Читать книгу Дэйра. Книга 2. Искупление - Вера Петрук, Вера Александровна Петрук - Страница 3

Глава 3. Секта Новых Кульджитов

Оглавление

Таракан еще во сне сказал ей, чтобы она не открывала глаза, когда проснется. С некоторых пор Дэйра слушала его советы, поэтому сдержалась и лишь слегка приподняла ресницы, разглядывая что творилось вокруг в последний день уходящего года.

Она лежала не на тюфяке соломы в мрачной камере, а на мягких перинах, устланных белоснежным бельем. Голова утопала в огромной подушке, руки лежали поверх расшитого позолотой одеяла. Ее постель, наконец-то, соответствовала ее статусу, вот только тонкие исхудавшие руки с костлявыми пальцами никак не могли принадлежать бывшей Дэйре.

Обилие подсвечников со свечами освещали празднично наряженную палату. В углу даже примостилась кадка со свежими хвойными лапами. Именно их запах и разбудил Дэйру. Одна створка двери была приоткрыта. Из нее виднелась залитая светом зала с огромной наряженной елью и людьми, одетыми в белое. То были не санитары и сиделки. Движения будто во сне, странные лица и пустые взгляды выдавали пациентов доктора Йорвика. Некоторые еще ходили с повязками на головах и лицах. Многие расположились на стульях вокруг ели и таращились на гирлянду с цветными огнями. Ближе всех к палате Дэйры сидел молодой человек с повязкой на глазу. Он раскачивал стул и норовил ухватить за ухо сидящего рядом соседа – толстого мужчину в очках. Иногда к ним подходил санитар, поправлял стул и поднимал молодого человека, который, не дотянувшись до толстяка, падал на пол. Несмотря на повязку на глазу и искаженное улыбкой-гримасой лицо, Дэйра его узнала. Феликс Бардуажский тоже встречал новый год в новом обличье.

Сердце уколола досада. Незнакомцы, так странно появившиеся в ее жизни, украли у нее право мести. К неприятному обличию Нетэры добавилась неприязнь посильнее. Феликс был мразью, и Дэйра собиралась убить его лично. Какое удовольствие от убийства того, кто стал овощем?

– Ты уверена, что ничего нельзя сделать? – раздался рядом голос Нетэры, и Дэйра едва не распахнула глаза. Но таракан, сидящий на ее щеке, вовремя постучал лапкой ей по носу – мол, ты не среди друзей.

Однако, когда с другой стороны прозвучал голос Поппи, кормилицы и самого любимого человека после отца, сдерживаться стало труднее.

– Если бы у тебя, Нета, в мозгах поковырялись, как думаешь, смогла бы ты дурачить Лорнов, Агоду и чагаров? – бурчала Поппи. – Да ты бы и ложку до рта не донесла. Это конец. Девчонка закончилась, а я потратила на нее лучшие годы! Дурацкая была затея с ее рождением!

– Побойся Древнего! – повысила голос Нетэра. – Все шло бы по плану, если бы ты отправилась с Дэйрой в Майбрак. Нет же, послали эту дуру, Марго. Никогда мне она не нравилась.

– О мертвых не говорим, – вмешался третий голос, и Дэйра едва не поперхнулась. В горле было сухо, и ее давно душил кашель. По другую сторону изголовья стояла Маисия, лекарка из замка Эйдерледж. Правда, после того, как Поппи назвала свою воспитанницу «девчонкой, на которую она потратила лучшие годы», Дэйра ни в чем теперь уверена не была.

– Марго не проходила боевую подготовку, с этой задачей должен был справиться Белиорский, – сухо сказала Маисия. – А он позволил себя убить каким-то бандитам. Хороших же наемников выбрал комитет для такой важной цели.

– То были не просто бандиты, – вмешалась Нетэра. – Перед операцией маркиз признался, что очень боялся Дэйру, так как считал ее ведьмой. Соответственно, постарался. И судя по результату, куда лучше, чем мы, когда выбирали для нее охрану. Он каким-то образом нашел в Дэспионе етобаров, которым заплатил за ее поимку. Что делали южане в Сангассии – это отдельный вопрос, но факт в том, что подготовка Белиорского не могла сравниться с лучшими наемниками мира.

– Но братец-то сбежал, – вставила Поппи. Вероятно, она имела отношение к подбору охраны Дэйры, потому что голос у нее был уязвленный. – Хороши же эти етобары, раз смогли упустить сопливого мальчишку.

– Если бы это были настоящие етобары, то вопрос с Томасом Зортом был бы уже решен, – сказала Маисия. – Другое дело, что это сейчас не важно. Дэйра не в состоянии справиться с задачей, которую мы не нее возлагали.

