Читать книгу Мистер Кольт. Серия «Аранский и Ко». Книга 2 - Василий Лой - Страница 7

Лейтенант Кордыбака Валентин ехал на своем «сузуки SХ4» по проспекту Перемоги в сторону Святошинского рынка. Общение со следователем районного РОВД ничего ему не дало. Нового ничего не узнал и не услышал.

После того как выяснилось, что на вещевом рынке Петровки двойное убийство было совершено предположительно из того же оружия, что и на Святошинском, Аранский отправил его в Святошино, потоптаться там на месте, носом повертеть по ветру, с людьми потолковать тамошними. Ни Аранский, ни Кордыбака связать между собой эти убийства не могли. Идентичность мотивов не просматривалась. Если на Петровке как-то еще понять можно было – вооруженное ограбление частного менялы валюты, то на Святошинском – полная непонятка. Два трупа в электрощитовой и два на самом рынке в оружейной лавке. Связать там эти два объекта не получалось, ничего общего как по содержанию, так и по положению. Ну ничего общего, кроме оружия. Если брать по убитым, то ситуация аналогичная, в электрощитовой – скользкие личности, босота, пьянчужки, в киоске – мастера оружейники, причем один из них владелиц павильона, другой его работник, специалист своего дела. Деньги и ценные вещи остались нетронутыми на местах преступлений как в одном, так и в другом случае.

Валентин понимал, что его появление на рынке ситуацию не прояснит, с другой стороны, если приказано – нужно выполнять. А то, что оружие в преступлениях этих одно фигурировало, так тоже с большой натяжкой определялось. Пятьдесят на пятьдесят давали криминалисты по исследованиям пуль. Гильзы на Петровском рынке не нашли, забрал их преступник, позаботился об уликах. Грамотно сработал, если можно так сказать, не только гильзы, убрал за собой все, кроме деформированных пуль в жертвах, ни пальчиков, ни следов оружия, даже телефоны убитых с собой забрал. А ведь в тех телефонах мог быть и его собственный номер, сукин сын. Да и по действиям преступника лично он, Кордыбака, не очень-то связывал эти преступления. На Святошинском, в электрощитовой, сначала избил жертвы, затем застрелил. Почему избил? Так поступают, когда хотят наказать. А кого наказывают? Провинившегося. Обычно подобная босота в чем-то да провинившаяся и ходит, но интересно другое, выходило так, что знал их преступник раньше, избил за дела какие-то прошлые, а затем застрелил. Ну и последнее, был ли преступник один? Говорят, что один. Кто говорит? Реально свидетелей нет. А как говорят? Примерно так: «Вот если бы чужой кто болтался здесь, а тем более группа, уж точно обратили бы внимание». Но это же рынок, кто тут только не шляется.

В оружейной мастерской оружейников, можно сказать, просто уничтожил, с ходу вошел и застрелил, они как сидели на своих местах, так там и легли. Гильзы остались на месте, из одного оружия были стреляны, что в электрощитовой, что в оружейной мастерской, тут уж факт стопроцентный, а вот на Петровском рынке ситуация была иная: вооруженное ограбление там было спланировано, причем заранее и подробно, с подготовкой, после чего преступник устранил все следы, гильзы в том числе, и ушел, тихо, никем не замеченный. Вот только одна общая идентичность у всех этих преступлений и присутствовала: все жертвы были застрелены в голову, и одним выстрелом. Случайность, совпадение или правило у него такое, шаблон.

Машину Валентин оставил у рынка на стихийной парковке, решил в первую очередь наведаться с визитом к Сипе. По неофициальным данным Сипа контролировал рынок. В каких пределах, объемах, Валентин не знал, но то, что имел там авторитет и вес, это точно. Собственно, Аранский сам сказал, чтобы проведал Сипу, с него начал. Может, что знает, как-никак на его территории бойня разыгралась. Районные оперативники беседовали с ним, сразу, еще по горячему, сказал тогда, что и сам не понимает, кто и за что, а поскольку уже почти две недели прошли после преступления, может, и всплыли какие детали, подробности. Сам Сипа не придет и не расскажет, ехать надо, ходить по рынку, высматривать, выспрашивать, вынюхивать. Где искать его, Валентин знал – в ресторане «Фудзияма», тем более время подходило обеденное.

