Читать книгу Гордость, зомби и демон - Вениамин Евгеньевич Шер - Страница 4

До центрального небоскреба я нёсся, как угорелый, так как старался это делать по стенам домов. Мы теперь точно знали, что там есть люди, но осторожность лишней не будет, так как тащить за собой паровоз голодных зомби крайне нежелательно. Всё это время за нами наблюдали два человека, в их мыслях я ощущал волнение, но никак не враждебность или страх.

– Я думаю, они не начнут палить в нас из оружия. Ты показал мастер-класс по уничтожению чудовищ, – серьёзно сказала Руся, прочитав мои сомнения на этот счёт.

– Хватит в наглую копаться у меня в голове! – возмутился я вслух, быстро передвигаясь по стене здания.

– Ты у меня в голове копался два с половиной месяца, и я даже об этом не знала! Терпи! – мстительно возмутилась она.

– Для демона терпеть такое – унижение, – фыркнул я.

– Для демона, как ты сказал, недоступно видеть сны. А поэтому здесь – это норма. Вот когда вернёмся домой, тогда и будешь возмущаться, – аргументировала девушка.

– В ближайшие полгода мы точно должны вернуться.

– Это еще почему?

– Вспоминай видения… по поводу твоего Евгения. Теперь мы понимаем, что значит «пропал» и «провалился сквозь землю». Неужто он того индуса… – задумчиво бормотал я, но девушка меня перебила:

– Ты думаешь… он попадёт сюда?!

– В том-то и дело, что не факт. Просто нам очень не повезло попасть под очередное возмущение эфира. Скорее всего, он отправится в ад. Хотя с этим эфиром ничего не поня…

– Не говори так! – злостно воскликнула девушка.

– Марусь… Представь, он попадает сюда и натыкается на орды зомби. Что с ним произойдёт с большей вероятностью? – осторожно спросил я.

– А вдруг он призвал себе демона? – парировала она.

– Тем более! – сказал я вслух. – Он просто призовёт продавца трусов, который устроит ему адскую жизнь. Демон до последнего не допустит, чтобы его изгнали, поверь мне. Я белая ворона среди демонов, в этом плане, – улыбнулся я.

– Так а как он тогда пропадёт без демона внутри?! – девушка уже явно была на нервах.

– Ещё раз. Вспоминай свои видения. Он пропал без всякого демона. Если бы он был – ты бы его обязательно увидела, – отрезвляющим тоном говорил я.

– Ты так спокойно говоришь, будто попасть в ад – это меньшее для него зло, чем попасть в сюда. – Голос девушки уже начал дрожать от обиды.

– Если он попадет в Нараку, будучи во плоти, его переместят в центральный ад для распределения. Да, его не отпустят, видя его грехи, но это будет ситуация из ряда вон, так как он не дожил свой век. Полгода препирательств с раем, и его отпустят домой, предварительно стерев ему память. Подобное уже происходило, – припомнил я случай пятидесятилетней давности.

– Я… поняла… Ему действительно нельзя здесь появляться… тогда… – поникла Руся и с надеждой спросила: – Но его ведь отпустят? Ты говоришь правду?

– Даю слово демона, – серьёзно проговорил я. – Я поэтому тебе и сказал, что нам нужно вернуться раньше, чем через полгода, чтобы предотвратить его пропажу. Но даже если мы проведём гораздо больше времени здесь, и к нашему возвращению его не отпустят, – мои родственнички не последние демоны в аду. Я сделаю так, чтобы его отпустили без разбирательств. Не вешай нос, моя прекрасная одержимая, – закончил я с улыбкой.

– Хорошо. Спасибо, Крондо. Давай попробуем вернуться за полгода, – с ответной улыбкой выдохнула Руся.

– Значит, стараюсь не только я один! – гоготнул я.

– Я буду делать всё, и даже больше! Обещаю! – воскликнула девушка, а мы в это время остановились возле стеклянной стены небоскреба.

– Ладно… Поднимаемся к гостям… – пробормотал я, цепляясь телекинезом за выступы.

