Читать книгу Взрослые. Книга 1 - Вася Дикий - Страница 2

Птичьи голоса рассеивали тишину спящего леса, сливаясь с то тут, то там раздающимся храпом. Сонное солнце медленно выбиралось из-за горизонта, хватаясь за размазанные по небу облака. Природа оживала, сбрасывала с себя холод и влагу и готовилась к новому дню.

Несмотря на бессонную ночь, подъём был точно по графику. Ровно в восемь мистер Хэкмут загорланил: «Подъё-о-ом!» – и учителя принялись расталкивать тех, кто плевать хотел на то, что кто-то там дерёт глотку.

Не успели детишки продрать глаза, как всех провинившихся выстроили на поляне для оглашения «приговора». Слово взяла чернокожая преподавательница информатики Присцилла Ноулз:

– Итак, первое: каждый напишет объяснительную. Вы должны указать, как вам удалось пронести столько алкоголя, чья это была идея, и почему лично вы в этом участвовали, – женщина сурово окинула взглядом присутствовавших и продолжила: – Мы не вернём вас досрочно только потому, что не собираемся портить отдых тем, кто не был замешан в вашем рандеву.

– Включая себя, – тихо буркнула Честити.

– И запомните, наказание каждого будет зависеть от уровня откровенности его «эссе».

– Чем меньше вы раскроете тему, – улыбнулась мисс Ньюстридж, – тем строже будет наказание.

– А сейчас все делятся по половому признаку. Мальчики идут со мной, девочки – с миссис Гаджи, – подытожил мистер Хэкмут.

Сонные, не до конца протрезвевшие подростки жадно зевали и семенили за провожатыми.

– Ну почему мы должны?.. – пробормотал Бэлон.

– Потому что, может, хоть так вы, сопляки, чему-то научитесь – отрезал тренер, еле удержавшись от звонкой затрещины.

Ребята разрозненной гурьбой волочились за Уиллом, пока девочки слушали указания тренера команды поддержки.

– Э! Тебе туда! – один из парней попытался вытолкать товарища из строя, намекая на его «женское начало». Тот сопротивлялся, отпуская шутливые ругательства.

– Заткнулись быстро! – на автомате рявкнул Хэкмут, не успев понять, что ему глубоко наплевать на возню этих двоих.

Коул Китен недовольно зыркнул на зажравшегося тренера и перевёл взгляд на палатки. Повсюду сновали радостные учителя, школяры и их родители. И тут он увидел Билли Тернопа, выбиравшегося из своей «берлоги». Мальчонка резко опустил глаза и сделал вид, что никого не замечает. Но от его взгляда не смог ускользнуть красноречивый жест Коула, проведшего пальцем по горлу – ясное дело, Тернопу точно кранты. С чувством выполненного долга Китен покинул поляну вместе с остальными нашкодившими пареньками.

Уилл Хэкмут привёл ребят на небольшое лесное озеро и заставил ополоснуться. «Наверно, надо было взять полотенца…» – он задумчиво почесал затылок, глядя на плескавшихся голышом сорванцов. Они окатывали друг друга брызгами, смеялись и ёжились от холода.

Миссис Гаджи оказалась прозорливее и наказала девочкам взять всё необходимое для утреннего туалета. Затем проводила их в запруду того же озера, отрезанную от обзора ребят плотной стеной камышей и ежеголовника. Но для Питера Бэлона это не было преградой. Заслышав голоса девчонок, он обошёл помеху по мелководью и принялся крутить голым задом, срывая овации товарищей и испуганные визги жертв, пытавшихся прикрыться. Соня Гаджи тут же ухватилась за вечно висевший на шее свисток и дунула, что есть мочи. Пит резко скрылся под водой и забарахтался в иле. Когда до него дошло, что таким способом уплыть не удастся, он встал, обтекаемый жижей, и большими скачками вернулся на свою сторону с развевающимся барахлом .

