. Что ж, не в первый раз.

Пять минут спустя народ начинает собираться. Заходят Антон Дрокин, переживший немало неприятных часов из-за своей фамилии, Надя Зыкина – ничем не примечательная девочка, тихо-мирно отсидевшая за партой все десять лет. Серега Маклаков, некое подобие меня, только с обостренным чувством несправедливости мироздания.

Жанна пришла раньше обычного. Я, как всегда, проводил ее взглядом до парты. Мне даже пришлось выработать особый взгляд исподлобья, перехватить который невозможно. Хоть в чем-то я добился совершенства.

Краем глаза я ощутил какое-то движение и повернул голову. Петя поднялся со своей парты, подмигнул мне и сел рядом с Жанной. Они о чем-то заговорили. Я смотрел на них, и мое сердце колотилось все сильнее. Жанна засмеялась, и Петя придвинулся к ней ближе. До меня донеслись его слова:

– … после уроков?

Жанна дернула плечами, потом кивнула. Петя вернулся на свое место, на прощание коснувшись плеча Жанны. Я закрыл глаза. Что произошло? О чем они говорили? Я был близок к тому, чтобы подбежать к ней и начать расспрашивать. Неизвестность невыносима.

Открыть глаза меня заставил дружный смех. В класс зашел Боря, и на плече у него висела растрескавшаяся от старости кожаная хозяйственная сумка. Я снова закрыл глаза. Причудам его, видимо, конца не будет.

– Борь, ты зачем такую сумку взял? – поинтересовался я, когда он сел рядом и расстегнул «молнию» на этом чудовище.

– А что? – Он извлек учебник литературы, тетрадь и целую россыпь разноцветных авторучек.

– С такими не ходят!

– А что в ней не так? – Боря приподнял сумку и покрутил перед глазами. – В нее влезают все учебники, она прочна и удобна. К тому же я взял еды, и она тоже прекрасно поместилась.

– Может, и так, – вздохнул я. – Но вот только над тобой будут смеяться. Это слишком необычно.

– Смех – это хорошо, – улыбнулся Боря.

В этот момент подал голос Петя:

– Боря, ты у мамы сумку отобрал, что ли?

Массовка расхохоталась. Еще бы, сам Петя пошутил! Я украдкой взглянул на Жанну, но и она тоже смеялась, глядя в нашу сторону. Как будто надо мной.

Боря, улыбаясь, окинул взглядом класс.

– Нет, не отобрал, – возразил он Пете. – Маму пришлось убить, она мешала. С тех пор я могу невозбранно пользоваться ее вещами.

Несколько секунд царит молчание. Класс решает, как отнестись к этой фразе. Если сейчас все засмеются, то Борю приняли, он – часть коллектива. А если промолчат и отвернутся, то он – навеки в разряде «чудиков». Но даже я не мог найти сил засмеяться. От этой остроты мороз пробирал до самых костей.

– Дурак, что ли? Нельзя так шутить, – тихо сказала Маша Шибаева.

Пару лет назад мать Маши умерла от рака гортани. Я представлял, как ей неприятны подобные шутки. Она бросила взгляд на меня, и я подавил свою искусственную улыбку. Наши отношения с Машей – это нечто особенное. Если бывает дружба без общения, то это она и есть.

– Я не…

Я с силой ударил Борю по плечу. Он повернулся ко мне.

– Перестань, – прошипел я. – Просто помолчи. Не надо такого говорить.

Боря кивнул и начал листать страницы учебника, просматривая краткие биографии писателей. Я снова встретил взгляд Маши и прочел в нем одобрение.

Класс быстро потерял интерес к Боре и его сумке. Тяжело смеяться над человеком, который не смущается. Я смотрел то на Петю, то на Жанну, пытаясь отгадать, что их связало.

За десять минут до начала урока в класс, громко хохоча и матерясь, ввалились Семен Волохин и Саня Рыбин. Они сразу увидели Борю.

– Опа! – заорал Рыба, направляясь к нашей парте. – Новенький! Как там тебя? Фриц?

– Брик, – улыбнулся ему Боря. Он закрыл учебник и сложил руки на парте с таким видом, будто он – директор крупной фирмы, а Рыба – младший помощник заместителя уборщика, пришедший к нему просить выходной.