Высотное здание было относительно гладкое, поэтому продвигаться наверх с большей скоростью не получалось. Потому как если представить способность телекинеза – это как дополнительные руки и ноги. А им так же, как и физическим конечностям, нужно находить сцепление с поверхностью. Грубо говоря, мне приходилось когтями цепляться за сочленение и выступы между стекол.

Кстати, ещё одна особенность этого мира – я не могу проявлять никакие свои врождённые способности, пока у меня нет прямого управления телом носителя.

– Ты прямым текстом называешь себя паразитом. Почему ты иногда называешь меня «носителем»? – возмутилась девушка, когда прочла мои мысли.

Сейчас она ощущала страх от огромнейшей высоты. Поэтому я сделал вид, что меня не трогает её копание в моей голове.

– Потому что с научной точки зрения, в данном конкретном случае, я являюсь симбионтом. И с моей стороны будет логично называть тебя моей носительницей, так как моя душа сосуществует с твоей в твоём теле, в мире и согласии. Гы-ы! – важно и с расстановкой произнёс я, а затем гоготнул. – Но вот некоторых моих сородичей можно закономерно назвать паразитами, так как в большинстве своём они отравляют жизнь своему носителю. И переставай так бояться, ты половины не услышала из того, что я сказал.

– А если мы сорвёмся с такой высоты? – неуверенно спросила она, так как мы находились где-то на сороковом этаже, и оставалось ещё столько же.

– И что? Пролетим десяток этажей вниз, а затем опять зацепимся, – беззаботно ответил я.

– А если будет более пяти метров от стекол здания?

– Ну, значит, полетим до самого низа. Это же логично, – хихикнул я.

– Я не могу понять твои мысли! Мы же умрём! А ты страха не чувствуешь! – завелась девушка.

– Не сцы, мадмуазель. Зацепимся за что-нибудь! В крайнем случае, тряханёт хорошо, когда мы приземлимся на асфальт. Проломим в нём четыре дырки, – заверил её я.

– Ты уверен? Где ты такое успел опробовать? – недоверчиво спросила Маруся.

– Где-где… В аду! Конечно, не с такой высоты, но с одноклассниками мы чего только не вытворяли. И не забывай, что я с детства владею телекинезом. Для меня это то же самое, что для тебя сделать лодочку языком.

– А ты что… А ну да! – хихикнула девушка, вспоминая мой удлинённый язык.

Когда Руся расслабилась, мы наконец достигли последнего этажа и перемахнули через метровый бордюр крыши здания. Этот небоскрёб гораздо больше походил на удлинённую пирамиду. Основание высотки было массивное и широкое, а самая верхушка была метров тридцать в квадрате.

Как и ожидалось, нас ждали на крыше. Трое вооружённых мужчин в камуфляжной экипировке серого цвета и в тактических военных шлемах. Они настороженно сжимали в руках автоматы, напоминающие «М16» с глушителями и более серьёзным теплоотведением в виде толстого ствола с насечками. На оружие также присутствовали дисплеи и лазерные указатели, которые пока что в нашу сторону направлены не были.

Один мужчина, лет сорока пяти, был без шлема. Короткие тёмные волосы с сединой на висках, обыкновенное европейское лицо с карими глазами. На нас он смотрел более уверенно, чем его товарищи, стоящие по бокам.

Позади них, из проёма выхода на крышу, появились две девушки, обеим в районе двадцати пяти-тридцати лет. Они были в аналогичной Марусе экипировке, но в такой же серо-камуфляжной, как и у мужчин. Оружие девушки в руках не держали, их пистолеты висели на поясе.

Пристройка спуска в само здание являлась телекоммуникационной вышкой с высоким двадцатиметровым шпилем. Чтобы не нервировать людей, я приземлился на мелкую гальку в семи метрах от них.

– Dt’yak tartzon ren’nion? – вопросительно подал голос мужчина.

– Похоже, это будет не так просто… – озадаченно пробормотал я, совершенно не узнавая язык.

