Читать книгу Человек с чужим прошлым - Василий Веденеев - Страница 4

Господина министра разбудили очень рано, даже слишком рано: сквозь сладкий предутренний сон он почувствовал, как кто-то вежливо, но очень настойчиво теребил его за плечо.

– Проснитесь, господин министр, прошу вас, проснитесь!

С трудом разлепив тяжелые от сна веки, господин министр иностранных дел Дании сел в постели, запахивая на груди расстегнувшуюся пижаму.

– В чем дело?

Он имел право на такой вопрос – спать в собственном доме и быть разбуженным еще затемно?! На каком основании? Что могло произойти такого экстраординарного?

– В гостиной вас ожидают немецкий посол и авиационный атташе Германии, – разбудивший министра его личный секретарь выглядел явно встревоженным. Да и то, ждать чего-либо хорошего от господ нацистов по меньшей мере глупо. – Они просят вас поторопиться.

Министр наспех сунул босые ноги в теплые домашние туфли, накинул на плечи куртку из верблюжьей шерсти и вышел в гостиную. Оба немца при его появлении встали. Но заговорил не посол, как этого ожидал господин министр, а германский авиационный атташе.

– Господин министр! Германское командование имеет конкретные доказательства того, что Англия запланировала оккупацию датских и норвежских военных баз. Для предупреждения этого германские вооруженные силы перешли границу и начали оккупацию Дании. Я должен вам также сообщить, что в течение нескольких минут над Копенгагеном появятся эскадрильи немецких бомбардировщиков. Однако, согласно приказу, они пока не сбросят бомб. Задача датчан: не оказывать сопротивления, так как это привело бы к самым ужасным последствиям.

Пораженный услышанным, министр иностранных дел обессилено опустился в кресло. Взгляд его упал на старинные каминные часы – было четыре часа двадцать минут девятого апреля 1940 года…

* * *

Десятого апреля британский посол в Копенгагене Говард Смит направил в «Форин оффис» донесение: «На рассвете, примерно около пяти часов, три небольших транспортных парохода появились у входа в копенгагенский порт. Над ними кружили немецкие самолеты. Береговая противовоздушная оборона дала один предупредительный выстрел по самолетам. Не считая этого, датчане не оказали сопротивления, и таким образом немецкие десантные и военные корабли смогли свободно войти в порт.

В первой волне высадились на берег примерно восемьсот солдат. Они сразу прошли к древней копенгагенской крепости Кастель, ворота которой были заперты; их попросту взорвали. Датская стража, которую застали врасплох, не оказала сопротивления. Как только крепость была занята, часть немецких вооруженных сил направилась в Амалиенборг, в королевский дворец, где напали на стражу и застрелили одного из телохранителей, а двух ранили.

Шансы датской армии на сопротивление вследствие полной внезапности уменьшились еще больше. Например, один из старших офицеров датского военного министерства в день немецкой высадки на берег, девятого апреля, как обычно ехал на автомобиле из своей виллы в столицу. По дороге он наткнулся на немецкий разведывательный дозор, который приказал ему остановиться. Но старший офицер военного министерства, смеясь, погнал дальше, не поняв, что это не находящиеся в шаловливом настроении или немного подвыпившие датские солдаты… Он начал понимать, что что-то не в порядке, только тогда, когда автоматная очередь прорезала его машину…»

Больше от Говарда Смита донесений в «Форин оффис» не поступало.

* * *

В тот же день немцы оккупировали Норвегию, завершив операцию «Везерюбунг».

Старая мельница стояла на берегу тихого, поросшего ряской пруда. Плицы мельничного колеса выкрошились от паводков и долгих лет, как зубы у старика; бревна приобрели цвет благородного серебра, и здание мельницы казалось дорогой игрушкой, забытой ребенком-великаном среди буйно разросшихся кустов и задумчиво глядящихся в зеленую гладь воды плакучих ив. Темный мох облепил фундамент, сложенный из нетесаных камней, густо желтела глина берегового откоса, а на самом его краю воздело к серому небу руки-ветви засохшее дуплистое дерево.

– Голландский мастер? – прищурился рассматривавший полотно Альфред Этнер.

– На этот раз вы не угадали, господин группенфюрер, – сопровождавший Этнера оберфюрер СС Бергер достал из внутреннего кармана очки в тонкой золотой оправе, тщательно протер стекла и, держа очки как лорнет, склонился к табличке на раме.

– Картина неизвестного русского художника. Примерно середина прошлого века.

– Поразительно, просто поразительно. Манера письма очень напоминает старую фламандскую школу. Сознайтесь, – Этнер взял под руку выпрямившегося оберфюрера, – вы специально подвели меня к русской картине?