Солнце быстро распалялось и согревало округу, пока тёплый ветер с востока прогонял надоедливые облака. Лучи быстро высушили росу, пожалев лишь ту, что спряталась в тенистой чаще.

Глядя на мокрых юнцов, дрожавших от холода в остывшей за ночь воде, Хэкмут делал вид, что всё идёт по плану. «Будет им дополнительным наказанием – пусть помёрзнут».

– Все остаются на пляже, пока не высохнут! Больше никаких плесканий!

Ребята уныло выбрались на берег и стали ждать, когда солнце с ветром поработают над ними вместо фена.

Воспользовавшись моментом, тренер подозвал присутствовавших членов команды и учинил им допрос:

– Как вы могли так облажаться?! Вас теперь могут не допустить до матча!

Голые спортсмены виновато опустили головы, будто вторя своим причиндалам.

– Я, конечно, сделаю всё возможное, чтобы этого не произошло… Но вы порядком усложнили жизнь и себе, и мне!

Те понимающе закивали, так ничего и не ответив.

Близилось время завтрака. Желудки урчали, головы раскалывались, а сонное марево тащило обратно в палатки. Но делать нечего – провинившимся пришлось готовить еду на себя и всех остальных. Коллективными усилиями они заварили чай и кофе, начистили больше сотни заранее сваренных яиц и настряпали бутерброды. Те, кто не участвовал в ночных гуляньях, спокойно приводили себя в порядок и радовались жизни.

После принятия долгожданной пищи «тусовщиков» усадили за объяснительные, а невиновные отправились купаться и загорать.

– Тернопу настала полная трында, – скрипел зубами Коул, выводя загогулины на бумаге. Его усилиями весть о «крысе» дошла до всех участников попойки, и большинство поддерживало его в желании отомстить. Но были и те, кто считал, что стоит оставить всё, как есть, чтобы не ввязываться в ещё большие неприятности.

Вскоре мисс Ньюстридж собрала работы, а мистер Хэкмут повёл ночных беглецов на место давешних бдений, чтобы убрать остатки мусора.

– Довольно предсказуемо, – бормотала Джессика, проверяя объяснительные. Уже десятая по счёту, а ничего информативного: «Я случайно услышал о вечеринке, не помню от кого. Это всё, что я знаю». – Тем хуже для тебя, – она сделала пометку на листе, отложила его и перешла к следующему. – Хм… а это уже интересно…

Она была почти уверена, что расколются отличницы, которые и впрямь узнали о «мероприятии» случайно. Мир слухами полнится, и они могли знать полезную информацию, которую не стали бы скрывать для спасения задниц разгильдяев. Но единственное «эссе», раскрывшее «тайну прошлой ночи», принадлежало перу Джея Фокса.

«Мы ещё в школе распределили, кто сколько выпивки понесёт. Всё покупал Лесли Вермут по поддельному удостоверению. Перелили в пластиковые бутылки и сунули в подкладки рюкзаков. Пиво оставили в стекле, как было. Проложили тряпьём, чтобы не звенело. Всем рулили Питер Бэлон, Джереми Чейс, Вик Полок и Лесли Вермут. Они давали поручения, всё организовывали и планировали. Я не имею к этому никакого отношения. Не говорите моим родителям. Отчим меня изобьёт. Умоляю. Пусть моё объяснение останется тайной».

Мисс Ньюстридж несколько раз перечитала «сочинение», не веря своим глазам. Главную звезду школьного театра избивает приёмный отец? С виду такая приличная семья. Да и Джей-то не похож на жертву домашнего насилия. Он ростом со своего отчима, и сложно поверить, что не может дать отпор.

– Есть что-то интересное? – Присцилла Ноулз выросла будто из-под земли. – Может, я тоже поучаствую?

– Нет, спасибо, – нарочито безмятежно ответила мисс Ньюстридж и взяла новую работу, чтобы прикрыть писанину Фокса. – Всё вполне предсказуемо – ничего не знаю, никому ничего не скажу. Скоро уже закончу.