Рыба внаглую уселся на наш стол и уставился на Борю. Семен встал так, чтобы отгородить нас широкой спиной от нежелательных взглядов. Я судорожно сглотнул. Вот и расплата. Хоть бы Софья Николаевна пришла раньше!

– Ну что, немец, как расплачиваться будешь? – Рыба взял учебник Бори, перевернул несколько страниц, швырнул в угол.

– Не припомню, чтобы я остался тебе должен. – Спокойствием Бори можно было только восхищаться.

– Ты как разговариваешь? – Семен дернулся, делая вид, что хочет ударить.

Боря перевел взгляд на него.

– Я разговариваю на русском языке, соблюдая правила вежливого общения, – сказал он. – С тобой нужно разговаривать как-то иначе?

– Мальчики! – Я повернул голову и увидел Настю, с озабоченным видом глядевшую на спины Рыбы и Семена. – Ну что там такое? Опять начинаете?

– Да все нормально, мы просто разговариваем! – отозвался Рыба, не сводя глаз с Бориса.

Семен дыхнул на кулак и покосился на Рыбу.

– Я ему пробью, а?

– Да я сам ему пробью сейчас, – ответил Рыба. – Ты чего так борзо начал, а? Учителям стучишь, хамишь. – Тут он ладонью несильно стукнул Бориса по лбу. – Деньги где?

– Мои деньги у меня в кармане, – отвечает Боря. – Некоторая их часть.

– Сюда давай.

– Зачем?

– Я тебе сейчас нос сломаю, дятел! Потому что я сказал! Деньги мне свои отдал, быстро!

Боря покачал головой и улыбнулся, словно разговаривал с ребенком.

– Ты путаешь понятия «почему» и «зачем». Я не спрашивал, почему ты хочешь заполучить мои деньги. Я спросил, зачем мне их отдавать. В чем мой интерес? Какая моя выгода? Что я приобрету за эти деньги? Отдавать их просто так я не собираюсь. Деньги нужны мне для приобретения пищи. Пища необходима, чтобы поддерживать процессы жизнедеятельности в этом теле. В принципе, ничего другого мне пока не нужно, поэтому, что бы ты ни предложил, я буду вынужден ответить отказом.

На середине этой речи Рыба закатил глаза. Семен фыркнул и огляделся по сторонам.

– Но, впрочем, я уже кое-что о тебе знаю, – продолжал Борис. – Тебе нужно избить меня, чтобы доказать свое превосходство. А все, что ты сейчас делаешь – это набор ритуальных слов и действий, предваряющих избиение. Мне неинтересны ритуалы. Я люблю сущность вещей. Давай сэкономим время.

Он резко встал и вышел из-за парты. Развел руки в стороны, напомнив мне образ распятого Христа.

– Бей!

Рыба вытаращил на него глаза.

– Ты чего, типа, «на броне», что ли? – прорычал он.

– Я не понимаю этого выражения. Ты хочешь меня избить, подняв свой авторитет в глазах класса. Бей.

Рыба огляделся. В классе собрались уже все ученики, и каждый смотрел в нашу сторону.

– Крутой, да? – Рыба сплюнул. – Пойдем, выйдем!

– Отказ, – ледяным тоном изрек Боря. – Пять минут до начала урока. Я не хочу пропускать занятия. Избить меня ты можешь и здесь. Или ты стыдишься этого действия? Тогда вели всем выйти.

Велеть всем выйти мог только Петя, а Рыба никогда не был лидером. Обратись он к классу с подобным требованием, девчонки, сейчас раскрывшие рты от удивления, мигом налетят на него с возмущенными воплями, и все обратится в фарс. Рыба понял это, и его злость прорвала плотины.

– Уродец! – зарычал он, кидаясь на Борю.

Рыба ударил его по лицу. Боря должен был упасть или даже отлететь на несколько шагов, но он всего лишь отшатнулся. Его голова повернулась от удара и заняла прежнее положение. Выражение лица осталось неизменным.

– Что, еще хочешь? – крикнул Рыба.

В классе стало тихо. Девочки поспешили отбежать подальше от опасного места. Только Жанна стояла возле своей парты, глядя на Брика. В ее взгляде светилось любопытство. И, словно издеваясь, рядом с ней встал Петя, закрыл ее собой, будто оберегая от опасности.

– Время тратишь, – сказал Боря, сверля взглядом Рыбу. – Ты хотел избить меня гораздо сильнее.

