Читать книгу Стихи о жизни. Рождённый в СССР - Василий РЕМ - Страница 4

Вот не спится после ночи,

взгляд печальный смотрит вдаль.

Нет ведь сил, да нет и мочи,

хорошо, что есть медаль.

Подарил мне милый «Решку»,

а «Орла» забрал себе.

Я прогрызла ему плешку,

ну, как Муза, с ним в борьбе.

Слала темы, слала рифмы,

он слагал на них стихи.

Поначалу были мифы,

много всякой чепухи.

Но потом пришла сноровка,

стал внимателен к стихам.

Каждой строчки подготовка,

славу делим пополам.

Будет он ходить с медалью,

но ведь точно знаю я.

Что под сплавом или сталью,

та, что к сердцу, то моя.

Ты Котёнок мой, ты моя Бабочка,

ты так любима мной, просто лапочка.

На тебя я смотрю с вожделением,

не терзается сердце сомнением.

Ты Богиня моя, всемогущая,

доброта ведь от сердце идущая.

Твоя нежность: туманность, вселенная,

а любовь на века и нетленная.

Ты восход и закат вместе взятые,

твои ласки на щедрость богатые,

ведь они все из сердца изъятые.

На коленях стою умоляющий,

как котёнок клубочком играющий

и в сонете тебя воспевающий.

На суку сидит сова, распевает «фугу»,

ночью я иду сквозь лес, навестить подругу.

Каждый куст меня страшит, каждый сук цепляет,

белка сидя на суку шишками бросает.

Серый заяц под кустом, про меня всё знает,

всю мою капусту съел, до сих пор икает.

Я его, не прогонял, той зимой из сада,

ведь капусту не люблю, а ему награда.

Может где-то серый волк, притаился в чаще,

но я волка не боюсь, волк он тёщи слаще.

Из-за тёщи я крадусь к милой темной ночкой,

доминирует она над своею дочкой.

«Не путёвый будет зять!» Говорит ей прямо,

«Не пущу и на порог!» Так визжит упрямо.

Вот встречаемся тайком, ночью на полянке,

предаёмся там любви и от горя пьянке.

Её мать, как Капулети, в пьесе про Джульету,

до сих пор я не женат, сам брожу по свету.

У меня есть Гоги, друг, с южного Кавказа:

«Укради невесту друг, ну, коль мать зараза!»

Но по-прежнему сова, распевает «фугу»,

как и раньше в лес иду, навестить подругу.

Каждый куст меня страшит, каждый сук цепляет,

белка сидя на суку шишками бросает.

Не ходи ты в мое одиночество,

моё сердце теперь как гранит.

А душа в муках адовых корчится,

но любовь, как святыню хранит.

Где смешались желания с мыслями,

ты мне пишешь, что мною больна.

Что хотела быть самою близкою,

но порвалась мечта, как струна.

Здесь омытая плачущим дождиком,

мокнет осень в ветвях тополей.

И давно уже всё подытожено,

в нашей жизни, лишь сыпать землёй.

Где душа, как тропинка истоптана,

той что рвалась в неё напролом.

И суровою нитью заштопано,

сердце рваное, горя – стеклом.

Лишь остались мне силы покаяться,

словно в пропасть с обрыва шагну.

А душа до сих пор задыхается,

находясь в безысходном плену.

Эх, судьба моя, ваше Величество!

Чтобы жить мне, есть сотни причин…

Не ходи ты в моё одиночество,

ведь на свете так много мужчин.

Привет, любимая! Сегодня странный день,

апрель и солнышко, работать вовсе лень.

Я в полудрёме, что-то снится мне,

часы стучат, темнея на стене.

О Боже! Как же было – это всё давно,

будто в сказке всё или вообще в кино.

Мы встретились и – это рок судьбы,

о столб разлуки расшибали лбы.

Но зародилось чувство наше на века,

не одолели его глупость и тоска.

Жжёт в груди оно огнём Икара,

жаль, что мы с тобой не стали пара…

Привет, любимая! Сегодня странный день,

апрель и солнышко, работать вовсе лень.