Я свободно разговариваю на пятнадцати самых известных языках мира, и это помимо официальных церковных: итальянского, испанского, латыни и греческого. Владею немного арамейским и санскритом, на уровне «твоя моя не понимать». Поверхностно изучал шумерский и древнеегипетский, баловался различными языками славянской подгруппы, по приколу изучал старинные китайские диалекты. Но даже при всём при этом этого человека я совершенно не понимаю. Просто не могу вычленить знакомые слова среди этой белиберды.

– Am… Do you speak English? Latinus? Elliniká? – неуверенно спросил я.

Мы с ним начали перекидываться ничего не значащими друг для друга словами, а когда поняли, что всё это бесполезно, – они стали что-то между собой обсуждать.

– И что мы будем делать? Я совершенно не понимаю их мысли. Только эмоции со смазанными картинками… – озадаченно сказала Маруся.

– Нам нужно всего лишь изучить новый язык, – пожал я плечами. – Одного месяца плотного общения с этими ребятами нам будет более чем достаточно, чтобы разговаривать.

– Издеваешься? Да мне ни за что не выучить целый язык за месяц! Я английский-то одолеть не смогла, – фыркнула мой носитель.

– У тебя есть я. Который по человеческим меркам – выдающийся полиглот. К тому же, благодаря телепатии, мы сможем изучать их язык как по учебнику, – мысленно отозвался я и усмехнулся.

Народ увидел, что девушка слегка улыбнулась, и тут же напряглись, продолжая переговариваться. А два парня, что возраста девушек, сняли шлемы и начали эмоционально спорить со старшим. Я попытался исправить ситуацию, вытащив из рюкзака несколько консерв, затем протянул их людям со словами:

– Ребята, давайте жить дружно? Это – ням-ням, – потряс я банками перед удивлённо затихшими людьми.

Маруся от моих слов просто взорвалась смехом, совершенно сбивая мой мысленный настрой.

– Diro’ong Nyam-nyam? – удивлённо спросил старшой и сделал пару шагов ко мне.

– Да. Всё правильно! Это – ням-ням! – улыбался я под раскатистый смех Руси у себя в голове.

После этого главарь подошёл на расстояние пары метров и, ударив себя в грудь кулаком, слегка склонился и сказал:

– Vir on tarzon ren’nion. Visku’ula zenf.

Он поднял голову и с благодарностью принял у меня консервы на пятерых.

Затем он в приглашающем жесте вытянул руку в сторону выхода с крыши. От двух парней чувствовалось недоверие, девушки были в замешательстве, а вот главарь находился в воодушевлении, скорее всего, от моего эффективного уничтожения мутантов.

– Ну вот, практически нашли общий язык, – хмыкнул я, проходя вместе со старшим мимо молодых.

– Будет интересно посмотреть, как ты дальше продолжишь с ними общаться, – хихикнула Руся.

– Всё как в девятнадцатом веке с аборигенами. Начну дарить им бусы, а они нам отдадут своё оружие, – беззаботно сказал я, а Руся опять заливисто рассмеялась.

Вот только я не понимаю, почему молодые парни отнеслись к нам с таким недоверием. Всё-таки перед ними предстал не угрожающий вояка, а молодая и красивая девушка. Они тут что, все подряд содомиты из «ЛГБТ» тусовки? Бред какой-то…

– Всё намного проще и сложнее одновременно… – отсмеявшись, сказала девушка, опять нагло прослушав мои мысли. – Они крайне сильно обеспокоены нашей силой. А ещё их пугает мой редкий цвет волос, – серьёзным тоном закончила она.

В это время мы спустились по узким ступенькам, миновав несколько пролётов, и открыли дверь в небольшой коридор, за которым оказался лифт с открытыми створками. А напротив него были двухстворчатые двери с узорами в металлическом исполнении.

– Опять картинки-образы? – поинтересовался я, двигаясь за старшим.

– Ага. Очень непривычно видеть такое. Но я могу довольно легко блокировать их мысли, – отозвалась девушка.