Рыба с Семеном налетели на него, как хищники. Борю избивали так сильно, так быстро, что я испугался. В этот момент у меня в голове пролетело миллион мыслей. Тысячи разных вариантов того, как поступить сейчас и как жить дальше. В конце концов, я сказал себе: «Это твой первый и единственный друг!»

Драться я не умел, поэтому просто схватил Рыбу за плечи и оттащил от Бори. Рыба развернулся, и кулак скользнул по моему лицу. На секунду я замер, но быстро сообразил, что зашел уже слишком далеко. Я удвоил усилия. Ко мне неожиданно присоединился Илья Киров. Он не только помог удержать Рыбу, но и заорал на него:

– Ты совсем съехал? Тебя ж отчислят, отчим убьет!

Это подействовало. Рыба сплюнул и окликнул Семена:

– Хорош. Потом с этим терпилой разберемся.

Когда они отошли, я помог Боре подняться, отряхнул его брюки.

– Как ты?

Выглядел он неважно. Лицо изрядно помято, нос распух, из разбитой губы сочилась кровь.

– В полном порядке! – улыбнулся Боря. – Зачем ты его остановил?

– Что? Ну, мы же, типа, друзья.

– Ах да, точно, я и забыл. Ну да, друзья заступаются друг за друга. Об этом я не подумал…

Прозвенел звонок, и мы сели за парту. Я протянул Боре носовой платок и жестом показал, чтобы он промокнул кровь на губе.

– Ты поцелуй его! – крикнул со своего места Рыба.

Некоторые засмеялись. Громче всех заливался Сережа Маклаков. Он наивно верил, что если будет гоготать над шуточками Рыбы, тот примет его за своего.

– Ты-то чего ржешь, Скрудж Макдак? – прикрикнул на Маклакова Рыба. Он швырнул в него авторучкой. Сережа весь сжался, прикрывая голову руками. Ручка отскочила от его плеча и покатилась по полу.

– Ручку принес, быстро!

Сережа побежал за ручкой и вернул ее Рыбе. Идя к своему месту, он изо всех сил пытался встретиться взглядом со мной или с Борей. Взгляд его говорил: «Вот какие они уроды, да?» Но Боря разглядывал испачканный кровью платок, а я не собирался поддерживать Сережу. К тому же я пытался поочередно встретиться взглядом с тремя людьми. Сначала – с Петей. Я хотел спросить его: «Ну и где ты был?» Но Петя сделал вид, будто всецело поглощен чтением учебника.

Мой второй взгляд был адресован Жанне. И в этом взгляде другой вопрос: «Как выглядел мой поступок для тебя?» Но Жанна смотрела не на меня, а на Борю.

И мой третий взгляд – в сторону Маши. «Все ли я правильно сделал?» Она кивнула и улыбнулась. На душе стало немного теплее.

– Свертываемость крови! – Боря, забывшись, снова заговорил громко, на весь класс. – Поистине великолепное свойство человеческого организма!

Наконец, появилась Софья Николаевна. Эту симпатичную молодую учительницу любили все без исключения. Как будто солнце заглянуло в класс.

– Здравствуйте! – мелодичным голосом произнесла Софья Николаевна. – Садитесь, пожалуйста.

Рыба и Семен пристально смотрели в мою сторону. Я занервничал, ожидая какой-нибудь каверзы, но потом понял причину их внимания. Они ждали, что мы станем жаловаться. Только вот Боря, кажется, был с головой поглощен своими занимательными опытами с кровью, а я не собирался «стучать», поскольку почти не пострадал. Да и вообще, от этих жалоб только хуже.

– Так, у нас тут новенький, как я вижу, – заметила Софья Николаевна. – Боря Брик, правильно?

Боря вскочил, как подброшенный пружиной.

– Вы абсолютно правы! Борис Брик, очень приятно.

– Ну, а я – Софья Николаевна, – засмеялась учительница. – Взаимно приятно. Садись!

Боря сел. Ученики заметно оживились, принялись шептаться и хихикать.

– Итак, Боря, в твоей прежней школе вы на каком произведении остановились?

– К сожалению, не могу ответить на этот вопрос, – развел руками Боря. – Я много болел и почти не посещал уроки. К тому же, после автокатастрофы, в которой погиб мой отец, у меня наблюдаются пробелы в памяти, вызванные, отчасти, посттравматическим шоком, а отчасти – глубоким психологическим потрясением. Тем не менее, сейчас я полностью готов к восприятию любой новой информации.

