Читать книгу Стихи-40. Рождённый в СССР - Василий РЕМ - Страница 4

Повстречал я женщину Аглаю

и за ней пошёл зачем, не знаю.

Вот поверьте женщина Аглая,

стройная, красивая, не злая.

Сколько за Аглаей я шагаю,

а зачем иду не понимаю.

Каждый день я вижу ту Аглаю,

каждый день Аглая та, другая.

Макияж, массаж и не Аглая,

совершенно женщина чужая.

Хоть давно уже жена, Аглая,

но не слышу крика и не лая.

Если встретится такая как Аглая,

сразу в жёны, только не зевая.

Лучше нет жены, чем та Аглая…

Жаль, что – это сон. Аглая – злая.

Ты смотришь на меня в упор,

в моих глазах ты ищешь что-то.

Но в них и строгость, и укор,

а в мыслях лишь одна работа.

Припев:

Ах не целуй ты руки мне,

я к этим жестам не привыкла.

Не счастье ищешь ты во мне,

от жестов нежностей отвыкла.

Не прикасайся ты ко мне,

отвыкла вот, за эти годы.

Нагрузка для меня вдвойне,

одна терпела я невзгоды.

Но ты настойчивый такой,

мужчины надомной не властны.

Ведь без любви резон какой?

Любви последствия ужасны.

Уходишь получив отпор,

о как же глупы вы мужчины.

Смотрел так долго ты в упор,

взять в плен, что не было причины?

Припев:

Так поцелуй же руки мне,

хоть к этим жестам не привыкла.

Ведь столько нежности во мне,

от ласки я мужской отвыкла.

Сегодня всё лишь для тебя,

ведь нынче день восьмое марта.

Пишу стихи тебе – любя,

мне не хватает только фарта.

Сегодня всё лишь для тебя,

ведь ты одна на белом свете.

Я забываю про себя,

слова любви в любом куплете.

Сегодня всё лишь для тебя,

и даже радуга на небе.

Пусть тучи движутся – бурля,

люблю тебя, забыв о хлебе.

Сегодня всё лишь для тебя,

сияет солнышко так ярко.

А я одну тебя любя,

возьму и расцелую жарко.

На скамейку с резными сердцами,

я тебя приглашаю, грустить.

Листья ветром насыпались сами,

чтобы нас посидеть, не пустить.

Чем запретная эта скамейка?

Почему листья с ветром так злы?

Вероломная осени змейка,

засоряет листвой все углы.

Дело в том, что на этой скамейке,

Нимфа ночью забыла рубли.

Вот и бесится осени змейка,

не даёт, чтоб сюда мы пришли.

Приглашаю тебя на скамейку,

В Летний сад, где гуляли с тобой.

Здесь не сыщешь ты осени змейку,

да и воздух здесь явно иной.

Сретенье Господне, значит и весна,

встретилась с зимою, ночью не до сна.

Веруешь, молебен прочитаешь в ночь,

и Господь услышит, и придёт помочь.

Коль крещён и венчан, радуйся любви,

ведь бурлит весною счастье по крови.

Обними Голубку нежную свою,

души пусть сольются и живут в раю.

Если ты не венчан, но любовь жива,

знай любовь приходи к вам от Божества.

Обними Голубку и построй ей дом,

предложи венчаться и займись трудом.

Окружи заботой, посади ей сад,

при такой заботе, нет любви преград.

Видя ту заботу Бог благословит

и жена для счастья деток народит.

Коль семья большая, светят Небеса,

выпадает в лето светлая роса.

Урожай богатый Бог подарит вам,

коль любовь и счастье делим пополам.

Сретенье Господне, значит и весна,

встретилась с зимою, ночью не до сна.

Веруешь, молебен прочитаешь в ночь

и Господь услышит, спустится помочь.

Грусть струится прямо к полу,

по рукам и по ногам.

Я согласно протоколу,

жизнь разрезал пополам.

Что до грусти, светит раем,

после грусти, сущий ад.

Мы судьбу свою ругаем,

каждый мыслит на свой лад.

А причём моя судьбина?

Коли сам позвал беду.

Но была ли ты причина?

Дело было как в бреду…

Море весело шумело,

бились волны о скалу.

