Читать книгу Нам бы выжить. Хозяин – 2 - Василий Владимирович Коростелев - Страница 1
ОглавлениеГлава1
– Так ты говоришь, что далее ни одного постоялого двора не встретится? А мой помощник, его Коля зовут, – я похлопал рукой по плечу своего здоровенного спутника, – вот он утверждает, в Крестцах трактир должен быть.
Меж толстых губ трактирщика слова летели вместе со слюной:
– Да был он, был, господин хороший. Еще летом стоял. Рейдеры красногорские, из Полиса, его по осени сничтожили. Хозяина – Левку Мотню на собственных воротах распяли и достоинство ему отрезали. Чем он перед ними провинился – не знаю. Сельчан из Крестцов – всех, кто не убежал, в рабство захомутали. А поселение сожгли к едрене фене…
Здравствуйте, это я – Степан. Сижу в трактире в Горушках со своей командой и беседую с местным хозяином. Жучила еще тот, вон как глазенки бегают, сразу видно, что своего не упустит. За постой с моего отряда сразу потребовал полмешка соли. А теперь желает дополнительно наварить, на провизии в дорогу. В общем – то у нас еды достаточно, но больно выпечки свежей хочется. Сухари еще успеют надоесть…
Ну, это я так к слову, а теперь с самого начала, по порядку… Жизнь в Степаново и во всей нашей округе после всех предыдущих перипетий устаканилась. Народ, сняв урожай, зажил обычной зимней деревенской жизнью. Кто лучше, а кто похуже чуток, но с надеждой дожить до лета, не голодая.
Из Полиса к нам прибыла еще партия переселенцев и опять почти все мужики. Так что перевес женского населения полностью пропал и я, не ожидая дальнейших разборок на половой почве, отселил неженатых в мой родной поселок, там, как вы помните, жителей не осталось. У тракта, напротив поселка, соорудили пост, мало ли какая гадость может из Полиса пожаловать, а так и задержать могут, и предупредить и Ярмарку, и сельское население.
Еще в поселке под руководством нашего химика-механика Юры поставили кожевенную мастерскую, смолокурню и новую кузницу. В общем – то на «посту» (Так мужики прозвали поселок) жилось не плохо, только с бабами – беда. Но ничего, ребята и тут приспособились, некоторые из них охотой промышляли, да и кузнецам с кожевенниками я разрешил часть изделий использовать, как им заблагорассудиться. Вот они по очереди, кто с дичью, кто с иной продукцией и шлялись до Ярмарки в веселый дом. Для бешеной собаки – семь верст не крюк. А еще «постящиеся» на другую сторону тракта, к соседям во Владимировку повадились, но там их быстро отшили, да и мне пожаловались. Целую делегацию во главе с сельским старостой прислали. Но я, в общем-то, своим сочувствовал и на жалобы соседей (ага, соседи, 30 верст от тракта на север) внимания не обратил. Разобрались сами?– Разобрались, моськи двоим нашим свернули?– Свернули, и поделом. Так какого рожна вам еще надо? Ах, откуп за спорченную по ее согласию девку! Это хренушки…
А если выступать будете, так дядя Изя по моей настоятельной просьбе даст вам отлуп от «веселого» дома. Ага, вон как, «тыквы» чешут, самому главе делегации наплевать, у него три жены, еле справляется, наверное. Другие же делегаты, явно приуныли от такой перспективы. На этом дело и кончилось.
Но это только одна разборка. С охотниками тоже неурядица вышла. Раньше как? Антоновка, Совхоз, Поселок и Хутор ревностно оберегали свои охотничьи угодья. Попробуй я или кто из поселка охотиться под носом у тех же антоновских, так мне бы головенку тихим сапом и свернули. Все считались соседями-врагами, а после объединения всех четырех поселений в единый дружеский союз под моим чутким руководством, вроде стало неудобно « мочить» ближних, да и от меня пощады не будет за убийство по такому пустяку.
Собрались мы у тестя на Рябиновом хуторе вместе со всеми охотниками нашей округи и размежевали участки. Только я, Юра и Митька по общему раскладу теперь имели право охотиться в любой части леса. Остальным, в случае воровства, предписывалось урезание выделенного в пользование участка. А не хочешь, так иди, охоться на другую сторону тракта, или вообще за сто верст от родных угодий…
Вот, а в остальном у нас тишь и божья благодать, я даже заскучал. А что? Дома – порядок, дети растут помаленьку, жена хозяйствует, налоги с народа собрал, у дяди Изи тоже вроде все нормально, торговля идет полным ходом. Пора осуществлять поход на северо-запад. Обещал поморам, выкупленным мной из рабства, посетить их родные края.
Кстати, насчет Изи, надо съездить к старику, проведать. Может людей ему подкинуть на работы или еще, какая нужда возникла…
Сказано-сделано, собрался, два с половиной кило только что отчеканенных золотых монет прихватил – Изя в оборот запустит. Ну и еще домашних харчей старику в гостинец жена собрала, поехал… естественно, верхом и, конечно, на Вороне.
Дорога уже устоялась, после дождей земля впитала влагу, и зимние утренники приморозили ее до состояния твердой корки. Ворон весело помахивал хвостом и бодро перебирал копытами. Застоялась скотинка, поэтому добрались мы очень быстро, то есть за один дневной переход, несмотря на изрядный вес общего груза на спине моего приятеля. Не успело зимнее солнце скрыться за горизонтом, как я уже стучался в ворота Ярмарки. Знакомые охранники без слов открыли высокую створку ворот, и я въехал на территорию, заполненную лавками и хозяйственными строениями. Имелся на Ярмарке и трактир с борделем, а в дальнем конце, у частокола, стояла свежесрубленная изба, от которой так соблазнительно тянуло пивным духом, но я, расспросив охрану, направился к борделю.
Дядя Изя, устроившись на первом этаже « веселого» дома, выглядел, как бардачный заседатель, которого внезапно посетила полная импотенция, ну насчет внезапности, конечно, я приврал, а в целом так оно и было, не шутка, старику уже под семьдесят. Впрочем, его кислый вид объяснялся отсутствием клиентов, а на импотенцию, по – моему, старику было глубоко наплевать.
– Уй, и кто нас посетил! Сам глава нашего аймака!
Намекает на мои нежные связи со степным кланом.
– Ага, а ты тогда раввин от торговли – брякнул в ответ я.
Старик внезапно нахмурился и тут же продолжил: – Ну вот, научил гоя на свою голову. Быстро вы все схватываете, молодой человек, – и тут же добавил со вздохом: – ладно, Степушка, давай гулять, все равно в зале никого не будет, так хоть мы с тобой поваренка заставим шевелиться.
– В чем дело, старый? Народу нечем платить или все внезапно дали обет безбрачия?
– Нет, это я пожадничал. Удвоил цены на еду и выпивку в этом заведении, а в старом трактире все оставил по-прежнему. Вот народ и сидит там, экономит, а как нажрутся сюда придут и сразу к девкам. Может, мне здесь варьете устроить? Сцену поставим из досок. Научим девок в коротких юбках без подштанников плясать, все здесь сидеть будут! – старик даже глазки зажмурил, восхищаясь своей идеей.
– Нет, дядя Изя, ты лучше в старом трактире сцену построй, да покрепче. Да своих слоноподобных подавальщиц там приспособь к танцам без амуниции. Как трясти телесами начнут, всем аппетит моментально испортят, и рванет крестьянство в твой бордель, здесь вкушать пищу будут.
– Ничего ты, Степ, не понимаешь в женском теле, деревенские, наоборот, баб понаваристей любят.
– Дядя Изя, это ж не щи, а бабы!
– Все равно, подавальщицам на двух ставках придется тогда работать, а у меня здесь простой. Придется со здешними девками семинар по маркетингу проводить, и еду в номера подавать будем, тараканам на радость.
Наш деловар долго сыпал старорежимными словечками пытаясь донести до меня, суть хитрости торговли и заткнулся только с появлением на столе заказанных блюда. Я попросил усатого толстяка – повара добавить к уже накрытому столу мой домашний харч и через десять минут стол был готов, только едоков нас всего – сам второй. Да, скучновато начали. Сидим, цедим свежесваренное пиво, раками, из дома захваченными, лакомимся. На столе простывают запеченные в сметане цыплята, дымится домашняя лапша, щедро сдобренная вареным яйцом и сливочным маслом, но серьезный аппетит пока не проснулся. Тут входная дверь открывается и заваливает местный вышибала, а за ним компания возчиков, видимо из дальнего рейса ребята шли. Чумазые, видимо голодные, сразу посыпались заказы, на еду и на баб…
Но люди все ж не совсем дикие, пока еда готовилась, они сначала к девкам сходили, затем умылись с дороги и лишь потом только сели за стол свежие и с просветленными лицами. Возчики все были незнакомые, явно не из Полиса. Оказалось, что ходили они в степь за кожами, а сами они онежские жители. Впрочем, это выяснилось потом, после изрядного принятия на «грудь». Все вроде шло хорошо, и я подсел к возчикам, выспрашивая о житье – бытье. Жалились на жизнь, конечно, мол, с Полиса постоянные набеги, людей уводят, все мелкие поселения в округе разорили, одно спасение в их Городище. Опасаются рейдеры связываться с общиной купцов, которая в Городище правит. А еще, мол, за безопасный проезд по кольцу у Полиса больно дорого берут. Все понятно. Нового они мне ничего не сказали, и я отсел к дремлющему за столом Изе.
