Читать книгу Стихи о границе и войнах (второй сборник). Рожденный в СССР - Василий РЕМ - Страница 30

В сосновом лесу, у дороги,

Поросший травою густой,

Курганчик, у сердца тревоги

– Лежит там боец молодой.

Он бился за правое дело,

За землю, за Матушку Русь.

Но пуля фашистов, умело,

Пробила могучую грудь.

И пал он подкошенный пулей,

На коврик зелёной травы.

Ещё нет вручённых медалей,

Лежал он под сенью листвы…

Старушки нашли его утром,

Когда за грибами пошли.

Молились, поплакали гуртом

И тут же в лесу погребли.

Видна у дороги могилка

С букетом завялых цветов.

Никто его имя не знает,

Загадкой он стал для веков.

Сквозь снег, холодный, жёсткий,

Некстати, средь зимы,

Цветок пробился хрупкий,

Он одинок, как мы.

Подснежник что ль нежданный?

Он не был эдельвейс.

Красивый, хрупкий, нежный,

Пробился – в зимний лес.

Мороз ему: – Доколе?

А он ему: – Прости!

Не по своей же воле

Я вырос на пути.

Он вырос возле ели,

Как гром, среди снегов,

Чтобы ручьи звенели,

Сбегая с берегов.

Чтоб звон их услыхали

Остывшие сердца.

Чтоб с хлебом-солью ждали

Друг друга у крыльца.

Чтоб выстрелы умолкли,

Жить и бед не зная.

Вражды сломать иголки,

Судьбы не ломая.

– Действительно ненастье,

Ты вырос в том Мире.

Горьки слова о счастье…

Ведь страна в мундире.

Последний лист календаря сегодня я сорвал,

Вот Новый год ко мне пришёл, а ведь как долго ждал.

Но новогодние огни на ёлках и домах,

Совсем не радуют меня, скорей вселяют страх.

Страна устала от войны, ей раны – залечить,

Едва успел Афганистан детей похоронить.

Так неужели вновь пожар позволим мы зажечь?

И на песчаных простынях сынам позволим лечь?

Носил военный я мундир, но не хочу войны,

Храним мы мир в своих сердцах, нам войны не нужны.

Но если враг к моей стране придёт с мечем в руках,

Не пожалею я себя, его повергнув в прах.

Но гибнуть на чужой земле, поверьте, не хочу,

В Кувейт, или ещё куда, убей, не полечу.

Ну, сколько можно в дураках нам армию держать?

Иди туда! Иди сюда! А рот открыл: – Молчать!

Кто посылает на войну, жив, беды не зная,

Мы хороним пацанов, калекам помогая.

– Долой войну! – Кричит народ. – Мир – хозяин бала!

Чтоб песня счастья и добра над Землёй звучала.

На Кандагарский перевал

Сегодня ночью снег упал.

Ребята шли на перевал…

Не за награду.

Там, где и лошадь не пройдёт,

Десантник тихо проползёт.

И знает каждый, он возьмёт…

Врагов преграду.

Но в этот раз не повезло,

Уже смеркалось, как назло.

Свинцом осыпало их – зло…

Не скрыть досаду.

Погибли все от пуль врагов

И улетели с берегов

Их души, молодых Орлов…

Ведь шли в засаду.

Он был солдатом на войне,

Простым солдатом.

Таскал снаряды на спине,

Спал с автоматом.

Его «афганец» обжигал

Смертельным жаром.

Но он усталости не знал,

Горел пожаром.

А нервы, крепкие как сталь,

Порой дрожали.

От смерти тень, потерь печаль

На нём лежали.

Пренебрегал он пули свист,

В бою не гнулся.

Минул его печальный лист,

И он вернулся.

Три года снилась та война,

В атаку рвался.

Но вот настала тишина,

Отвоевался.

Но не зажить теперь вовек

Той старой ране.

Идёт в атаку человек

В ночной охране.

Они все выполнили долг пред Родиной сполна,

В Афганистане наконец, закончилась война,

Границу тихо пересёк последний БэТээР,

Захлопнулась со скрежетом, кровавой бойни дверь…

Погибли лучшие сыны, державы мировой,

Кто жив остался, ад пройдя, он истинный герой.

Но на века в душе людей прорезана межа,

В застойного периода и смерти кутежа.

Я проклинаю власть и тех, кто их туда послал,

Кто за стаканом, лёгкую победу обещал.

Кто безразличьем наплевал на слёзы матерей

И боевых не выдавал, гнал в шею от дверей.

А если кто-то успевал пройти в тот створ дверей:

– Я вас туда не посылал, уйдите поскорей…

Всех, кто погиб, на той войне, мы в сердце сохраним,

А раненным, уменьшим боль вниманием своим.

Одни ушли, другие там уснули на века,

За них поднимем третий тост, ведь живы мы пока.

Пред ними взгляд опустим мы и сбросим  шапки прочь,

Над нами, как дамоклов меч, «Афганистана» ночь.

Я не шла по Афганской земле,

Не стрелял в меня с бура «душман».

Там мой сын повисал на скале,

Заслоняя собою «Афган».

Зимний дождь им стучит по броне,

Вгоняя тоскливые думы.

И «мурашки» ползут по спине,

Товарищей лица угрюмы.

Боль на сердце, утраты печать

Привезут они из-под пули.

Там никто не хотел умирать,

Не забудем тех, что «уснули».

Эту боль ощущаем и мы,

Не бывавшие там, за чертой.

Не о нас будут спеты псалмы,

И в «тюльпане» приедет – иной.

Простите вы нас, молодые,

Зачем мы их в пекло послали?

