Читать книгу Воин Яровита - Василий Сахаров - Страница 5

Глава 4

Оглавление

Руян. 6651 от С. М. 3. X.

Что скажешь, Вадим, принимаешь работу?

Я ещё раз окинул взглядом стоящий в полутёмном корабельном сарае шнеккер, затем посмотрел на капитана Саморода и утвердительно кивнул:

– Работу принимаю. Хорошо всё сделали, Ранко. Корабль готов к выходу в море. Деньги получишь у меня дома. Хочешь сейчас, а хочешь с утра.

– За серебром завтра зайду. Сейчас ведь только половина причитается?

– Да. Остальное после того, как судно на воду спустим.

– Договорились.

Самород опёрся на отлично просмолённый чёрный борт корабля и спросил:

– Как его назовёшь?

Вариантов в голове было много, но в итоге осталось только одно.

– Назову его «Яровит».

– Доброе имя для боевого корабля. Теперь бы ему носовую фигуру поставить.

– Фигуру в храме Святовида уже заказал, там резчики хорошие. А когда её сделают, из Кореницы приедет волхв Яровита и благословит корабль, названный в честь нашего бога.

– Ясно.

Ранко примолк и замялся. В его душе было лёгкое смятение, и я знал, чем оно вызвано. Поэтому не стал ждать, пока он выскажется, а сам подтолкнул бывалого морехода в нужном направлении:

– Ты подумал над моим предложением стать командиром этого корабля?

– Да. – Капитан кинул взгляд на улицу, где находился десяток варягов из его ватаги.

– И что решил?

– Я согласен. Но у меня будет одно условие.

– Какое?

– Людей в команду наберу самостоятельно.

– Думаешь, собрать своих ватажников?

– Конечно. Ведь, насколько я понимаю, нам придётся много по морю бродить, а в чужих водах без драк не обходится. У меня же воины знатные, и никого обучать не надо.

– Принимается. О твоей ватаге я только хорошее слышал. Но с тобой, наверное, не все пойдут?

– Это так. Но человек тридцать будут мои, остальных наберу в Ральсвике.

– И когда отправишься собирать варягов?

– Завтра в полдень выеду. Только деньги на наём нужны.

– Получишь.

Мы покинули корабельный сарай и простились. Самород и варяги, обсуждая своё будущее, остались, а я направился домой. Время полдень. Утро было суетным и началось с посещения бумажного производства, затем я осматривал шнеккер. Постоянно двигался, поэтому аппетит нагулял зверский. Опять прохладно, с моря дует промозглый ветер. Сырость на Руяне постоянна, и температура воздуха минус десять – двенадцать градусов по Цельсию ощущается словно минус тридцать. Трудно к этому привыкнуть, и мне периодически хочется забиться туда, где тепло и сухо, и не вылезать из такого уютного местечка до самой весны. Вот и сейчас настрой такой же. Поэтому я погонял мохнатую лошадку и вскоре, проехав через Нарушу, оказался перед стенами своего жилища.

Ограда сделана из дубовых брёвен, а ворота, которые прикрывали две стрелковые башни, обиты металлическими полосами. Всё по делу, а не ради понтов, как думают некоторые несознательные граждане. Это сейчас на Руяне тихо и спокойно, а что завтра будет, неизвестно. И пусть местные жители, а больше всех староста Гнат Дужко, посмеиваются надо мной и говорят, что опасаться некого, я знаю, что они не правы. Опасность есть всегда. Поэтому лучше отгородиться от мира стеной, какая никакая, но преграда для врагов, а рыбаки пусть надеются на близость острога и на лес, который может спрятать их от пиратов и захватчиков. Им-то по большому счёту бояться некого, потому что с них взять нечего и врагов у них нет. А мне после всего, что я видел на материке и слышал от шпионов епископа Адальберта Бременского, надо остерегаться, ибо враг не дремлет.

Хорошо смазанные петли ворот провернулись, створки раскрылись, и я въехал на расчищенный от снега просторный двор. Ко мне подскочил Славута Мох, бывший ротник Новгорода, а ныне ключник боярина Вадима Сокола, как он сам себя именует. Следом за ним от ворот подошёл рыжий паренёк в полушубке, на ходу что-то жуя, Торарин-швед, бывший раб, ставший воспитанником Славуты. Мальчишка подхватил лошадь под уздцы, а я спрыгнул наземь и спросил ключника:

– Всё в порядке?

– Да, Вадим, – ответил пожилой воин.