– Вы правы, экселенц.

Этнер убрал свою руку, прошелся по небольшому залу, стены которого были увешаны полотнами в дорогих рамах. Остановился перед картиной, изображавшей охотничий выезд английского вельможи семнадцатого века. Дамы и кавалеры на породистых лошадях, своры собак, нетерпеливо рвущихся с поводков, коренастые псари, вооруженные длинными кинжалами, подняли блестящие охотничьи рога, готовясь затрубить по знаку хозяина, спустить собак со сворок, начать лихую и кровавую потеху. На кого выехал охотиться вельможа – на оленя, на лисицу, на медведя? Хотя, кажется, в английских лесах того времени уже давно не водилось медведей, если они там были вообще. Медведи – это Россия. Чертов Бергер! Умеет-таки ненавязчиво повернуть мысли начальства в интересующую его сторону.

Группенфюрер покосился на Бергера, почтительно стоявшего в стороне. Штатский костюм немного мешковато сидел на его тощей длинной фигуре. Сквозь редкие, сероватые волосы просвечивала розовая, как у младенца, кожа костистого черепа. Да, оберфюрер далеко не красавец, но зато весьма надежный сотрудник, не лишенный способностей. И с хорошими связями.

Этнер никак не ожидал, что Бергер, пригласивший его посетить имение своего родственника по линии жены, сделает такой сюрприз – картинная галерея в немецком помещичьем доме. Причем неплохая галерея, черт возьми, очень неплохая, хотя и невелика. Многие полотна доставляют массу удовольствия. А впереди еще обещанный обед, приготовленный поваром-китайцем. Помнится, Бергер говорил, что хозяин имения фон Бютцов оказал большие услуги национал-социалистам до их прихода к власти.

Этнер уже был представлен хозяину – лысому тощему старику с хитрыми голубыми глазками, словно напоказ одетому в традиционный баварский костюм. Перебросившись с гостями парой ничего не значащих фраз, хозяин сослался на дела по имению и оставил их одних. Нет, не зря Бергер предложил провести свободный день в имении дальнего родственника, не зря. Хочет в неслужебной обстановке обговорить некоторые дела? Ну что же, поговорим.

– Как вы полагаете, оберфюрер, кто из этих псов «ретривер»?

Бергер подошел, надел очки, внимательным взглядом окинул полотно.

– Простите, господин группенфюрер, я не совсем понимаю? Это что, особая порода?

– В некотором роде, – усмехнулся Этнер. – Вижу, вы не знаток псовой охоты, к сожалению, уже уходящей в небытие. «Ретривер» – пес, приученный приносить своему хозяину убитую дичь и подранков. Только приносить. Своего рода собачий лакей. Выслеживает добычу другой пес, более умный и тонко организованный, а ретривер только приносит… Абвер должен стать для СД ретривером в начатом нами польском деле! Пойдемте на веранду, здесь не стоит курить.

Они вышли, сели в плетеные кресла. Этнер достал пачку американских сигарет, угостил Бергера. Закурили.

– Апрель всегда представлялся мне чародеем, творящим чудеса на германской земле, – продолжил Этнер. – Леса в легкой зеленой дымке появляющейся листвы, молодой, нежной, еще не тронутой жгучими лучами летнего солнца. Синеющие горы, звонкие, чистые ручьи, унесшие мусор стаявшего снега… Я искренне благодарен вам, Бергер, за приглашение посетить это имение. Нельзя все время сидеть в душных кабинетах и на деловых совещаниях. Однако раз уж мы начали разговор, то стоит его продолжить?

– Как вам будет угодно, – вежливо склонил голову оберфюрер.

– Апрель принес не только пробуждение природы, но и новые победы – пали Дания и Норвегия. Теперь настала очередь Франции. Пусть не думают отсидеться за линией Мажино, не выйдет! Кстати, я недавно видел прелюбопытное произведение ведомства господина Геббельса. Представьте, на листовке изображена комната, где на стуле, около большой супружеской кровати, висит английский мундир. И подпись: пока Жан служит на линии Мажино, солдаты английского экспедиционного корпуса утешат его Жанну.

– Серьезно? – заулыбался Бергер.

– Вполне. Авторы верят, что когда эти листовки будут разбросаны с самолетов над французскими позициями, то окажут деморализующее воздействие на легкомысленных парижан и марсельцев.

– Самый веский аргумент – наши танки. И бомбовый удар.

