Читать книгу Москва советская. 1955—1982 гг. Из воспоминаний старожила - Василий Владимиров Кириллов - Страница 4

К 1955 году, в целом, был завершен весь громаднейший объем работ по восстановлению, разрушенных войной, городов и сел европейской части СССР. Фактически, заново поднялись из руин уничтоженные почти дотла Минск и Сталинград, приобрел новый облик Киев1, стал благоустраиваться Ленинград. Многие областные центры, ранее напоминавшие сильно разросшиеся деревни, с преобладающей в них деревянной застройкой, начали приобретать более урбанистические черты. На месте узких улиц стали возникать широкие проспекты и бульвары с зелёными насаждениями, снабжёнными фонтанами и скамейками для отдыха гуляющей публики. В провинциальных городах появились первые здания кинотеатров с вместительными зрительными залами, просторными вестибюлями и красиво оформленными фасадами.

Москва в то время уже имела сложившийся исторический архитектурный облик. Благодаря отваге защитников столицы, её улицы и здания лишь незначительно пострадали от бомбёжек немецко-фашистской авиации. В городе сохранились былые культурные достопримечательности – церкви, музеи, театры, крупные универмаги и другие объекты социальной структуры. Однако, в Москве год за год стала увеличиваться и общая численность населения. Люди начали перебираться в более благополучную столицу в поисках лучшей доли, покидая разорённые войной земли соседних регионов.

Возникший в скором времени дефицит жилья заставил руководителей «Моспроекта» по-иному взглянуть на проблему развития города, отойти от излишнего «пафоса» архитектуры послевоенных лет. За короткий срок творческими коллективами зодчих была выработана новая концепция формирования улиц и кварталов с массовой застройкой.

Так, например, на окраинах Москвы широкий размах приобрело строительство малоэтажных жилых домов (в частности, на севере столицы – в районе Октябрьского поля, на Хорошевском шоссе, в Измайлово). Они призваны были стать неким ориентиром для будущего, но, по сути, так и остались лишь смелым экспериментом.

В то же время в Москве ещё продолжали возводиться монументальные здания на главных магистралях города – Садовом кольце, Кутузовском и Ленинском проспекте. Но эти стройки уже имели столь значительного размаха как в предыдущие годы. По мере возможности, архитекторы упрощали проекты домов и отказывались от части помпезного декоративного убранства, поскольку финансовые ассигнования от государства постепенно уменьшались.

Только разумная экономия расходных материалов – кирпича и цемента – могла позволить московским строителям не снижать набранного темпа работы. Из-за проблемы острого дефицита жилья в столице зодчие, в конечном счёте, вынуждены были обратиться к проектированию более скромных многоквартирных домов и разработке простых типов квартир для посемейного заселения. В зданиях, в частности, изменилась толщина внешних кирпичных стен, стали ниже потолки, сократилась ширина лестничных пространств, вестибюлей и т. д.

Эркер в доме около метро «Автозаводская» (фото автора 2018 года)

Характерным примером такого строительства могут, пожалуй, служить дома, появившиеся в период 1954 -1958 гг. возле новой станции метро «Автозаводская». В разработке их проектов участвовали архитектор А. Сурис и инженер-конструктор Г. Салищев. Жилые здания возводились по обеим сторонам улицы, разделённой небольшим сквером. Корпуса домов образовывали привычные для «сталинского ампира» развёрнутые подковообразные композиции. Центральные части получили несколько большую высоту – они включили в себя 13 этажей; а боковые строения, примыкающие с обеих флангов – 10. На фасадах, как полагалось, были прорезаны широкие полуциркульные арки, обеспечивающие беспрепятственный доступ для людей во внутридворовое пространство. Однако, здесь уже более ограниченно использовались формы декоративного убранства. Сохранилась рустовка стен в нижнем этаже, плоская барельефная вставка с дуговым архивольтом над парными эркерами, но при этом сократилось количество балконов, упростились полосы фризов и заметно «полегчали» элементы венчающих карнизов.

Арка в доме ранних «послесталинских» лет (фото автора 2018 года)

Это явилось только первым шагом в советской индустрии строительства. Исключительно, экономией материалов и средств внешнего украшения дело не ограничилось. Уже в скором времени, в результате интенсивных поисков отечественных ученых и проектировщиков, были выдвинуты принципиально новые конструктивные решения, как в промышленной, так и в жилищно-гражданской архитектуре. Можно сказать, своеобразным «индустриальным прорывом» послужило внедрение «многообещающей» техники панельного и блочного строительства.

Как писал в своей книге «Архитектура Москвы ХХ век» известный отечественный специалист А.В.Иконников, «индустриальные методы возведения зданий массовых типов стали решающим звеном развития строительного дела и архитектуры… В развитие материальной базы строительства индустриальными методами вкладывались огромные, с каждым годом возраставшие средства»2.