– Все из-за твоего доктора, – в сердцах хлопнула по постели Поппи. – Если бы не он со своими дурацкими операциями…

– То о нас давно бы узнали, – перебила ее Нетэра. – Благодаря доктору Йорвику мы избавились от многих противников. Какая-то их часть бродит сейчас вокруг той елки, – она указала на залитый светом зал, видневшийся из открытой двери, – а какая-то вернулась туда, откуда их похитили, но уже не в состоянии вредить нашему делу.

– Как я говорила, что это лишняя трата денег и неоправданный риск, так и буду говорить, – пробурчала Поппи. – Какой толк, что вон тот тип в очках – она ткнула пальцем на толстого мужчину, сидящего рядом с Феликсом, – бывший главный палач Сангассии? Этот человек замучил до смерти всех наших братьев и сестер, которых Лорн поймал в прошлом году в Майбраке. Я бы с удовольствием напилась крови из его горла.

Нет, это не Поппи, почти обрадованно подумала Дэйра, вспоминая ласковый голос кормилицы, ее наставления о любви к ближнему и добрые сказки, в которых не было ни жестоких убийств, ни страшных злодеев. Но тут перед полуприкрытыми глазами появилась старческая рука, которая деловито поправила одеяло. На большом пальце сверкнуло знакомое кольцо с гербом Зортов – Поппи получила его от отца вместе с должностью кормилицы.

– А меня возбуждает его беспомощность, и мы уже это обсуждали, – отрезала Нетэра. – Пока я возглавляю кульджитов, доктор Йорвик продолжит операции. После того как Амрэль раскрыл нас в Майбраке, мне пришлось искать выживших, уговаривать трусливых герцогов и графов, успокаивать Древнего, заново собирать армию… Перед тобой же, Поппи, всегда была только одна задача: охранять девчонку.

Странно, что женщина, которая обманом проникла в семью Зортов, сохранила свое настоящее имя.

Я тебе верила, попыталась заныть еще не до конца умершая прежняя Дэйра, но та Дэйра, которой просверлили дыру в черепе, грубо ее заткнула.

– В том, что она осталась без мозгов, виноваты все, – заявила Поппи. – Я с самого начала была против ее путешествия в Майбрак. Рано, она не была готова. Да, в замке и в окрестных лесах временами появлялись цветы смерти, да, они не трогали Дэйру, но на этом ее взаимодействие с древним миром заканчивалось. Она была, как слепая, не видела очевидного. Поездку в Майбрак готовила не только я. Маисия должна была отправить с ней цветы смерти, чтобы они защитили ее в дороге.

– А ты вообще девчонку чуть не угробила, когда кошку к ней пустила, – огрызнулась Маисия. – О чем только думала! Я ее тогда еле выходила. И ради чего?

– Во-первых, это было давно. Во-вторых, появились сомнения и нужно было убедиться, что Дэйра развивается правильно. Та кошка была самой мирной и доброй тварью во всем замке, даже мышей ловить не умела. Дэйру же она сразу захотела убить. Это была необходимая проверка.

– Эти дурацкие шрамы сделали ее слишком приметной, нам стоило больших хлопот, чтобы замять ту историю. Ты бы еще свору собак догадалась к ней пустить.

– Хватит! – рявкнула на них Нетэра, и на некоторое время в палате воцарилось молчание.

Слышно было, как больные из зала затянули популярную среди донзаров новогоднюю песню, им помогали санитары. Дэйра различила голос Феликса, который старательно тянул припев, и подумала, что столько лжи она осознать не в состоянии. Друзья становились врагами, враги… Враги пока оставались на прежней позиции, но неутоленная местью ненависть к Феликсу притихла, как перестают гнуться деревья и ломаться ветви, когда буря уходит. Они еще помнят дыхание урагана, боятся возвращения свирепого ветра, но живут дальше.

– Как же мы теперь найдем это захоронение? – упавшим голосом спросила Маисия. – Ведь все затевалось только ради него. Господин долго ждать не сможет. Его состояние ухудшается с каждым днем, силы на исходе.

– Будем искать могильник сами, – решительно сказала Нетэра. Видимо, недаром она возглавляла новых кульджитов, а в том, что это были именно они, сектанты, о которых рассказывал Амрэль в Пещере Радости, Дэйра не сомневалась. Эх, знала бы она будущее, слушала бы внимательнее.