Столик Кордыбака выбрал в полусумрачном и дальнем углу зала. Ждал недолго, только и успел достать телефон, просмотреть пустые сообщения, как подошел официант, предложил меню, но, с ходу оценив посетителя, сукин сын, добавил:

– Или комплексный обед? Бизнес-ланч?

Изучать меню Валентин не стал: в еде не то что привередлив не был – в «Фудзияме», он знал, что ни возьми, все вкусно будет. Меню даже смотреть не стал:

– Можно ланч, комплекс.

– Комплексов три вида, есть борщ, картофель с крылышками…

– Любой давай, без разницы.

Официант одобрительно кивнул, развернулся уходить, но Кордыбака придержал:

– И Сипу позови.

Официант пожал плечами.

– Позови-позови. Скажешь, от Аранского.

Быстро как-то здесь все работали: официант еще не принес обед, а Сипа уже появился, подошел к столику и замер в ожидании. Кордыбака кивком указал на стул напротив:

– Если Сипа, присаживайся.

Сипа отодвинул стул на почтительное расстояние от стола и сел, удобно устроившись.

– С кем имею честь?

Авторитет был небольшого роста, щуплого, сухого сложения, коротко подстриженный, но не лысый, лицо обыкновенное, жизнью тертое, выражение сдержанное, но не равнодушное, знал и цену себе, да и место. Смотрел почти не моргая, глазами во взгляде пустыми и прохладными. Гостю явно рад не был, но внимание уделить мог. Интерес был, а какая именно оказия подбросила мента к ним, не понимал. Но уж точно хорошего ничего это не сулило. Голос был сиплым, но не по природе, крайне низкой тональности. С его фигурой это плохо вязалось, а вот с лицом – вполне.

Кордыбака на всякий случай достал блокнот и ручку, положил на стол рядом с телефоном.

– Я лейтенант Кордыбака Валентин. По поводу убийств на вашей территории. Четыре трупа.

– Товарищи ваши из РОВД были, интересовались. Что знал – сказал. А точнее ничего не знаю. Самому интересно.

Что мог сказать Кордыбака этому мужику лет пятидесяти, тертому жизнью калачу, а может, и стреляному да травленному, чем взять – не то что не знал, представления не имел: ни предъявить, ни выудить, ни надавить. А взгляд у мужика был тяжелый, вязкий, неуютный, и ведь не нарочито, ну просто вот такой сам по себе.

– Я знаю, что вы не знаете. Ну а вдруг. Может, за это время что-то вспомнили, или с рынка что дошло?

Сипа словно замер, смотрел то ли на Валентина, то ли рядом. Разговор не вязался, застывшая обездвиженная позиция собеседника на Кордыбаку действовала магически: неосознанно поменял он свое положение тела, но ощущение некомфортности не проходило. Было ясно: эта встреча смысла не имела, и хотел он уже сказать «Ну нет так нет…» да заняться обедом, но Сипа словно очнулся.

– Может, что даст, – он отмер и, казалось, даже немного задумался.

– Что именно?

– Официант у нас тут есть в пивной, на территории рынка, как раз у лавки той оружейной. Где-то за час до мочилова встречался Букет с чужаком в пивной, обслужил официант их. Не было его раньше на рынке нашем чужака того и потом тоже. Он положил народ, или кто другой, точно не известно, но то, что Букет с чужаком встречался – факт.

Кордыбака открыл блокнот и крупными печатными, каллиграфически правильными буквами написал: «БУКЕТ. ЧУЖАК». Понятно, что не вдруг вспомнил Сипа факт этот, а сидел и думал, отдать ниточку эту следаку или нет, все же решил поделиться, значит, резон для него был.

– Ну вот. Уже что-то. А Букет это кто?

– Один из тех, кого в щитовой положили.

– Так, – Валентин одобрительно закивал головой. И вот так всегда, по опыту, пусть небольшому он уже знал. Сначала, кажется, дело гиблое, и никто, и ничего, и ловить нечего, а начинаешь щупать одного, другого, и что-то да выплывает, вот как сейчас – прямо сразу, на первом, да еще на каком! Угрюмый до безобразия, а порадовал, и вопросы возникать начали. – Я так понимаю, Букет – это прозвище? Кто такой, чем занимался, как с рынком связан был, что о нем рассказать можете?

