Читать книгу Одно сплошное Карузо (сборник) - Василий П. Аксенов - Страница 12

В летней творческой командировке на пересечении стальных магистралей встретился мне старый знакомый Мемозов. Ни мне, ни ему эта встреча особого удовольствия не доставила, однако Мемозов не удержался и рассказал очередную поучительную историю из своей жизни. Привожу ее дословно, но, разумеется, с необходимыми сокращениями.

Мемозов, как вам известно, человек простой, но дерзновенный. Сгусток парапсихической энергии и суперинтеллектуал, медиум и йог, он не теряется на крутых виражах судьбы и даже после обморочного падения с пятого этажа никогда не останавливается на достигнутом.

Ну вот к примеру телекинез. Не каждый усилием воли может передвинуть стул с седоком из одной комнаты в другую, сварить без огня яйцо вкрутую, остановить между этажами лифт с пассажиркой. Мемозову такие дела по плечу.

Овладев всей этой элементарщиной, я стал подумывать о более сложных контактах с природой, и тогда в моем воображении встал образ Океана. Установить контакт с этим огромным естественным резервуаром энергии. Каково? Смело? Да! Дерзко? Допускаю!

Уж если общаться с Океаном, то без всяких посредников. Золотые рыбки в наш век перевелись, милостивые государи, планктон не тот. Нептун, Посейдон и прочая мифология сданы в архив, в неполную среднюю школу. Современная нормально развитая личность (к сожалению, я лично не насчитаю и двух таких персон) может наладить прямой контакт с Океаном и добиться от него всего самого заветного, самого желанного.

У Мемозова слова не расходятся с делом, и вот однажды я сказал красавице Аглае:

– Пора кончать, Аглая! Пора кончать с вашим мужем, с вашей квартирой, с детьми, с авто. Пора опроститься, стать лицом к природе, уехать куда-нибудь на океанский громокипящий брег, жить среди тихих селян, среди (????), а лучше в полном уединении. Я буду ловить своим неводом, ну рыбу, вы – ну прясть там свою пряжу, что ли…

У Мемозова, повторяю, слова никогда не расходятся с делом, и вот мы на берегу Океана. Идем с Аглаей по пружинистым дюнам в македонских (производство города Скопле) туфлях, которые в районе Центрального рынка почтительно называют «вельветами». Больше, к сожалению, похвастаться нечем: уезжали в спешке, родственники Клукланского шли по пятам.

Скажу прямо: Океан был ретив, гремуч, в чем-то, пожалуй, даже красив. Чем-то он неуловимо, бурной ли своей мощью или глубинной тайной, откровенным ли льющим в глаза сексапилом, словом, чем-то он был похож на самого Мемозова.

На берегу было много всякой всячины. Насчет водорослей или там рыбы врать не буду – не видел, зато заметил ряд обнадеживающих элементов: кусок пенопласта, хлорвинила, бензоидных соединений и нефтепродуктов.

Всю ночь Мемозов бодрствовал, бродил по дюнам, чертил на песке каббалистические знаки, возжигал костры из птичьих перьев и зоо генанте гуано, бормотал и пел свои огневые экспромты, налаживал с Океаном телекинетическую и парапсихическую связь. И вот лишь только над горизонтом встала, играя перстами, розовокудрая Эос, Мемозов склонился к воде и прошептал:

– Давай, свободная стихия!

Я знал, что Океан ответит, но не предполагал, что сразу и в такой открытой, почти незавуалированной форме. Едва отзвучало над простором эхо моих слов, как расторопная волна оставила у моих ног почти неношеные джинсы фирмы «Братья Шиверс в штате Орегон с дочерними предприятиями на архипелаге Рю-Кю». Разумеется, я давно знал об этой фирме, давно с симпатией следил за ее экспансией на мировом рынке, и вот результат – первый контакт с Океаном обернулся большой жизненной удачей.

Очистив новоявленный предмет от пленки какого-то нефтепродукта, я натянул его на свои чресла. Братья Шиверс обтянули миниатюрный, крепкосколоченный зад Мемозова, как вторая кожа. В замшевом кармане под коленом я обнаружил коробочку рольмопса на завтрак. На коробочке, как я и предполагал, красивой вязью было написано «Рольмопсус Фундиади и сыновья. Салоники, Пирей, Фамагуста».

Съев замечательный белковый продукт с привкусом глютаминовой кислоты, я понял, что нынешний сезон обернется для меня торжеством и удачей, и осенью я заставлю кооператив забыть о моем неудачном дебюте и о жалком примитиве Игнатьеве-Игнатьеве, которому еще…

Мемозов пересек линию авандюн и застал синеокую за утренним туалетом. Фемина непринужденно ублажала кожу чудо-кремом «Фуффи» («Боинг эркрафт корпорейшн»), орошала спину из пульверизатора «Пупси» («Дженераль электрик» в содружестве с «Роллс-Ройсом»), подмазывала губки и ушки огнедышащей помадой «Финик» (Международный консорциум Каптекс «ойл плюс Свифт энд Армор унд Порк Кабанос»). Над неглупой головкой Аглаи мудрила новинка – транзисторный парикмахер «Жупело» («Шиппинг билдинг и пэтейтос»), похожий на автомобиль «Фольксваген» с прицепом.

