Читать книгу Солдат - Василий Сахаров - Страница 7

Кубанская Конфедерация. Станица Кисляковская

25.01.2057

Про поездку на родину рассказывать особо нечего, всё прошло очень хорошо и, можно сказать, по самому наилучшему варианту. В этой командировке было только два события, которые отложились в памяти. Первое – это посещение посёлка и разговор со старостой Никитой, а второе – прогулка по нашей столице, славному городу Краснодару. Начну, пожалуй, со старосты.

По прибытии в Горячий Ключ мы остановились в гостинице, скинули в номерах вещи и, не откладывая исполнение задачи в долгий ящик, направились прямиком в посёлок Лесной. Задумка была проста: выкупить у Никиты Демидова планшет, а если вдруг по какой‑либо причине он откажется его продавать, то устроить в деревне небольшой погром с выбиванием зубов, криками и стрельбой в воздух. В качестве группы поддержки со мной выдвигались вооружённые пистолетами различных систем четыре лучших ротных сержанта, и, чувствуя их моральную и силовую поддержку, в успехе дела я был уверен. У меня, кстати, оружия не было, типа – у каждого только свой личный ствол, ношение которого разрешено законами Конфедерации.

На арендованном побитом грузовичке по некогда асфальтированной дороге, превратившейся в широкую каменно‑щебнистую тропу, с огромным трудом мы переправились через Малый Дыш, добрались до посёлка и остановились перед воротами. Водила грузовичка нажал на клаксон, и из‑за забора появилась белобрысая голова одного из поселковых ребятишек.

– Гошка, – окликнул я его, спрыгивая с борта грузовичка, – зови старосту, живо, гости к нему.

Голова мальчишки моментально исчезла из вида, и буквально через пару минут ворота открылись, а из них появился сам староста, что интересно – в праздничной одежде. Следом за ним спешила его жинка, дородная румяная баба в цветастом платке и белом полушубке. Староста излучал непомерную радость, а в руках его жены, тётки Глафиры – опа‑нь‑ки – был расписной поднос с хлебом и солью. Ожидал я всякого, но не такой праздничной встречи определённо.

– Здравствуйте, гости дорогие! – почти прокричал Демидов и кинулся жать мне руку. – Здравствуй, Сашенька, воспитанник мой.

– Привет, дядька Никита. – Я несколько растерялся.

– Отведайте хлеб‑соль, – вторила своему мужу Глафира.

Чёрт его знает, что в такой ситуации делать, вроде не по чину мне такая встреча, но ситуацию разрулил Исмаил‑ага, который молча забрал у старостихи хлеб и невозмутимо закинул его к себе в рюкзак. Хамство, конечно, но показательное. Вроде как и не приняли гости угощение, но и отказываться не стали. Понимай, как знаешь, Никита, на то ты и староста поселковый.

Демидов, видя такое наше поведение, смолчал и пригласил всех к себе в гости. Мы вошли в посёлок, и, проходя по улице, я обратил внимание на то обстоятельство, что людей‑то вокруг нас нет, хотя обычно, по зиме, все на месте.

– Дядька Никита, где все?

– Попрятались на всякий случай, – пожал он плечами, – ведь не каждый день военные приезжают, мало ли что. Вы не с реквизицией? – Задав этот вопрос, он пристально посмотрел сначала на меня, а затем на Исмаила, в котором безошибочно угадал старшего.

– От обстоятельств зависит, – усмехнулся я, решив ещё некоторое время подержать старосту в неведении относительно нашего визита.

И в этот же самый момент позади меня раздался негромкий голос Исмаила, обратившегося к сержантам:

– Вариант три.

Староста посмотрел на него непонимающе, а я – наоборот. Третий вариант обговаривался заранее: быть настороже и не расслабляться, несмотря ни на какое радушие местных хозяев.