От жары сомлело тело,

как во фраке на балу.

Одеваю, ласты, маску,

в море тёплое нырнул.

Попадаешь словно в сказку,

сказку? Это я загнул.

Ласты воду загребают,

струйкой вьются пузыри.

Рыбы в спешке уплывают,

яркие, как свет зари.

Красота здесь не земная,

рыбок разных миллион.

Вот скала, за ней вторая,

рифы белые, планктон…

Из планктона выплывая,

издает сирены стон.

Женщина почти нагая,

я отвесил ей поклон.

И она мне улыбнулась,

вместо ног огромный хвост.

От смущения очнулась,

я же, тот ещё прохвост.

Стал играть с ней в догонялки,

так вертлява и хитра.

Ох уж эти мне русалки,

от неё не жди добра.

Увернулась, улыбнулась

и исчезла в тьме морской.

Лишь меня хвостом коснулась,

мол иди себе домой.

Вышел с моря, ласты сбросил,

без русалки впал в тоску.

На себя хандру набросил,

палец тянется к виску.

С той поры хожу угрюмо,

вдоль скалистых берегов.

Съем лишь горсточку изюма,

снова ждать её готов.

Сколько раз нырял я в море,

сколько раз её искал.

Нет её в морском просторе,

загрустил, в тоску упал…

Грусть струится прямо к полу,

по рукам и по ногам.

Я согласно протоколу,

жизнь разрезал пополам.

Зажглись ночные фонари,

приходит сладкая дремота…

А было время, до зари,

была на женский пол охота.

Для целомудренных девиц,

когда-то были рысаками.

Теперь не помним даже лиц…

С погоном в золоте, с усами.

Но вот притихли упыри,

не так уже пылают страсти.

Гусар стреляет в фонари,

и говорит: – Всё в Божьей власти!

В горячей пламенной любви,

всё реже случаи признанный.

Бурлит всё меньше страсть в крови…

Всё больше в мыслях спорных знаний.

О достижениях былых,

настало время для рассказа.

О наших подвигах лихих,

когда служил в горах Кавказа.

И вот былой кавалергард,

не пропускавший новой юбки.

Сверкает китель от наград,

теперь сидит и курит трубки.

Нет на счету побед лихих,

над женским полом. Лишь рассказы.

И в прибаутках удалых,

всё чаще фраза: – Вот заразы!

Зажглись ночные фонари,

приходит сладкая дремота…

А было время, до зари…

Но вспоминать то не охота.

Вот лист бумаги предо мной,

в руках условное перо.

Пишу стихи для дорогой,

как в детской сказке, сэр Пьеро.

Слова верстаются с трудом,

ложатся криво на листе.

Как будто пишет пьяный гном

и ум, и силы уж не те.

Но что ей хочется сказать,

склероз из памяти унёс.

На память узелок вязать,

верёвку в комнату занёс.

Люблю как прежде – узелок,

вязал и помнить обещал.

К тебе приеду, дай мне срок,

но узелок не завязал…

Вот лист бумаги предо мной,

в руках условное перо.

Пишу стихи для дорогой,

как в детской сказке, сэр Пьеро.

Я так люблю, что даже тесно в небе,

где ангелы любовь оберегают.

Моя любовь пылает как в эфебе1,

её увидев, ангелы рыдают.

Любовь моя безумию подобна,

безудержна, как волны в океане.

И на любые подвиги способна,

лишь не готова утонуть в обмане.

Она чиста, как росы утром летним,

в которых умывается с рожденья.

Покрыта цветом радужным, ранетным2,

нет злости в ней и не живут сомненья.

С распахнутой душой как могут дети,

она желаний кладезь, страсти море.

Безудержно стремится в чьи-то сети,

ну, а пока гуляет на просторе.

Не упусти, не прозевай мгновений,

когда любовь твоей души коснется.

Коль в сердце страха нет и нет сомнений,

любовь вам непременно улыбнётся.

Зачем скажи среди весны,

придуман этот женский праздник?

И так у нас больные сны,

а тут и он – весны проказник.

Дороги, рынки, мысли дам,

всё заполняется цветами.

Ползёт подснежник по лесам,

мужчины клеят «оригами».

Чтоб ей, единственной вручить,

букет цветов и тот подарок.