Я огляделся, заметил стоящих у терема людей, семью из пяти бедно одетых человек – средних лет светловолосого мужика, худую женщину и трёх малявок от трёх до семи лет, – и кивнул на них:

– Это кто?

– Работники. Нам по хозяйству помощь нужна. Вот я и кинул клич по деревням. Эти первые, беженцы из-под Ольденбурга, с саксами не ужились, и их один из варяжских вожаков на остров вывез. Вроде как спас, а дальше-то что? Сейчас зима, и податься им некуда. Венеды, конечно, приютят и едой поделятся, но в общину чужака не примут.

– И они решили к нам податься?

– Ага!

– Из какого они племени?

– Древанского корня.

– Хорошо. Поговори с ними. Если люди работящие и немногословные, то прими. Плату назначь сам. Купи им одежду и приставь к делу. В общем, сам всё знаешь.

– Знаю.

Только я собрался войти в терем, как на дороге показался запряжённый двумя мощными жеребцами-тяжеловозами покрытый рогожками гружёный бортовой возок, явно направляющийся ко мне. Я вроде бы никого не ждал, разве только портного, которого вызвал из Арконы, но он должен приехать на лошади. Поэтому я двинулся к воротам. В случае чего встречу незваных гостей сталью, а там Мох и Немой подбегут.

Повозка остановилась. Возница, типичный ран, кряжистый мужик с короткой тёмно-русой бородкой, слез на землю, оправил потёртый тулупчик, сдвинул набок меховую шапку и, засунув за пояс кнут, подошёл ко мне. Искоса заглянув во двор, он представился:

– Я Мирослав, работник Радима Менко. Прислан к Вадиму Соколу.

– Это я.

– Радим велел кланяться и сказал, что из Волегоща для тебя прибыл груз. Я его доставил.

– И что за груз?

– Самострелы вроде, – пожал плечами возница.

– Ну-ка, посмотрим.

Откинув рогожу, я увидел очередной подарок от жрецов, так сказать, босяцкий подгон. Один к другому в повозке лежали заказанные в Волегоще арбалеты. По первому впечатлению, изъянов не имелось, и я вытащил один. По весу самострел был килограмма два с половиной. Выглядел незатейливо, но в то же время грозно. Покрытое лаком, хорошо обточенное ложе с желобком под стрелу, на нём – стрелковый механизм, который, по моим указаниям, был немного видоизменён и модернизирован. Стальной лук без тетивы, которую при транспортировке никто не натягивал. Спусковой механизм с предохранителем (моё нововведение), шайба, фиксатор и зацеп для тетивы. Ничего сложного, а подишь ты, просто так с ходу подобное оружие не придумаешь, лично я точно не додумался бы. Но ничего, после битвы с ляхами у меня появились образцы. А дальше всё одно к одному сложилось, и оружейники лютичей смогли скопировать самый лучший из них, добавить приклад и сделать удобный спуск. Красавцы! Уважаю!

Вернув арбалет на место, проверил остальной груз. Отдельно от арбалетов лежали упакованные в полотно тетивы. Затем – трофейные самострелы, которые я давал на образец, а рядышком широкие кожаные пояса с крюками и вязанки коротких стрел-болтов с железными наконечниками.

– Славута, – обернулся я к ключнику, он уже был здесь.

– Слушаю.

– Примешь груз и уложишь в тереме. Всё проверь, если что не в порядке, запомни или запиши.

– Понятно.

Я посмотрел на нахмурившегося возницу – мол, не доверяют ему – и подбодрил его:

– Если всё довёз хорошо, получишь ногату серебром.

Теперь нахмурился ключник, который стал воспринимать моё добро как своё собственное и считал, что я транжира. Однако промолчал, кивнул и вместе с возчиком повёл тяжеловозов, которые запросто могли ходить под каким-нибудь европейским рыцарем, во двор.

Пока суд да дело, появился ещё один гость, моложавый брюнет с объёмным животом, портной из Арконы, Завид Жарох, которого я неделю назад пригласил к себе в гости. Заказов у Жароха, видать, немного, поскольку на поездку пошивочных дел мастер согласился почти сразу, и вот он здесь.

Я провёл портного в терем, усадил в горнице поближе к печи и позвал Нерейд, которая перебирала собранные за лето травы и корешки. Положил перед мастером стопку рисунков на бумаге, посмотрел на жену, и она, моя белокурая красавица, смутилась. Ну, это и понятно, ибо я решил озаботиться внедрением нижнего белья, не только мужского, но и женского. Отсюда и смущение.

