Читать книгу На службе Его Величества - Василий Зубакин - Страница 4

В списке множества агентов заграничной резидентуры Департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи числился один удивительный человек. Уникальный, я бы сказал. Его судьба достойна не моего краткого и пристрастного исследования, а большого авантюрного романа в духе Эжена Сю или Александра Дюма. Этот человек носил секретный псевдоним Дантес и был причастен ко множеству событий, без которых невозможно представить историю последней русской смуты. Да что там – в целом историю разведывательных служб Российский империи конца предыдущего и начала нынешнего столетий.

Его зовут Анри Жан Мари Бинт. Он эльзасец, уроженец городка Сульс, знаменитого тем, что именно там в ноябре 1895 года, прожив попустительством Всевышнего больше восьми десятков лет, скончался Жорж Дантес, барон Геккерн – человек, застреливший на дуэли величайшего русского поэта Александра Пушкина.

По иронии судьбы именно Жоржу Дантесу, лишившему нашу литературу одного из ее гениев, выпал жребий стать доверенным лицом российской дипломатии и разведки во Франции. Всех деталей сотрудничества барона Геккерна с секретными службами Российской империи мы до сих пор не знаем. Однако можно смело утверждать, что ему как источнику важных донесений отводилась в русской разведке особая роль.

Известно, скажем, что император Николай I в 1852 году изволил принять им же помилованного убийцу поэта во время своей поездки в гости к прусскому королю Фридриху Вильгельму IV. Кроме того, есть и недавно обнаруженные сведения о том, что в день покушения на императора Александра II, случившегося 1 (13 по новому стилю) марта 1881 года, именно барон Геккерн отправил в Санкт-Петербург срочную телеграмму. В ней утверждалось, что группа террористов «Народной воли» подготовила покушение на царскую особу и намерена реализовать свои планы 2 марта.

Увы, телеграмма эта фатально опоздала. Но сам факт получения подобных сведений – пусть даже барон Геккерн и ошибся на один-единственный день! – показывает, насколько важным источником информации был этот человек. И то обстоятельство, что именно по его рекомендации был принят на русскую службу – пусть неофициальную – земляк Дантеса Анри Бинт, свидетельствует: к мнению сенатора Франции и бывшего мэра Сульса в Петербурге внимательно прислушивались. Во всяком случае, именно такой вывод следует из записок Бинта и его ответов на мои вопросы.

«Вопрос:

Месье Бинт, расскажите, как получилось, что вы стали зарубежным агентом русской заграничной резидентуры Департамента полиции?

Ответ:

К этой службе меня рекомендовал бывший мэр моего родного города Сульс – Жорж Шарль Дантес, его милость барон Геккерн. Сделал он это по ходатайству моего отца, который служил под его началом в мэрии в год моего рождения.

Вопрос:

Вы можете утверждать, что ваш отец знал об особом характере отношений барона Геккерна с российскими разведывательными службами?

Ответ:

Нет, ничего подобного он не знал и знать не мог. Мой отец был усердным работником, но совершенно не интересовался ничем, что выходило за пределы его служебных обязанностей и не касалось нашей семьи.

Вопрос:

Когда ваш отец ходатайствовал за вас перед бароном Геккерном, он мог догадываться, какую именно работу тот может вам предложить?

Ответ:

Исключено! Отец просто надеялся на то, что его прежний патрон, к которому он питал искреннее почтение, поможет мне вернуться в Париж и найти место с хорошим заработком. О том, каков будет характер этой работы, отец не знал и знать не мог.

Вопрос:

Позднее, когда вы уже стали постоянным сотрудником заграничной резидентуры, вы рассказывали отцу о своей работе или о том, какую роль в вашей жизни сыграл барон Геккерн?

Ответ:

После возвращения в Париж и начала работы с представителями русского посольства вплоть до настоящего времени я не виделся с отцом. Мы лишь обменивались письмами, в которых я по понятным причинам никогда не допускал никаких откровений касательно характера моей работы.

Вопрос:

Что вы имеете в виду под понятными причинами?

Ответ:

Мне неоднократно приходилось по заданию моего начальства заниматься перлюстрацией переписки моих подопечных. И я подозревал, что в отношении моих писем существует такая же практика. Так что отец ничего не знал и не узнал».

Кажется странным, что одной только рекомендации барона Геккерна хватило для того, чтобы представители посольства Российской империи в Париже проявили интерес к бывшему полицейскому, уволенному со службы за грубость. Однако же именно так и произошло. В сентябре 1881 года тридцатилетний Анри Бинт стал агентом на службе российского императора.

Это, пожалуй, самое точное определение того, какие отношения связывали Анри Бинта с Российской империей. В то время никакой заграничной резидентуры не существовало и в помине. Слежкой за русскими политическими эмигрантами – «анархистами» или «нигилистами», как их тогда было принято называть в обиходе, – занимались люди, привлеченные к этой работе «Священной дружиной».

«Священной дружине» стоит отвести пусть небольшое, но важное место в истории превращения Анри Бинта из отставного парижского флика (так французы называют полицейских) в секретного агента русского политического сыска. Почему? Потому что эта организация, по замыслу ее создателей и вдохновителей, должна была заниматься исключительно противодействием набиравшему силу русскому революционному движению.