Интересное началось попозже, когда возчики стали расплачиваться за услуги. – Как же так, – горячился старший возчик, глядя снизу вверх на вышибалу, по совместительству бравшему оплату за услуги. – Мы ехали к Волге, плата была одна. Сейчас возвращаемся, вдвое повысили?– кричал старшой. – Инф..инфляция – с трудом справился с мудреным словом верзила. Вот молодец, Изя, наверное, пару дней мучил, пока этот дубина кое-как смог выговаривать его. – Какой такой инфбляция? Мы не будем платить стока! – упирался рогом возчик. И махнул рукой своим, – мол, выходите. Но вышибала недаром лаптем щи хлебал. Схватив старшого за пояс, попытался его обыскать на предмет материальных ценностей. Возчики этого не стерпели и понеслось… Я хоть и не одобрял политику дяди Изи, по резкому повышению цен за услуги, все же был его компаньоном и кровно заинтересован в соблюдении законности. Поэтому первому же возчику, кинувшемуся на помощь своему командиру, я подставил подножку. Во блин.. .все лавки по пути собрал и даже стол повалил. Ну, тут мне стало некогда пересчитывать опрокинутую мебель, так как следующий возчик попытался засветить кулаком мне по «репе». Увернулся я и, уже вставая со скамьи, нанес хук правой, прям под челюсть герою. Вскочил, схватил лавку, и понеслась писать губерния: Первым же ударом снес двоих и пока не опомнились, тараном попер на оставшихся троих возчиков, вытесняя их из борделя. А тут еще наши охранники с Ярмарки пришли перекусить, и конфликт моментально был исчерпан. Когда возчики, стеная и потирая ушибленные места, уехали, я вернулся за стол… Надо же, старик, как уснул за обедом, так до сих пор и почивает, слегка подергивая во сне длинным носом, как бы еще втягивая аромат несъеденной пищи… Стареет Изя, совсем слабый на выпивку стал. – Дядя Изя, банк ограбили! – пропел я ему в ухо.
– А, что… где?– Старик завертел лысой головой, и уже приходя в себя: – Ты, Степа, так не шути. Я, конечно, в свое время отправлюсь к праотцам, но не хотелось, чтоб причиной этому послужили твои выходки… – добавил он все еще сердито.
Вечер досидели со сменившимися охранниками, их теперь на Ярмарке восемь человек, трое охраняют ворота и присматривают за окрестностями с вышек, один стоит у нашего хранилища с золотым запасом, остальные отдыхают. Да и не нужно нам больше, мои ребята на посту у поселка всегда на месте и при случае, получив сигнал (у нас на это сигнальные ракеты есть), через два часа тридцать вооруженных мужиков примчатся. А два часа за крепкими стенами да с хорошим вооружением, и с такими силами, можно отряд из ста вояк удержать.
Наутро с дядей Изей решали вопросы. Собственно, решать было особо нечего. Народ с окрестностей в 150 верст, подваливал отдохнуть и прикупить товар на Ярмарке, опять же по тракту возчики заезжали почти ежедневно, и хотя уже не сезон – урожай собран и излишки пропиты, все же прибыль была. Как раз пришло время решать, куда направлять барыши. Договорились со стариком, что часть зерна и прочей крупы он переправит на мой склад в Степаново. Посидели немного, смотрю, старик мучается с похмелья. Я ему с намеком говорю:
–Хорошее пиво варить стали у тебя. Бочку с пивом дашь? Своих в селе побаловать хочу. Изя, конечно, расцвел:
– Это мы с Толиком из Полиса классного пивовара переманили. Он там бедняга мучился, на гнилой воде говорит, хорошего пива не сваришь. А где в Полисе хорошую воду брать? Ему за профессию обидно, а тут мы… мол, вода у нас ключевая, воздух свежий, жратвы вдосталь. Он и купился, со всей своей семьей переехал, вон, видишь в дальнем конце у стены дом, так ему поставили, там же и пивоварня.
Опробовали пиво прямо на месте, свежайшее, с легкой пеной. Сам пивовар, светловолосый крепкий мужичок, был на удивление трезв. А мы с Изей изрядно хлебнули. Поблагодарив мастера, я запряг Ворона во взятую на время телегу и загрузил пару бочек с пивом. Пока хлопотал, Изя успел слегка закосеть и, провожая меня, махал ручкой с крыльца борделя, сопровождая отъезд песенкой:
–Стою на полустаночке
–В кармане две тараночки
–А ми..ма бо..чку с пивом провезли
–А сердце так клокочется
–А похмелиться хочется
–Где ж вы мои вчерашние рубли?
–Где ж вы мои вчерашние рубли…
Ворота Ярмарки закрылись за мной и окончание песни – плача старого пьяницы, я уже не услышал.
***
Средина декабря. Уже изрядно подморозило, грязь на дорогах затвердела, и закраины у берегов речки Незнанки покрылись наледью. Пора, пора нам в путь. Валдайские мужики, выкупленные мной из рабства, уже совсем извелись, думая о своем родном пепелище. Я передумал селить их в наших краях, в своем углу и дышится легче. Выберем местечко на морском побережье и пускай строят поселение, им на родине привычней. А старшим оставлю с ними Митьку.
Накануне отъезда, как-то само собой получилось, что все мои друзья собрались у меня дома на посиделки, даже дядя Изя, узнав, что я уезжаю не счел ниже своего достоинства посетить наш мальчишник, о чем я и не преминул съязвить при его появлении. – Мое достоинство, мое достоинство – ворчливо пробормотал старик, устало опускаясь на лавку. – Мое достоинство ведет себя недостойно, хотя ниже его только мои собственные пятки и за это надо выпить, – нелогичные выводы старика заставили всю компанию на секунду онеметь, а потом грохочущий смех потряс мою не слишком-то большую залу. Под такую шутку и не грех было выпить, что мы и сделали, а потом, закусив, чем бог послал, стали обсуждать насущные проблемы. Разговор за столом разбился по интересам. Юра обсуждал с Ефимычем способы заточки плуга, Митька с Мишкой Щербатым рассуждали об оружии, а дядя Изя наставлял меня в хозяйственных вопросах и торговле: – На взморье ты вряд ли сразу наладишь торговлю, купцов заморских там не встретишь. Населяют те края только нищие крестьяне да рыбаки. Но ты не огорчайся, стройте поселок, за ним верфь, а там глядишь, дело и до кораблей дойдет, ну, а где корабли, там и до поездки в заморские земли недалеко. Вот тогда можно будет речь о серьезной торговле вести. Впрочем, крестьян со счетов ты тоже не сбрасывай, поставьте факторию, будешь наши товары обменивать на сушеную рыбу, зерно и звериные шкуры. Старик внезапно оборвал свой монолог, обвел всех взглядом и предложил – А что это мы все о делах да о делах, надо выпить и поговорить о… – Бабах, – с надеждой в голосе перебил его Щербатый.
– Ну, и о бабах можно – согласился старик. – Но сначала надо выпить. Выпили. Но разговоры все равно вертелись вокруг предстоящей поездки. Мишка Щербатый, пересев ко мне поближе, просил взять его с собой: – Скучно мне здесь, Василич, там дорога, живое дело, а здесь сиди на печи да бабьи сказки, слушай, возьми меня с собой? – хныкал он.
– Не могу, Миша, сам понимаешь, на кого я здесь дружину оставлю? На Юру? Так он в этом вопросе не ухом, ни рылом. Так что на тебя вся надежда и ответственность за местную оборону.
Юра вклинившись в наш разговор пожелал, чтобы я на обратном пути скупил на рынке в Полисе все имеющиеся в продаже книги, особенно его, интересовала техническая литература. А затем мой тесть просил привезти ему клубней картофеля. По его словам, на взморье необыкновенно крупный картофель вырастает, вот он и хотел разводить у нас такой же.
Мы еще бы выпили, но тут пришла жена, гостившая по моей настоятельной просьбе у подруги, и стала укладывать детей спать. Я сразу вспомнил, что нам завтра предстоит нелегкий день, а мои гости и сами поняли, что пора уходить. Ефимыч остался ночевать у нас, а дядя Изя подался к Юре.
Ночью мне опять снился залив с замершей водой, покрытый туманной дымкой, крутой берег, поросший сосновым лесом, и огромный красный камень, возвышающийся над морем…
Наверное, эти сны приходят неспроста, подумалось мне в первый момент после пробуждения…
В день отъезда провожали нас всем селом, Юра, как всегда оставшийся за старшего в Степаново, молча, слушал последние мои пожелания (наставление, неловкое слово по отношению к Юре – он почти вдвое меня старше). Жена моя, Настена, стояла на крылечке, держа моих детушек, в ногах у нее вертелись котята – гепарды, уже выросшие, до размеров мелкой собачонки. Всплакнула родимая, поцеловала, и, отвернувшись, ушла в дом. Обижается, наверное, на мои частые отлучки, ну да ничего, пройдет лет двадцать и привыкнет. Ха, ха. Ладно, в путь… Дорога до тракта наезжена и безопасна, так что можно не отвлекаясь, подумать, все ли мы учли и стоит ли что – то изменить, пока не поздно – все необходимое можно взять на Ярмарке или в поселке. Так, значит в первую очередь оружие. Естественно, никто в нашей местности дальше версты от поселения безоружным не ходит. Это у любого мужика в крови. Так что за личное оружие я не беспокоюсь. А дополнительно взяли мы один крупнокалиберный пулемет, закрепленный сзади на возу. Юрина задумка. Укрепил заднюю стенку воза железными полосами и на них пулемет «Корд» приладил. Говорит, раньше «махновцы» на таких тачанках ездили. Кто такие «махновцы» не знаю, но чую, если придет пора драпать от противника, на отходе можно положить всех преследователей, главное, лошади у нас к огненному бою привычные, не подведут, надеюсь. Четыре пулемета Калашникова взяли, гранатометы РПГ-7 и АГС-17, ручных гранат целый ящик и целую телегу боеприпасов нагрузили. Спросите, откуда взяли все? Так из арсенала, который обнаружил мой отец с моим тестем Ефимычем (см. первую книгу). Такого вооружения даже в Полисе, пожалуй, не осталось, за пятьдесят лет или сгнило все без присмотра, или было уничтожено при катастрофе. Так, с оружием все понятно, насчет провизии беспокоится нечего, собирал её сам Ефимыч, человек опытный в путешествиях и житейски мудрый, я ему только сказал на какое количество людей и срок провизии нужно, он сам с моего склада все и подобрал. В отряде нас пятнадцать человек, при семи телегах, четыре из которых нагружены товаром, где помимо продовольствия, находилось наше главное богатство – соль. Соль в тех краях всегда можно обменять на продовольствие. Взяли еще скобяного товара, так что при самом неприятном раскладе мужики голодать зимой не будут, и начинать строительство есть с чем. Со мной едут валдайские ребята, старшим мой друган Митяй, а в дополнение еще дед Максим напросился, он знатный каменщик и строитель, я ему по осени жену сосватал, с прицелом слегка наказать за длинный язык. Наказал знатно, пары месяцев хватило. Молодожены дрались и ссорились, чуть ли не ежедневно и, как только объявился поход к взморью, дед сразу прибежал ко мне. – Нет моих сил, Степан Василич, терпеть эту бабу – говорит. – Слышал сказку: «Про рыбака и рыбку»?