Завид суть моих эскизов, надо сказать несколько грубоватых, уловил быстро. Сказал, что пошить такое эксклюзивное бельишко из тонкого полотна не проблема, были бы средства, и я его заверил, что они есть. Затем пришёл черёд второй стопочки рисунков, и вот здесь уже у нас завязался серьёзный разговор, поскольку одно дело – льняные трусы сшить и совсем другое – камуфляж, маскхалат, чёрный мундир, брезентовую горку, летние солнцезащитные панамы и флаги с Рарогами. И всё это необходимо не только пошить, но и раскрасить в цвета, которые угодны заказчику. Однако ничего, после подробных разъяснений опытный мастер во всём разобрался. Далее он снял с меня и жены мерки, покивал, задал десяток дополнительных вопросов и получил задаток в три гривны. Затратно для меня, конечно, но, с другой стороны, впереди девять веков и прожить их хотелось бы красиво. Если же меня убьют, то зачем мне деньги?

Сам не заметил как, но за разговорами пролетело более трёх часов. За окном стали сгущаться сумерки, и я наконец добрался до стола. Плотно поужинал, поговорил с женой. Она пожаловалась на Игоря Ольговича, который жил в тесной каморке на первом этаже рядом с Немым, мол, князюшка посматривал на неё нехорошо. Правда, при этом ничего не говорил, так как рядом находился вагр, но ей от одного взгляда было неспокойно.

Что делать? Пленник у меня дорогой, но чересчур наглый и беспокойный. Поэтому постоянно приходилось его немного воспитывать. Поначалу, когда особенно тяжко было, нормы нашего совместного общежития доводил до него кулаками, а пару раз и ногами. Помогло. Игорь Ольгович, который настаивал, что его необходимо величать по крестному имени Георгий, умерил свой пыл, удрать не пытался и даже получил относительную свободу в пределах подворья. Однако нет-нет, а надо было с ним разговаривать, а то еда ему не та, да лошадь для прогулки подайте, да икону привезите, да слугу специального выделите. Икону, кстати сказать, я ему всё же достал, а про остальное велел забыть. Пусть ест и пьёт, что дают, а про лошадь даже не думает – не дай боги, упадёт ещё и убьётся. А мне это не в радость, и даже наоборот, расстройство сплошное, ибо тысяча гривен пролетит мимо.

Короче, не откладывая дела в долгий ящик, я зашёл в комнатку гостя, застав его за молитвой. Князь Игорь, мужчина не старше сорока лет, с густой сединой в чёрных волосах, стоял на коленях перед образом Богоматери, которая была нарисована по византийским канонам и освещалась огнём толстой свечи, смотрел на неё и шептал:

– Царица моя преблагая, надежда моя Богородица, заступница убогих, сирых, странников, скорбящих в радости и обиженных. Узри мою беду, узри мою скорбь, помоги мне как немощному и накорми меня как странника. Узри мою обиду и помоги мне, заступница. На тебя уповаю, только на тебя одну, благая утешительница. И молю тебя, пресвятая Богоматерь, наставь меня на путь истинный, дай мне избавление от страданий, покой в мире и сохранность живота моего. Аминь.

Кинув на меня из-за плеча косой недобрый взгляд, князь продолжил молиться. А я, никуда не торопясь, сел на лавку за столом, где Игорь Ольгович недавно трапезничал и в одно жало, словно сирый и убогий, умял жареного гуся и половину хлебного каравая, да запил всё это литром пива. В общем, неплохо живёт Рюрикович, дома же наверняка расскажет, что ходил в кандалах и томился в сырых подвалах, а богомерзкий колдун его угнетал и принуждал сменить истинную веру. Да, скорее всего, так и будет. Но чему быть, того не миновать. Хай клевещет.

Наблюдая за Ольговичем, который никак не желал останавливаться, я подпёр голову левой рукой и задумался. Мыслей было много и на разные темы. Но больше всего меня занимал предстоящий весенний поход в Зеландию. Причём не сами боевые действия, а то, что будет после них.

Местных жителей частью обратят в рабов, частью сделают холопами, с этим всё понятно. Кто к нам с чем придёт, тот от того и погибнет. Данный принцип известен с давних времён. Потом начнётся раздел острова, и когда я над этим начал размышлять, то мелькнула думка, что хорошо бы и мне кусок пожирнее урвать. Мысль пришла и ушла, а я сам себя не понял. Попытался разобраться и задал себе резонный вопрос: зачем тебе, Вадим, земля, если ты обосновался на Руяне? Ответ пришёл моментально, и фрагменты нехитрой головоломки встали на свои места. На Руяне всё поделено между общинами, боярами и религиозными культами, поэтому большое производство здесь не развернёшь. А в конце весны, если мои ладожские однофамильцы выполнят свою часть нашего уговора, у меня появятся переселенцы, которым на острове, скорее всего, никто не обрадуется. Значит, Чаруша – это только временная база, где можно держать доверенных людей, того же Ставра Блажко и Славуту Моха, самому здесь иногда отдыхать и бумагу делать. Однако постоянное место дислокации и базу придётся строить в других краях. Зеландия под это дело подходила, и я развил бурную деятельность.