Сипа недовольно хмыкнул:

– В ваших следственных бумагах все значится – и фамилия Букета, и всех остальных тоже. И чем занимались.

– И все же?

Сипа ничего не ответил. Достал из кармана телефон, встал со стула и отошел в сторону. Набрал номер, что-то, кому-то сказал, затем вернулся к столу, но садиться уже не стал:

– Официант сейчас придет из забегаловки той. На все вопросы по поводу Букета и корешей его ответит. Он публику эту лучше знает, чаще с ней сталкивается и дела имеет. Больше ничего сказать не могу. Самому интересно, кто это сделал. Хотел бы знать, а еще больше увидеть, – и кивнул в сторону выхода. – Я пошел?

Кордыбака решил не возражать – что мог или хотел, Сипа сказал.

– Ну все, так все. И на том спасибо.

Авторитет хмыкнул, повернулся и неторопливо удалился.

Тут же был подан обед. Как и ожидалось, приготовлено все было лучше, чем просто хорошо, Валентин покушал и вкусно, и с удовольствием, дополнительно к комплексу заказал сладкого и чашечку американо. Посмотрел в блокнот: Чужак и Букет. Новые детали. Про Букета кое-что было известно: в протоколе указывались его фамилия, имя, а вот то, что встречался он с кем-то неизвестным в пивнушке незадолго до кровавых событий – деталь новая и весьма интересная, настолько интересная, что захотелось ему позвонить Аранскому и порадовать, но не стал – успеет. Не исключено, что и другие частности всплыть могли. Делать какие-либо предположения по той встрече даже и не пытался: пока не имело смысла.

Кордыбака съел добротно наслащенное шоколадное пирожное и сидел теперь, просто потягивая кофе, не менее приторное, чем кейк: по своей неопытности он не рассчитал сахар из дозатора. Керамическая чашка была неудобной – широкая, толстостенная и без ручки, раскрашенная яркой светло-зеленой глазурью японской вязи. В зале было мало посетителей – еще пять человек на другой стороне зала. Опять пролистал сообщения, все пустые, посмотрел в окно, на часы, повертел телефон в руках, положил рядом с блокнотом. Наконец появился тот, кого он ждал. Это был молодой парнишка, лет двадцати пяти. Официант в зале беглым взглядом указал ему на Валентина.

Он сидел на том месте, где только что угрюмо смотрел и сипел севшим горлом на Кордыбаку святошинский авторитет, и выглядело это несколько символически, как ему казалось: вот оно, новое поколение, которое займет место прокуренного, пропитого, засиженного по тюремным и лагерным нарам старого племени преступного мира. Проще будет с ними? Легче, доступнее? Кордыбака повнимательнее присмотрелся к официанту: нет, из этого авторитета не выйдет, нет, не его явно это было место – нервно ерзал на стуле, шмыгал носом, беспокойно моргал и вертел глазенками.

– Имя твое, фамилия, – Валентин придвинул к себе блокнот и взял ручку.

– Дима. Дмитрий. Желудько.

– Я – следователь из городского управления, Кордыбака Валентин, лейтенант. По какому делу позвал, догадываешься?

Официант Дима понятливо закивал.

– Расскажи мне, Дима, что знаешь о Букете.

Дмитрий еще немного поерзал на стуле, пожал плечами:

– Я знаю немного: иногда заходил он в кафе – водки выпьет, пива, закусит чем. Иногда в кредит брал, в тот день тоже водку в кредит заказал, хотя за прошлые пора уже было расплачиваться.

– На рынке чем занимался? Официально у кого работал?

– Нет. Так, на подхвате. Шестерил, можно сказать.

– На кого?

– Да много на кого, в основном на администрацию.

Вот с этим свидетелем Валентин чувствовал себя спокойно и уверенно. Это не Сипа, который сто раз подумает и хорошо если скажет, а то ведь так и не скажет, а если что и поведает, ушлый, то не за просто так.

– Почему Букетом называли? – и хотя вопрос этот ценности не имел, все же спросил.

– Разило от него всегда одинаково.

– А именно?