Думается, этот процесс вряд ли правильно оценивать, как своего рода перелом или неожиданный поворот в области архитектурной практики. Противоречия между формами и технологиями строительного производства наметились еще до войны. Пластические элементы «сталинского ампира» – выносные карнизы, наличники, фронтоны, сложные классические профили и имитация рустом каменной кладки в нижних этажах – были в некотором смысле «штучной работой». Они плохо соотносились с заводскими технологиями массового производства, тем самым тормозя и усложняя процессы строительства. Типизация и унификация элементов здания позволяла, в сущности, превратить строительную площадку в некое подобие монтажной мастерской с крайне простым ассортиментом готовых изделий.

Первый в СССР четырехэтажный каркасно-панельный дом был построен на Соколиной горе в Москве еще в конце 1940-х годов, а первый бескаркасный крупнопанельный дом был собран в 1950 году в Магнитогорске. Авторами обоих проектов, по документам, числится одна и та же творческая группа, руководимая инженерами Г. Кузнецовым, Б. Смирновым и Н. Морозовым. Это было, так сказать, исходной, отправной точкой, а затем уже опыт проектирования и возведения сборных зданий стал использоваться в более широком масштабе, прокладывая дорогу к массовому крупнопанельному домостроению. Поначалу, дело, казалось, было настолько рискованным и смелым в условиях сталинской поры, что ранние полносборные дома в своем облике даже «маскировались» под традиционные кирпичные постройки «неоампира»3.

Но уже к концу 1950-х годов «новое строительство» начало существенно «набирать обороты». За короткие сроки в стране было создано около 400 заводов и полигонов сборного железобетона, появилась более мощная и современная строительная техника. Так, в конечном счете, и возникла реальная возможность применения в массовом строительстве сборных крупноблочных и крупнопанельных конструкций.

В 1955 году ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли специальное постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», имевшее большое значение для развития архитектуры в стране, да и в целом, для ее простых граждан. В документе, в частности, отмечалось:

«Привлекательный вид зданий и сооружений должен создаваться не путем применения надуманных дорогостоящих декоративных украшений, а за счет органичной связи архитектурных форм, с назначением зданий и сооружений, хороших пропорций, а также правильного использования материалов, конструкций, деталей и высокого качества работ»4.

Чуть забегая вперед, отметим, что упоминание о «хороших пропорциях» и «высоком качестве работ» в условиях индустриализации и тотальной унификации строительства осталось лишь благим пожеланием, зато устранение излишеств было воспринято «на ура», как конкретная установка, немедленно принятая к исполнению. Буквально, по ходу работ упрощались формы строящихся зданий, срубались уже выведенные карнизы, «убирались» сандрики, барельефы и скульптура. Борьба с излишествами приобрела повальный характер, в особенности, после ХХ съезда КПСС, разоблачившем культ личности И.В.Сталина. Все стало видеться по-новому и в архитектуре. Устранение излишеств при строительстве зданий, отказ от наружного декора будто бы обрели смысл очищения от следов «сталинщины».

Обычная для предшествующего периода практика периметральной застройки5 городских кварталов также была прекращена. Ее сменили более простые композиционные приемы расположения и сочетания зданий. При этом под жилую застройку городские власти стали отводить территории на окраинах, ранее пустовавшие или занятые бывшими деревнями.

Партийные решения были вскоре утверждены и Вторым всесоюзным съездом советских архитекторов, взявшего курс на всестороннее развитие индустриальных методов массового строительства. Отдельное внимание также уделили и вопросам теории отечественной архитектуры. Участники съезда выступили с критикой стилизаторства, признали отставание теоретической науки, ее одностороннее развитие и «неправильное истолкование архитектурной формы как изобразительной категории в отрыве от функционального и конструктивного существа зданий».

Таким образом, рубеж 1954—55 годов можно, не сомневаясь, определять как начало современного этапа развития советской архитектуры. В политическом аспекте, как отмечали некоторые исследователи, это означало, что демонтировав утопию «сталинской эпохи», Н.С.Хрущев стал насаждать свою наивную доктрину «построения коммунизма к 1980 году». В этом ракурсе, наверное, и целесообразно рассматривать всю историю интересующего нас периода развития советской архитектуры. Венцом же его следует считать Олимпийские игры в Москве, к проведению которых страна подготовилась достойным образом, поразив приехавших гостей новыми спортивными сооружениями. Это, и вправду, было похоже на «коммунистический рай», который вскоре исчез, вместе с рухнувшими ценами на энергоносители…

Возведение зданий из крупноразмерных элементов заводского производства, с одной стороны, позволило значительно увеличить объемы и темпы строительства, а с другой – уменьшить его себестоимость. Кладка стен из кирпича требовала солидных финансовых затрат (учитывая расходы на цемент, отходы материала, трудоёмкость работы и привлечения определённого профиля специалистов). Панели же можно было без ущерба транспортировать на большие расстояния, быстро разгружать и монтировать с помощью сварочных аппаратов6.