Мы вошли в просторный и богатый дом старосты, и здесь нас ожидал накрытый стол. Эх, чего же там только не было, и праздник живота можно было устроить в полной мере, хотя по сервировке было ясно, что нас не ждали и метали на стол всё, что только было. Однако подвал у Никиты богатый, и даже такое поспешное угощение смутило бы многих городских жителей, которые, в подавляющем большинстве, до сих пор по карточкам отоваривались. На столе имелись окорока копчёные, сало, каши, салаты, маринады, грибочки, огурчики малосольные, такие же помидорчики с чесночком внутри, колбаска кровяная домашняя, а в центре, как два короля на шахматной доске, возвышаясь надо всем этим продовольственным обилием, стояли два десятилитровых бутыля – один с самогоном, второй с вином. Красотища!

Никита пригласил всех за стол, мы расселись, но к еде не прикасались. Сержанты сидят напряжённые, не расслабляются, а я жду удобного момента начать деловой разговор. Староста самолично разлил каждому из нас в гранёные стаканы своей гарной и прозрачной, как слеза, самогонки, было взялся произнести тост, но я его остановил:

– Погодь, дядька Никита, давай сначала о деле поговорим. – Тот поставил свой стакан обратно на стол, а я не стал ходить вокруг да около и сразу перешёл к сути: – Я за документами приехал, что от бати моего у тебя остались.

Староста, затаивший дыхание, облегчённо выдохнул и произнёс:

– Ох, и напугал же ты меня, Сашко. Я уж думал, что реквизиция государственная приехала за налогом внеочередным и безвозмездным, а тут делов‑то. Хух! – Он единым махом влил в себя стакан самогонки, закусил огурчиком, вынул из кармана полушубка потрепанный блокнотик, куда заносил все долги наших поселян, открыл на нужной ему страничке и провозгласил: – Ваша семья оставалась должна мне три золотых, и в счёт уплаты община изъяла ваше имущество: одежду, книги, утварь и офицерский планшет с набором армейских карт Ростовской области. Согласно закону, ты перед общиной чист, отработал все затраты, которые нёс поселок во время твоего в нём пребывания, и если ты желаешь выкупить имущество своей семьи, то с процентами, должен мне, – он беззвучно пошевелил губами и произвёл подсчёт, – восемь золотых.

– Мне только планшет нужен.

– Нет, Сашко, ты закон знаешь, или выкупаешь всё, или ничего.

– Ладно, беру. – Я аккуратно выложил перед ним восемь новеньких жёлтых кружков с выбитым на них гербом Кубанской Конфедерации, крепостной стеной, бунчуками, двуглавым орлом и несколькими флагами, символизирующими наши полунезависимые республики.

Глаза старосты, не часто видевшего наличку, загорелись алчным блеском, монеты моментально исчезли со стола, а у меня на руках уже через минуту оказался планшет моего отца. Что в нём находится, смотреть я не стал, а сразу же передал его на хранение Исмаилу. Дело наше было сделано, и мы навалились на угощение. Особо рассиживаться не стали, так, хряпнули по полста грамм самогонки, чисто ради приличия, плотно поели да засобирались. Демидов нас не держал и был только рад нашему скорому отъезду, но напоследок, когда он провожал нас к машине, я с ним всё же переговорил.

– Дядька Никита, а где сыновья твои?

– Нет их, на охоте они, – сразу же выпалил староста.

– А дочка?

– Тоже нет, замуж её выдал, в станицу Пятигорскую, что за Горячим Ключом сразу. А ты зачем спрашиваешь?

– Накостылять им всем по шее хотел.

– Ты, это… – замялся Демидов, – зла на нас не держи, Саня. Я ведь староста, за всех людей поселковых думать должен, а если все разбегутся, то кто останется? Вон, ты приехал мимоходом, а молодёжь уже через щели в заборах высматривает, что и как, на форму вашу и оружие пялится. По весне, как пить дать, человека три‑четыре до города побежит.

– Ладно, староста, – хлопнул я его по плечу, – ты тоже извиняй, если что не так.

– Вот и хорошо. – Никита грамотно изобразил на лице умиление и чуть скупую мужскую слезу не пустил. – Что с остальными твоими вещами делать, Саня?

– Раздай людям, там всё равно ничего ценного нет, а у тебя в амбаре вещи только сгниют зазря. – Я махнул рукой и задал ему иной вопрос: – Слышь, дядька, а чего это ты реквизиции ждёшь, ведь не было уже давно ничего подобного?