– Несло водкой, пивом, луком одновременно и еще непонятно чем постоянно изо рта.

Кордыбака поморщился и посмотрел в блокнот:

– С этим понятно. Переходим дальше. Встреча.

– Да, встречался он в тот день, ну перед убийствами, – Дмитрий напрягся. – С человеком одним.

– Это уже интересно. С каким человеком?

– Незнакомый. Раньше у нас не бывал, это точно. Пришел незнакомец один, сел за столик, я подошел, он заказал бутылочку минеральной воды и сигарету.

– Одну, что ли?

– Да, бывает, своих сигарет не имеют, а курят, только когда выпьют.

– Ну, а этот, – Кордыбака посмотрел в блокнот. – Чужак. Он ведь спиртное не пил?

– Не пил, но сигарету заказал. Минут через пять Букет вошел, окинул зал взглядом и сразу к нему подсел, словно знали они друг друга. Хотя нет. Когда Букет вошел, Чужак видел его, лицом ко входу сидел, но никак не отреагировал. Возможно, Букет знал Чужака, а тот его нет. О чем говорили, не знаю, не слышал. Незнакомец заказал Букету тоже сигарету, Букет себе – сто грамм водки. Опять говорили, затем Букет встал, велел незнакомцу расплатиться за него и ушел. Чужак посидел еще некоторое время, допил воду, оставил деньги, но только за себя, и тоже ушел. Вот и все.

Кордыбака аккуратно и подробно внес услышанное им в блокнот и, почесав ручкой за ухом, предложил:

– Ну, а теперь самое интересное.

Дмитрий непонимающе пожал плечами:

– Так вроде все?

– Портрет. Подробный портрет Чужака.

Дмитрий задумался, но ненадолго, после чего информацию выдал всю и одним махом. У Валентина даже сложилось впечатление, что делал он это уже не в первый раз.

– Мужик, лет под тридцать пять. Высокий, крепкого сложения. Лицо нормальное, светлые волосы, коротко стриженые. Одет был – кожаная куртка, черная, не длинная, с капюшоном, темно-синие джинсы, кроссовки.

Дмитрий остановился предсказуемо вдруг и смотрел теперь на Кордыбаку покорными глазами. Все же Валентин обождал некоторое время и только потом удивился:

– И все?

– Как бы да.

– А портрет?.. Это же не портрет. Это так, в общих чертах. Портрет – это значит глаза какие, нос, губы, шрамы на лице, может, усы. Ну ты понимаешь.

Дмитрий отрицательно покачал головой:

– Такого не помню. Не присматривался. Да и сидел он как-то боком ко мне, и рука была – локоть на столе, ладонь на голове, наполовину закрыт. Если бы заранее сказали рассмотреть, конечно, присмотрелся бы, запомнил бы и губы какие, и нос, а так что – посетитель, как и остальные.

Кордыбака только вздохнул:

– Если бы…

– Кому еще давал описание портрета?

– Да никому, – неуверенно ответил официант.

– Сипе?

– Сипе? Сипе да.

Кордыбака недовольно покачал головой:

– Сипа сам попросил?

– Ну, типа того, – Дмитрий с трудом проглотил слюну и вытер рукой пересохшие губы, острогорбый кадык на его гортани медленно поднялся вверх и затем быстро вернулся обратно, похоже о Сипе у него были не самые лучшие воспоминания.

– Я так понимаю, после случившегося на рынке Сипа негодовал и допросил всех, кто хоть что-то видел или знал?

– Вроде того.

– Слушай, не в службу, а в дружбу: что-нибудь у Сипы есть на этого стрелка, какие-то результаты?

Дмитрий пожал плечами:

– Не знаю. Своим он наказал найти и к нему притащить, но о том, отыскали, или нет – не слышал.

– Хочу попросить тебя, – Валентин достал из кармана визитку и протянул официанту. – Звони, если что будет. Может, вспомнишь детали какие, вдруг его увидишь где. Кстати, узнать сможешь, если на улице встретишь?

– Думаю, да.

– Хороший ты парень. Простой, без заморочек. Молодец. И еще, – Кордыбака хищно прищурил глаза. – По возможности за Сипой присмотри. Лады?

Дмитрий неуверенно поморщился:

– Это как?

