Читать книгу Стихи-27. Рождённый в СССР - Василий РЕМ - Страница 4

Лишь от любви рождаются поэты,

начертана та линия судьбой.

С рождения они творят куплеты,

особенно, что крови голубой.

Но нынче не читают люди книги,

не постучал к ним разум неземной.

От «гаджетов» создание интриги…

Извилины похоже – ни одной.

Любовь уже судьбе не повелитель,

рулят сердцами алчности ужи.

И если возведён обман в числитель,

живут они, попутав рубежи.

Обман здесь – правда, ложь – свидетель главный,

не переступит совесть их порог.

А толерантность – Господа предатель

и бес их искуситель, а не Бог…

Лишь от любви рождаются поэты,

начертана та линия судьбой.

С рождения они творят куплеты,

особенно, что крови голубой.

Разукрасив белыми цветами,

выросли ромашки на лугах.

Как граница речка между нами,

белые цветы на берегах.

Ты венок сплетаешь из ромашек

и на мой бросаешь бережок.

Голос твой нежнейший, до мурашек:

– Где ты мой любимый Василёк?

Как тебе ответить я не знаю,

правду – матку резать не могу.

От того тоскую и страдаю,

на чужом, не нашем берегу.

Разлилась река весной широко,

голос твой не слышен из дали.

– Ну, зачем же так весна жестоко?

Развела ты наши корабли.

Твой венок засох, цветы увяли,

новый не добросить – широко.

Слишком долго счастье ожидали,

мыслями летая высоко.

Но уйдёт до лета половодье,

ты придёшь опять на бережок.

Натяну судьбе своей поводья

и приду к тебе я, мой дружок.

Снова зазвучит твой нежный голос,

подпевая трели соловья.

Дозревает в поле нежный колос…

Но всё это не увижу я.

Вспоминаю тот день,

когда я тебя встретил весною.

Ты отбросила тень,

на плечо, поравнявшись со мною.

А твои волоса,

они солнцем светились и грели.

Неземная краса…

И сердца наши вместе сомлели.

Ты прошла через жизнь,

протоптав в моем сердце дорожку.

Поп пропел нам аминь…

Но с другой я искушал морошку.

Нам не пела судьба,

посылая лишь чёрные масти.

А за счастье борьба,

натыкалась на глыбы, напасти.

Жизнь уже прожита,

но надежда в душе не пропала.

Я не тот, ты не та

и трава на тропинке завяла.

Но пока помним мы,

как апрель нам звенел соловьями.

Просветляем умы,

мы судьбу свою делаем сами.

От тебя я слышу: – Не поёт нам соловей!

Я с тобой не буду спорить, ведь тебе видней.

Соловей в душе поёт, даже в зимней стуже,

только вот диапазон, чуточку по уже.

Нежный, тонкий голосок, зимнего напева,

в унисон душа поёт сладких два припева.

Сердце с холода дрожит, а душа резвится

и от песни соловья хочется напиться.

Я налью в стакан вино и хлебну три раза,

что ты делаешь со мной соловей – зараза?

Разве можно петь в душе, зимнею порою?

Зря меня ты разбудил, сладкою игрою.

Ох пойду теперь плясать, на лесной полянке,

волки сразу разбегутся, ведь поймут – по пьянке.

А у русского душа, во хмелю шальная,

где же ты любовь моя, милая, родная?

От тебя я слышу: – Не поёт нам соловей!

Я с тобой не буду спорить, ведь тебе видней.

Соловей в душе поёт, даже в зимней стуже,

только вот диапазон, чуточку по уже.

Прохлада ночи разбудила,

теперь уж точно не уснуть.

Судьба по комнате бродила,

а я дремал ещё чуть-чуть.

И в том прохладном полумраке,

рассветом высветив косяк.

Как кость голодному собаке,

судьба бросает мне пятак.

Пятак известная монета,

в ней скрыта сущность бытия.

В моих руках теперь Планета,

хозяин на Планете – я.

Повелевать материками,

извилистость меняя рек.

Могу я двигать всё руками,

я – всемогущий человек…

Но не нужна мне эта сила,

прохладной ночи колдовство.

Чтоб был я рядом, ты просила,

но здесь бессильно волшебство.

И я уснул, скрывая силу,

судьбой мне данною, в руках.

Молюсь я одному Светилу,

сиянию в твоих глазах.

Вагон купейный на двоих лишь строго,

в душе ещё с кипением страстей.

Я отвалил от твоего порога

и стал не твой, простившись у дверей.

В купе играет полумрак вагона,

соседка незнакомая грустит.

Мелькают лица, руки у перрона,

чай принесенный портит аппетит.

Достал коньяк, лимон, зажёг светильник,

конфеты – шоколадная глазурь.

Завёл на семь утра я свой будильник,

учитывая проводницы дурь.

Представился, привстав своей соседке,

– Светлана, мне ответила она.

Сидим напротив, как в саду в беседке,

беседа заиграла как струна.

Коньяк допит, откушаны конфеты,

по телу, от предчувствия, мандраж.

Любые вы представите сюжеты,

они как раз вводили нас в кураж.

Одежды сброшены, тела красивы,

желаний страсти просто не унять.

Послы любви бывают молчаливы,

не каждому дано, зачем? Понять.

Звенит будильник, скоро я приеду,

стал одеваться, а она всё спит.