Я в полудрёме, что-то снится мне…

Любимый образ вижу я во сне.

Прохладой дунуло в окно,

но ей, похоже, всё равно.

Что я грущу у монитора,

в мозгу блуждает мыслей свора.

Кладу их в каждую строку,

стихами отвожу тоску.

И тут гора воспоминаний,

свалилась, не спросив желаний.

Далёких, сладких милых дней,

она прекрасна, всё при ней.

Объятья, поцелуи, вздохи,

апрель, дожди как скоморохи.

Стройна, нежна, глаза – агат,

рассвет встречал, встречал закат.

Ты заполняла всё любовью,

припав щекою к изголовью…

Но где всё это? Где оно?

Прохладой дунуло в окно.

Я вновь грущу у монитора,

а за окном, деревьев свора.

Коль нет тебя, мне жить не интересно,

в большом, просторном доме сразу тесно.

Вода не пьётся, еда не лезет в рот,

когда ты дома, то всё наоборот.

Обеды ты готовишь очень вкусно,

болтаешь без умолку, мне не грустно.

Ты смотришь сериалы вечерами,

не возникает ссоры между нами.

Футбол я не смотрю когда ты дома,

с таблицей игр ты вовсе не знакома.

Не отличишь «Динамо» от «Торпеда»,

из новостей узнаю, чья победа.

С друзьями в гараже меня не встретишь,

за пьянкою меня ты не заметишь.

Колю дровишки, копаю огород,

вот так живу я уже, который год.

Мне так хочется уехать, хоть куда…

Стучат колёса и шепчут провода:

«На море штиль, там солнце и песочек,

и белых чаек дивный голосочек.

Там женщины в бикини вдоль обрыва,

езжай и будет жизнь твоя счастлива…»

Но не могу я, бросит этот домик,

прижился в нём, как бородатый гномик.

Ведь без тебя, мне жить не интересно,

в большом, просторном доме очень тесно.

Вода не пьётся, еда не лезет в рот…

Ну, зачем же я женился идиот?

Ты любовь, ты мой Ангел,

ты надежда и вера.

Над тобой как Архангел,

два весла и галера.

Мы закованы в цепи,

вёсла режут ладони.

Ночью грезятся степи

и коней перегоны.

Я казак, ты казачка,

нас секли янычары.

И на каторге тачка,

мы не люди, товары.

А сейчас на галере,

загребаем по взмаху.

Тот, кто принял их веру,

избежал с ней и плаху.

Ты любовь, ты мой Ангел,

ты надежда и вера.

Уносил нас Архангел…

Утонула галера.

Луна смотрела мне в окно – бледнея,

твоей любуюсь красотой – немея.

И пахнет тело в наготе, цветами липы,

я думаю о нас с тобой, мелькают клипы.

Экран приносит мне тепло – так классно,

нас двое рядом ты и я – прекрасно.

Любовь. Пьянею без вина, в хмельном апреле,

экран всё помнить про любовь, твою, доселе.

Измерить чувства и любовь – нет меры,

надежда есть и есть любовь – нет веры.

Зачем огромная луна сейчас бледна ты?

Погас экран. Не склеить нам любви заплаты.

Вы сказали мне: «Прошлое – муть»,

я, в которой могу утонуть.

Вновь готов в этот омут нырнуть,

испытать – эту сладкую жуть.

Как сладко тонуть в нём, как нежно,

где чувство без края, безбрежно.

Исчезает всё безутешно,

а в любовь играть так потешно.

Имена тех событий святы,

мы любви коварной – солдаты.

Забываются лица, даты,

а на сердце одни заплаты.

Как прежде нас прошлое манит,

боль приносит оно и ранит…

Омут прошлого – счастья магнит,

возвращаясь, он всех нас казнит.

Растревожилось сердце усталое,

не стучит, просто хлюпает, вялое.

Отчего же оно так болит?

Что пропал и к еде аппетит.

Просто сердце разлукой измучено

и судьбины ударами вспучено.