– Да, вроде…
– Так вот, Степушка, тот старик жил в лучших условиях, чем я. Его всего лишь прогоняли за ненадобностью, а меня убивают медленно, но верно и от себя не отпускают. Заставляет сволочь исполнять супружеский долг. Да еще сравнивает мои мужские какчества со своим убиенным супругом… Тут поневоле все на полшестого опустится. Ей что? Вон, какие телеса наела, будучи старостихой, вот из нее женская, противная моему складу натура так и прет. И работа ей в поле не помеха, здорова, как лошадь. Счас в скотницах определилась в коровнике, днем молока напьется, сливок наестся вдосталь, а вечером требует своего.
Тут он, конечно, загнул, коровенки наши уже пару недель почти не давали молока, да и кто скотницу сливками отпаивать будет? Дед смотрел на меня жалобно-тоскливым взглядом. – Василич, возьми меня с собой на взморье, я там тебе пригожусь.
– Значит, желаешь золотых рыбок ловить? Ладно, ты строитель справный, возьму, но что бы к лету селение поставили, и мне какое никакое жилище построить надо. Старик аж в ноги бухнулся.
– Спасибо, Василич, а то недолго было и до петли…
Вечерело, и мы остановились на ночевку в пригороде Полиса. Заканчивался четвертый день нашего путешествия. Добрались нормально, без происшествий. В последнее время дорогу мы изрядно почистили от бандитов, а рейдеры из Полиса на наш тракт носа не совали. Но по кольцевой дороге до северо-западного тракта без сопровождения ехать не улыбалось. Мало того, что за проезд обдерут как липку, не исключена вероятность столкнуться с крупной бандой и потерять все. Поэтому на последней стоянке мы, перегрузили весь товар с одной из телег и Митька с одним сопровождающим налегке погнали в Полис договариваться со старшиной возчиков о свободном проезде по кольцевой дороге.
Мефодий Ильич – старшина возчиков, фигура заметная. Пожалуй, после смерти Паука, его престиж был повыше авторитета любого хозяина территорий, а сам старшина крепко привязан к нам деловым сотрудничеством. Поэтому можно было надеяться, что Митька обернется до полудня.
Сумерки сгустились, и яркий свет костра отражался на лицах моих спутников. Двое караульных, получив свой ужин, скрылись в темноте, выбирая позиции для обзора местности. Местность была так себе, кругом обломки бетона и щебня, покрытые ледяной коркой – к вечеру похолодало… Издалека доносился азартный взлай охотившейся стаи собак, тихо поскрипывали остовы бетонных зданий, и холодный ветер взметал легкий пух только что выпавшего снега. Мои спутники уже улеглись, а я все еще сидел, внюхиваясь в чуждый мне запах сырой бетонной пыли и тлена. Сколько прошло времени, не знаю, мне не спалось, внезапно я понял, что собачки лают уже недалеко от нашей стоянки. Учуяли запах дыма. Возможно добыча, которую они преследовали, ускользнула от них, а может быть и не всем собачкам удалось поужинать. Стаи разные бывают. Юра, как местный уроженец, говорил, что в стае может быть до двухсот тварей. Вот и решили полюбопытствовать на какой ужин можно рассчитывать у нашего костра… Пожалуй, подменю караульного. На одном взгорке устроился Николай – охотник, за него я спокоен, а второй караульный молодой парень – мой ровесник, похоже ни черта в темноте не видит. Я взобрался на кучу щебенки. Отличная панорама! А в темноте я вижу неплохо. Вот и собачки, замелькали серыми тенями метрах в двухстах от моей позиции.
– Спускайся, разбуди народ,– приказал я пацану, а сам стал прилаживать ПК для боя. Тени густо замелькали уже гораздо ближе. Собачки искусно маскировались, используя складки местности. Передвигались быстро и теперь не лаяли. Подпустил я их шагов на сто. Теперь пора. Выстрелы взорвали ночную тишину, автомат Николая сразу включился в песню смерти. Били короткими очередями, стараясь попасть в наиболее наглых тварей, успевших подобраться ближе своих товарок. Считать атакующих собак было бессмысленно, их по определению было, очень много…
В бой вступили мужики, успевшие проснуться. Но некоторое количество собак, огибая наши огневые точки, сумели прорваться, и моим спутникам пришлось отбиваться с помощью холодного оружия. Мы с Николаем сдерживали основную массу атакующих собак. Местность перед огневыми точками была усеяна трупами и корчащимися в агонии тварями. Воздух казалось, сгустился от порохового дыма, криков людей, яростного рыка и визга животных.
У меня закончилась лента в патронной коробке, а Николай, похоже, уже дважды менял рожки у автомата. Животные, откатившиеся было, сразу почуяли ослабление огня, и перешли в новое наступление, но к этому времени ребята у костра успели справиться с прорвавшимися тварями и поддержали нас из всех стволов. Я перезарядил ПК и дело пошло веселей… через пять минут остатки собачьей стаи скрылись в темноте ночи.
Покусали ребят изрядно, но серьезных ран не было. У костра матерились, перевязывая прокушенные конечности, а караульщику, которого я сменил, здоровенный кобель разодрал клыками щеку, похоже насквозь. Ну, ничего, обработаю ему рану мазью, которую дала нам в дорогу бабка Лена – наша лекарка с хутора, через недельку заживет… если нас раньше не прибьют… Ха. Ха.
Я сам обрабатывал рану парня. – Как же зовут тебя, болезный? Дергая поврежденной щекой, парень просипел: – Харитон, Харитон Елпифорович – Э, как тебя угораздило! Родители предсказатели были?
– Почему?
– Суровым мужчиной стал. Личико покоцанное. Звать по имени тебя длинно, по отчеству статус не позволяет, да и язык заплетется, пока выговоришь, а в нашем деле время – вещь важная, так что будешь ты у нас просто Харей, – подвел я итог своей работы.
Ребята к этому времени прибрались у костра, а Николай из интереса подсчитал (какие нашел) трупы собачек. Оказалось, перебили мы около шестидесяти животных, думаю, большая часть стаи, все же ушла, да и раненные собаки, которых не успели добить, уползли в темноту. Знатная стая была, не будь мы начеку, пожрали бы всех, на счет раз.
Митька появился ближе к полудню, вместе с ним сопровождать нас поехал помощник старшины возчиков – Сергей. После похищения дяди Изи он был прощен за свое предательство, но с тех пор лично я ему больше не доверял. Впрочем, войны сейчас нет, а мне без разницы, кто послужит пропуском для проезда через заставы.
Кольцевая Полиса – это особый мир, живущий своей жизнью. Вообще кольцевая дорога представляет собой неравномерную по ширине и покрытию полосу, очищенную от обломков и вездесущей кустарниковой поросли. Иногда она растекается до тридцати шагов в ширину, но чаще дорога сужается так, что двум возам разъехаться трудно. Лес наступает на края дорожного покрытия, да и обломки разрушенных строений убирать некому. Так расчистили путь для проезда, и ладно. Покрытие тоже неровное. Провалы, образовавшиеся после катастрофы, кое-как замостили толстыми бревнами, так что можно проехать только одной повозке, а кое – где проложили дорогу в объезд гигантских завалов. С кольцевой, по рассказу Сергея, можно свернуть на пять трактов. Восточный, наш – юго-восточный, южный, северный и северо-западный. Остальные дороги, которые раньше вели в Полис, были разрушены и не восстанавливались по причине малонаселенности. На пересечении трактов с кольцевой, стояли бойцы, взимающие дань за въезд в Полис или проезд по кольцевой. Но , едва увидев, кто нас сопровождает, пропустили нас беспрепятственно и о налоге не заикнулись даже.
Ближе к ночи мы выбрались на северо-западный тракт и заночевали на съезде с кольцевой дороги.
К вечеру потеплело, снег, укрывший тонкой пленкой подмерзшую землю, растаял, и у костра было даже жарко. Распахнув теплый полушубок, пью чай и обливаюсь потом. Рядом, неторопливо прихлебывая горячую жидкость, сидит Николай. Крепкий он мужичок, обстоятельный. Одно слово – лидер.
– Скажи, Коль, как вы там живете? В смысле отличия от нашего хозяйствования есть?
– Ну а как же, конечно. У нас лес другой, море рядом, земля похуже вашей, да и осваивать ее тяжело. Крупных, как у вас, поселений нет. Только хутора в два, изредка в три, семейства. Вот поэтому рейдеры и повадились грабить нас. Отпор давать некому… Что такое три – четыре мужика на хутор, а рейдеров человек двадцать налетит и мандец. Хутора не жгут, зато людей в рабство, скот под нож, а припасы по возможности выгребают дочиста. Меня захватили, когда у свояка гостил. Мы с ним встречались редко. Да и как по- другому? От хутора до хутора верст десять почитай. Ну, вот я к нему по случаю, в гости завалил. В честь такого праздника хватили мы с ним самогоночки. Вот нас тепленьких рейдеры и повязали. Правда, я успел одного на нож взять да двоим – троим морды раскровянить, только толку что? До моего хутора рейдеры не добрались. Как там мои теперь зимуют–бедуют? Сын – малолетка, еще пятнадцати нет. Жена да дочь старшенькая. Николай замолчал, глядя на костер задумчивым взглядом. Переживает, понятно. Я терпеливо ждал, не донимая его пустой трепотней. Это характерно для людей его склада, отвечать толково, но не спеша.
Прошло, наверное, полчаса, прежде чем он продолжил: – Так я и говорю. Живем, мы справно, в лесу зверья хватает. Море рядом. У моря свои хутора – рыбачьи. Но и там народу маловато. Их в первую очередь рейдеры «чистят». Искать легче. Иди вдоль побережья и обязательно на рыбачье поселение наткнешься. Казалось, не селись у моря – останешься на свободе, так нет, селятся потому, что выгодно. Уловы велики, живут сытно до тех пор, пока не поймают. Да и рейдеры – не одна беда поморов. По побережью часто морские разбойники пошаливают. Откуда приплывают – неизвестно. Мы на своих легких баркасах далеко не заплываем. Хотя, говорят дальше на северо-западе да и южнее, острова после катастрофы остались и живут там люди, а может и не совсем люди. Катастрофа изменила человеческую сущность. Говорят, раньше люди отличались только цветом кожи и по языку, на котором говорили, а теперь и не знаю. Как-то раз я в рыбачьем поселении был. У меня знакомцев по всему побережью много, ну, вот заночевал у своего дальнего родственника, а под утро морские разбойники набежали. Еле отбились. А после боя, когда трупы убирать стали, смотрю, лежит один, не наш. Явно рабом у морских людишек был. Одеженка плохонькая, сам худой и грязный до невозможности. Лысый совсем, хотя и молодой, а на морде – маска кожаная с заклепками. Мы енту маску сняли, а под ней кожи на лице нет совсем, и главное не содрали ее, а видно таким и уродился, а во рту клыки, как у какого-нибудь волчары. Ладно, что рассказывать далее, сам приедешь, разберешься потихоньку в нашей жизнюхе.