Джессика с облегчением выдохнула, когда преподавательница информатики не стала ей докучать, и ещё раз пробежалась по тексту. Стоило поговорить с самим автором, прежде чем что-то предпринимать. Но для начала она дочитала оставшиеся работы, среди которых была ещё парочка, с упоминанием способов организации празднества, но довольно поверхностным и без указания на личности.

Уставшие и вновь голодные ребята вернулись с импровизированного субботника. Пакет с мусором отправился к остальных отходам, которые планировалось вывести с территории леса по завершении похода.

– Джей, – Джессика осторожно отозвала Фокса, чтобы не привлекать внимания остальных, – можно тебя на пару слов?

Тот сразу напрягся и быстро последовал за ней, надеясь остаться незамеченным. Они уединились за широким стволом старого дерева, стоявшего поодаль от поляны. Мисс Ньюстридж вздохнула и осторожно произнесла:

– Честно говоря, я не знаю, с чего начать. У меня небольшой опыт в таких делах, но я вижу, тебе нужна помощь.

– Мне не нужна помощь, – зашипел мальчик. – Я прошу только не говорить ни о чём моим родителям.

– Э—

– И остальным – что я их сдал!

– Это довольно проблематично, Джей. Мы не можем закрыть глаза на заявление ученика о том, что его избивает отчим.

– Меня никто не избивает. Ничего такого я не писал.

– Но как же? Вот ведь, – Джессика ткнула пальцем в лист: – «Отчим меня изобьёт».

– Вы всё неправильно поняли… – затараторил Фокс. – Это если он узнает… Меня никто не бьёт…

– Джей, послушай. Я понимаю, тебе страшно, но ты не должен его покрывать. Если ты всё расскажешь, мы сможем тебя от него оградить. Иначе как ты себе это представляешь? Я должна просто сказать всем преподавателям, чтобы они молчали? На основании чего?

– Больше никто не читал?

– Нет, пока только я.

– Ну скажите им, что я сделал «явку с повинной», – нервно хмыкнул Джей, – и что это повод снять с меня все обвинения.

Он резко вырвал листок из рук Джессики и, порвав его в клочья, спрятал в заднем кармане. Мисс Ньюстридж вздрогнула от неожиданности. Она уставилась на паренька, на его побледневшее лицо и бегающие глазки.

– А я напишу новую объяснительную, – проблеял он.

– Я не могу молчать о том, что тебя терроризирует отчим. Позволь помочь—

– Никто меня не терроризирует! Просто родители сказали, что не купят мне машину, если я буду плохо себя вести. Я всё выдумал! Ясно?

Джей развернулся и пошёл прочь, нервно сжимая кулаки.

Джессика в полной растерянности проводила его взглядом. Мысли опережали одна другую, но никакая из них не казалось верной. Успокоившись, мисс Ньюстридж подошла к Фоксу, который уже чистил картошку для обеденного рагу, и молча всучила ему чистый лист. Присутствующие уставились на Джея в ожидании объяснений. Он прикинулся валенком и быстро отшутился:

– Видимо, ей не понравилось, что я послал их всех к чертям собачьим в прошлой записульке.

Пока в котелках варилось рагу, мистер Хэкмут собрал «осуждённых» и сообщил им о своей неудовлетворённости их «сочинениями» на тему «Как я провёл прошлую ночь». В связи с этим их ждал семимильных бег с препятствиями. Все с завистью смотрели на счастливчиков, которым удалось скрыться с вечеринки незамеченными. Некоторые из них сочувствовали «арестантам», пока другие откровенно смеялись им в лицо.

«Вечером Тернопу несдобровать», – думал Коул начиная вынужденную пробежку и поглядывая на свою жертву.

А Джессика читала новую работу Фокса, будто под копирку слизанную с остальных. «И что мне делать?..» Она понятия не имела, чему верить. Бьёт ли мальчика отчим, или он и правда всё выдумал? Взвесив все «за» и «против», мисс Ньюстридж решила смолчать. Хотя бы пока не удастся что-нибудь выяснить. Имена главных виновников она тоже утаила, сочтя, что хоть пастухи и в ответе за то, куда пошло стадо, люди не должны быть овцами.