Перво-наперво, пользуясь своим служебным положением, достал карты острова, который вскоре станет венедским. Потом поднял данные разведки, что собрала на всех тамошних феодалов более-менее полное досье с описанием дружин и замков. Всё это просмотрел, переосмыслил, проанализировал, сделал ретроспективу на будущее, прислушался к собственной интуиции и приглядел для себя отличную гавань с восточной стороны острова. Живёт там один ярл, боевитый и храбрый, но безмозглый и неудачливый, зовут его Кари Кольгриммсон. У него имеется замок и один драккар, хотя отец оставил ему в наследство четыре корабля. Только наследник всё растерял, и теперь некогда грозный замок Коль-гримм ветшает и дряхлеет. Ярл Кари носится по всем датским островам, вступает в драки и теряет воинов. Побед нет, добычи тоже, и год от года его положение только ухудшается. Следовательно, когда армия венедов высадится в Зеландии, разгонит данов, а затем рассыплется по острову, мне придётся очень быстро кинуть свою дружину к семейному логову Кольгриммсона, захватить его и вместе с прилегающими территориями объявить своим владением. Со мной никто спорить не станет, земли хватит на всех. И только после обретения своего феода я вернусь на Руян, загружу шнеккер бумагой на продажу, прихвачу князя Игоря и вместе с посольством пойду в Новгород. Потом в Зеландию отправятся волонтёры-контрактники из Киевской Руси.

Вот такой план родился в моей голове, и каждый новый день добавлял в него маленький штришок.

Прерывая мои размышления, пленник затих. Он встал с колен и сел напротив. Лицо князя было хмурым, и он взял жбан из-под пива. Сосуд оказался пуст и, вернув его на стол, он исподлобья посмотрел на меня, а я начал мужской разговор:

– Георгий, ты зачем на мою жену засматриваешься?

Вопрос был задан в лоб, и, втянув голову в плечи, Ольгович выдохнул:

– Ты недостоин быть рядом с такой красавицей.

По моим губам пробежала усмешка.

– А ты достоин?

– Я Рюрикович, а ты всего лишь венед и колдун.

– Да какой ты Рюрикович? – Усмешка превратилась в широкую улыбку. – Прабабушка у тебя Ингегерда, шведка. Бабушка армянка, монахиня Киликия, которую твой дед, тогда ещё князь Тмутараканский, из монастыря украл. Мама, Феофания Музалон, гречанка. И ладно кровь, о расовой чистоте спорить не станем. Главное, дух в тебе чужой, рабский. В твоём дедушке ещё что-то от Рюриковича было. В брате старшем, Всеволоде, пара капель есть. А в тебе пустота, которую ты заполняешь преклонением перед чужими богами. Это твоё дело, не мне тебя чему-то учить. Но когда ты, по сути иноземец, заявляешь, что стоишь выше других славян, вот это глупость.

– Да я… – вскинулся князь, сжимая кулаки.

Однако я был начеку, слегка приподнялся и ударил его в челюсть. Зубы Ольговича, какие у него ещё остались после наших воспитательных бесед, щёлкнули, и он шлёпнулся обратно на лавку. Я дождался, пока он придёт в себя, и сделал ему предупреждение:

– В общем, так, Георгий, ещё раз на мою женщину посмотришь, кастрирую. Я тебя обещал вернуть живым, а насчёт здоровья разговора не было. Ты меня услышал?

– Да-а, – сплюнув на ладонь сгусток крови, ответил князь.

– Тогда спокойной ночи тебе, князюшка.

Ольгович еле слышно послал мне вслед проклятия. Но что мне до них? Чепуха это всё, ибо нет в нём силы, какая была в Рюрике, Святославе и Ярославе Мудром. Выродился потомок. Пустышка. Поэтому мне он интересен исключительно как источник информации по Киевской Руси и ходячий мешок с серебром.