Мы стали наблюдать, как командир иностранцев с натугой потянул одну створку двери в сторону, а она со скрипом начала отъезжать куда-то в стену. После этого мужик сделал приглашающий жест а-ля: «после дамы», но, хоть и насторожившись, я всё же прошёл первый.

Ничего криминального здесь не обнаружилось. Неряшливый пентхаус-студия со странной барной стойкой в центре. Вокруг обширного места для готовки стояли кожаные диваны, столики, кресла, большой стол, напоминающий биллиардный, но с какими-то ребрами в середине.

Но всё это я заметил только спустя десяток секунд, потому как изначально нас с Марусей привлекли телевизионные панели над барной стойкой. Три широченных телека, приделанных к потолку, вещали какие-то кадры охоты на зомби, от первого лица. А один из них показывал говорящего журналиста, который ходит по какому-то военному городку. Звук был отключён, поэтому все было как в немом кино конца девятнадцатого века.

Место для готовки было лишено каких-либо съестных продуктов. Видимо, у ребят в последнее время проблемы с поиском провизии. Собственно, поэтому все были в шоке, когда я добровольно отдал им припасы.

Когда молодые вошли за нами, старший отдал девушкам банки консервов и что-то им сказал. Они кивнули, и, как я понял, принялись за готовку еды, так как они положили банки на стол и скинули с себя броню. Одна из них достала кастрюлю, начала наливать воды из какого-то крана, другая открывала консервы специальным инструментом.

Парни тоже поскидывали броню на пол и, отойдя в сторону, недовольно поглядывали на нас со старшим. Он же в это время пригласил нас на полукруглый диванчик с небольшим столиком, а когда я сел на другой конец дивана и взглянул на их командира, уже вовсю заинтересованно разглядывал нас, не произнося ни звука.

Я не отставал в этом деле и рассматривал его серьёзное морщинистое лицо, на удивление гладко выбритое. Хоть он и наставил на нас «покерфейс», но строгим всё же не выглядел. Его лицо с густыми бровями, тронутыми сединой, вполне можно назвать добродушным.

После пары минут гляделок я, приподняв бровь, подтянул к себе рюкзак и, чуть усмехнувшись мужику, вынул оттуда еще двенадцать банок консервов. Старший заулыбался и загорелся, как рождественская ёлка. Он сжал кулаки обеих рук, приставил их к груди и, склонившись, начал говорить какую-то тарабарщину. А когда он закончил, девушки с благодарным видом забрали остальные банки.

Нужно было с чего-то начинать знакомство, поэтому, тронув себя за грудь, я сказал:

– Маруся.

Мужик понял, что я имею в виду и, повторив мой жест, ответил:

– Аяронт.

Наше знакомство длилось с полчаса, пока мы пытались выговорить имена друг друга. Так как опыт в различном произношении у меня был громадный, мне ничего не стоило выговорить его имя. А вот с именем моего носителя вылезли проблемы. Аяронт просто физически не мог ровно произнести «Мару́ся», у него получалось только «Мару-и-ся», в итоге мы просто махнули рукой и остановились на сокращении «Мару», так как «Руся» он произносил тоже «Ру-и-ся».

Затем пришло время для изучения имён остальных членов команды. Девушек звали Пэи и Рауи, а парней ‒ Дзонт и Рабат. Произношение было нетипичное, какая-то ядерная смесь китайского и немецкого – грубость и проглатывание звуков. Но для меня, в принципе, ничего сложного. И, пока произносил всё это сам, я также заставил делать то же самое Русю, чтобы она равномерно и одновременно со мной осваивала их язык.

А когда мы сели есть суп из приготовленных консервов, первые десять минут я практически ничего не смог добиться от ребят, так как они за обе щеки уплетали суп, вылакав по две порции. Но надо отдать им должное ‒ они грамотно усваивали пищу, тщательно пережёвывая даже мельчайшие зерна бобовых и кукурузы. Видно, с голодом они знакомы не первый раз.

Но когда все от пуза наелись, девушки принесли всем воды, а я продолжил расспросы, в силу своих возможностей. Поначалу это было неимоверно глупо. Взяв какую-то исписанную голубоватую бумагу, что лежала на том же соседнем столе, что и ручка, начал делать заметки. Затем театрально показывал жесты и говорил их значение на русском.