Софья Николаевна растерялась.

– Мне так жаль, – сказала она, собираясь с мыслями. – Да, жизнь порой неоправданно жестока. Что ж, я не буду давить. Мы просто начнем изучать новый материал, а если тебе будет что-то непонятно, захочется что-то обсудить, то ты подойди после урока, хорошо?

– Хорошо, – кивнул Боря.

– Кстати, у нас в школе действует литературный клуб, по средам в четыре часа. Ты любишь читать?

– Я много читаю.

– Вот и хорошо. Приходи! Заседания веду я. Будет очень интересно. Ты, Дима, кстати, тоже мог бы прийти. Раньше ходил ведь.

– Подумаю, – буркнул я.

Этот литературный клуб – настоящее проклятие. Конечно, мне было там интересно. Но я не видел никаких перспектив у этого увлечения. Чтение, на мой взгляд, могло быть приятным времяпрепровождением, к тому же – весьма интимным. Заседания клуба порождали у меня в сознании диссонанс. С одной стороны, взрослый человек, учитель организовал все это, а значит, есть какой-то смысл. А с другой, чтение так и оставалось способом скоротать часы досуга. Я не видел здесь мостика в будущее. Поэтому, посетив несколько заседаний, перестал на них ходить.

Но сейчас мысли о клубе меня не занимали. Отвлекся я и от Жанны с Петей. Меня беспокоил Брик. Помнится, вчера на алгебре Боря заявил, что перепугался учительницы и не может вспомнить номер своей бывшей школы. Теперь же он рассказывает об автокатастрофе и провалах в памяти. И то и другое – явная ложь. Его лицо не выражало ни страха, ни скорби. Странный – да. Но не сломленный. Такое чувство, будто все происходящее для него – не больше, чем игра.

* * *

Неприятности не заканчивались. Я на каждой перемене видел, как Петя разговаривает с Жанной. Я все ждал, когда же она нахмурится и отойдет от него, но Жанна только смеялась его шуткам. А на большой перемене они и вовсе ушли вместе в столовую.

Боря с аппетитом поглощал принесенные из дома бутерброды.

– Возьми бутерброд, – посоветовал Боря.

– Нет, спасибо.

Я никогда не питался в школе. С детства почему-то так пошло. К столовой у меня было ничем не объяснимое отвращение, а брать еду из дома не позволяла застенчивость. Нет, вернее взять-то я мог. Даже брал пару раз. Но ел, запершись в кабинке туалета. В этом оказалось мало приятного, и я предпочитал подождать с обедом до конца уроков.

– Это отличная белковая пища! – настаивал Брик.

– Это бутерброд с колбасой.

– И с сыром!

– И с сыром, – признал я.

– Слушай, я тебя опять не понимаю. Ты скрываешь любовь, скрываешь голод… Какой в этом смысл? Поев сейчас, ты освободишь мозг от мыслей о еде и сможешь лучше усвоить новый материал. Кстати, с любовью то же самое. Если бы ты вчера…

Поскольку на нас опять начинали оглядываться, я взял бутерброд, посмотрев при этом на Брика так, что он не стал заканчивать фразу.

– Спасибо, – сказал я сквозь зубы.

– Пожалуйста! – заулыбался Брик. – Кстати, можешь сегодня зайти ко мне опять?

– Что случилось?

Боря понизил голос и наклонился ко мне:

– Мне нужно научиться готовить пищу.

– Чего?

– Я успел изучить только эти бутерброды. А в книгах пишут, что питаться ими всегда – вредно для организма. Мое тело и так норовит умереть при каждом удобном случае! Дома есть какие-то продукты, но с ними нужно что-то сделать.

– Господи боже, а мама-то тебе на что? – Мне не хотелось никуда идти после уроков. Хотелось прийти домой и молча страдать, вызывая в памяти лицо Жанны.

– Маму я убил, я ведь говорил об этом, – напомнил Брик.

Я поморщился.

– Блин, Боря, перестань так говорить, у меня мурашки по коже. Я не очень-то хорошо готовлю. Суп устроит?

– Суп – да. Читал, что горячая жидкая пища очень полезна.

Я не мог долго концентрироваться на рассуждениях Брика о вкусной и здоровой пище. Немного успокоиться получилось лишь когда Жанна вернулась в класс, и они с Петей уселись за разные парты. Почему-то я считал, что пока они не сели вместе – все несерьезно.