Потому и болит иногда,

даже радость ему, как беда.

Непосильной работой придавлено,

языками, что злые, ославлено.

От того оно и тревожится,

печаль в нём глупая, множится.

Выйду в поле, душа пусть расправиться,

может сердце моё и поправится?

Свежий воздух тоску развеет

и она душить не посмеет.

Обниму, как тебя, ту берёзоньку,

где роняла на грудь ты мне «слёзоньку».

Пью сок, набираю силушку,

дождусь тебя мою Милушку.

Я люблю, твой каждый волосок,

каждую морщинку на запястье.

Вену уходящую в висок,

мысли о тебе приносят счастье.

Я люблю твой каждый нежный вздох,

каждый взгляд светящийся любовью.

И движенья рук, и стройность ног,

и цветы, что бросил к изголовью.

Я люблю твой ровный сердца стук,

нежный голос и ночные стоны.

Я люблю и дней разлучниц, мук,

и твои прощальные поклоны.

Я люблю тебя за то, что жив,

ты меня от смерти удержала.

Жизнь с тобой – любовный детектив,

удивляюсь, как ты не сбежала?

Ты настроена на нежность,

мне же страсти не унять.

Ты любви моей безбрежность,

не смогла – увы, понять.

Говоришь мне: «Тише, тише,

будь со мною по нежней…

Я не кошка, что на крыше,

Где ты был двенадцать дней?»

«Дорогая, разберёмся,

с этим делом мы потом.

У меня так сердце бьётся,

что согласен быть котом».

Закипела страсть так бурно,

не до нежностей – увы.

Но я вёл себя культурно,

до двенадцатой главы.

Ты настроена на нежность,

мне же страсти не унять.

Ты любви моей безбрежность,

не смогла – увы, понять.

Вот машина подъезжает,

домик окнами мигает.

«Всё, приехала хозяйка,

а вчера здесь бегал зайка.

Ведь я, всю зиму ждал её

и снег терзал твоё жильё.

Лезли лютые морозы,

сквозь леса и сквозь торосы.

По округе бродят волки,

ветки снег сломал у ёлки.

Выстоял, когда ветрища,

крышу рвал, лез на горище.

И наконец пришла весна,

весь снег расплавила она.

Зайцы скрылись да и волки,

ветки выросли у ёлки.

Здравствуй, милая хозяйка!

Вон пичуг встречает стайка.

Рад тебе, скрывать не буду,

по разлуку позабуду».

Прозвенел апрель, небольшой грозой,

поделили жизнь, мы на две с тобой.

Жизнь была пустой до апрельская,

без любви она словно детская.

Позабыл я всё до апрельское,

упрощённое, больше сельское.

Мне апрель принёс жизнь бедовую,

любовь сладкую, как медовую.

Пил любовь твою я до донышка,

величал тебя я Голубушка.

Но разлука вдруг, порвала судьбу,

превратила жизнь в суету, борьбу.

Но роптать не стал на судьбину я,

ты была и есть, вся любовь моя.

Ах! Апрель, апрель, что ты делаешь?

Ах! Судьба – любовь, где ты бегаешь?

Прозвенел апрель, небольшой грозой,

поделили жизнь, мы на две с тобой.

Жизнь была пустой до апрельская…

А теперь-то жизнь чисто сельская.

Набрали березы силы,

шелестят листвой.

И душе, и сердцу милы,

шепчутся со мной.

Отросли уже серёжки,

то любви пора.

Поросли травой дорожки,

где ходил вчера.

Не омоешь, босы ноги,

в утренней росе.

Бантик красный, знак тревоги,

на твоей косе.

Вышла замуж за иного,

бросила меня.

И в душе моей тревога,

все четыре дня.

Попрошу коней холёных,

в таборе цыган.

То спасенье для влюблённых,

пока муж твой пьян.

Понесут нас вороные,

в дальние края…

Сбылись все мечты шальные,

ты теперь моя…

Набрали березы силы,

шелестят листвой.

И душе, и сердцу милы,

шепчутся со мной.