– Ну как. Учить тебя, что ли. Может, выйдет Сипа на стрелка того – дашь знать.

– Да кто же мне скажет об этом.

– Слушай, ты серьезно, что ли? Ну в кафе твоем разговоры разные бывают и об этом деле, и о Сипе, и о многом другом. Ты прислушивайся, запоминай, о чем люди говорят, а я уж сам потом отфильтрую.

Дмитрий кисло, с натугой улыбнулся и кивнул.

– А лучше продиктуй-ка мне свой телефон, а то, я смотрю, парень ты стеснительный, а я нет. А вообще могу мыслями своими поделиться. Будь моя воля, обязал бы вашего брата, всех официантов во всех кафе Киева, фотографировать своих клиентов незаметно и хранить базу в течение месяца, потом можно удалить. Как считаешь?

– Ну если надо… Я могу…

– Да ладно, – Кордыбака махнул рукой и улыбнулся, записывая телефон официанта Дмитрия в свой блокнот. – Давай-ка мы сейчас пройдем к тебе в кафе, поглядим на месте, как и где наблюдал ты собеседника Букета.

Оружейный магазинчик активно разоружали. После неожиданной и трагичной смерти хозяина павильона и его сотрудника, очевидно, помещение было продано, прежнее содержимое из него вывозилось, и теперь новый хозяин переоборудовал магазинчик на свое усмотрение. Внутри что-то сверлили, пилили, прибивали, тянули провода, крепили новую вывеску.

– И что теперь? – то ли спросил, то ли сказал Кордыбака, и сам не знал зачем. И так было понятно, пустовать не будет. А вот почему он их убил? Мыслей по-прежнему не было. В электрощитовой как-то еще объяснялось, пусть с трудом, с натяжкой, но вязалось, за что-то избил, потом убил, была, видимо, причина, но оружейников просто зашел и застрелил. Ну никаких зацепок, ни намека, ни подсказки, пустота, словно вакуум.

Дмитрий посмотрел на бывшую оружейную мастерскую:

– В смысле что здесь будет? Не интересовался.

– Да так, вообще.

Они вошли в кафе. То, что это не был «Фудзияма», стало досконально понятно с первой же секунды пребывания там. Кордыбака замер и поморщил нос:

– Чем у вас тут кормят и поят?

Дмитрий даже не стал отвечать, указал рукой на стол, за которым Букет встречался с Чужаком:

– Вот там сидел незнакомец, а напротив него Букет.

– Да уж, – Валентин обвел неторопливым взглядом помещение. За сизой пеленой табачного смога и бледного, «а-ля интим» освещения смутно просматривались полутрезвые физиономии немногочисленных клиентов за кружками пива и горками разбросанной по столам шелухи от пересушенной тарани. – Заведеньице не первый сорт. И клиентура соответствующая, надо так понимать.

Дмитрий опять промолчал, затем кивнув в сторону барной стойки неуверенно спросил:

– Ну, я все? Пойду?

Кордыбака повернулся к двери:

– Давай выйдем на пару слов.

Официант вздохнул и пошел следом.

Вот когда с полной глубиной понимания, ощущения и осязания можно было оценить чистоту и свежесть воздуха даже на Святошинском рынке, особенно для такого человека, как Кордыбака Валентин, который не пьет, не курит и подобные заведения не посещает.

Они вышли из кафе. Отпускать официанта он пока не хотел – не все было сделано, проверено, осмотрено. Да и потом, ходить самому по незнакомой территории, не имея в наличии такого помощника, было не то что не обязательно, но и неправильно. И рациональнее и разумнее было до конца воспользоваться услугами Дмитрия, тем более что тот особо не возражал.

– Давай, чтобы я не плутал, пройдем к электрощитовой, хочу своими глазами посмотреть, ощутить на местности. Не откажешь следственным органам? А, Дмитрий?

Дмитрий согласно вздохнул.

– Вот и хорошо. – Кордыбака посмотрел вокруг. – Буду только благодарен. Да, что еще хотел сказать. Мысль возникла у меня насчет тебя не совсем хорошая.

Официант вытянул лицо, не столько от удивления, сколько от интереса:

– И что?

– А то, братец ты мой. Выходит, практически только ты видел преступника, вот как меня сейчас, и запомнил его внешность. Скажем так, теоретически запомнил.