– Реквизиция и дополнительный продовольственный налог вводится всегда, когда у нас война, ты это знаешь, Грамотей, так по закону. Последний раз такое было, когда пиратов в Приморо‑Ахтарске уничтожали, пять лет назад. Да ты и сам помнишь, как тогда нам всем голодно было, ведь и родители твои тогда померли. Потом жить стали лучше, но закон этот никто не отменял, и несколько дней назад меня из Горячего Ключа известили, что вскоре война и чтоб, значит, был готов, на днях солдаты с чиновником прибудут. А потому, вы только через Малый Дыш переправились, наши охотники прибежали, говорят, солдаты на машине едут, а с ними ты. Вот народ наш и перепугался, мол, Саня все наши тайники знает, военным всё выдаст, и помчался добро своё по другим тайникам перепрятывать да скотину дальше в лес угонять.

– Значит, говоришь, война вскоре?

– Мне так чиновник городской сказал, а он зазря болтать не будет.

Понятно, значит, всё же война, как я и думал. До войск ещё ничего не дошло, только намёки, а в тылу уже подготовка полным ходом пошла. Шпион царя Ивана или «беспределов», если бы таковые имелись где‑то рядом, выводы сделал бы сразу, но таких нигде не наблюдается, а нас проблемы поселковых граждан никаким боком не касаются. Нам надо в часть возвращаться, и, затарившись у моих гостеприимных земляков продуктами, мы погрузились в машину и покинули затерянный в горах посёлок.

На следующий день наша группа уже находилась в Краснодаре, мы ждали попутного поезда на Павловскую и, пока время свободное имелось, разбрелись по городу. Кто куда, а меня ноги понесли в центр, на улицу Красную, где я бродил с открытым от удивления ртом и наблюдал жизнь настоящего столичного мегаполиса, в котором проживало почти восемьдесят тысяч человек. Высотные дома с окнами из стекла, электричество, множество машин, трамваи, кругом радиорепродукторы, впечатлений от настоящей цивилизации было очень много. Пару часов я только ходил и наблюдал за столичной жизнью, но всё же встряхнулся, отбросил прочь от себя это очарование большим городом и направился в самый известный столичный магазин, торгующий оружием.

Пятиэтажный жилой дом, новостройка, на первом этаже магазин и вывеска гласит: «КОФ – Краснодарская Оружейная Фабрика. Семейное предприятие братьев Семёновых». Нормально, я нашёл то, что искал, и вошёл внутрь. Надо сказать, что от настоящего оружейного магазина я ожидал многого, но был разочарован. Да, оружие имелось, но на три четверти ассортимента – холодное. Шашки, сабли, кинжалы, ножи, арбалеты и даже допотопные копья заполонили большинство стен и прилавки. Да, были и огнестрелы, но в большинстве своём – гладкоствольные охотничьи ружья и ни одного нарезного образца. Имелись и пистолеты, но только три вида, и именно те модели, какие выпускались непосредственно в КОФе.

Первая модель – с ней всё ясно – очень и, повторюсь, очень плохая попытка скопировать пистолет Макарова, который широко использовался в войсках и правоохранительных структурах до Чёрного Трёхлетия и всеми остальными гражданами во время него и после, в Эпоху Хаоса. Не знаю почему, но у КОФа не получилось его сделать таким, каким ему быть должно, он постоянно клинил, давал осечки, и в нашем батальоне ношение выпущенных краснодарскими оружейниками «Макаровых» считалось признаком глубокого непрофессионализма и лёгкого дебилизма. В общем, этот пистолет отвергался мной сразу же, и даже его низкая цена, всего два золотых, не могла повлиять на мое мнение.

Второй образец – револьвер системы Нагана, простой в использовании и в производстве, а оттого сделанный на совесть. Хм, в моей группе наши доморощенные специалисты, сидя вечерком в палатке, про него неплохо отзывались. Нагнувшись к витрине из бронестекла, прочитал заводские характеристики нагана. Вполне так ничего, масса семьсот семьдесят грамм, в снаряжённом состоянии – восемьсот пятьдесят, дли на – двадцать четыре сантиметра, число нарезов в стволе – четыре, калибр 7,62 мм, в барабане семь патронов, начальная скорость пули – триста двадцать метров в секунду. Нормально и, учитывая, что прицельная дальность пятьдесят метров, а максимальная около трёхсот, совсем хорошо. Опять же цена не очень большая – три золотых и гарантия на него три месяца. Подумаем.