– Мы вчера, кажется, не закончили, – Питер догнал Сашу, которая намеренно держала дистанцию.

– Мне кажется, мы более чем закончили, – сказала она и прибавила шагу.

Но Бэлон не отставал.

– Что-то не так?

– Да нет, я вполне нормально отношусь к тому, что парней от меня как ветром сдувает.

– А… тебя расстроило, что я так смылся?

Саша хмыкнула и ничего не ответила.

– Извини… это… это, наверное, инстинкт самосохранения или типа того… ну… и… я был пьян, вот так и вышло… сам не знал, что творю…

– Что же тогда ты тут делаешь, если тебе удалось сбежать?

– Преподы запомнили, что меня не было в палатке, – фыркнул Пит, – и выволокли нахрен, когда вернулись на поляну.

– Не повезло, – сказала Саша, даже не стараясь скрыть радость.

– Да уж…

– Бегство было излишним, – не унималась она.

– Могу я рассчитывать на твоё снисхождение?

– Рассчитывать-то ты можешь… но я ничего не обещаю.

– И на том спасибо, – Питер вновь вспомнил про свою интонацию для обольщения юных прелестниц, но сбивающийся от бега голос звучал не очень убедительно. Скорее даже забавно. Это развеселило Сашу, и она принялась смеяться, не обращая внимания на удивление собеседника.

Её хохот оборвала мелодия телефонного звонка. Она тут же полезла в карман за мобильным с символикой школы, служившим частью обмундирования «золотой сотни».

– Привет, мам!

Бэлон недовольно вздохнул и продолжил бежать рядом, как блудливый пёс в ожидании мозговой косточки.

«Разговорчики в строю» велись не только Сашей с Питером, Честити и её товарищ Дин Сандерс обсуждали проблемы многострадальной Тор.

– Она меня достала. Подумай сам, как можно быть такой лицемерной?! Сара вечно делает вид, что самая умная и благоразумная. Но я-то всё вижу! Она творит всякую фигню потому, что сама этого хочет – не из-за меня, заметь. Но – НО – сваливает в итоге всё на меня, будто бы это я её подговорила, потащила, заставила! Ага, да, конечно, с дулом у виска стояла. Короче, сваливает всю ответственность на меня. Удобно, правда? А сама такая типа вся правильная, спасительница моей заблудшей души, всё такое. Собственно, что и вчера пыталась протащить: типа пошла на вечеринку только из-за меня, чтобы быть рядом, помочь, уберечь и бла-бла-бла. От чего только – непонятно. Нудила всю дорогу, вот я и не выдержала.

– Да, Рейн всегда выдавала себя за кого-то другого… – протянул Дин, понятия не имея, о чём толкует девчонка. Он всё слушал, слушал и пропускал мимо ушей. Его больше интересовали груди собеседницы, ритмично подпрыгивавшие при беге.

– Она вся в свою мать. Знает, как правильно, всех поучает, а при удобном случае делает по-своему. Так и ладно бы, но вину-то сваливает на кого-попало! А у Сары этот кто-попало – вечно я! Но всё, хватит – нахавалась.

– Да, родители сильно влияют на детей…

– Но надо свои мозги иметь, не? Она же до сих пор делает вид, что не понимает, что произошло, и какого я на неё так обиделась, прикинь? Спрашивает меня, типа, «а что случилось?» – Чес начала кривляться в приступе жалкой пародии на бывшую подругу: – «Ну и что, что я не рассказала тебе про Китена?» Прикинь! Она или полная дура, или отлично ей притворяется.

– Так в чём дело-то? – осторожно уточнил Дин, окончательно запутавшись.

Чес сбросила скорость и с возмущением уставилась на парня.

– Ты серьёзно?