Поначалу они не понимали, чего я от них хочу, но один из молодых парней удивлённо сказал: «Fiortha». А затем состроил такое же грустное выражение лица и ткнул сам в себя пальцем. Я же повторил за ним и так же ткнул пальцем в себя, вопросительно глянул. А когда он кивнул, я, улыбаясь, взялся за следующий жест, действие или эмоцию. Все это корректировала своими видениями мыслей Руся и активно участвовала в формировании словарного запаса.

Одно из солнц скрылось за горизонтом, а на нашем листке уже было записано более сотни слов. Вот только полезных из них было штук десять, такие как: «Бежать», «Дай», «Есть», «Спать», и так далее. Пока что с таким словарным запасом невозможно было о чем-то поговорить. Мы с Марусей, были сейчас, как маленькие дети-вундеркинды, что судорожно впитывали новые слова.

Всем было относительно интересно учить нас, но с наступлением ночи у них как будто резко села батарейка. Молодые ушли в свои комнаты, – которые я не замечал до этого момента – а Аяронт, встав с дивана, сказал:

– Покажу кровать. Пойдем.

Руся откровенно радовалась, что за такой короткий срок поняла эту фразу из трёх слов. Мне же этого было мало, так как я планировал совершить рекорд в «полиглотстве» – освоить этот язык за пару недель. Сложно, но возможно.

Старший отряда выживших отвёл нас в угловую комнату, где не было окон-витрин пентхауса, но было тусклое холодное освещение от прикроватного светильника вытянутой формы. Сама комната была пять на пять метров. Кровать одноместная, но с на удивление чистым постельным. Аяронт что-то сказал напоследок и прикрыл за нами дверь. Благо, защёлка была изнутри, поэтому я тут же запер дверь и в этот момент Руся перехватила управление.

– Фух! Вот это да! Я столько информации не впитывала даже в колледже! А уж тем более, другие языки так не учила! – возбуждённо начала она вслух, одновременно скидывая с себя броню и начав стягивать нательное.

– Ты потише только… На сегодня наше обучение не окончено, – настороженно осадил её я.

– Как ‒ не окончено? – удивилась Руся, скидывая ботинки и штаны. – Я устала и хочу спать! – недовольно добавила она.

– Дорогая моя мадмуазель. У нас есть такое ма-а-аленькое преимущество, как межастралье. Там мы можем спать и одновременно учиться! Так что укладывай свою попку в кровать, и поехали в астрал! – недовольно сказал я.

– Ты просто изверг! Дай поспать нормально! Мы и так очень много усвоили! – не унималась Руся.

– Как будит по-ихнему «стол»? – со всем скепсисом спросил я.

– Э-э… «кричаан», вроде…

Я гоготнул и рявкнул:

– Ложись – два! Бегом в астрал!

Руся недовольно плюхнулась в кровать, завернувшись в одеяло, легла на бочок и провалилась в астрал. Если бы не железная дверь, которая запирается исключительно изнутри, я бы ни за что не поступил так опрометчиво, так как в астрале мы довольно уязвимы, из-за сниженной чувствительности наших способностей. Ещё секунд десять я прислушивался своими ощущениями взора и прослушки, и, удовлетворившись тем, что за нами никто не следит, двинулся следом за девушкой.

Появившись на той же солнечной пустыне, я подошёл в Марусе сзади и стал завороженно глядеть на бой двух гигантских червей, что с пыльными взрывами вырывались из песка и пытались укусить друг друга за хвосты. Необычная битва продолжалась минут пять, пока один из червей не сдался и не провалился сквозь землю, убегая от противника.

– Они нас точно не тронут? – с сомнением спросила девушка.

– Ты пару астральных суток тут провела, и никто тебя не тронул. Это почти такое же безопасное межастралье, как и у нас, – хмыкнул я.

– Поня-а-а-атно… – протянула она задумчиво.

А мне надоела эта тягомотина и я решил удивить своего носителя, так сказать, внести «лампового» разнообразия в наше с ней обучение.