На физике Боря вновь завладел вниманием класса. Анна Федоровна рассказывала о переменном токе, и Боря, раскрыв рот, слушал ее. Когда же с теорией покончили, он поднял руку.

– Да, Боря? – указала на него Анна Федоровна.

Брик встал.

– Вы хотите сказать, что в проводах реально все это происходит? – спросил он.

Я покраснел и уставился в парту. Почему мне стыдно за его нелепость? Это, что ли, называется дружбой?

– В смысле? – растерялась Анна Федоровна. – Конечно! Я весь урок об этом говорю!

– То есть, даже в такой плотной материи, как медный провод, действительно с огромной скоростью перемещаются электроны?

– Замолчи! – шипел я, что есть мочи, но Брик только отмахнулся от меня.

– Боря, ты издеваешься? – вздохнула Анна Федоровна.

– Нет, почему вы так думаете?

– Да, Боря, все так и есть.

– Но ведь любое движение само собой порождает энергию, насколько я успел усвоить. Значит, движение электронов, помимо того, что оно является электрической энергией, должно вырабатывать еще какую-то сопутствующую энергию.

Лицо Анны Федоровны просветлело.

– Ты совершенно прав! – Она повернулась к доске и принялась чертить какие-то завитки. – Эта энергия называется индукционной. Схематически ее можно изобразить как спираль, на всем протяжении проводника.

– И она никак не используется?!

– В бытовых условиях – нет.

– Это ведь колоссальные потери энергоресурсов!

К этому моменту я уже перестал стыдиться. Брик больше не выглядел дурачком, задающим глупые вопросы.

– В общем, да, – признала учительница. – Но современное развитие науки не позволяет ее использовать.

– Не могу поверить. Вы можете зафиксировать эту энергию, но не можете использовать?

– Ее используют, но не настолько широко…

– Зря.

– Боря, извини, конечно, но я не отвечаю за практическое использование энергии, – съязвила Анна Федоровна. – Моя задача – объяснить вам принцип действия. А уж движение вперед науки и техники – ваша забота. Вы молодые, амбициозные – вам и карты в руки. Садись.

Боря просто рухнул на место. На его лице появилось такое выражение, будто он внезапно узнал, что окружающий мир – матрица, а человечество давно порабощено машинами.

* * *

Я стоял на крыльце школы и провожал их взглядом. Жанна и Петя. Он держал ее за руку и тарахтел о чем-то без передышки. «Вот и все, – сказал я себе. – Конец истории, у которой и начала-то не было».

– Мерзкий тип, да?

Я вздрогнул и увидел рядом Брика. Он тоже смотрел вслед этой паре.

– Тебе-то что? – скривился я.

– Мне – ничего. Просто он, очевидно, тебе не нравится. Ну что, пойдем?

– Куда?

– Готовить суп!

– А, точно…

Дома у Бори стало гораздо чище. Он разобрал некоторые коробки, а остальные распихал по углам, чтобы не мешались. В холодильнике я обнаружил курицу, немного картофеля, морковь и лук.

– Порежешь лук? – спросил я, разбираясь с устройством плиты.

– Конечно. Пополам?

– Нет, мелкими кубиками. Сначала почисти, потом режь. Возьми доску.

Я занялся морковью. Почистил несколько штук и принялся тереть их на терке. А интересно, что сейчас делают Жанна с Петей, пока я готовлю Брику суп?

– Кстати, не расскажешь, что там у тебя с мамой? – спросил я, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

Вместо ответа Боря всхлипнул. У меня рука остановилась, сжимая морковку. Неужели он плачет?

– У меня нет мамы, – пробормотал Брик, вытирая слезы рукавом.

– Она… умерла?

– Нет. Она… Господи, да что это такое!

Боря бросил нож и отскочил от стола. Уставился на меня покрасневшими глазами.

– Ты хочешь меня убить? – крикнул он. – За что? Я ведь ничего плохого тебе не сделал!

– Я? Убить? Борь, ты рехнулся? – Я не знал, что и думать.

– Не надо прикидываться! Что ты используешь, как это называется? Нервно-паралитический газ? «Сыворотка правды»? Чего тебе нужно? Не денег ведь! Хочешь узнать правду, да? Я ведь обещал рассказать, зачем ты так?