Мы еще посидели немного. Затем Николай, завернувшись в полушубок, негромко захрапел. А я пошел проверять караульных.
Восемь дней мы ехали по северо-западному тракту, за время в пути ничего примечательного не случилось. Тракт был безлюден, и на ночь приходилось останавливаться в открытом поле. Хотя пустующие строения и встречались, в них мы не ночевали. Не доверяю я пустующим зданиям. Отец мой, будучи рейдером, порассказывал, какие неприятности могут таиться в пустующих зданиях. Ну, об этом как-нибудь в другой раз.
А сейчас мы находимся в первом постоялом дворе, попавшемся на нашем пути. Вообще Горушки, мелкое поселение в десяток домишек, и постоялый двор самое крупное строение в поселке. Крупное, это значит двухэтажное с небольшим трактиром на первом этаже и комнатами для постояльцев на втором.
Не доверяя внешнему спокойствию, царившему в поселке, я выставил караульного на улице. С пригорка, на котором расположился постоялый двор, прекрасно были видны окрестности на пару верст в округе. Я как раз договаривался с трактирщиком насчет свежих харчей в дорогу, когда в помещение вбежал встревоженный дозорный: – С взморья двигается обоз и целая толпа народу. Через минуту мы с Митькой и Николаем уже стояли на пригорке. – Похоже, рейдеры идут, с обозом и пленными – проговорил я, передавая бинокль Николаю. Митька ничего не сказал, хотя видел и без бинокля отлично. Обоз двигался медленно, так что дойдут до нас не ранее чем через полчаса. Николай выругался и, отняв бинокль от побледневшего лица, повернулся к нам. – Там мои домашние и люди с соседних хуторов. Я еще раз приложился к биноклю. Рейдеры незнакомые. Передаю бинокль Митьке – Ты кого из бойцов знаешь? Дело в том, что Митька около месяца отлеживался раненый у старшины возчиков в Полисе и, наверняка, общался с местным людом, а к старшине приходили многие, в том числе, и рейдеры. Мой приятель долго рассматривал конвоиров и, наконец, сказал. – Нет, этих у Мефодия не было.
– Все, будем отбивать, это наши люди, а своих я не бросаю.
Сказать было легко, теперь пора определить позиции. За постоялым двором, почти примыкая к нему, находилась небольшая роща. С дороги ее не было видно, так что через малый промежуток времени лошади и возы были спрятаны в ней. Дорогу перекрыли двумя засадами, как со стороны Полиса, так и со стороны взморья. Старшими в засадах сидели Николай и Митька, как наиболее надежные стрелки, им в помощь пошли Илюха Кирпатый и Харитон. На чердаке у слухового окна, расположился пулеметчик. Несколько ребят засели в сарае и конюшне. Сам я с двумя помощниками спрятался за стойкой трактирщика, пригрозив последнему, что в случае если подаст знак рейдерам, трактир прекратит свое существование вместе с хозяином. Все, вроде подготовились, главное чтобы в роще лошадей не заметили, а следы нашего пребывания на постоялом дворе, мы скрыли, пускай и не очень тщательно, но подозрений не вызовут. Мало ли людей на постоялом дворе ошивается?
С улицы послышался, шум. Въезжали телеги, переговаривались люди, и через мгновение дверь открылась, впустив в трактир четверых крепких бойцов. То, что это старшие, я даже не сомневался, подсматривая за вошедшими через щель в стойке. Одеты они были в добротные куртки из телячьей кожи, оружие ухоженное, в основном автоматы, а у высокого худого мужика за поясом отвисала кобура тяжелого пистолета. – Эй, трактирщик, чего в углу замер, не видишь, гости к тебе долгожданные нагрянули? Трактирщик побледнел и затрясся, этак он нас выдаст моментально. Предохранитель с автомата я снял заранее, и недолго думая, приподнявшись, выпустил очередь в бойцов. Мои помощники, выскочили из-за стойки и, вторя мне, открыли огонь по опешившим от неожиданности рейдерам. И тут же, началась стрельба во дворе. На крыше загрохотал пулемет. Из сарая и конюшни мои бойцы поддержали своего товарища, а я, метнувшись к окну, едва не получил шальную пулю, которая прошла рядом с виском. Ребята переместились к двери и, открыв ее, залегли за высоким порожком. Стрельба во дворе стихла и мы, прикрывая друг друга, выбрались во двор. Так, здесь все нормально, у коновязи лежало пятеро рейдеров, двое убитых у колодца, один пытался открыть ворота, чтоб удрать, но застрял, уткнувшись головой в створку. На улице стрельба не прекращалась. Глянем …
Через щель в частоколе, можно было рассмотреть немного, но этого хватило. Рейдеры, сочтя, что для возов и пленников места в постоялом дворе маловато, оставили свою добычу снаружи под охраной бойцов. В настоящий момент в живых их оставались только двое. Наши ребята из засады били одиночными выстрелами, но с их позиции противника было не достать. Мне же залегшие рейдеры были прекрасно видны. Оборачиваюсь. Все мои вояки столпились у частокола. Жалко мой винторез у Николая, ну да ничего, попробую и так достать. Мой автомат пристрелян и одиночными бьет довольно кучно, а расстояние в 150 метров – пустяк. Висок одного из бойцов противника был прямо на мушке, а вот второго прикрывали сидящие на корточках заложники, видимо, упасть на землю, им было отказано. Выстрел и боец с пробитым виском уткнулся в пожухлую траву… Перевожу стрельбу на очереди и стреляю впритирку поверх голов несчастных пленников. Они невольно падают на землю и открывают корпус последнего бойца. Мгновенно перевожу на одиночные, прицеливаюсь… Вот шустряк, откатился, да еще очередь в нашу сторону успел произвести. Щепки от частокола так и брызнули. Но откатившись, парнишка забыл, что напротив него тоже засада и подставил свою задницу под выстрел. Непроизвольно дернулся, приподняв голову от земли, и получил пулю в лоб уже от меня. Похоже все… Нет, я ошибся. Пока мы, сгрудившись с одной стороны частокола, пытались освободить пленников, я как- то подзабыл про обоз, который расположился с другой стороны от постоялого двора. И двое охранников, под шумок, обрезав постромки, вскочили на лошадей и помчались по тракту в сторону Полиса. Далеко не ушли, через сто метров их встретила огнем вторая засада во главе с Митькой. Он, недолго думая, срезал обоих всадников одной длинной очередью. Положив заодно и одну из лошадей. Вторая была поймана…
Осматриваю окрестности на предмет имеющегося супротивника. Нет, теперь действительно «чисто». Смотрю, Николай бежит к сбившимся в кучу землякам. Сам видимо, ранен в руку, но пока не замечает кровянки, выступившей через продранный рукав полушубка. А вот напарника его я не вижу. Да, кстати, какие потери у нас? Через малое время выясняется: двое убитых, четверо ранены, правда не тяжело. И это мы напали внезапно! Шустрые ребята, если б знали о засаде, возможно, и они нас тогда положили всех. Ну, а так мы уничтожили девятнадцать рейдеров и освободили тридцать пять земляков Николая. В основном, женщин и подростков обоего пола. Мужики на хуторах отбивались до последнего и большую часть их перебили. В плен попали только внезапно захваченные во время ночного нападения на поселения и раненные.
Пленников разместили на постой к местным жителям, а трактирщик, выделив десяток своих односельчан, приказал им прикопать убиенных. Всю ночь в трактире пекли хлеб и заготавливали провизию на нашу ораву. В дороге пленники успели наголодаться, так что припасы не помешают. Нам достались трофеи в виде шести повозок с награбленными вещами и провиантом. Семь лошадей, три тощие коровенки и молодой бычок. А вот скот – это удача, это молоко детишкам и возможность вспашки земли по весне. Надо только место выбрать и убедить поморов поселиться в одном месте, не дать опять разбежаться по хуторам. Все же более сорока человек – это сила. Впрочем, люди сейчас подавлены из-за потери близких, своего очага и имущества. Поморам требуется защита и сопротивления не будет, а их соплеменники, освобожденные мной от рабства, пожили с нами в Степаново и понимают преимущества жизни в больших коллективах.
Вечером, уложив свое семейство в одном из номеров постоялого двора, Николай спустился вниз и присел рядом со мной. – Мочи нет, рука мозжит, сначала на радостях не заметил, а к вечеру отходняк начался – пожаловался он, принимая из моих рук чашку с самогоном. Самогон был наш, взятый в дорогу, напиткам трактирщика я как-то не доверял. Мы выпили, закусили, а потом повторили. Вижу, отмяк слегка Николаша. Ну и начинаю так издалека: – Слушай, Коль, тебе сны часто снятся?
– Эта как же? Конечно, вот у тебя жил, так жена, дети постоянно являлись, да и другое тоже. Недавно снилось, что кошу я в поле сено, дух медвяный от травы, жарко, я весь вспотел, а на душе радостно так, как в детстве беззаботном… Николай аж зажмурился, очевидно, представив свой приятный сон.
– А мне часто снится залив и высокий берег поросший соснами, дом с крепостцой. И как знак данного места – огромный красный камень размером с дом, возвышающийся над тихой бухтой. А вода в заливе стоячая, тихая и туман прикрывает воду…
– Вот ты, Василич, описал! – Николай подумал и с просветлевшим лицом отвечает. – Да вообще – то точно, есть такое место и, в точности, как у тебя во сне. Оно и называется Красный камень. Надо же, сон вещий, никогда сам не видел, видимо дар у тебя такой, Степан Васильевич – уважительно закончил он. – Значит, мыслишь там остановиться?
– На месте посмотрим, – отчего- то смутился я.