– Значит так, моя дорогая ученица! Преподаю тебе начальный урок! – весело сказал я и подтянул девушку за талию в противоположную сторону от основного астрала. – Как у вас там говорится? А! Кхе-кхе! СИМ-САЛАБИМ! – вытянув руку перед собой, выкрикнул я.

В это время прямо из песка перед нами вылезла школьная парта со стульями. Точь-в-точь как в школьных воспоминаниях Маруси.

– Т-ты как это сделал?! – изумлённо спросила она и с энтузиазмом подбежала к парте.

– Будешь хорошей ученицей, так и быть, поведаю тебе, – хихикнул я, а Руся с яркими восторженными эмоциями села за парту.

– Я вас слушаю, учитель! – хихикнула она.

– Урок номер один! – улыбаясь, щёлкнул я пальцами.

Мои джинсы, черная футболка и мотокуртка колыхнулись водной рябью и сменились на чёрный официальный костюм с белой рубашкой и галстуком. На лице возникли круглые очки, а в руках появилась школьная указка. Руся радостно захлопала в ладошки.

– Астрал – это не что иное, как переход между коренными измерениями. Он же существует благодаря всем разумным в совокупности, будь то лягушка, собачка, человек, архидемон или архангел! Поэтому как ты себя здесь чувствуешь – так оно и будет являться. Здесь присутствует возможность материализации мысли, – заулыбался я, наблюдая, как чёрное платье Маруси меняется на купальник-бикини, в чем она сейчас спит.

– Ой! Что за! – пискнула девушка, прикрываясь за партой.

– Гы-гы! Вижу, урок ты усвоила! – играя бровями, растянул я свою улыбку до ушей в стиле Пеннивайза. – Так, Маруся Савенко! Что за вульгарный стиль одежды в школе?! – улыбаясь, хлопнул я линейкой по ладони.

Одежда на девушке тут же преобразилась в привычные ей камуфляжные бриджи, короткий топик и кеды.

– Простите, учитель… – подыгрывая мне, чуть смутилась она.

– Кхм-кхм. Далее. Астрал – это пространство, вполне физическое для находящегося в нём субъекта. Но взаимодействие с объектами данного слоя реальности происходит путём выделения духовной силы и с применением эмоционально-образного мышления разумного. Как пример – яркое представление чего-либо и перенос образа в слой реальности астрала…

Не успел я закончить, как Руся подняла руку и спросила:

– Вот так, учитель?

В этот момент позади меня выросла широкая прямоугольная школьная доска со множеством мелков на бортике.

– Хм. Именно! – поправляя очки, улыбнулся я. – Но! Есть ограничение по переносу образов! – важно поднял я свой когтистый палец. – А именно ‒ материализованные объекты не должны превышать объём выработки духовной силы самой души. И находится это по формуле…

Я взял мелок и умелым движением начал писать заученную со школьных лет формулу.

– Э-э… Учитель Крондо, а как её применять? – недоуменно протянула Маруся.

– Очень просто. Бафомет равно лямда в корне из шестисот шестидесяти шести, делить на сигму. Где Бафомет – это объём возможной затрачиваемой духовной силы, лямбда…

В общем, теоретическую часть мой носитель не поняла совершенно. Но хоть усвоила, что в астрале она не может создавать количество вещей, которые в совокупности равны четверти кубометра на данном этапе развития её души. Но это временно и ещё может измениться, если она постоянно будет упражняться.

В конечном итоге, наш урок плавно перетёк в насущные проблемы, а именно ‒изучение инородного языка. А спустя около шести часов по астральному времени мы всё же плавно свернули обучение, так как Руся практически на зубок выучила все доступные на данный момент слова. А когда мы оказались в её теле, девушка, засыпая, сказала:

– Спасибо за уроки, Крондо. Рада быть твоей ученицей…

«Хи-хи! Ну, значит, не зря стараюсь. Приятно, когда твои труды ценят» – смеясь, подумал я, одновременно проваливаясь в пучину странных картинок.