Читать книгу О, этот вьюноша летучий! - Василий П. Аксенов - Страница 21

Лидия и Пирамида откинули бамбуковые шторы поэтического кафе под картонными лунами. Какой-то человек в клетчатом пончо с раскрашенными кулистическим рисунком щеками провел их к столику, вытер лужи, доверительно прошептал:

– Ждите Чуда, не теряйте Надежды.

Лидия нервно вытащила из сумочки папиросу.

– Лидия! – глаза Юры вдруг засветились мрачным вдохновением, и он зачастил: – Я ничем не лучше Брутеня! Увы, мы оба с Валерьяном стали жертвами моды. Я прожигатель жизни, Лидия, я игрок. Монако и Монте-Карло – вот мои Мекка и Медина. Если вы хотите увидеть настоящую авиацию, увидеть настоящих людей, вам надо идти на завод «Дедал». Там есть скромный юноша Юрий Четверкин. Вот человек, который…

– Какой еще Четверкин? – Лидия раздраженно скомкала папиросу.

– Скромный и мужественный юноша с завода «Дедал».

Раскрашенный человек свистящим шепотом сказал с эстрады:

– Ждите Чуда!

Между столиками прошла змеевидная девушка с аршинными ресницами и огненными перьями в прическе.

– Хелло, Пирамида! – игриво пропела она.

– Кто это? – передернулась Лидия.

– Известная демимонденка Вера фон Вирен, – сказал Пирамида. – Вот мой мир, Лидия. Я погряз в демимонде, а Юра Четверкин устремлен в небеса!

– Отстаньте от меня с вашим Четверкиным, – отвернулась Лидия.

– Две бутылки… зельтерской… – заказал Юра.

За одним из столиков кафе Вышко-Вершковский говорил собеседникам:

– Чудо явилось! – торжественно провозгласил раскрашенный человек. – Поэт Илья Царевококшайский!

– Боги Олимпа! – воскликнул Юра.

На эстраде появился не кто иной, как о. Илья, но в каком виде! В ярко-рыжем фраке, в лиловом жабо, с нарисованной на щеке мухой.

– Я прочту новую аэроду, – манерно проговорил он и застыл в трагической позе.

Вера фон Вирен за барьерчиком кафе говорила кому-то в телефон:

– Между прочим, здесь Пирамида. Швыряет сотни!

читал, завывая, чудо-поэт.

– Ни одного ужа! – изумился Вышко-Вершковский. – Декаданс!

В это время Задоров и Яша вошли в цех «Дедала», посвечивая себе дорогу слабым фонарем.

– Неужели этот плутишка гримируется под Ивана Пирамиду? – размышлял вслух Яша. – Хорош!

– А вдруг он сам Иван Пирамида? – смеясь, сказал Задоров.

– Почему вы доверились ему? – спросил Яша.

Задоров остановился.

– Старик, я уже десять лет работаю в подполье. Чутье! Парень талантлив, а талантливые люди сейчас все за нас. Впрочем, станок и кассу, конечно, надо переправить на дачу…

Вдруг Яша схватил старшего товарища за руку. В глубине мастерской за остовом строящегося самолета брезжил слабый свет.

Задоров и Яша по стене подобрались поближе и увидели конструктора Казаринова, который сидел, обхватив лоб длинной ладонью, над чертежами.

– Иван Дмитриевич, – тихо сказал он, не поднимая головы, – я решил лететь сам на «Киев-граде»…

Задоров и Яша, переглянувшись, вышли из темноты.

– Двигатель остается прежним, я сделал новый расчет, – торопливо заговорил Казаринов. – Вот взгляните… здесь мы укрепим ферму за счет добавочных стоек.

Задоров присел к столу и спросил тихо:

– Почему вы решили лететь, Павел Павлович?

– Вы же видели, Брутень не выразил восторга, а Пирамида – это миф. Если полет удастся, мы получим ассигнования и продолжим работу. Иначе – тупик! Эти господа клюют только на рекорды…

– Хотите, я полечу вместо вас? – горячо, почти как Юра Четверкин, сказал Задоров.

– Вам нельзя, Иван Дмитриевич, – Казаринов поднял голову и мягко улыбнулся. – У вас и на земле еще много дел.

Публика в «Лунатиках» встревожена. Не менее пятнадцати черных котелков вышли из декоративного кустарника и перелезли через барьер в кафе. Лишь поэт на сцене, ничего не замечая, продолжает витийствовать.

– Где Пирамида? – спрашивает Отсебятников Панкратьева.

– В отхожем месте, госп… пардон, в туалете, мусью.

В кафе появляется Юра Четверкин без «пирамидского» грима. Он подходит к Лидии для решительного объяснения.

– Лидия Дмитриевна, я – Четверкин!

Лидия морщится.

– Какой еще Четверкин? Что вам угодно?

Дико взвыв, Илья Царевококшайский закончил аэроду.

– Чудо свершилось! – объявил раскрашенный человек.

– Пройдемте, господин хороший! – котелки взяли его под бока.

– Туалет пуст, ваше высокоблагородие! – испуганно рявкнул Панкратьев.

– Что-о?! – завопил Отсебятников. – Упустили?!

– Позвольте, если туалет свободен, – попросился смиренный поэт.

– Взять мерзавца!

Котелки обратали Царевококшайского.

– Не имеете права мять духовное лицо! – рванулся Юра.

– Взять мальчишку!

– Отрок мой подопечный! – возопил изумленный поэт.

Отсебятников тангообразно скользнул к Лидии.

– Мадмуазель, вы арестованы!

Вдруг произошло неожиданное. В кафе с громкими возмущенными возгласами на родных языках вошли иностранные пилоты. Обычно меланхоличный Луи Каюзак сейчас с горящими глазами играл на гитаре «Марсельезу». Фон Лерхе нервно колотил тростью по черным котелкам. Тацуо Хаара щетинился приемами карате. И наконец, Ринго Джеггер тащил за собой на лассо до смерти перепуганного фабриканта Ветчинкина.

– Мерд! Шайзе! Блади Ветчинкин, сан ов де бич! Капиталиста нехолосая! Стыд! Стыд! – восклицали пилоты.

– В чем дело, господа? Мешаете развлекаться, – строго сказал пилотам Отсебятников.

– Эта капиталиста продала нас бухарскому эмиру, – объяснил японец.

– Господа, всего на один сезон! – возопил Ветчинкин.

– Мы свободная пилота! Капиталиста не подциняяся! Банзай, товариси!

Американец выхватил из-за пазухи ковбойской кольт.

– Айл килл олл копс!

И ринулся к Отсебятникову.

– Все свободны! – тут же заявил полковник и скользнул к Каюзаку. – Солидаритэ, – шепнул он ему и хлопнул в ладоши. – Бутылочку перцовой, силь ву пле!