Глава 2.
Утром после завтрака начали собираться в дорогу. По-новому перепаковали товар на телегах. Бывшим пленникам раздали одежду и обувь из захваченных трофеев. Маленьких детей рассадили на возах и, наконец, ближе к полудню обоз двинулся в путь. Привычно шагая рядом с Вороном, я оглядывал придорожный лес. Нет, он совсем не похож на наш, у нас больше березки да осины растут, лишь местами сосновый бор встречается, да елки группами разбавляют светлую зелень лиственного леса. Здесь же сплошь одни елки. Вспомнившаяся пословица: « Где елки, там и волки», заставила насторожиться, кроме волков нами могут заинтересоваться звери и пострашнее, например, люди. А боевого охранения я не догадался выставить! Исправляя ошибку, догнал соседнюю телегу:
– Митька, давай бери трех ребят и парами по краю леса впереди чешите, мало ли какая пакость в засаде поджидать может.
Митька, молча, метнулся вперед, а за ним последовали трое бойцов. Вот теперь все правильно, а то расслабился после легкой победы над рейдерами.
Лишь на семнадцатый день с тех пор как мы вышли из Полиса, я услышал шум моря. С такой обузой, как бабы с ребятишками, движение замедлилось, но уж лучше идти медленнее, чем оставлять за собой могильные холмики.
– Слышь, Василич, тут того этого, ты нас отпусти, родные хутора посмотреть. Николаша смотрел на меня, стесненно улыбаясь.
– Ага, а баб и детишек на меня свалите.
– Дык, на двое-трое суток всего, дашь лошаденок. Телеги здесь разгрузим, а от себя на лошадях весь скарб постепенно перевезем. А до Красного камня всего три часа ходу осталось. Ты потерпи, Степан Василич, мы еще по другим хуторам и рыбацким деревушкам народ соберем, тогда смело крепость строить можно будет.
Делать нечего – уговорил, и остались мы втроем с Митькой и дедом Максимом сторожить баб с выводком. Да собственно, что уговаривать? Это же в моих интересах – собрать побольше народу. Крестьяне тоже измучены набегами рейдеров с суши и пиратов с моря. Кстати, интересно, откуда они приплывают? Раз за морем есть пираты, то, значит, и нормальные работяги существуют, и товары у них есть полезные нам, а у нас что-нибудь для них возможно найдется.
Так я в этот день и не увидел моря, вроде бы рядом, да и любопытно посмотреть, какое оно, но долг, прежде всего, и мы, расположившись на большой поляне, развели костры. Бабы, покормив детей, улеглись кто на возах, а кто и просто на земле, подстелив под себя немудрящую одежонку.
Ночь выдалась бессонная, зверья в округе полно, а нам и население и скотину от голодных хищников защищать надо. Вот и поддерживали огонь в десятке костров, окружавших нашу стоянку. Даже пострелять пришлось, уж больно нахальные волчики попались. Днем по очереди отоспались, а вечером вернулись двое хуторян со своими пожитками, и следующая ночь прошла более спокойно.
Через сутки я уже стоял на Красном камне и обозревал окрестный пейзаж. Место подходящее. С высоты этой многотонной громады окрестности наблюдались на несколько верст, а море скрывалось за линией горизонта намного дальше. Отличный наблюдательный пункт. Сразу в шаге от камня слева, если смотреть в сторону моря с высокого берега, имелась удобная для спуска узкая ложбина. Отлично! Больше одной телеги не проедет, значит, будет удобно защищать береговые высоты. Если глубина у берега позволит, то, как раз напротив балки, надо будет соорудить пирс для кораблей. А вот за ложбиной на пригорке, поросшим сосняком, напротив Красного камня, поставим крепость.
На следующий день работа уже вовсю кипела. Народу на стройку собралось даже больше, чем я ожидал. Николай объехал все окрестные хутора и расписал могучего и непобедимого хозяина Красного камня (то есть меня) в ярких красках. Доказывать выгоды совместного проживания никому не надо. Ежу понятно, что хуторян при их разобщенности за несколько лет уничтожат. Вот только не все могли переехать на стройку. Своих домашних мужикам не на кого оставлять. На стройку пришли только сыновья или другие родственники, живущие с хозяевами. Ну и пускай, начнем с теми, кто есть.
Перво-наперво, в течение дня расчистили площадку под застройку, порубили деревья, выкорчевали пни. На следующий день отрядили более половины людей на рубку леса, стали ставить частокол, и лишь самые опытные и умелые плотники ставили срубы. Подхожу к руководящему постройками деду Максиму. Он покрикивал на работников, сдабривая речь матерками. Сам показывал, как укреплять частокол, связывая каждый десяток заостренных стволов тяжелыми плахами. Указал плотникам места для постройки домов. Тут я его и перехватил: – Ну, рассказывай, людей тебе пока хватит?
– О чем говоришь, Василич, на стройке при толковом распределении, людей всегда мало, особенно если спешишь.
– Ладно, вечером поговорим, может, что придумаем. Мы с Митькой пока здесь не нужны, пойдем, пройдемся вдоль берега, пока так приглядимся, а потом пора карту местности снять, наметить наиболее удобные бухты на побережье, в которые пираты заходить могут. Расставим там дозорных…
Засветло мы с Митькой успели обследовать верст по пять побережья по обе стороны от камня. В дороге, машинально отмечая рельеф местности, я непрерывно думал о детворе. Что делать? Малышня без теплого помещения и после дальней дороги болела и, того и гляди, скоро начнут умирать. Из-за детей собственно и с хуторов люди не все пришли. Может Максим вечером что подскажет?
– А что тут думать? Детский сад на хуторе устрой, всех моложе десяти лет туда отправь, приставь к ним кормящих баб да трех мужиков для охраны. Вот тогда к тебе весь народ с хуторов переедет, да и бабы высвободятся, тоже помощь не малая. Я до катастрофы в детский сад ходил, там кашу манную давали… – мечтательно добавил дед Максим.
На следующий утро Николай отправился по хуторам уговаривать сельчан, и через пять дней на стройке народу прибавилось. Только взрослых мужиков набралось за полсотни, и сразу встал вопрос: Где ставить дома? В крепости более десятка не уместится. Решили ставить за палисадом. Внезапное нападение маловероятно. Есть мысль, определить с дюжину молодых охотников в дозорные, наблюдать за побережьем и лесными тропинками в наиболее вероятных местах высадки пиратов и направлениях движения рейдеров. Обращаться с автоматическим оружием и потом Митька ребят научит, а сейчас пускай Николай объясняет им премудрости скрытного наблюдения за вероятным противником. А мы с Митяем пока обследуем и занесем на кроки все бухты и береговую линию побережья верст на двадцать в обе стороны от Красного камня.
Третий день мы с Митькой изучали подступы к побережью со стороны моря. За это время сумели нанести на карту почти всю прибрежную полосу залива. Отметили ориентиры по приметным деревьям и возвышенностям, а также места, удобные для скрытого наблюдения за берегом. Надо сказать, что бумага является у нас большим дефицитом, производство ее как – то недосуг было наладить, да и специалистов по ее производству не было, хотя Юра и порывался освоить технологию. Ну, так вот под карту я приспособил большой кусок толстого картона, ну, а чтобы не таскать его с собой, ежедневно делал наброски куском графита на толстой обложке старой книги. А вечером чернилами срисовывал очертания местности на кусок картона.
День сегодня выдался ясный и ветреный. Серая вода моря поблескивала под красноватыми лучами заката.
Обследуя очередную бухточку мы на них и наткнулись… Хорошо, что шли с опаской, неторопливо, пробираясь волчьим шагом меж прибрежных сосен.
Пиратское судно тихо покачивалось у берега на небольшой волне. То, что судно было пиратским, это и ежу понятно. Рыбаки обычно снасть соответствующую на судне имеют и сами не увешаны оружием. Судно небольшое, шагов двадцати длиной и шести – семи шириной. Пиратов я насчитал четырнадцать человек, и на месте стоять они не собирались. Двинут сейчас на хутор, где наш детский сад расположился. Вон за пару верст видно, как дым над лесом стелется. Совсем бабы офигели. Никакой маскировки. Надеются на нашу надежную охрану. Николаша явно перестарался, заявляя о нашей непобедимости. Придется нам вдвоем начинать бой. Показываю Митьке жестом, чтоб сместился от меня метров на двадцать, жду, пока займет позицию. Подсчитываю боеприпасы. Три магазина к АК и два выстрела для подствольного гранатомета. У Митьки, похоже, тоже самое. Да, не густо. Ну ладно, дождемся, когда эта кодла соберется вместе. Ага, они уже готовы выдвинуться. Сгрудились перед главарем.
Здоровенный мужик, одетый в кожаные штаны и брезентовую куртку, активно жестикулировал, отдавая распоряжения, а остальные пираты внимательно слушали и кивали головами. Начальство определилось, с него и начнем отстрел. Ту- духх… громыхнул гранатометный выстрел. Ту- духх – вторит Митькин подствольник, и я сразу начинаю поливать прибрежное пространство длинными очередями ( Митька бьет короткими, чтоб дать мне возможность перезарядить автомат раньше, чем у него в магазине закончатся патроны). Патроны кончились, мгновенно заряжаю подствольник и добавляю еще выстрел в мешанину тел. Перезаряжаю магазин и оглядываю берег. Тихо, никто не шевелится. Даже выстрелить не успели. Привыкли тут от крестьян отпора не получать. Расслабились и обнаглели. Вот вам и результат. Дюжину пиратов мы подложили.
Встаю со своей позиции и иду на берег, может, кому последнюю помощь оказать надо. Только сделал три шага, смотрю, с борта судна на меня ствол одноразового гранатомета метит. Падаю одновременно с выстрелом, и через мгновение за спиной раздается грохот разрыва. Последней моей мыслью было: – А вот и тринадцатый…
Очнулся я от тряски, голова болталась в такт движению. Митька нес мою немаленькую тушку на своих широких плечах. Рысью шел – бежал, напевая какую-то дребедень себе под нос. Я попытался разобрать, о чем он частит в такт движению.
– Эту речевку тебе я пою.
– Но тебе по фую, да и мне по фую.
–С хрена, какого понесся вперед?
– Ты идиот, но и я идиот.
– Только кретины спешат умирать.