Эталоном и в некотором роде символом эпохи перемен в жилищном строительстве стал 9-й квартал Новых Черемушек на юго-западе Москвы (арх. Н. Остерман, С. Лященко, Г. Павлов и др.; 1956—58 гг.).7 14 типологий домов, в которые в нем были использованы (в основном, 4-этажных), а также планировочные решения квартир и секций, впоследствии, стали «тиражироваться» по всей стране. Целью подобного эксперимента, в определённом смысле, явилась мнимая демонстрация того, что и обнажённая простота целесообразного может быть привлекательна и выразительна. Даже И. Жолтовский – зодчий незаурядного творческого дарования, успешно работавший в Москве в «сталинские» годы – признал, что удешевление и индустриализация массового строительства, общая стандартизация и типизация не противоречат, а способствуют задаче «создания красивой, величественной и радостной архитектуры коммунизма». Но при этом он заметил, что типовыми проектами должно называться только лучшие из лучших, а не посредственные и второстепенные работы. Преодолеть однообразие зодчие, по его мнению, могли только за счёт высоких требований, предъявляемых к собственному искусству8.

Понятно, что в высказываниях «мэтра» советской архитектуры присутствовали нотки идеализма. На самом деле, в строительной практике восторжествовало заурядное творческое мышление, и в Москве начали появляться так называемые «хрущёвки» – жилые дома, тяготеющие к эстетике крайнего минимализма форм и откровенной утилитарности. Квартиры стали проектироваться в соответствии с новыми нормативными требованиями. В результате чего, заметно уменьшились их общие площади (в среднем, 28—29 кв. м), размеры кухонь (до 4,5 кв. м.), высота потолков (до 2,5 кв. м.), появились совмещенные санузлы, проходные комнаты и т. д. Специально разрабатывались даже проекты ванн уменьшенной длины и малогабаритная мебель. Добавим еще к тому же и то, что в этих домах не было лифтов и мусоропроводов. На верхние этажи нужно было подниматься по узкой лестнице, а бытовые отходы выносить в контейнеры, стоящие во дворах9.

Трудно давать оценку, столь примитивным по виду постройкам. Но в условиях тотального дефицита жилья в СССР – это был хоть какой-то, но выход из положения. При всей кажущейся грандиозности «сталинских новостроек» в Москве общая картина, на самом деле, была совсем иной. Большинство молодых семей, фактически, не имело возможности жить индивидуально. Появлявшиеся в Москве новые кварталы многоэтажных кирпичных домов, с фасадами изобилующими разнородными декоративными элементами, являлись, в определённом смысле, «показухой» народного благополучия. Получить отдельную квартиру в каждом из таких зданий могли только определённые категории людей – те группы населения, которые были связаны с работой в партийной организации, государственной службой, а также маститые учёные, инженеры, врачи и, отмеченные правительственными наградами, ударники социалистического труда. Непривилегированной публике, как и раньше, приходилось довольствоваться проживанием в коммунальных квартирах. После тяжёлых разрушений, которые повлекли за собой годы Великой Отечественной войны, людям пришлось ещё более потесниться, уступить место наиболее пострадавшим группам населения. Когда-то исключительно комфортабельные квартиры в доходных дома в центре Москвы претерпели значительные перепланировки, были приспособлены для размещения на этой же территории нескольких семей или оставшихся в одиночестве граждан. Более того, на городских окраинах появилось немало деревянных и кирпичных корпусов малой этажности, частично снабжённых удобствами, в которые специально поселили рабочих и служащих. Москва в ту пору остро нуждалась в трудовых ресурсах.

Для людей, потерявших свое жильё в период войны, переселенцев в «коммуналки» и заводские общежития, отдельная квартира любого уровня представлялась в некотором роде пределом мечтаний. Граждане огромной страны, по сути, вынуждены были ютиться в заваленных собственной утварью малогабаритных помещениях и готовить пищу на кухнях, уставленных вереницами соседских кастрюль и сковородок. И как тут не вспомнить хорошо знакомые слова из песни Владимира Высоцкого, «…система коридорная, на 48 комнаток – всего одна уборная». Таковой оказалась настоящая правда жизни, а вовсе не то что изо дня в день, с пафосом и торжественно, провозглашалось советскими дикторами из радиорепродукторов.