Не увидеть росы земные

И лица друзей их в печали.

За что там они умирали?

Они ещё малые дети.

Проклинаю навек «душманов»,

Плетущих свинцовые сети.

Героев цветами встречала,

Кто вернулся оттуда домой.

Идущих на смерть удержала,

Среди них ведь сыночек и мой.

Вечно будем славить героев,

Тех, что отдали жизнь, до конца.

Чтоб не было больше «Афганов»,

Пусть любовь лишь сражает сердца.

Бюрократы глаз закрывали,

Ведь – это было выгодно всем.

Войну от народа скрывали,

А друзья уходили – совсем.

Тех желторотых мальчишек строй

Он всё редел под свинцом дождя.

В эСэСэР уж царил «застой»

Под эгидой от горе-вождя.

Пресса, она тоже молчала,

Ведь боялась попасть в опалу.

А смерть их косить продолжала,

И конец приходил – Началу.

И никто не сказал: – Не надо.

И никто не крикнул: – Верните!

Никого не брала досада,

Так зачем же теперь вопите?

Мол, не мы туда посылали,

Военком от взяток в запое.

Но они вам жить помешают,

Ведь – поколение крутое.

Там под пулями их ковали

И горбатили, как верблюда.

Тут вашими жертвами стали,

Когда возвратились оттуда.

Только их родные матери

Всё сначала прекрасно знали.

У порога, как на паперти,

Боль несносную принимали.

Постареть в горе без времени,

Эту боль им не смыть слезами.

Ноги в одном были стремени,

Они видели их глазами.

Сожалею, многих не стало.

Те «душманы» ведь хуже зверей.

Повторяю, стихов начало…

– Это была война матерей.

Жил один человек. Был добрым, но строгим,

Её любили. Хотя не нравилась многим.

Даже враги, её порой восхваляли,

Честность и воля, их сердца покоряли.

Блокада, стон голодных детей в квартире,

Зажигалки ей было тушить по силе.

Разруха, голод, не роптала, стерпела,

Дети растут – то главное в жизни дело.

Правнуки – то счастье пришло со временем,

Эта забота ей не была бременем.

Любовь и слова, честь сохранять учила,

Бурю -скандал, своей добротой гасила.

Но всё же ушла, её сердце устало,

Любящее, биться навек перестало.

Да! Достойно своей Отчизне служила,

Своей жизнью нас от фашистов укрыла.

Так прими, земля – душа отлетела в рай,

Ты молитву над ней – Отче наш… – прочитай.

– Прости – прощай к святым ты уходишь духам,

Спи спокойно, земля тебе будет пухом!

Расцвели подсолнухи в поле на Донбассе,

Среди мин, снарядов – жёлтые цветы.

До войны учились мы с ней, в десятом классе…

Юная богиня, залегла в кусты.

У плеча винтовка, а на прикладе риски,

Сотню уложила вражеских солдат.

Собрала жетоны их, письма и записки,

Для отчёта нужно, может, для наград.

А были там из Львова и иной сторонки,

Письма отсылала, если адрес был.

Но в письма те бросала, вместо похоронки

Лепесточки «Солнца», что их прах укрыл…

Всё ходит и поныне – риски добавляя,

Падают солдаты от её свинца.

Их души отлетают в небеса Донбасса…

Есть войне начало, нет войне конца.

Не бродить мне больше по Одессе

И в ресторане не испить вина.

На моём пути к родной Одессе

Идёт «АТО» – гражданская война.

Мать меня родила под Херсоном,

Но вот Одесса всё же мне милей.

Там встречает «Дьюк» меня с поклоном:

– За Одессу! Мой друг, вина налей!

Выпьем стоя, как на именинах,

За те родные сердцу имена.

Сердце в ностальгии паутинах:

– За Одессу и за друзей – до дна!

Не бродить мне больше по Одессе

И не увидеть, не обнять друзей.

На моём пути к друзьям в Одессе

Взрыв снарядов и мирных смерть людей.

Не бродить мне больше по Одессе,

Ведь к берегу её мне путь закрыт.

На пути моём к родной Одессе

От времени заложен динамит.

Я бродил вдоль окопов в лесу, время их подровняло с землёй,

Так давно отшумела война, почему же я грустный такой?

Здесь, возможно, стоял мой отец, отдавая команды бойцам,

Я из прошлого слышу ответ, окунувшись в то прошлое сам.

– Глубже ройте, сынки, спешите, слышу голос родного отца,

Стук лопаты сапёрной в камень, вижу пот, что стекает с лица:

– Фашисты!, пошло вдоль окопа. – К бою братцы, за матушку Русь.

Защёлкали звонко затворы – это слышу я, Богом клянусь.

Вот первый снаряд вздыбил землю, начиняя тела их свинцом,

Взяв упавшую наземь винтовку, стал в окопе, рядом с отцом.

Минул час и атака отбита, катились фашисты назад,

Никогда не забуду, поверьте, благодарный отцовский взгляд…

Очнулся у края окопа, что секунду назад защищал:

– Спасибо сынок!, – будто слышу, – Огоньком ты меня подержал.

Я бродил вдоль окопов в лесу, время их подровняло с землёй,

Так давно отшумела война, почему же я грустный такой?

Смерть падает с хмурого неба,

Над городом тучи густы.

Искала хоть корочку хлеба,

Но полки, карманы пусты.

Покинув пустую квартиру,

Без сил побрела наугад.

Женою была командиру,

А он защищал Ленинград.

Идёт она зимней дорогой

Туда, где грохочет война,

К любимому мужу с тревогой,

Ведь там она больше нужна.