– Но мне наплевать и тебе наплевать…
В степи его, что ли такой поэзии научили? Что увижу, то и пою. Акын, мать его ити. Подумалось, и опять я провалился в темноту…
Очнулся я от барабанного боя с бубенцовыми переливами. Даже не понятно, то ли это у меня в голове так гудит, то ли еще что. Открываю глаза – темно и дышать трудно. Медленно с трудом подношу непослушную руку к лицу и нащупываю что-то шершавое и толстое. Валенок они мне на морду лица напялили, что ли? Пытаюсь снять с себя этот толстый колпак, дышать- то почти нечем, меня охватывает паника и на последнем дыхании (буквально!) я стаскиваю эту гадость. И тут же мне в лицо дунули какой-то сухой цветочной дрянью, которую я принял в свой задыхающийся открытый рот. Как я чихал и кашлял! До кровяных соплей. Зато потом гул в голове прекратился, боль ушла, и я стал воспринимать мир. Лежу на топчане в избушке с закрытыми окнами. По левую руку Николаша сидит. Справа какое-то чучело с перьями на голове тихонько завывает, позвякивая бубном в руке.
– Кто это? – спрашиваю у охотника.
– Шамана к тебе позвали. Вылечит.
–Понятно, ну, я пошел (не в себе малость был), пытаюсь приподняться, и тут же в глазах потемнело.
– Лежи, не вставай, через седьмицу поправишься, – подал голос шаман. – Спи, давай – и я сразу уснул.
Утром проснувшись, я почувствовал, что мне полегчало, шум в ушах был, да и голова кружилась, но проснулся аппетит и я с удовольствием выпил наваристого бульона, который предложила ухаживающая за мной хозяйка избы. Потом через силу приподнявшись, сходил в лохань, стоявшую под кроватью, и без сил откинулся на пропотевшую подушку. Лежу и думаю. На больную голову мысли какие-то мрачные приходят. Лежу, никому не нужен, неизвестно даже, где нахожусь. Похоже, все меня забыли, поговорить не с кем. Не с бабой же, которая за мной горшки выносит? Она к тому же, кажется, глухонемая, ни одного слова от нее не слышал. Вот такие мысли приходили в мою контуженую голову почти каждый день, пока не встал на ноги. В этот же день меня навестил Митька.
На свежий воздух я выбрался через неделю, как и обещал шаман. Оказалось, меня на хуторе держали. Устроился я на завалинке. Хорошо, солнышко яркое, слегка подморозило, из ельника густыми волнами наплывает хвойный настой, так я сидел – наслаждался покоем, пока не появился Митька.
– Рассказывай, – приказал я, когда он уселся рядом.
– А о чем рассказывать-то? О том, как тебя шарахнуло взрывной волной, а потом я нес тебя три версты, пока наши на встречу не попались?
Улыбаюсь: – Да ладно, виноват конечно, признаю – поторопился, но уж очень на корабль посмотреть захотелось. Охранник на корабле один был?
– Да, а шхуну мы уже в бухту у Красного камня перегнали. Я как снял пирата, к тебе подхожу, а ты как неживой. Бросил оружие, ну, и дунул, в сторону крепости.
– А зачем пел пока бежал?
Митька смутился:– Понимаешь, так легче передвигаться, да и от мыслей отвлекает.
Далее он рассказал о последних событиях. Палисад уже почти весь поставили. Три дома внутри крепости построены, теперь конюшню и крытый загон для скота строят. Дозорные во главе с Николаем ежедневно обходят верст по тридцать в округе, да и секреты поставили на наиболее опасных участках. Народу еще прибавилось, и теперь Митька ежедневно проводит военные ученья с мужиками.
– Домой не хочется вернуться?
Митька пожал плечами: – Нет, что я там забыл? Здесь дело живое, да и интересно на новом месте, опять же море рядом.
Так мы с ним проболтали до самого вечера. Ушел он уже на закате, а рано поутру меня навестил Николай. С ним решали хозяйственные вопросы, но я чувствовал, не они главные, что-то он хочет спросить, но не решается.
– Николаша, ты не ходи вокруг да около, говори, что нужно? – Смотрю, мнется, но наконец, выдавил из себя: – Василич, мы тебе конечно благодарны за все, но объясни, как дальше-то будет?
– В смысле?
– Ну, как хозяйствовать будем, налогов сколько платить, опять же, кто старшим останется, когда ты уедешь?
– Старший, конечно я, но в мое отсутствие всем заправлять вы с Митькой, ты – хозяйственной частью, Митька – военной. Налоги платить начнете со второго урожая, десятую часть в мою казну. И дружину на свой кошт содержать будете. Дружинников постоянных больше дюжины не потянете. Оружия и боеприпасов вместе с захваченным у пиратов у вас теперь более чем в достатке. При случае не меньше полусотни мужиков под «ружье» поставить сможете. Теперь вы – сила! И от пиратов и от рейдеров легко отобьетесь. Николай просветленно взглянул на меня и облегченно вздохнул. Наверное, рассчитывал на более тяжелые условия.
Выехал я через неделю. Конечно страшновато до дрожи пониже спины одному пробираться до дому, но я был упакован неплохо. Помимо АК с подствольником вооружился пистолет – пулеметом «каштан». Вроде штука неказистая, а бьет довольно кучно и патрон у него большого калибра. Оружие это редкое, в Арсенале всего шесть единиц нашлось. Я один пристрелял и взял с собой в дорогу, но пока еще к нему не привык. Боеприпасов в обратную дорогу взял не мало – около десяти килограмм на вес получится. Больше Ворону будет просто огорчительно нести на себе. Конь он мощный, но более ста кило общего веса не потянет.
До постоялого двора в Горушках я добрался без помех за четыре дня. В общем – то можно было проехать мимо, но уж очень хотелось переночевать в тепле и поесть горячей похлебки со свежим хлебом…
В зале трактира находился только сам хозяин. Он мельком выглянул в окно, выходящее во двор, и подскочил к моему столу.
– А где же ваши спутники, господин хороший?
Я что-то задумался о своих планах на будущее и поэтому брякнул: – Один я на этот раз.
Вот идиот! Надо было сказать, что к вечеру подъедут. Взглянул в бегающие глаза хозяина и все понял. Придется от похлебки отказаться.
– Значит так, любезный, запеките мне пяток яиц в скорлупе и хлеба свежего принесите. Хозяин умчался на кухню выполнять заказ. Еще с прошлой встречи я все вспоминал, кого он мне напоминает? Но тогда мысль мелькнула и пропала. А вот сейчас от нечего делать стал перебирать в уме. На нашего трактирщика – Толю… Нет. Тот хоть мужик фигуристый и объемный, что присуще мне кажется всем трактирщикам, нет у него в глазах плутовства с жесткой наглостью. Вспомнил! Был такой умник – Шамилем его звали, упокой господи его душу. Был он помощником одного из владетелей территории в Полисе, даже пытался воевать с нами, украв по случаю дядю Изю, но где ему со стариком умом равняться. За несколько дней находясь в плену, Изя сумел полностью деморализовать охранников, а я разобрался с самим Шамилем.
Со стороны кухни доносился, звон посуды и довольное покряхтывание трактирщика. Похоже, и хлеба не стоило заказывать. Вместо пива попью родниковой водицы, благо набрал полную флягу на месте последней стоянки. Ночевать придется в конюшне, иначе могут Ворона увести. Одинокий путник в чужой местности вообще прав не имеет. Пока думал, передо мной нарисовался трактирщик и торжественно выставил на стол тарелку с хлебом и жбан с пивом. Я понюхал – пиво пахло замечательно.
– А этого я не заказывал.
– Дык, это бесплатно, так сказать подарок от заведения. – Вот молодец! Он что, меня за дурака держит?
– Я вообще хмельного не пью, – заявляю нагло трактирщику. Он в прошлый раз точно видел, как мы с Николашей свою самогоночку употребляли. Трактирщик что-то пробурчал, но кувшин унес.
Через полчаса перекусив печеными яйцами, я уже устраивался на сеновале в конюшне. В приоткрытую дверь было видно как трактирщик, выйдя на крыльцо, шепчется о чем-то со своим помощником. Не обратив на это внимание, я отвернулся к стенке, плотно укутываясь в полушубок. Зря я это сделал. Через пару мгновений створки двери сошлись, и я услышал, как задвигается в скобы тяжелый брус.
– Эй, хозяин, что за дела?
– Должен, ты мне прошлый раз остался – донеслось из-за двери.
– Да я же с тобой мешком соли рассчитался! За полмешка в Полисе раба купить можно, а за два, так и коня.
– Вот коня оставишь и оружие тоже, мы тебя и отпустим. А не сдашься, так счас мой поваренок людей приведет, мы и сами все возьмем.
По своему, хоть и небольшому опыту знаю, что излишняя жадность ни к чему хорошему не приводит. Но этот трактирщик, хоть и старше меня вдвое, до сих пор этого не уяснил. Делать нечего, подхожу к двери, обследую. Брус из лиственницы, прочный, двери тоже. Сбиты из тяжелых плах. Пора мне свой новый пистолет-пулемет опробовать. «Каштан» у меня уже заряжен. Отступаю от двери на два шага и прицеливаюсь точно между створок прямо в видимый через щель брус.
– Слышь, трактирщик, отойди, сейчас выходить буду, может ненароком зацепить.
Из-за двери ни звука. Ну как хочет, я предупредил. Выпускаю весь магазин из «каштана» точно в брус и пинком, открываю дверь. Рядом по грязной земле двора катается и воет трактирщик, эка, как ему плечо разворотило. Но сам виноват. Вскакиваю на Ворона, и он галопом уносит меня в ночь.
Далеко я не ускакал, сначала за поселком перевел Ворона на легкую рысь, а через пару верст, свернув с тракта, отыскал удобную для ночевки ложбинку. В ней развел не видимый с дороги костерок и решил вскипятить чай. Ах, этот чаек дедовского рецепта согревает в холоде и бодрит. Дело в том, что в чужом лесу одинокому путнику надо спать в полглаза. Мало ли каких тварей к костру вынесет! Вот я уже четвертые сутки настороженно дремлю по ночам.
Внезапно Ворон всхрапнул, тревожно косясь на меня. Нет, это не волчики. Человек, очевидно. Ага, вон справа кусты слегка шевельнулись. Я незаметно пододвинул к себе «каштан» и снял его с предохранителя.