Он остервенело тер глаза, как маленький мальчик. Мой взгляд упал на разделочную доску с порубленной в кашу луковицей. И тут до меня дошло.

– Боря, это лук, – сказал я.

– Спасибо, мы знакомы!

– Нет, я не об этом. Лук щиплет глаза. Когда его режешь, он выпускает какой-то сок, или типа того. От этого глаза слезятся.

Боря замер, глядя на меня.

– Ты хочешь сказать, что это все от лука?

– Ну да. А ты думал?

– Неважно. Но какой ужасный фрукт!

– Это овощ. Наверное. Не такой уж он и страшный, просто щиплет глаза. Зато в нем много витаминов. Отец зимой заставляет меня по целой луковице в день съедать, для укрепления организма.

Боря с опаской посмотрел на луковое месиво.

– И что мы с ним будем делать?

Я посмотрел на сковородку. Масло уже начинало шипеть. Я забрал со стола доску и осторожно пересыпал лук. Потом стал быстро дошинковывать морковь.

– Почисти штук пять картофелин, – велел я Брику.

Он безропотно принялся за дело. В его молчании мне виделось что-то странное. Маленький Принц явно хранил тайну.

– Так ты не ответил насчет мамы, – напомнил я. – Что с ней случилось?

Брик подумал над моим вопросом несколько секунд. За это время он дочистил первую картофелину и взялся за вторую.

– У меня нет мамы, – наконец, отозвался он.

– Она умерла?

– Нет. У меня ее вообще не было никогда. Меня создали в лаборатории искусственным путем. Вся моя жизнь, сколько я ее помню – череда бесконечных опытов и исследований.

Я пересыпал на сковородку морковь и смешал ее с луком. Вода в кастрюле начинала закипать, и я схватил курицу. Нельзя было терять ни секунды. Суп – это гонка с плитой, в которой нельзя проиграть.

– А потом ты сбежал из лаборатории и решил укрыться в маленьком поселке, смешаться с толпой? – подсказал я Брику.

– Да. Предсказуемо, правда?

– Вполне. Ты теперь поможешь мне завоевать сердце Жанны, побить Петю и Рыбу в честном бою и с отличием сдать выпускные экзамены. Но где-то в процессе твои создатели объявятся здесь, и мы начнем изобретать хитрые планы, укрывая тебя от них. Наконец, они поймут, что ты – простой ребенок, и тебе нужны не лабораторные условия, а настоящая жизнь.

– Вполне возможно, что так и получится, – невозмутимо отозвался Брик. – Ну, теперь твоя очередь.

– А? – Я оторвался от препарирования куриной тушки.

– Расскажи про Жанну, про любовь. Ты же обещал.

– Да, точно. Что ж, сдержу обещание. Видишь ли, Жанна на самом деле моя мать. Я прилетел сюда из будущего, чтобы спасти ее от пришельцев. Понятия не имею, зачем она сдалась пришельцам, но они за ней охотятся. Сперва я принял тебя за одного из них и применил луковую бомбу замедленного действия. Но теперь, когда ты все объяснил, я нейтрализую лук. Надеюсь, ты мне поможешь в борьбе с пришельцами?

Мы стояли посреди кухни, глядя друг на друга.

– Ты врешь! – воскликнул Брик.

– Как и ты.

– Как ты догадался?

– Фотография в комнате, где ты с мамой. И потом, я тоже иногда смотрю фантастические фильмы.

Боря засмеялся и протянул мне миску с почищенной картошкой.

– Извини, – сказал он. – Никак не могу решиться доверять тебе.

– Я думал, мы друзья.

Я порезал картошку и высыпал ее вместе с курицей в кастрюлю. Добавил поджарку, посолил и накрыл крышкой.

– Теперь остается ждать, – сказал я, споласкивая руки. – Наверное, пойду домой.

– Подожди! – Брик вцепился мне в рукав. – Это иррационально, но я чувствую, что ты обижен.

– Боря, понимаешь, я даже не обижен. Я просто ничего не понимаю. Таких странных людей, как ты, я еще не встречал. Мне кажется, что ты просто сумасшедший, вот и все. Честно говоря, мне немного не по себе.

«Немного» – это еще слабо сказано. Мне было жутко находиться рядом с Бриком в этом расположенном на отшибе домике. Что если он сейчас схватит нож и бросится на меня?

Ты можешь идти один

Подняться наверх