Третьим пистолетом, который выпускался на семейном предприятии братьев Семёновых, был очень сильно переделанный незабвенный ТТ‑33, придуманный талантливым тульским оружейником Фёдором Токаревым ещё в начале прошлого века и долгое время использовавшийся в Советской армии. К этому пистолету я решил присмотреться особо, так как выпускался он малыми сериями и гарантия на него давалась аж шесть месяцев. Правда, и цена была выше, чем у предыдущих образцов, – пять золотых, как сказал бы Ванька Тарасов, это две с половиной коровы. Одно слово – дорого.

Однако ТТ мне понравился сразу: чёрный ствол, обрезиненная рукоять и маленький герб Конфедерации, выдавленный на ней. Весь он производил впечатление надёжного оружия, и казалось, пистолет шептал: «Купи меня, я не подведу». Вчитался в характеристики: длина почти двадцать сантиметров, масса – восемьсот шестьдесят грамм, снаряжённый – девятьсот шестьдесят, калибр 7,62 мм, начальная скорость пули – четыреста метров в секунду, прицельная дальность – пятьдесят метров, максимальная – почти четыреста, ёмкость магазина – восемь патронов. Да, уж всяко лучше, чем наган и уж тем более «Макаров». Но цена… вот основной вопрос для данной покупки – и жаба душила меня нещадно. Блин, две с половиной коровы.

Я отошёл от прилавка, прошёлся по залу, приценился к ножам, вновь вернулся, тоскливо вздохнул и вновь отошёл. И вот, когда я уже совершил свой третий подход к витрине с пистолетами, видя мои терзания, ко мне подкатился продавец‑консультант, полненький седоватый дедушка.

– Могу ли я вам чем‑то помочь?

– Вот, – кивнул я на ТТ, – присматриваюсь, но уж больно он дорог.

– На то есть причины, молодой человек, и, поверьте слову старого и многоопытного оружейника, пистолет стоит этих денег, и именно поэтому на него выдаётся такая долгосрочная гарантия. Мы уверены в своём оружии, а эта модель особенно хороша и только неделю назад появилась на прилавке нашего магазина. Но если вас не устраивает цена, то вы всегда можете приобрести «Макаров».

– Так ведь это барахло.

– Согласен, – флегматично поддержал меня продавец, но тут же поправился, – но ведь стреляет же.

– Нет, «Токарева» хочу, по виду и характеристикам – классная машинка. Однако дорогая. Да и люди говорят, что живучесть у него не очень, изнашивается быстро.

– Говорят, что в Москве кур доят, так что же, всему верить? Этот пистолет является ТТ только по внешнему виду, но он полностью изменён и переработан нашими оружейниками. Да, в старых ТТ были проблемы, и это было связано с целым рядом причин, тут и быстрый износ, и не очень удачный, излишне мощный патрон, но проблемы были решены. Теперь пистолет делается из совершенно нового сплава, разработанного перед самым Чёрным Трёхлетием, и в его конструкцию внесён ряд мелких, но очень важных изменений, надёжность повысилась в десятки раз, а оттого и гарантия на него полгода. Данный пистолет вне всяких сомнений является гордостью КОФа. Да вы сами посмотрите, молодой человек, – он завёлся и вынул из‑за спины точно такой же ТТ, как и на витрине, – предохранитель изменён, небольшой, надёжный и удобный, магазин переработан, улучшена его фиксация, да и рукоять, вы только посмотрите…

– Что рукоять? – Я не понимал всех восторгов продавца.

– Понятно, – дедушка убрал пистолет обратно, себе за спину, – вы не специалист и не фанат.

– Нет, не фанат, – согласился я с ним и спросил: – Так что с рукоятью?

– Угол наклона изменён, рукоять стала гораздо удобней и эргономичней.

Что такое «эргономичней», я не понял, но это слово меня добило окончательно, и я выпалил:

– Беру!

– Ну, так сразу‑то не надо, не торопитесь, молодой человек, – он открыл витрину, вынул пистолет и передал его мне, – походите, к стволу примерьтесь, поносите его, а там и решите окончательно, брать его или нет.