– Эй, что по кустам прячешься, выходи к костру гостем будешь. Ага, вылезает из кустов этакое чучело. Сам невысок, борода с аршин да на лице вместо носа ровно… только две дырки торчат.
– Присаживайся, – как ни в чем не бывало, говорю я. – Сейчас чай поспеет, могу вяленым мясом и сухарями угостить.
– Колдун я местный – вместо приветствия хриплым голосом представилось «чучело». – Проголодался я маненько. И через секунду на его крепких зубах затрещали сухари. – Мясо я нэ эм, мне бы гыбки – прошамкал колдун набитым ртом.
Рыбку я в дороге сам ухрякал, но, все же, пошарив в мешке, нашел одну, свалившуюся со связки. Колдун с наслаждением обнюхал рыбку: – Копчушечка, солененькая, морем пахнет. И стрескал ее в один прием вместе с головой и кишками.
Потом, обильно потея, долго и молча, пили чай. Я из кружки, а он прямо из горячего котелка прихлебывал. Поглядываю искоса на собеседника, интересный тип, колдуном представился. Сбрендил от голода или пугает? Наконец, он заговорил:
– Эх, рыбка хороша, у меня в озере тоже полно, но вот беда, соли совсем нет. Без соли рыба и копченая безвкусна. У тебя случайно соли не завалялось? Колдун смотрел на меня почти жалобно. Ну, если так, то почему не дать? Достаю мешочек с солью и отсыпаю ему половину. Мне и фунта соли хватит, расплатиться в дороге за ночлег, если где выпадет, и за проезд по кольцевой у Полиса. Получив продукт, колдун покровительственно похлопал меня по плечу.
– Здесь вся моя территория. На пятьдесят верст в округе тебя ни кто не тронет, ни зверь, ни разбойный люд, друг ты мне отныне. Потом опять посмотрел на меня и прохрипел просительно: – Ты только, когда будешь к морю возвертаться, захвати еще соли для меня, ладно?
– А ты почем знаешь, что я буду возвращаться?
Он даже обиделся: « Я же колдун»– говорит.
– А, ну тогда все понятно.
– Вот ты мне скажи, а мяса, почему не ешь?
– Не положено, – веско так сказало чучело. – Я зверям в лесу отец родной. Как же детей своих ест?
Дядя явно не от мира сего, ну мне до этого дела нет.
– А давно ты в лесу живешь?
– Да родился я здесь, сколько себя помню с самого детства со зверями в лесу. Молоком медведицы вскормлен, – прогнусил этот тип, для значительности поднеся грязный указательный палец к моему носу.
Мозги изволит мне парить старикашка. Я ехидно так спрашиваю: – А почему тогда по-русски без акцента шпаришь?
– Колдун я, – повторно привел он этот веский, по его мнению, довод.
– Ладно, заболтался я с тобой, у меня еще дел невпроворот.
Что-то, бормоча себе под нос, старик поднялся, шагнул к ближайшему кустарнику и исчез во мраке. Сидел я у костра, подремывал и незаметно крепко уснул. Проснулся поздно, уже солнце поднялось к вершинам деревьев. Ворон жевал прошлогоднюю траву, укоризненно кося взглядом, вроде говоря: – Время уже к обеду, а ты хозяин еще не позаботился о родной животине.
– Сейчас накормлю, с вечера овес лопал и еще с утра хочешь ухватить? Так никаких припасов не хватит. Но поев, мерин двинул такой бодрой рысью, что за день мы отмахали более семидесяти верст. По дороге действительно, как и говорил колдун, ничего не случилось, и вообще день выдался на редкость ясным и теплым. А вечером я опять крепко уснул. Снилась мне какая-то чертовщина, а потом вообще колдун приснился. Будто стоит он на другой стороне оврага и машет мне и говорит: – Ты, Степашка, уж больно быстро из моих владений убрался, я тут тебе помочь не могу, только просыпаться тебе нужно, разбойнички к тебе подбираются. Проснулся я в поту (это у почти потухшего костра!) и сразу в руки «каштан» хватаю. Огляделся, пока никого не слышно. Решил соорудить «куклу». Подобрал сухие валежины и накрыл их полушубком, вместо головы подложил мешок с продуктами и натянул на него свою шапку. Рядом положил разряженный автомат и белкой взлетел на ближайший дуб. Отсюда всю поляну прекрасно видно, а вот разбойничков нет, может, зря я спросонья засуетился? Через десять минут я уже был готов спуститься с дерева, когда Ворон тревожно заржал. Ага, вот и посетители! Двое вышли с моей стороны, остановившись прямо под деревом оба смуглые, шепотом переговариваются на каком-то гортанном наречии. Я уже готов был их снять, когда кусты с противоположной стороны шевельнулись и в свете костра я увидел голову третьего абрека. Стоит подождать, может, еще кто нарисуется. Первые двое одновременно бросились вперед. Один подхватил автомат и торжествующе потряс им в воздухе, второй, оседлав куклу, нанес два молниеносных удара ножом. Затем в растерянности бросил взгляд на своего приятеля. Ну, вот и мне пора. Короткую очередь в кусты, где еще виднеется голова третьего абрека, а затем длинной очередью сношу обоих нападавших у костра. Тот, который с ножом, молодчик. На звук в полной темноте чуть меня не достал. Нож, сверкнув молнией, пришпилил воротник моей рубашки к коре дерева. А в следующую секунду оба абрека упали с развороченными пулями телами. Я еще подождал немного, и, перезарядив «каштан» начал спускаться, решив проверить, на хладность третье тело. Нет, в кусты я не пойду, ученые мы, не доходя десяти шагов, начинаю поливать длинными очередями предположительное место падения третьего разбойника. Вот теперь порядок. После недолгих поисков я отыскал разорванное тело третьего абрека. Ай да колдун! Обратно к взморью поеду, обязательно мешок соли для него прихвачу (если жив останусь).
Спать более не хотелось, какой уж тут сон! Обыскав трупы и не найдя ничего интересного для себя, я запряг Ворона и двинулся по тракту навстречу занимающемуся рассвету. Слева от тракта на фоне встающего солнца открывалась панорама руин большого города. Вот не знаю почему, я вроде человек толстокожий, но эти обломки, кое-где поросшие наступающим лесом, вызвали в душе чувство тоски, и впервые в голову пришла подозрительная мысль, что возможно и не было никакой случайности в катастрофе, уничтожившей такое количество живых существ.
Глава 3.
Дальнейшая дорога до самого Полиса протекала спокойно. Правда, на стоянках я опять спал в полглаза. Ну, да ничего, зато жив и уже еду по кольцевой дороге. Посты на кольце пропустили меня без разговоров, пришлось последней солью пожертвовать и сейчас я приближаюсь к съезду на родной тракт. В город я решил не заезжать. Находится в нем для меня тяжело, давит там на меня что-то. Вообще я считаю: жить в Полисе, все равно, что на кладбище. Действительно, на этом месте за короткий промежуток времени погибло многомиллионное сообщество. Юра говорит, что когда гибнут разумные существа в таких количествах и почти одновременно, происходит всплеск инферно, и данная местность на долгие столетия остается под воздействием поля отрицательных эмоций умерших. Горожане живут в Полисе в силу необходимости. Ну, где они еще найдут такое количество полезных материалов? Да и продукцию мелких производств легче продавать в местах наибольшего скопления людей. А людей в Полисе больше, чем в любом другом населенном пункте, по словам Юры, под тридцать тысяч будет.
Вот и съезд на юго-восточный тракт показался, а рядом на перекрестке пост, из будки которого сейчас выходил мордатый охранник. Встал посреди дороги, вздумал «не пущять».
– Плати за проезд, – донеслось из чрева здоровяка. А его помощники обступили, направив оружейные стволы в мою сторону. Вот сволочи, завидев одинокого путника, сразу решили обобрать! Давить таких жлобов надо. Да вот соотношение сил неравное. Черт с ними, заплачу, у меня золото есть, только запомню их личики и отомщу при случае…
Случай не пришлось долго ждать. Только я, бренча монетами, развязал кошелек, как услышал скрип тележных колес, и из-за поворота показался обоз с нашими мужиками. На передней телеге восседал Щербатый. Ребята, увидев меня, побросали телеги посреди развилки дорог и бросились ко мне. Хлопали по плечам, радостно улыбаясь, посыпались взаимные вопросы и в это время «мордатый» не нашел ничего лучше, чем вмешаться:
– Эй, вы, платите за проезд и валите отсюда, нечего дорогу загораживать.
Все блин достал, но спрашиваю пока вежливо:
– А что? Создаем аварийную ситуацию или сегодня большое скопление транспорта на дороге? – слова из прошлой жизни я в книжке вычитал.
Старший охранник, ничего не поняв, аж рот разинул от заумной фразы.
– Ты, дядя, налево посмотри, видишь там три столбика с черепами. Так это Паук с помощниками.
Надо сказать, натюрморт, с тремя шестами, оставленный мной полгода назад, сохранился почти в первозданном виде. За оставленными в назидание черепами заботливо приглядывали ребята из союза возчиков.
Когда охранники после моей фразы невольно взглянули в сторону столбов, я быстро достал «каштан» из-под полы полушубка и мгновенно сняв с предохранителя, направил ствол в сторону «мордатого». Мои ребята тоже не подкачали – сказалась выучка и через секунду эти ротозеи были под прицелом.
– Так вот, приятель, есть предложение украсить местный пейзаж твоим черепом, составишь компанию Пауку. Им будет не так скучно в твоем обществе.
Старшой повалился на колени:
– Не губи, начальник, детки сиротками останутся! Да мы вас завсегда будем пропускать в Полис беспошлинно.
И, уткнувшись лбом в раскисшую землю, начал ее жевать, вместе с пожухлой травой. Клялся так, наверное. Ну что с ним поделаешь? Врет, конечно, откуда у него дети, какая дура под этого тяжеловоза ляжет?
– Ладно, черт с вами, живите, только боеприпасы мы у вас заберем.
