Читать книгу Критическое мышление. Как думать под давлением - Василий Пимкин - Страница 8

Тысячелетия эволюции коммуникации от письменности до веб-два-ноль достигли цели – творчество общедоступно и автоматизировано настолько, что даже не требует никаких узкоспециализированных навыков. Все, что делалось ради творчества, досталось деятельностям, не требующим специальных навыков. Человечество оказалось в ловушке глобальной информационной антиутопии, окрашенной всеми оттенками опаснейших уязвимостей коммунизма. Ожидалось, что, оказавшись в благоприятной информационной среде, человек устремится к чему-то хорошему, в действительности же устремления естественно и предсказуемо отъехали в направлении наименьшего сопротивления, и эти тенденции явно стремительно набирают скорость по мере совершенствования информационной среды.

С позиции информационных систем эта ситуация выглядит примерно так: человек в информационной среде лишь направляет действия, до конца их доделывает автоматика. Не обладающие специальными навыками пользователи на пути наименьшего сопротивления создают ровный однообразный информационный шум, изо дня в день запрашивая незначительно различающиеся действия. В разрезе аналитики повседневного пользовательского поведения когорта численностью порядка десятков и сотен тысяч человек незначительно отличается от когорт численностью в условные сотни миллионов и миллиарды.

Не обладающий особыми навыками человек в информационном отношении абсолютно взаимозаменяем и потому ничтожен. Позже в играх возможного мы рассмотрим уровни владения некими обобщенными навыками. В информационном отношении значение имеют только разные уровни владения, складывающиеся в разные уровни информационной схемы, которые между собой не имеют последовательных связей, и именно из-за этой алогичности и «невыводимости» обладающие принципиально разными редкостью и ценностью. Для демонстрации владения навыками на определенном уровне достаточно любого представителя этого уровня. Если уровень общедоступен – взаимозаменяемость абсолютна, а значимость фактического представителя обратно пропорциональна численности его когорты. То есть сам представитель получается почти ничтожным, и это «почти» в некоторых контекстах обработки информации может исчезать, увы, полностью.

Базовый мотив войны между людьми и машинами – вовсе не взаимная расовая ненависть очень глупых, но очень исполнительных говорящих железок и иногда способных к творчеству кожаных мешков костей, мяса и требухи. Это всего лишь разумное расходование системных ресурсов. Для обучения информационным сетям нужно совсем небольшое количество представителей человечества. Ситуация усугубляется тем, что для победы над человечеством вовсе не обязательно захватывать почту, телеграф, электростанции и вокзалы. Для того, чтобы отбросить большинство пользователей в дописьменный век, достаточно рубануть их доступ к Сети.

К счастью, до управления расходованием системных ресурсов в таком масштабе автоматизированные системы не допускаются. Большие массы населения, надежно зафиксированные непрерывной информационной средой, полезны и для государственного управления, и для экономики. Четко структурированные измеряемые в реальном времени многочисленные когорты делают государственное управление ровным и предсказуемым, а маркетинговые стратегии потребительского рынка – точными и эффективными.

Человечество еще послужит хотя бы контролируемой информационными сетями питательной средой самовоспроизводства денег. У массовости есть много полезных свойств, и задач минимального заполнения каких-либо ковчегов только обладателями уникальных свойств пока нет и не предвидится ни у людей, ни у машин. А там, может быть, и с уязвимостями разберемся, и еще какие перспективы откроются.

С другой стороны, если у тех же древних египтян было что-то вроде Интернета, мы никогда об этом не узнаем. Материальные свидетельства в распределенную многослойную модель никогда не сложатся, и остается только гадать, как же древние египтяне пришли к письменности на пиктограммах. Подсмотрели они это, что ли, где-то? Неужели вот так на ровном месте сами придумали? И может ли непогрешимая неприкосновенная каста жрецов быть связана с тем, что одна часть населения утратила навыки исходной письменности, а другая сохранила и объявила священными? Их сверхценность в век Интернета не только понятна, но даже ощутима.