Я поднялся в спальню. Здесь ожидал застать Нерейд, но в помещении было темно и пусто. Странно. Однако опасности не было, и, прикрыв глаза, я сосредоточился, поймал эмоции жены и определил её местонахождение. Нерейд находилась в пристройке для слуг, рядом с ней, помимо беглецов из Ольденбурга, суетился Торарин. Попробовал понять, что происходит, и сделал это без особого труда. У одного из детей, мальчика, сильный жар, а раз так, то Нерейд наверняка отпаивает ребёнка своими травками. Молодец она у меня все-таки, и за такую женщину я не то что князя в землю утрамбую, но и папу римского, если понадобится.

Вернувшись в обычное состояние, я зажёг яркий масляный светильник и подсел к рабочему столику, который был сделан по моему заказу. Из ящика достал склянку с чернилами, гусиные перья и свёрнутую в рулон карту, которую рисовал для собирающихся в дальний поход варяжских вожаков, Будимира и Авсеня Беридраговича. Посмотрел на неё, сделал несколько дополнительных отметок и прикинул путь двух больших лодий, коим предстоит пересечь Атлантический океан. Первая остановка у них будет на Шетландских или Фарерских островах. Затем Исландия, где проживают норвежцы, бежавшие с родины от крестившего своих земляков огнём и мечом короля Олафа Святого. Потом будет Гренландия, где есть несколько поселений викингов, среди которых самое большое – Братталид. А после этого один рывок – и Винланд, где, очень даже может быть, до сих пор как-то существуют потомки Лейва Эрикссона.

Путь венедским мореходам предстоит опасный и долгий, так что увидим мы их, если вообще увидим, минимум через полтора года после отплытия. И кажется, зачем рисковать и идти за океан, когда на родине забот хватает? Ответ на поверхности. Как ни крути, но враги сильнее нас. Поэтому, как бы храбры и неистовы ни были венеды, всегда будет опасность того, что они потерпят поражение. Значит, возможен вариант исхода из приморских материковых земель, а затем и с Руяна. Это, конечно, самый крайний случай, если ситуация станет безвыходной. Но отбрасывать этот вариант нельзя. В связи с чем Векомир, пока он ещё в силе, отдал приказ искать новые земли и начал с Винланда. Ну и, кроме того, заморские земли – это диковинки, новые товары, возможно, золото, а также растения, которые могут нам пригодиться. Так что дай боги Будимиру и Авсеню удачи и счастливого пути. Я буду ждать их возвращения, а пока всё, что могу, – это нарисовать карту, проложить маршрут, составить список всего, что необходимо поискать и узнать у индейцев, да немного усовершенствовать компас.

Кстати, насчёт компаса. О нём в пределах Венедского моря уже знают, поскольку этот прибор появился здесь примерно двадцать лет назад. Пока он ещё мало кому интересен, но тот же Будимир Виславит его использует. Правда, это примитив: глубокая чашка с водой, и в ней кусочек пробки, на которой закреплена магнитная стрелка. Однако это всё равно компас, и я его немного модернизировал, по сути, скопировал метод итальянца Джойи. Насадил магнитную стрелку на стальную иглу и под ней соорудил картушку, круг с разбитыми секторами-румбами. Только я сразу поделил этот круг на привычные мне 360 градусов и яркими цветами раскрасил стороны света. Нормальная вещица получилась, хоть Вадим Сокол и не мастер золотые руки. В итоге я остался доволен и, естественно, решил в самое ближайшее время и себе компас смастерить. Благо корабль у меня теперь имеется.

За работой, описанием Винланда, как я себе его представляю, пролетела пара часов. И может, я и дальше писал бы, ведь бумаги много, чернил хватает, а записи я собирался развернуть минимум на тридцать листов, но появилась Нерейд, и мне стало не до того. Я убрал бумагу и карту, подошёл к жене, которая выглядела немного усталой, но чрезвычайно довольной, и спросил её:

– Что там с ребёнком?

Откуда я знаю о больном, супруга не интересовалась, понимала, с кем живёт, поэтому просто прижалась ко мне и ответила:

– Лихоманка. Наверное, в дороге простыл.

– Ты его вылечила?

– Не до конца. Жар сбила и спать уложила. Утром его ещё раз посмотрю.

– Ты у меня молодец. Золотце.

Я вдохнул запах женских волос, которые пропитались ароматами лесных трав, приподнял лицо Нерейд и поцеловал её в губы. Она ответила, и по душе разлилось спокойствие и умиротворение. Я подхватил жену на руки и понёс на кровать. Впереди была вся ночь, а рядом шикарная женщина, а значит, дела и заботы могли немного подождать.

Воин Яровита

Подняться наверх