– Да, как в Польше – блестящий пример молниеносной войны. Они сами подтолкнули нас, проведя семнадцатого мая тридцать девятого года перепись населения: тогда весь мир узнал, что к востоку от линии Одер – Ныса-Лужицкая проживает не только восемь с половиной миллионов поляков, но и более семи миллионов немцев! Недавно рейхсфюрер Гиммлер интересовался, как идет подготовка в Гамбургской школе СС. Скоро нам понадобится много опытных, хорошо обученных людей.

Бергер знал о Гамбургской школе, располагавшейся в восточном пригороде у реки Альстер. Подобные школы были в Мюнхене и Регенсбурге. Но Гамбургская была любимым детищем рейхсфюрера. Ее прятали от любых вражеских взглядов и случайных любопытных. Даже не все члены СС подозревали о существовании подобных школ, а Гамбурской в особенности. Она располагалась в скромном с виду четырехэтажном здании бывшей гимназии для дочерей прусских офицеров. В целях соблюдения секретности школа официально именовалась училищем секретариата национал-социалистической партии. Здание скрывала высокая стена, увитая плющом и диким хмелем. Ограду специально достраивали, чтобы прирезать большую территорию.

Школой руководил доктор Генрих Куртц, высланный в тридцать восьмом году из Соединенных Штатов. Заведение располагало прекрасно оборудованными кабинетами, аудиториями для занятий, отличным тиром, гимнастическим залом, тренировочными площадками под открытым небом с макетами мостов, железнодорожных путей, тоннелей. После окончания обучения слушатели школы обычно поступали на строго законспирированные курсы повышения квалификации в Штутгарте, где находилась центральная библиотека с фотоальбомами военных заводов различных государственных и общественных учреждений стран Европы и Америки.

– Рейхсфюрер, как всегда, прозорлив, – согласился Бергер. – Мы успешно работаем в Польше и будем переносить этот опыт на другие территории.

– В общем смысле – да! Но есть конкретная задача. Абвер заполучил в свои руки бывшего сотрудника польского Генерального штаба полковника Марчевского. Вспомните старую пословицу: «Недоеденный кусок – самый сладкий кусок». А господа из Лондона не съели картотеку агентуры польской разведки. Для русских же – это жизненно важно, поскольку значительная часть агентов, которые могут быть перевербованы нами, находятся на территориях Западной Украины и Белоруссии. Значит, и они будут интересоваться картотекой. А выход на нее один – Марчевский!

– Операция спланирована, господин группенфюрер. Но как быть с «десятью заповедями»?

Бергер имел в виду отнюдь не библейские заповеди. В свое время, занимаясь дележом сфер влияния, Канарис и Гейдрих заключили соглашение, получившее название «десяти заповедей». Согласно ему в компетенцию абвера входила тайная служба информации за границей, борьба со всеми организациями, угрожающими национал-социалистскому режиму, развертывание саботажа и диверсий, выявление связей групп сопротивления, возникающих на оккупированных территориях, с иностранными разведками. СД оставляло за собой контроль над внутренней политикой оккупированных государств.

– Наплевать! – Этнер примял в пепельнице окурок. – Англичане и русские – серьезные противники. Их военные разведки всегда были чрезвычайно тесно связаны с политикой. Сейчас неважно, кто из них первым клюнет на нашу удочку. Лучше всего, конечно, чтобы клюнули и те, и другие. Мы должны заставить их поверить в наше произведение, Бергер! А заодно приглядеть за абвером.

– Вы им не доверяете, экселенц? Только в этой операции или…

– Им не доверяет рейхсфюрер! – отрубил Этнер. – Поэтому полковник СС Карл Бухер – специально выделен для наблюдения за действиями Канариса. Вам следует знать об этом и сделать соответствующие выводы. Выполнить стоящую перед нами задачу лучше всего через агентов чужой разведки, причем желательно, чтобы они сами добыли подготовленную нами информацию. Вот в чем фокус! Однако глупо возлагать все надежды только на то, что Марчевским начнут интересоваться чужие разведки, и мы получим возможность подсунуть им нужные материалы. Хотя… это один из выигрышных вариантов. Поэтому я дал согласие на его разработку. В нужном направлении одновременно будут работать и другие службы. В том числе за рубежом. Противник в любом случае должен выйти на подготовленный нами материал и получить подтверждение добытой его разведкой информации. И он его получит: через дипломатов, военных атташе, попов из Ватикана, через деловые круги… кстати, в этот польский город направлен на должность начальника тайной полиции и войск СС Вилли Байер. Человек проверенный, специально подобранный для этой должности. Все инструкции ему даны. Наш сотрудник должен выходить прямо на него и только на него. Только! Вы начали работу по польскому варианту?