Все это было принесено Океаном и причем без всякого надрыва, напряжения, без намеков и укоризны. Наоборот, Океан был чрезвычайно рад установленному контакту. Сверкая под утренним солнцем, он плясал у моих ног, как ансамбль Моисеева (Государственная филармония), и подбрасывал на своих гребнях расчески «Филипс», очки «Феррэри», запонки «ИГ Фарбен», ботинки «Каратега», связанные попарно…

Я усмехнулся:

– Ну, довольно, довольно, на сегодня хватит.

Океан мигом успокоился и разлегся у ног Мемозова, нежась под солнцем, как синтетический медведь «Вогью Мицубиси».

Разумеется, рядом со мной уже стоял стереофонический, скопический-десятидорожечный видео-звуко-фоно-органо-гитаро-мопед под общим названием «Галакси-Лажа».

Разъезжая на «Галакси-Лаже» вдоль берега, Мемозов, наигрывая на нем, записывал, прослушивал и просматривал свой экспромт «Улыбка Океана»:

Так мы и жили втроем душа в душу весь купальный сезон. Контакт был полный и всесторонний. Захочешь книжку почитать – тут же перед тобой «Тропик Рака», в переводе на урду, причем раскрытый на самом интересном месте, захочешь кирнуть – полбанки уже подплывает и без всяких там глупых записок с координатами, а с чистейшим джином «Рэй Туззо». Пришла идея зубы почистить, и уже тюбик колбасно-витаминного фарша «Геркуланум» у тебя во рту. Чуть похолодает, малейшие пупырышки на коже – и на твоих плечах полупроводниковый калориферный свитер марки «Зуссман».

– Счастлива ли ты, Аглая? – спрашивал я порой подругу дней своих суровых.

– Си, синьор, – неизменно отвечала она, кутаясь в мех «Фокс-Вулф» или нежась в радужном бикини с автографом Дома Джонса на видном месте.

Только один раз океан сделал промашку, грубую, но в общем и целом простительную. Как-то в состоянии глубокой медитации я проголодался, и он тут же взметнулся, рассыпал брызги и оставил на бреге блюдо жареных курчат фирмы «Хитроу кемикл» из Лиссабона, которую я решительно бойкотирую.

– Стыдно, Океаша, – по-свойски упрекнул я его, и он мгновенно понял свою ошибку, слизнул курчат, разметал по всему пляжу значки с надписью «Хитроу кемикл на свалку!» и сунул мне в рот сочную котлетину «Кууфрог» (Матушка Плюмаж в Макао и Цинциннати) с сельдереем.

Больше осечек у него не было. Продукция поступала из солидных известных фирм с неподмоченной репутацией, к концу лета я был окружен прекраснейшими предметами и берег стал напоминать то ли экзибишн в Монреале, то ли толкучку в Клайпеде.

Чуткая Аглая начала понемногу нервничать, понемногу метаться среди предметов с ярлыками в поисках своего места. У нее хватило ума прекратить всяческие разговоры и попытаться ради спасения имитировать пластически-кинетическую скульптуру, однако…

Мемозов все чаще останавливал на ней свой взгляд василиска, все чаще он приближался к одной естественной в этих условиях мысли. Да, он пытался прогнать эту мысль, он был все-таки немного сентиментален, этот железный Мемозов, но Океан уже уловил его мысль, уже возникал в нем недвусмысленный смерч, над головой Аглаи собирались тучи.

И вот пришла ночь, когда мысль Мемозова окончательно откристаллизовалась, мгновенно проворные волны ворвались на пляж и увлекли в темень пучины безмолвное тело Аглаи. До рассвета над горизонтом полыхали зарницы, ветвились молнии, шла нелегкая интересная работа и… лишь только над умиротворенным простором встала, играя перстами, розовокудрая Эос, я увидел на тартановом пляже усовершенствованное тело Аглаи. На розовой пятке фемины отчетливо виднелось художественное клеймо со знаком качества: «Фифти сенчури гнедиге фрау. Фирма Юниверсаль с приветом и комплиментом».

– В общем вас можно поздравить, Мемозов? – спросил я.

– Дудки, – мрачно ответил он. – Когда я привез свои вещи домой, оказалось, что все мужланы в нашем кооперативе отрастили себе бакенбарды, а я, как всегда, остался у разбитого корыта. Хватит с меня, я меняюсь…