Успел стишата настрочить,

шампанское, свечи огарок.

Увидеть свет любимых глаз

и лучезарную улыбку.

Состряпать ужин на показ

и пригласить на ужин скрипку.

Пускай ноктюрн сыграет ей,

она быть может прослезится.

Сегодня ужин без гостей,

коль что не так, не будет злиться.

Её засветятся глаза,

объятья с нежностью призывной.

А в ночь весенняя гроза,

с любовью встретятся лавинной.

Прости за то, что не с тобой,

встречаю первый день весенний.

Прости за то, что дорогой,

твой улетел, как лист осенний.

Прости за то, что я люблю,

но рядом редко так бываю.

Разлуки горести коплю

и в одиночестве страдаю.

Прости за то, что не могу,

тебя обнять, назвав любимой,

Не пожелаешь и врагу,

в разлуке быть, душой томимой.

Прости за то, что потерял,

сценарий нашей милой сказки.

Туман словами нагонял,

не до дарил так много ласки.

Прости за то, что я живой,

но не обнял твои колени.

Так сложно дать ответ прямой,

ведь рядом бродят только тени.

Прости, что в первый день весны,

цветов букет я не вручаю.

Прости, что прерываю сны…

Коль Бог простит, и я прощаю.

Я отказался от любви,

поддался прелестям привычки.

Сказал любви: – Ты не зови!

Теперь любовь берем в кавычки.

С привычкой можно помолчать,

в любви смертелен дух молчуний.

С привычкой незачем мечтать,

любовь же требует мечтаний.

В привычке завтрак и обед,

в любви один омлет скворчащий.

И от любви так много бед,

ведь принц – как царь, не настоящий!

Любовь она всегда слепа,

привычка, тут другое дело.

Привычка с твёрдостью снопа,

дорогу пробивает смело.

– Привет! – Здоров! – и по углам,

друг другу вовсе не мешают.

– Когда хочу, тогда и дам!

Они друг другу намекают.

Привычка, нет рыданий, слёз,

нет ревности слепой и мести.

И коль не разобьет склероз,

то проживут и сто, и двести.

Любовь же пламя, страсть, огонь,

жизнь за любовь на кон бросают.

Она бегущий в гору конь,

сорвутся в пропасть и страдают.

Любви совсем короткий век,

привычку меряют веками.

– Так что ты выбрал, человек?

Любовь? Тогда иди за нами!

Раньше в день восьмого марта,

рыскал, бегал – как олень.

Чтоб красивее Монмартра,

был подарок в этот день.

Розы, пряности, конфеты,

шашлычок под коньячок.

По-весеннему одеты,

сердце сжалось в кулачок.

Нынче всё уже спокойней,

веник роз в отстое ваз.

Поведение достойней,

дарим ведь не в первый раз.

Поцелуй, конверт с деньгами,

мол купи себе сама.

– Походил я меж рядами,

барахла, сойти с ума.

Ты сама уж разберёшься,

что из этого важней.

Вечерком со мной напьёшься,

ведь не звали мы гостей.

Так обыденность съедает,

праздник сердца и души.

Сердце дам весною тает,

от объятия в тиши.

Пробуждённые звоны весенние,

увлекают меня за собой.

Распускает листочки растение

и чарует своей красотой.

Первоцвет с голубыми глазищами,

мне напомнил о прежней любви.

Когда тёплыми днями под вишнями,

я шептал о бурлящей крови.

Ты в ответ улыбалась загадочно,

не поймёшь сразу – да? Или нет?

Ну, а вел я себя ведь порядочно,

непременно ждал точный ответ.

Но хитришь, видно мамой научена,

хоть в душе твоей тоже огонь.

Так влечёт меня эта излучина,

закричишь ты: – Согласна! – коль тронь.

Ах весна, как кружила ты головы,

да и нынче в душе кутерьма.

Ах, куда подевались все поводы?

От которых сходили с ума.

Подумать только, больше нет свиданий

и планов нет в ближайшие года.

Душа спокойна, нет былых терзаний,

лишь сердце встрепенётся иногда.

А что мне сердце? Коль душа остыла,

от подвигов и глупостей вольна.

Разлука хорошо мозги промыла

и в сердце поселилась тишина.