Минут через двадцать, наигравшись со своим новым приобретением, первым серьёзным в моей жизни, я подошёл к кассе. Предъявив свой военный билет, выданный мне в батальоне и действующий как паспорт на всей территории Кубанской Конфедерации, я оплатил покупку и, пока шло оформление пистолета, имевшего, кстати, серийный номер 000 140, разговорился с продавцом.

– Какой боеприпас будешь брать, гвардеец? – посмотрев в мой документ, спросил продавец.

– А какой есть?

– Два вида: стандартный и специальный. Стандартный боекомплект идёт по пять монет серебром сотня, а специальный – по восемь серебрушек.

– И в чём разница?

– Стандартный – это самые обычные «тэтэшные» патроны, а специальный боекомплект – патроны с экспансивными пулями. – Видя моё непонимание, добавил: – Это те, которые при попадании в тело другого человека раскрываются, как лепесток цветка. На груди противника маленькое отверстие, а на спине дыра, в которую голова войдёт.

– Давайте сотню специальных патронов и стандартных для пристрелки три десятка. – У меня из кармана ушёл последний золотой.

– Сделаем, – согласился консультант. – Кобуру возьмёшь?

– Деньги кончились, – пожимая плечами, улыбнулся я.

– Бывает и такое, но не унывай, заработаешь ещё, – старик улыбнулся в ответ и кивнул на пистолет, – может быть, что и с его помощью.

– Скажите, – я обвёл магазин взглядом, – почему стрелкового вооружения так мало? Насколько я слышал, КОФ многое выпускает, а здесь одни гладкостволы и три вида пистолетов.

– Не обращай внимания, это временное явление. Про посольство горцев с Кавказа слышал?

– Ну, слышал, конечно.

– Всё оружие джигиты по корню скупили – и винтовки, и пистолеты, и гранаты, а патроны, так миллионами штук со склада увозили. Гребли так, как если бы последний день на земле жили. Хотя им деваться некуда, с юга Новоисламский Халифат поджимает, а «индейцы» упёртые, на перевалах сидят и бьются, как черти, не желают их к себе пускать.

– Так я не пойму, горцы ведь тоже исламисты, могли бы и пропустить орду, и покориться.

– Вот, – дедушка назидательно вонзил палец вверх, – ключевое слово – покориться. Как показала практика и история, наши горцы покоряются только тогда, когда им это выгоду сулит, а Халифат, кроме бедности и сотен тысяч озлобленных попрошаек из пустыни, им ничего не несёт. Это не времена перед чумой, когда в Кавказ миллиарды из Москвы вливали, сегодня, если южане горцев к земле пригнут, всё наоборот будет. На фиг, спрашивается, такая покорность? Да и с религией, скажу я тебе, парень, там не всё так гладко. Кавказцы в большинстве своём мусульмане – факт, но в Халифате новый пророк, который называет себя воскрешённым Магомедом, а это всё же полная ересь.

Пообщавшись с продавцом ещё какое‑то время, я зарядил пистолет – имею как военнослужащий на это полное право, – сунул его за пояс и направился на вокзал. Прибыл без опозданий, мы загрузились в вагон, пассажирский, удобный и тёплый, и без излишней суеты, попивая в дороге сладкий чаёк и флиртуя с молодыми симпатичными проводницами, отправились домой. Вот так вот, сам не заметил, как за эти месяцы батальон стал для меня настоящим домом.

Ещё через двое суток все мы без потерь и дорожных происшествий прибыли в нашу роту. Планшет был передан Ерёменко, и наша временная группа, неплохо сошедшаяся в дороге, разбежалась по своим подразделениям. По прибытии меня ждала новость: рота полностью забивала на все рабочки и приступала к боевому слаживанию. Это значило только одно – война где‑то совсем рядом, а раз есть такой приказ нашего комбата, весной мы перейдём в наступление и, как всегда, гвардия будет впереди всех на белом коне. Гадство, лишь бы не в чёрном гробике, хотя сам ведь о войне мечтал, вот и посмотрю на неё, какая она, в разной степени талантливости описанная писателями‑романистами древних времён.