Над совестью я одержал победу,

но свет любви, в её глазах блестит.

Да время висит над судьбой у нас,

времени суд, кто живёт и сейчас.

Быстро секунды бегут и часы,

нас поджимая к черте – полосы.

Там за чертой для кого-то из нас,

звуки минорные, разум погас.

Что же мы ждём? Не давая отчёт,

к финишу время как речка течёт.

Всё нужно бросить, любовь коль жива,

в печку страстей при подбросить дрова.

Новая встреча, так будет иль нет?

Что ты промолвишь, скажи мне в ответ?

Знаю ответа не будет уже,

мы на последнем стоим рубеже.

Вечно проблемы и вечно дела,

ношу не ту, на себя ты взяла.

Еду в тоннели, нет света в конце,

больше морщин у тебя на лице.

Сила в руках у меня уж не та,

стал не крутой, а сама простота.

Что же нам дальше? Простейший ответ,

будем общаться пока интернет.

Ну, а про встречу, забыть навсегда…

Время течёт, словно в речке вода.

Серые тучи, пол неба,

накрыли промокшим плащом.

Встретиться с милой потреба,

поманит меня калачом.

Нету той встречи, я знаю,

размыло дождём все следы.

Занята, я понимаю,

полшага уже до беды.

Вывернул Бог всё пространство,

где горизонт, не понять.

В зелени лета убранство,

не стало меня вдохновлять.

Спутались дни, да недели

и смысла нет счёт им вести.

Веру, надежду, всё съели,

осталось лишь крохи смести.

Серые тучи, пол неба,

накрыли промокшим плащом.

Встретиться с милой потреба,

не манит меня калачом.

Лампа горит, на столе у поэта,

комнату скрыл полумрак.

Полночи милой пришла эстафета,

с лаем бродячих собак.

Что же не спится ему бедолаге,

с кем он беседу ведёт?

Может он стих посвящает бродяге,

может любимую ждёт?

Где-то вдали, где болотные дали,

белых ночей кутерьма.

Спит одиноко в истоме, печали,

та, что навеки одна.

Он стережёт её сон беспокойный

и потому не до сна.

Лес посылает ей запах свой хвойный,

спит беззаботно она.

Утром проснётся и в город любимый,

хоть ещё дремлет страна.

Он же под утро дремотой томимый,

ждёт, что доедет она.

Лампа горит, на столе у поэта,

комнату скрыл полумрак.

Полночи милой пришла эстафета,

с лаем бродячих собак.

Я тебе уступаю, жизнь до смерти любить,

я тебе уступаю, всюду лидером быть.

Я тебе уступаю, быть на шаг впереди,

я тебе уступаю и плетусь позади.

Я тебе уступаю, завершать все дела,

чтобы лидером жизни ты считаться могла.

Я тебе уступаю, быть здоровой всегда,

а тот маленький хвостик, то совсем не года.

Я тебе уступаю, право главных ролей,

ну, а я в них конечно и бандит, и злодей.

Я тебе уступаю, коль идёт сериал,

понимаю подспудно, не на дуру напал.

Я тебе уступаю, даже место в раю,

ну, а я на воротах часовым постою.

Я тебе уступаю, находясь на краю,

но от этих уступок ночью, горькую пью.

В утреннем сне, в полудремой истоме,

твой образ всплывает, как белая ночь.

Летом в стогу, на пахучей соломе,

ты рядом со мною и мысли все прочь.

Условности тонут в страсти порыве,

отходит реальность в слиянии губ.

Небо стонало в любовном надрыве

и крики сливались с гудением труб.

Сон иль реальность, откуда всё это?

Ведь в прошлом давно эпизоды страстей.

Значит с тобой не допели куплета,

любовь наша рядом, причина вся в ней.

Сердце от болевшее, больше не зови,

ты из моей памяти три ночи любви.

Как страдало сердце, рвалось на куски,

от разлуки долгой и седой тоски.

Сердце от страдавшее, я тебя молю,

не зови из памяти тех кого люблю.

И душа стонала, время через край,

на струне разлуки тихо поиграй.

Раны белым инеем, я припорошу,

не зови любимую, я тебя прошу.

Не вернуть вовеки этих трёх ночей,

рай Земной познали в эти ночи с ней.

Сердце от болевшее, больше не зови,

ты из моей памяти три ночи любви.

От разлуки сердца, рваные куски,

сердце охладело от седой тоски.

Я уже не чувствую любовь,

нежности не слышу в счастья нотах.

Голос, взгляд не пробуждает кровь,

сердце утонувшее в болотах.

Я уже забыл как пахнешь ты,

когда страсть кипела не смолкая.

И какие любишь ты цветы,

может ты теперь уже другая?

Я забыл и цвет твоих волос,

видимо теперь они седые.

Встретив не узнаю, вот вопрос,

я забыл, мы были молодые?

Я уже не чувствую любовь,

нежности не слышу в счастья нотах.

Голос, взгляд не пробуждает кровь,

сердце утонувшее в болотах.

Ночь, прохлада, лёгкий ветер,

на балконе полумрак.

Отмахнулся лаем Сеттер,

от назойливых собак.

Грустно мне и одиноко,

спутник – красное вино.

Ведь любимая далёко

и причём уже давно.

Что же так мешает встрече?

Что случилось.? Почему?

Так решило Неба вече?

Не поверишь, не пойму.