– Э… ну… я так понял, что ты разозлилась из-за того, что она использует тебя, чтобы прикрыть свои грязные делишки? А при чём тут Коул?

– «Прикрыть грязные делишки»? – усмехнулась Честити. – Ну, типа того. А Коул тут в качестве очередной причины, из-за которой она пыталась запудрить мне мозги на этот раз.

– Понятно… – пробормотал Сандерс, так ничего и не поняв.

– Интересно, какой бы она была, если бы не её мамаша?

– А?

– Ну, как ты думаешь, люди уже рождаются с какими-то качествами, или это всё воспитание?

– Не знаю… может, и то, и другое?.. Например, Сим.

– Ну.

– Ну вот они – близнецы, но совсем разные, хотя и воспитывались одними и теми же родителями.

– Тогда это доказывает, что всё заложено изначально.

– Не, тогда бы воспитание вообще не имело значения… наверно…

– А может, оно никак и не влияет, а? Мы же не можем сравнить одного и того же человека при разном раскладе.

– Но, по идее, – Дин всё думал о сестричках Сим и их «близняшках», – и генетический материал у них идентичный…

– Может, вопрос не только в «материале»? Душа там какая-нибудь.

– Короче, я не знаю…

Сандерс не был склонен к пространной философии, он тяготел к точным наукам и среди цифр и формул ощущал себя как рыба в воде. А сейчас беспомощно барахтался в потоке мыслей и слов своей болтливой собеседницы.

– Знаешь, я иногда думаю, какой бы я стала, если бы у меня не было родителей. Может, всё сложилось бы по-другому? На меня бы не давили их запреты, и… я была бы… свободнее, что ли…

– Ты меня извини, – Дин чуть ли не подавился, – но я помню время, когда их запреты не действовали.

– Я не об этом, – Чес злобно сверкнула глазами. – Я про внутренние запреты. Которые ограничивают мою душу, а не тело.

«О чём она?!» – взревел вскипевший мозг паренька.

– Но запреты идут и от общества, – брякнул он наугад, вспомнив последнее обсуждение нравов Европейского Средневековья на уроке истории.

– Да… ты прав…

Дин просиял. «Красава». Ткнув пальцем в небо, попал именно туда, куда стоило метить. Чес замолчала и погрузилась в раздумья.

– Я со следующей недели иду работать в Глумаркт, – сообщил Сандерс, когда молчание слишком затянулось.

– М…

– Мистер Чен обещает мне пятидесятипроцентную скидку на весь товар.

– А зарплату он тебе обещает?

– Ну… да… небольшую…

– Он тебя использует, Дин. Ты не в курсе, что у него никто долго не задерживается? Думает, что мы все глупы донельзя.

– Кто мы?

– Да подростки. Малолетки, как он нас называет. Сама слышала. Ну, насчёт некоторых оказывается прав… Короче, он вечно будет находить недостачи, которых не существует, вычитывать с тебя, в итоге ты ему окажешься ещё и должен.

– Думаешь?

– Иногда, – засмеялась Чес.

– Что иногда?..

– Думаю иногда. В отличие от некоторых…

Чуть поодаль бежали Джереми, Вик и Лесли, которых Джей Фокс упоминал в своём «докладе».

– Я не собираюсь так рисковать, мы уже попали, – чуть ли не шептал капитан «Пантер» Джереми Чейс. – Тебе-то, Вермут, ничего – дерёшь глотку и ладно, а нас и так могут отстранить, но пока тренер обещал впрячься, так что, может, пронесёт. Хотя мы ещё не знаем, сдал ли нас кто-нибудь в своих «мемуарах».

– Ну и хер с тобой, – бросил Лесли и свернул с тропинки, протаривая новую дорогу к месту ночного веселья.