Лицо у Дмитрия вытянулось еще сильнее, теперь уже скорее от испуга:

– Что значит – теоретически? Вы хотите сказать, искать он меня будет? Захочет убрать как свидетеля?

– Не то что захочет, а, я думаю, уже давно хочет. А что тебя искать, вот он ты, тут весь. Ну веди.

Они шли через рынок кратчайшим путем в сторону автоэстакады. Дмитрий впереди, Валентин чуть позади, иногда немного отставал, заглядывая на прилавки торговых павильонов, да и так, по сторонам, в проходы между рядами и улочек, заодно запоминая дорогу. У последнего ряда перед выходом на дорогу Дмитрий остановился. Кордыбака тоже, вопросительно глянув на парня.

– Вон электрощитовая, – официант Дима указал рукой на другую сторону дороги, где в бетонную стену эстакады была вмурована с первого взгляда малоприметная ржавая металлическая дверь. – Спросить можно?

– Да.

– Вы действительно думаете, может убрать меня как свидетеля?

Кордыбака посерьезнел, ответил, но не сразу. Теперь, после посещения рынка и общения сначала с авторитетом, а затем и с этим пареньком, понял, что была такая вероятность. Более того, возникал вопрос, почему преступник до сих пор этого не сделал? Или уже и не сделает? А может, просто по каким-то причинам пока исполнить это у него не получалось. Официант реально был в опасности, это факт. Что-то нужно было предпринимать для его безопасности, и, похоже, еще вчера. Конечно, надо доложить и обсудить с Аранским, но главное понять, насколько вопрос критичный.

– Исключать подобное, конечно, нельзя, но, с другой стороны, если бы хотел, уже пришел бы. Подумаем об этом обязательно.

Дмитрий подошел к ближнему к ним павильону и оперся левым плечом о ребристый профиль боковой стенки, посмотрел на Валентина и кивком головы предложил подойти:

– Вот так стоял он минут пятнадцать, наблюдая за дверью в электрощитовую.

Кордыбака подошел и стал рядом, оценивающе прострелив взглядом впереди себя пространство. Для наблюдательного пункта место было выбрано правильно, объект просматривался хорошо, при этом наблюдатель оставался оттуда, с другой стороны дороги, незамеченным, эта деталь была неожиданностью и, насколько помнил Кордыбака, нигде в следственных материалах не упоминалась.

– Ты что, следил за ним?

Дмитрий казался немного возбужденным:

– Брать его надо.

– Нет, погоди, с чего ты взял, что он здесь стоял, да еще и пятнадцать минут?

– Видели его.

– Кто?

Дмитрий кивком головы указал назад, за спину. Кордыбака повернулся: в третьем от них ряду рядом с проходом в открытом павильоне за прилавком с разложенным товаром сидела девушка, периодически посматривая в их сторону.

– Так, так. Вот так дела… И кто такая?

– Оля.

– Девушка твоя?

– Вроде как, – неуверенно ответил Дмитрий.

– Так да или нет?

– А вам зачем? Иногда встречаемся.

– Где живет?

– Здесь недалеко квартиру снимает с подружками, тоже на рынке работают, втроем живут. Сама из Коростеня.

– Почему раньше молчал?

– Не думал, что важно, – Дима замялся и потупил взгляд. – Да и впутывать не хотел ее.

– Конечно, важно, все важно, любая мелочь. Ну-ка напрягись, может, еще что вспомнишь?

– Да нет, – Дмитрий беспокойно топтался на месте. – Брать его надо.

– Это понятно, – Валентин похлопал его по плечу. – Ты не волнуйся, никуда он не денется. Возьмем. Пойдем с Олей побеседуем.

Девушкам Кордыбака нравился, причем всем, ну почти всем. Во-первых, молодой, двадцать семь лет. Выглядел, правда, года на три-четыре старше. Высокий, даже более чем – долговязый, худощавый, но жилистый и широкий в кости. Ноги длинные, руки длинные, ладонь примерно с суповую тарелку. С собеседниками обычно был улыбчив и приветлив. В целом несколько нескладный, но приятный. Лоб высокий и открытый, волосы темные, прямые, как росли, так и укладывались сами по себе. Достаточно хорошо был образован, разговор поддержать мог во многих направлениях, при необходимости метко сострить, для него труда не составляло пошутить, подтрунивать над собеседником, но не зло. Со слабым полом держал себя умело, учтиво, корректно, где надо – поделикатничать мог и обходительность в нужном месте проявить, не стеснялся, чувствовал ситуацию и легко менял ее в нужном направлении. Безусловно, Оле он тоже понравился, она смотрела на него с интересом и уважением.