Пока охранники разоружались, Щербатый подойдя ко мне, шепнул на ухо, что мое присутствие в Полисе просто необходимо. В Полис ехать не хотелось, но уж очень значительно говорил Щербатый. Выяснять все подробности на глазах униженных стражников не хотелось, вдруг опомнятся, и потянет их на подвиги, как говорится: «Любопытство сгубило кошку». Поколебавшись, я направил Ворона вслед обозу…
Догнав ребят, я пристроил Ворона идти в ряд с телегой Щербатого. Мишка завертел своей непутевой головой, наверное, с мыслями ему так легче собраться, а то размышлял, делиться ли секретами при соседе – охраннике. Наконец, он не выдержал и, сбиваясь со второго на третье, рассказал новости. Если говорить своими словами, то за время моего отсутствия произошли кое-какие события. Хозяева шести территорий Полиса, так и не договорились между собой о разделе земли и имущества Паука и Марата. Каждый тянул одеяло на себя, пытаясь урвать кусок послаще. Но вот с месяц назад возникла у них мысль провести гладиаторские бои. Перетерли и постановили, что от каждой территории по три бойца выступать смогут в одиночных боях. Чей боец победит в финале, тому всю территорию и имущество Марата и Паука передадут. А это, знаете, не шутка надо сказать, по скромным подсчетам, почти треть города под ними ходила. Целый месяц об этом судачили на рынках, в трактирах и постоялых дворах, даже до нашей сельской местности слух дошел. А сегодня днем моим обозным навстречу гонец от старшины возчиков. Мчался он к Ярмарке разузнать, не объявился ли я еще в наших краях? И если объявился, то Мефодий велел передать, что мое присутствие в городе просто необходимо.
Не добрались мы сегодня до центра Полиса. Стемнело и нам пришлось остановиться у полуразрушенной бетонной башни. Мужики сварили кулеш из пшенной крупы, густо заправив его салом и репчатым луком. Выпили мы по чарке водки и, сидя у костра, я сейчас слушаю бред, который несет Щербатый. Мишка относится к той породе людей, которые после рюмки любят излить собственное мнение на собеседника по любому вопросу, в этом они стратеги непревзойденные.
– Представляешь, старшой, выходим втроем: ты, я и допустим Семен. Разносим этих городских бойцов и Вася – кот. Ты – владетель городской территории, мне, естественно, в управление бордель отдашь, а Семену…
Что Щербатый предлагал отдать Семену, я не стал слушать: – Тебе бордель в управление? Славно, ну так через неделю его закрывать придется.
– Это почему?
–Да ты за это время всех баб затрахаешь до смерти.
Семен, ражий детина из бывших бойцов Марата аж хрюкнул от удовольствия.
– Ты, Щербатый, даже не представляешь, какие бойцы у хозяев территорий. Например, у каланчевских есть Игорь Кувалда – он с одного удара быка убивает. А у красногорских – Аслан – Два Ножа. Тот так тебе пикало под ребро загонит, что и не заметишь, и фехтует ножами, как никто в городе. Да мало ли хороших бойцов в Полисе!
– Ты, Семен, с нами в степи не был, поэтому не знаешь, как Василич косоглазого, в десяток пудов весом, одним ударом кулака жизни лишил – возражал ему Щербатый. Дальше слушать Мишки трескотню не было сил. Утро вечера мудренее. Все подробности и предложения по делу узнаю у Мефодия. Взобравшись на телегу, укрылся полушубком и через мгновение провалился в сон.
– Слава богу, ты приехал! А то я и не знал, что нам делать. – Такими словами встретил меня Мефодий, стоя на крыльце своего дома. Староста за последний год сильно располнел, так, что его борода теперь до пупа не свисала, а благообразно возлежала в горизонтальном положении на верхней части его изрядно оттопыренной меховой безрукавки. С первого взгляда было видно, что мужичок изрядно встревожен, вон как глазки бегают.
– Ну, проходи, проходи в дом.
Староста посторонился, пропуская меня вперед. Войдя в горницу, я перекрестился на образа. Вообще-то я не набожен, но крещен странствующим монахом. Да и хозяину польстить надо. Он не обратил на это внимание, суетясь и торопя домашних подавать на стол.
После обильной трапезы с густой похлебкой, расстегаями с рыбной начинкой и домашней наливки я слегка расслабился, а вот Мефодий – нет. Слегка оживившийся в начале разговора, когда я ему поведал о нашей крепости у моря и об объединении крестьянских и рыбацких поселений под нашей эгидой, он одобрительно похлопал меня по плечу и вновь впал в задумчивость:– Знаешь, Степа, все это очень хорошо, только боюсь я, скоро нашей компании придет конец. И он поведал о последних событиях. Действительно, хозяева договаривались о проведении турнира и на таких же условиях, о которых рассказал мне Щербатый, но позавчера, старшина узнал, что трое из шести владетелей, заранее устроили этот фарс и под видом отбора бойцов наняли целую кучу свободных наемников. « Мои соглядатаи прошляпили», – досадовал Мефодий. – Для вида, чтобы соблюсти приличия и не начинать большую войну, нам предложат изменить правила проведения турнира, они уверены, что узнав какое количество наемников собрали, мы согласимся проводить бои на их условиях. Вот что, Степа, союзники послезавтра на сходке хотят преподнести нам – сюрприз. Нашим сюрпризом будешь ты. Мы тебя заявим на участие в турнире, как владельца территории. А если не согласятся, пригрозим, что ты мой союзник и в случае большой войны выступишь отнюдь не ни их стороне. Кстати напомню дятлам о разнице в вооружении. Мефодий увидел, что я поморщился от его последней фразы, и поспешно добавил: – Да не надо нам твоего оружия. Они и так испугаются.
Ага, не нужно, но над предложением стоит подумать, если я откажусь, последствия для села могут быть самые плачевные. Во-первых, возможно прекращение поставок городских товаров, а во-вторых, введение в оборот денежных средств – золотых монет потерпит крах. А у нас золотых монет уже скопилось около полусотни тысяч. Так что отказываться нельзя. – Ильич, ты все делишь, мы, они… Ты хоть толком расскажи, от кого пакости ждать? Какой расклад сил? Сколько у них наемников?
Старшина на мгновение задержался с ответом, собираясь с мыслями, затем медленно выдавливая слова, как бы с трудом подбирая нужные начал:
– Это уже традиция, трое владетелей в союзе во втором поколении. Красногорские, матвеевские, лагутинцы. Все повязаны родственными связями, но все же личные интересы перевешивают, иначе давно бы всех в городе под себя подмяли. Сколько у них бойцов? Ну, не знаю точно, но не менее тысячи. У нас вместе с каланчевскими и селивановскими шесть сотен еле наберется.
– Скажи, а какие условия турнира они предложат? Твои шпионы доложили?
– Они, Степа, все переиначили, теперь будут настаивать, чтобы от каждого хозяина выступали по семь человек и, если раньше договаривались на вооружение дубинками или свинчатками, чтобы смертных случаев поменьше было, то теперь будут настаивать на использовании любого холодного оружия и доспехов. А у нас ни клинков хороших не собрано, ни бойцов подготовленных к групповому бою нет. Вот в чем загвоздка, но есть и плюс. Если ты выступишь на нашей стороне, то мы можем выставить двадцать восемь бойцов, а они только двадцать одного.
– А сколько дней до начала турнира?
– Да всего шесть вместе с сегодняшним. Но у меня есть и положительная новость, на двадцать восемь бойцов я смогу найти такие доспехи, которые им и не снились.
Старшина поднялся, приглашая меня следовать за ним. Пересекаем его обширный двор и спускаемся в подвал. За массивной железной дверью обнаружился огромный склад намного больше моего, в Степаново. Мефодий дойдя до угла, подвала, пошебуршился там и вынес на свет божий какой-то сверток.
– Это мне рейдеры продали, три лошади и дом отдал за тридцать комплектов, говорят, раньше так снаряжали отряды особого назначения, – горделиво произнес старшина.
Да, тут было на что посмотреть! В комплект снаряжения входили: шлем с прозрачным забралом, наколенники и щитки на конечности, бронежилет и легкий щит. Ладно, Ильич, я согласен, собирай на завтра бойцов, а о моих условиях, поговорим вечером.
– Ильич, а кого ты планируешь старшим над бойцами поставить?
Мефодий замялся: – Так мы – то с хозяевами уже староваты на бой выходить, по всему выходит, тебе старшим быть, Степушка.
Это мы уже за вечерним чаем оговариваем условия нашего сотрудничества. Увидев мою недовольную мину, Ильич зачастил:
– Ты, Степан, не думай, в случае победы, оделим тебя на равных: хочешь, усадьбу Марата отдадим, бордель и постоялый двор в Калитниках? А еще в придачу тройку мастерских?
– Бордель и дом Марата мне не нужны. (Слышал бы меня сейчас Щербатый!) Ты мне лучше рабов мастеровых три десятка отдашь, постоялый двор нам тоже пригодится, ну и еще десяток новых комплектов с доспехами отдашь.
– У меня еще одного десятка не найдется, – быстро проговорил старшина. – Могу выделить ээ… пять.
Ага, так я и поверил. Порешили, что отдаст пять новых комплектов, и все доспехи, которые останутся на моих бойцах после боя (или на наших трупах. Ха – ха).
Наемники собрались только ближе к полудню, многим из них пришлось преодолеть километров по пятнадцать – двадцать по городу. Люди бродили по обширному двору старшины, перекликались со знакомыми или просто сидели.
– Бойцы, в две шеренги становись! – крикнул я, выйдя на крыльцо.
Послышались реплики типа:
– А что это за хрен с горы?
Но со мной рядом стоял старшина, и парни понимали, что просто так я бы здесь не командовал. Через пять минут построились.
– Бойцы, вы все добровольно за хорошую плату согласились участвовать в турнире и, чтобы остаться в живых, я советую вам слушаться моих приказов на счет раз. Сейчас вам выдадут амуницию. Подгоните ее под себя, через полчаса новое построение.
Сказал, вроде все правильно, а теперь пора задуматься над тактикой боя. Юра, мой приятель, большой любитель истории, особенно Древнего Рима. В свободное время он любит поговорить на эту тему.
« Никогда бы они не создали такую империю, если б у них не было строевой выучки и железной дисциплины в войсках» – говорил он. А однажды приволок, какую-то книжонку (возчики из Полиса по заказу возили ему всякую дребедень), в которой были картинки с пояснениями о построении и приемах во время боя принятых в римских легионах. Вот теперь мне эти знания и пригодились…
– Ильич, мне завтра к вечеру нужны шестьдесят наконечников для копий и древки для них в два шага длиной и соберите все клинки, какие есть у тебя и наших союзников. Староста покивал головой и через пятнадцать минут гонцы вылетели из ворот усадьбы.