Добравшись до поляны, он нашёл кусты, в которых были спрятаны остатки алкоголя, припасённого на опохмел – только последний идиот сдал бы преподам всё подчистую. Вермут откупорил бутыль пива, залудил её несколькими глотками и посмотрел на небо. Чистое, лазурного цвета, с распластавшемся ярким солнцем. Воздух свежий и приятный, будто созданный для того, чтобы дышать полной грудью. Лесли вдохнул и расплылся в безмятежной улыбке.

Этот разгильдяй был известен всей молодёжи Ричвиля как солист школьной рок-группы «Дор-Блю». Он был бунтарём и не признавал правил. По крайней мере, так о себе заявлял. Никогда не прочь выпить и побеспредельничать. Не гнушался запрещённых препаратов, за что отчасти получил своё прозвище – ЛСД, которое расшифровывалось как «Лучший Среди Других». «Другими» называли тех, кто не подпадал под общественные стандарты. Девочки просто визжали от него, особенно неоперившиеся малолетки и те, кто не осознавал ценность морали.

Название группы брало истоки у любимого вкусового сочетания вокалиста, перекликающегося с фамилией: Лесли превосходно себя чувствовал, попивая вермут вприкуску с сыром Дор Блю. Такое, можно сказать, элитарное пристрастие ему привили родители, не подозревавшие, что их сыночек таскает пойло из шифоньера. Они были очень состоятельными людьми, хотя их отпрыск предпочитал отождествлять себя не с зажравшимся мажором, а с ребёнком из неблагополучной семьи, отец которого отбывает не первый срок, а мать прикладывается к бутылке и таскает в дом вонючих дальнобойщиков, заставляющих её визжать, как свинью резаную. Такой образ ему казался ближе его душевному укладу и духу группы, название которой хоть и брало истоки там, где брало, расшифровывалось вполне конкретно: сокращение от «Дорогая, блюю». Так просто и приземлённо. В этом был весь Лесли: сегодня в кожаном кресле пьёт вермут с Дор Блю, а завтра уже блюёт на очередной девке, готовой раздвинуть ноги по первому щелчку пальцев.

Он вечно играл на грани и впадал из крайности в крайность, вторя досадному мезальянсу между внешней гармонией семьи Вермутов и внутренним разладом. Огромный дом, машины, деньги и связи. Жестокий тиран отец, подавлявший всех авторитетом и угрозами лишить финансовых дотаций. И мать – слабовольная неврастеничка, вымещавшая недовольство жизнью на нерадивом сынке, презиравшем их обоих.

Часто Лесли запирался в своей комнате и подбирал аккорды любимых песен «Нирваны». Он представлял себя живущим во времена Курта Кобейна и Ривера Феникса, почившего от передозировки. Внутреннее стремление к смерти, как говаривал Федерн, мортидо, толкало Вермута на «передозировку» везде и всегда. Он не знал меры ни в чём: будь то алкоголь, сигареты, женщины или наркотики. Он мог смеяться до потери сознания или впадать в депрессию сравнимую с апокалипсисом. Его часто посещали мысли о самоубийстве. Останавливало одно – он ещё не достиг того уровня, чтобы уйти, оставив след в сердцах людей навечно. Это было единственным, что казалось стоящим, – сотворить то, что переживёт поколения и заставит помнить тебя всегда. Создав это, можно и умереть.

Когда все вернулись с пробежки, Лесли уже сидел поодаль от палаточного городка и что-то воодушевлённо бренчал на гитаре.

– Я смотрю, ты быстро бегаешь, – Хэкмут заподозрил неладное.

Тот кивнул и продолжил играть.

– Эй, Вермут, я, кажется, к тебе обращаюсь!

– Я сделал ваш дурацкий кросс, что ещё нужно? – бросил парень, не отрываясь от струн.

Датчик кипения Уилла начал зашкаливать, что отчётливо показали его встопорщившиеся усы; но его позвали на обед, и голод пересилил злость. Оно и ладно, связываться с этим сорванцом было себе дороже: в конце прошлого года ему перешёл дорогу преподаватель биологии, поставив за итоговый тест неуд – вскоре школа лишилась одного из биологов, которого якобы поймали на взятке, а Вермут окончил курс с отличием. Его отец не поощрял выходок сына, но когда речь заходила о престиже семьи, он использовал всё своё влияние, чтобы крайними оказались не её члены. Так что лучше перекус, чем топорщащийся ус, как говаривал дед «малыша» Уилла.