– Ничего, если я вас немного оторву от трудовой деятельности? – Кордыбака улыбнулся, положив свою широченную ладонь на плечо Дмитрия. – С вашим приятелем Димой мы уже подружились. Вас зовут Оля? Меня – Валентин. Следователь.

Девушка улыбалась в ответ просто и открыто:

– Да разве мешаете? Стою, скучаю. Нету покупателя. Туда-сюда ходят, и нету. Вы первым будете. А это примета хорошая.

– Да как не купить у такой гарной дивчины. Покажите, что?

Дмитрий попытался перевести разговор в другое русло, эти взаимные улыбочки были ему не совсем по душе:

– Оля, следователь интересуется тем типом, который в день убийств возле павильона стоял.

– Да, очень был бы рад услышать? – Кордыбака кивком подтвердил просьбу Дмитрия.

– Помню, конечно. Стоял там мужчина минут пятнадцать, может, двадцать, потом дорогу перешел и исчез, мне отсюда не видно было, но говорят, в щитовой под мостом. Потом вернулся, минут через пять примерно, и вот так вот через рынок швыденко и подался. Быстро шел, торопился.

– А в каком направлении? Не в сторону кафе Дмитрия?

– Вы имеете в виду оружейную мастерскую? Ну, так в том направлении.

Кордыбака удовлетворенно улыбнулся, но не только девушке, Дмитрию тоже:

– Вы чудная девушка. Скажу больше, вы мне понравились. А як выглядел тот мужчина, запомнили?

– Конечно. Высокий такой, справный. Правда, спиной стоял, лицо не видела. Куртка на нем была черная, капюшон поверх головы, джинсы синие.

Валентин достал блокнот и все услышанное записал, больше она ничего не знала, и пытать вопросами не имело смысла:

– Спасибо, очень помогли. – Опять положил ладонь на плечо Дмитрия и добавил: – У вас гарный парень, берегите его.

Кордыбака сказал и тут же понял: последние слова были лишними, Дмитрий глянул на него снизу вверх глазами, полными вопроса и тревоги, однако, спохватившись, по-дружески потрепал того по плечу и как-то неуверенно, кисло улыбнувшись, заключил:

– Так мы пошли? Еще раз спасибо. – И галантно склонил голову.

– А купить не купили ничего? – девушка досадливо развела руками.

Собственно, что они могли купить, товар у нее был специфический, нитки, пряжа, резинки, иголки, молнии, клепки, заклепки и прочие несессеры.

– Обязательно, в следующий раз, – с таким же пониманием пообещал Кордыбака.

Дмитрий проводил следователя до машины, он уже не торопился с ним расставаться, нехорошее чувство тревоги поселилось в душе глубоко и основательно. Теперь ему требовалась защита, он понимал это крайне отчетливо, и уверенность в том, что не оставят, не бросят на растерзание зверю, так легко и хладнокровно завалившему четырех человек на рынке и теперь бродившему где-то рядом кругами, словно алчный зверь в ожидании удобного случая уничтожить и его, ощущалась только в непосредственной близости с таким человеком, как Кордыбака – представителем силы и мощи всей государственной системы правопорядка.

– Как же мне теперь быть? – чуть ли не хныкал Дмитрий.

Кордыбака подошел к машине, нажал кнопку на брелоке, разблокировав замки и открыл дверь.

Его небольшой автомобиль в тандеме с его фигурой смотрелся еще меньше, чем был на самом деле, это бросалось в глаза, непроизвольно наводя на вопрос, как он там помещался, а если и помещался, то как умудрялся управлять в подобных стесненных условиях, контролируя дорожную ситуацию и маневрируя в плотном городском трафике.