– Если подумать, то от самой Дэйры всегда мало что зависело. Да мы и не знаем, стала бы она сотрудничать с нами. Судя по твоим рассказам, Поппи, из девки та еще стерва выросла. Главное, что она жива. Маисия, у вас с доктором Йорвиком два дня, чтобы поставить ее на ноги.

– Одного дня будет достаточно, – сказала Маисия, поправляя повязку на голове Дэйры. – Рана заживает на удивление быстро. Думаю, на нее влияют растения из нашей лаборатории. А может, даже и сам Древний. Дэйра всегда хорошо реагировала на близость первоисточника.

– Отлично, – кивнула Нетэра. – Ее тело само подскажет нам, где могильник. Привезем девчонку в столицу, поводим по улицам в районе старого города, будем внимательно смотреть – знаки обязательно появятся.

– Не знаю, – недоверчиво протянула Поппи, – мы ведь так уже не раз делали. Даже Древнего в повозке по Майбраку катали. Если и он могильник не пробудил, то как сможет Дэйра, у которой и сил-то никаких нет?

– Как раз у нее силы и есть, в отличие от Господина, – вставила Маисия. – В пророчестве сказано, что не Древний найдет хранилище, а его слуги, связанные с ним кровью. И если мы не поторопимся, Господин снова заснет. Дэйра – самый удачный результат скрещивания, ни один ребенок не доживал до ее возраста. И я, и Поппи видели цветы смерти у нее в спальной, значит, первофлора к ней тянется. Я поддерживаю идею Нетэры. Возможно, не с первого раза, но знаки появятся.

– Дэйра – девятая невеста, пусть для всех и мертвая, – вставила Поппи. – О ее шрамах ходят легенды. Посмотри, во что превратил ее Феликс. Древний и то лучше выглядит. Как думаете, сможем ли мы беспрепятственно водить ее по старому городу?

– Вечно тебя волнуют мелочи, – досадливо сказала Нетэра. – Старая часть Майбрака – это трущобы, да храмы. Там полно больных, калек и попрошаек. Как раз в таком виде, Дэйра не будет выделяться. Да и кто ее там узнает?

– Даже не придется маскировать шрамы, – произнесла Маисия и отодвинула часть бинтов со лба Дэйры. – Видите? Они побледнели, их почти не видно. Не знаю, что сделал доктор Йорвик с ее головой, но пока что все его действия несут нам только выгоду. Думаю, его надо поощрить.

– Как только девчонка найдет могильник, придется убить и ее тоже, – задумчиво произнесла Нетэра, разглядывая Дэйру. – Мне она кажется опасной.

– Думаешь, ее способности больше не пригодятся? – поинтересовалась Маисия. – Ведь другие скрещенные не выжили. Она уникальна в своем роде.

– У нас будет Древний, – отрезала Нетэра. – Зачем нам божьи слуги, когда с нами будет сам бог? Ну все, хватит болтать, у нас много работы. А ты, Поппи, позаботься, чтобы Дэйру не беспокоили, и приходи к нам. Впереди Майбрак, к нему нужно хорошо подготовиться.

Нетэра с Маисией ушли, а кормилица – или подобие того человека, которого когда-то знала Дэйра, стала поправлять ее одеяла и подушки. В какой-то миг она мелькнула рядом, и девушка ее разглядела. Поппи была и не была той старушкой, которая вскормила дочь герцога Зорта. Исчез горб, пропала дрожь в пальцах и то мягкое, любящее выражение лица, которое всегда смотрело на Дэйру с обожанием. Поппи по-прежнему была стара, но ее старость чудесным образом потеряла дряхлость, словно в кормилицу влили чужие жизненные силы, запас которых пока еще не исчерпался. На Дэйру же она смотрела с жалостью и досадой. Так глядят на щенка, который обещал вырасти первоклассной охотничьей гончей, но вдруг сломал шею.

Дэйра поняла, что еще минута, и Поппи уйдет, а она снова останется одна – с тараканом, сидящем на подушке, и с новым грузом страхов, обид и злости. Момент упускать было нельзя. Похоже, в ее голове, действительно, кто-то поковырялся, потому что она выдала такой безумный план, что Дэйре он сразу понравился.

– Поппи, это правда ты? – слабо произнесла она, моргая глазами, будто только что очнулась. Притворяться сильно не пришлось. Казалось, что слабость останется с ней навсегда. Даже губы с трудом шевелились.