Лесли благоговейно перебирал аккорды, то и дело заглядывая в свой блокнот, и что-то там записывал. Он явно был под каким-то допингом, будь то алкоголь, наркотики или вдохновение. Или первое, второе и третье вместе взятое.

Все, кроме него, уселись обедать. Билли Терноп ютился возле палатки и чувствовал себя ещё большим изгоем, чем обычно. А такое довольно сложно представить. Коул взял порцию рагу и решил расположиться в тени раскидистого орешника на краю поляны, подальше от глупых замечаний учителей и несмешных шуток ботанов. Проходя мимо Билла, он смачно шмыгнул носом, собрав всё содержимое его недр, и метко харкнул прямиком в середину миски недруга. Тот вздрогнул.

– Жри, паскуда, или хуже будет, – процедил Китен.

Билли уставился на него испуганными глазами из-за огромных очков и сидел не шелохнувшись.

– Жри, я сказал.

Дрожавшая в руке алюминиевая ложка зачерпнула немного рагу с самого края тарелки. Коул покачал головой.

– Не там.

Силясь не разразиться рвотой, Терноп сделал новый «подход» и медленно поднёс ко рту порцию с желтоватой харчой.

– Жуй, – бесцветно произнёс Китен, когда кривящиеся губы Билли сомкнулись.

Бедняга, приступил к выполнению приказа. Он зажмурился. Тело била мелкая дрожь, лоб покрылся испариной. Но он жевал. Жевал, не переставая. Когда Билл открыл глаза, Китена уже не было. Тогда его вырвало обратно в миску.

Он уставился на свой недообед и стиснул зубы.

Билли проклинал всех. Всех и вся. Он ненавидел. Ненавидел Китена; остальных парней, считавших его ничтожеством; себя за то, что был этим ничтожеством; девочек, не обращавших на него внимания; и учителей, видевших в нём прилежного ученика, не имевшего права на ошибку. Но больше всего он ненавидел Софию и Джозефа, породивших его на свет. Это они обрекли его на страдания и страшные муки, они сделали из него того, кем он быть не хотел ни единой минуты своей жалкой жизни. Они всегда стремились к тому, чтобы сын уважал их, но добились лишь страха. Да, он их боялся. Боялся того чувства неполноценности, которое они в нём вызывали. Чувства неуверенности и психостении. Это было намного сильнее трепета перед сильными мира сего в лице Китена и других амбалов. Каким бы мерзким это ни казалось, но поедание соплей было цветочками. Если бы София приказала ему съесть испражнения, он бы подчинился. Но додумайся это сделать Китен, Терпноп предпочёл бы избиение за отказ.

Пока очкастого харчеглота колбасило от внутренних демонов, Коул уселся поудобнее в приятной прохладе ветвей, прятавших зелёный пригорок от яркого солнца. Он наворачивал сытное рагу и лелеял сладость первой мести. Одним плевком Билли не отделается, это уж точно, но для начала вполне сойдёт.

– Не помешаю? – прервала его ликование Сара. «Ведь это ничего не значит? Просто поболтаем по-дружески… Всё равно Чес со мной больше не разговаривает – терять нечего…»

– Да нет… – тот неуверенно пожал плечами.

– Устала от этого гвалта.

– Да… я тоже…

Рейн опустилась рядом на травку. Её взгляд украдкой пробежался по Китену и демонстративно устремился в сторону костра, вокруг которого кишели якобы доставшие её люди.

И среди этих людей была Честити. Она с обидой наблюдала за бывшей подругой, радовавшейся преимуществам, возникшим благодаря их размолвке. Она не слушала трёп Дина и других товарищей, её мысли были захвачены до гениальности банальным планом мести. И даже старая вражда и отвращение к Китену не могли стать серьёзной преградой.

