Читать книгу Казачья серьга - Василий Макеев - Страница 6

Я все еще от века не отвык.

В моем двадцатом – страхи и привады.

Кулючу впрок, кочующий кулик,

У кулича родительской левады.

О том, что тень свалилась на плетень

И к неминучей горестной досаде

Крестьянство обломали, как сирень

Сноровистую в сорном палисаде.

Но все же, осиян иль окаян,

Век близок мне не бомбою атомной,

А как хмельной колодезный ирьян,

В жару даримый матушкой укромной.

Портошное, быть стало, молоко…

И новый век, срамной и заполошный,

Хотел я встретить гордым, как древко,

Но скоро сник душою беспортошной.

Зачем насилу вянуть и смердеть,

Вылизывать господнюю посуду?

Желаю ближним век сей перебдеть.

А я в плену у вечности пребуду.

Я жил в стране лукавой новизны.

Прилюдно чтил зароки и советы.

Стихи стране вдруг стали не нужны.

В политику ударились поэты…

А я все пел от лета до весны:

          В какие лета!

Народ бурчал, как пшенная кутья,

И мазал ближних дегтем или медом.

В конце концов, слезы не пролия,

Срамная власть поладила с народом…

А я все славил бренность бытия:

           С погожим годом!

Опять сулят удачу во хмелю

И ставят впрок посильную задачу,

Поклон великий рваному рублю

И сытости невиданной в придачу…

А я все реже верю и люблю

          И чаще плачу!