– Начеку, – Валентин и сам не знал, что конкретно и гарантированно можно было посоветовать парню. Успокоить уж точно должен был. Но, кроме общих фраз, что еще сказать, не знал. – Постоянное внимание. Среди людей он тебя не тронет, новые свидетели ему не нужны, поэтому избегай подозрительных мест, не ходи поздно в безлюдных местах и на все обращай внимание. Домой десятой околицей добирайся. Где-то что-то не так как обычно или кто-то незнакомый подозрительно долго находится в непосредственной близости от тебя – принимай меры, меняй быстро ситуацию, блокируя таким образом его действия. Например, в двух автобусах одно и то же лицо заметишь, домой не иди, звони мне, а сам в ближайшее кафе заворачивай и жди нас. Ну, а так что делать?.. Изолировать полностью мы тебя не можем, оснований пока нет, да и потом, возможно, все эти опасения напрасны, не нужен ты ему. Ведь что знал, ты давно нам рассказал. А самое главное, сразу звони мне, тем более если где увидишь его, это очень важно! Сразу звони! Брать его надо, бандюка!

Кордыбака катил по проспекту Перемоги, резко подергивая рулем, пропуская небольшие выбоины, ямки, трещины то между колес, то справа, то слева. После зимы дороги разочаровывали в который раз, и никак к этому привыкнуть не получалось. На улице потеплело, послеполуденное солнце, удачно маневрируя между облаками, ярко светило в глаза и радовало пока еще несмелым, но долгожданным теплом, высушивая остатки сырости на асфальте. А в салоне автомобиля и вовсе было жарковато, несмотря на отключенный отопитель и слегка приоткрытое стекло окна.

Аранский по телефону наказал ему на Петровку не ехать. Сказал, ждет у себя, и попросил не задерживаться. Валентин нажал на красную кнопку и бросил телефон рядом на сиденье. А ведь он запланировал сегодня побывать как на Святошинском рынке, так и на Петровке. Это было важно – окончательно разобраться, связаны как-то все эти преступления или нет, одна ли рука нажимала на спусковой крючок пистолета или нет. То, что ехать нужно, сомнения не было, этому свидетельствовали и результаты посещения Святошинского рынка. Теперь совершенно точно выяснилось, что преступник там был один, встречался с Букетом, затем проследил за ним и, когда Букет с приятелем вошли в электропомещение, проследовал за ними, избил и застрелил, после чего покинул помещение, прошел к оружейной мастерской, причем торопился и застрелил оружейников. Прямых свидетелей этих двух преступлений, совершенных примерно в течение минут двадцати, не было, но вот из показаний косвенных свидетелей картинка вырисовывалась достаточно понятная. Если честно, то ему хотелось найти доказательства того, что убийства на Петровке никак не связаны с убийствами на Святошинском рынке. Хотелось потому, что в его рассуждениях, анализе и отсутствии веских фактов, если не считать пуль, где вероятность совпадения исчислялась как пятьдесят на пятьдесят, все говорило о том, что общего там ничего не было. Совершенно разные мотивы, разные преступники и оружие, вот по оружию единственно требовалось доказать, что оно было разным, или наоборот.

Кордыбака посмотрел на телефон, ну почему не заскочить ему на Петровку, почему? Поговорил бы с соседями убитых валютчиков, что-то бы да и всплыло. Должен преступник где-то след оставить, пусть маленький, незначительную, но зацепочку. Может, еще где-то была видеокамера, на которой запечатлелся преступник. А как этого хотелось, хоть краем глаза, хоть со спины, хоть кусочек, но увидеть, ощутить его как реальное, материальное существо.

Валентин взял телефон и набрал Аранского. Тот ответил на первом же гудке.

– Сергей Викторович, я опять.

– Говори.

– Да вот все голову ломаю, думаю, сопоставляю, анализирую по поводу Петровки.

– Ты где сейчас? – Аранский явно к длительной беседе не был расположен.

– К Шулявке подъезжаю.

– Хорошо, я жду тебя.

– Сергей Викторович, может, все же заскочить на Петровку? Потолкую с людьми там…

Аранский перебил его:

– Кордыбака, ты почему такой упрямый. Я ведь сказал, дуй в управление.

– Что-то серьезное?

– Ну а ты как думаешь?

– По Святошескому рынку?

– Возможно.

– Понял. Еду.