Коул быстро доел внезапно опресневшее рагу и покинул место нарушенного уединения. Он был далёк от того, чтобы общаться с девушками без задних мыслей. На беду Сары, она его на эти самые мысли не вдохновляла. Девочка осталась сидеть в одиночестве с видом полным достоинства и непробиваемого спокойствия, но внутри всё клокотало. От обиды, стыда и разочарования. «Если вся школа знает, то и он тоже… Поэтому его как ветром сдуло? Какой позор…»

Помыв миску, Коул стал собираться на новое наказание Хэкмута, как вдруг на него налетела Честити.

– Ой, извини, – улыбнулась она. – Я сегодня что-то неуклюжая какая-то.

Китен молча пожал плечами и хотел было идти дальше, но Чес положила руку на его грудь и с восхищением пролепетала:

– Ничего себе – вот это мышцы!

Глаза Китена превратились в два блюдца, а изо рта вытекло медленное «ладно…». Он убрал руку девушки, уже начавшей наглаживать его пекторальные мышцы, и поторопился ретироваться с выражением лица человека, случайно заглянувшего в дурдом.

Честити нахмурилась. Она ожидала более продуктивных результатов. Ей нравилось тешить себя мыслью, что Коул к ней неравнодушен и не решался проявить свои чувства только из страха обидеть лучшего друга. А выходка с фото? – Так это всего-навсего попытка незрелого юнца обратить на себя внимание, это ж и ежу понятно. В альтернативной реальности Чес Китен должен был моментально ответить взаимностью на её любовный порыв. Но, по всей видимости, в этом мире дела обстояли иначе, и самые банальные идеи о том, что Коул не очень-то расположен к Тор, трюк с фото в стиле ню – реальный акт мести, а не неумелая попытка флирта, оказались правдой.

Впереди ждал новый этап расплаты. Тяжкий физический и крайне бессмысленный труд. Упал – отжался. Нет чтобы воды в вёдрах потаскать, подмести лес, прополоть грядки. Худосочные дохлеротики и жиробасы со стеклянными глазами приступили к изнурительной пытке, поглядывая на спортсменов и убеждённых качков, наклеивших самодовольные ухмылки. Девочки виртуозно имитировали – как могут имитировать только самые прекрасные дамы – бурную деятельность и опускали колени на землю, пока Хэкмут и Гаджи отвлекались на более интересные объекты флоры и фауны. Хотя что может быть интереснее страдающих учеников?

На задворках спорт-группы маячили Линдси и Моника, перманентно освобождённые от занятий физкультурой. Первая мучилась астмой, вторая вечно ходила с соплями и температурила при любом сквозняке. И как до сих пор не слегла в этом походе? Открыть рот, чтобы напомнить о своих недугах преподавателям, оказалось выше их сил.

– С вас и кросса хватит, – опомнилась Гаджи.

Кросса! Такому кроссу порадовались бы и все остальные – вместо бега они устроили себе необременительную прогулку, насладились чистым воздухом и ароматами леса. Даже успели заглянуть в кустики, добавив и своих ароматов.

– И чего вы попёрлись на эти танцульки? Вы и дышите-то с трудом.

Подружки виновато отползли в сторону и примостились на брёвнышке.

После схождения десятого пота наступила пора нового задания, и полумёртвые любители ночных вечеринок перевернулись на спину.

– Двести подъёмов на пресс! Двести! Ясно? – громко выплёвывал каждое слово Хэкмут из-под нуждавшихся в стрижке усов.

– Сколько? – прошипела Талинда, растёкшаяся по земле, как желе.

– Кто не понял, сделает триста!

Талинда поняла, но не могла сделать и одного. Она и на спину-то повернулась едва ли. Чудом без домкрата. Отжимания для неё закончились на первой же попытке. Оба тренера переглянулись и решили закрыть на это глаза.