– Не верю своим глазам, – говорила Дэйра, внимательно наблюдая за вытянувшимся от изумления лицом старушки. – Как ты очутилась в этой больнице? Мерзавец Феликс меня похитил, хотел, чтобы доктор сделал меня дурой, но Йорвик – хороший человек, он сжалился и притворился, что разрезал мне голову. На самом деле, меня никто не трогал. Надо найти Феликса, он не мог далеко уйти. Этот гад убил Марго, и Белиорского, и других…

Слезы тоже упрашивать не пришлось. Они вдруг покатились градом.

– Мне так страшно, – и это тоже было правдой, потому что она ожидала, что Поппи оденет свою прежнюю маску. Но старая женщина быстро пришла в себя и, сложив руки на груди, поцокала языком:

– Ай-ай, какая хитрая девочка. Ты ведь все слышала, верно?

– О чем ты, Поппи? – раз кормилица не хотела играть в маскарад прошлой жизни, Дэйра решила вернуться туда первой.

– Думаешь, хирургия доктора Йорвика на тебя не действует? – протянула Поппи. Она никогда так с ней не разговаривала, и Дэйре стало совсем не по себе. Да и в голове вдруг появились странные ощущения. Будто внутри ее черепа началась зима – холодило, морозило, подвывало.

– Не тешь себя иллюзиями, детка, Йорвик проковырял в твоей голове дыру, да еще какую, – продолжила бывшая кормилица. – Перед тем как ты очнулась, Маисия сделала перевязку, и мы все видели следы его надругательств над нашим трудом.

– Вашим трудом? – не поняла Дэйра. Возможно, Поппи была права, а ясность сознания была временной, прощальной. Соображать, действительно, становилось труднее. Эмоции, которые она еще контролировала, начинали скапливаться в ледяные вихри и ураганчики, и, если не бы не успокоительное мурлыканье таракана над ухом, Дэйра бы за себя уже не отвечала.

– Жаль, что Нетэра ушла, она бы лучше объяснила, – вздохнула Поппи и присела на кровать. – Пить хочешь?

Дэйра хотела пить, но сейчас Поппи была последним человеком в мире, из рук которого она взяла бы стакан с водой.

– У некоторых пациентов доктора после операции случаются проблески самостоятельного мышления, – подтвердила ее догадки старушка. – Мне жаль, но после того как ты заснешь, сознание покинет тебя навсегда. Так со всеми бывает. Станешь послушной и равнодушной, а няньки будут вытирать тебе слюни и кормить с ложечки. Я бы задушила этого Феликса, но Нета хочет вернуть его отцу без шумихи. Пусть герцог сам разбирается, почему вдруг его сын стал идиотом. С другой стороны, хорошо, что сейчас у нас есть время попрощаться. Столько вместе пережили.

«Ничего общего у меня с тобой нет, предательница», – хотела сказать Дэйра, но прикусила язык. Ей нужна была информация, а Поппи, похоже, была в разговорчивом настроении.

– Понимаешь, детка, рано или поздно, ты все равно встретилась бы с Нетэрой, узнала о своей миссии и той роли, к которой тебя готовили. Но получилось по худшему сценарию. Мы собирались рассказать тебе все в Майбраке. Ты бы жутко разозлилась на нас с Маисией, прямо как сейчас, но потом сделала бы все, что от тебя ждали. Я уверена, что останься ты в сознании, ты бы помогала нам добровольно, но увы, придется следовать плану Нетэры. Когда мы приедем в Майбрак, ты вряд ли будешь что-либо понимать. А когда сделаешь то, что мы хотим, скорее всего, тебя убьют. Ходить под себя до старости, есть с ложки, пускать слюни – это не для моей Дэйры. Клянусь, ты умрешь смертью, достойной вабара.

Слова Поппи породили много вопросов, но один показался Дэйре самым важным:

– А если я не стану дурой, а сохраню ясность мысли, вы тоже меня убьете?

– Я молюсь всем богам, чтобы с тобой не случилось того, что с Феликсом, – ответила Поппи, и ее голос прозвучал искренне. – Но боги меня вряд ли послушают, ведь я еретичка. Странно, что ты спросила меня об этом, а не о своей миссии. Разве тебе не интересно, ради чего мы тебя вырастили?

Из слов бывшей кормилицы Дэйра давно поняла, что ей предстоит услышать откровения, к которым она не была готова. Однако таракан рядом с ее головой заверил, что все будет хорошо. Приходилось ему доверять, других союзников не было.

– Девочка моя, – Поппи протянула руку и погладила Дэйру по щеке. – Ты никогда никому не верила на слово, но мне лгать нужды нет. Мы ведь с тобой прощаемся, а перед смертью говорят правду. Ты не дочь герцога Зорта. Твоя мать – Ингара Кульджитская – чертовка, которую мы воспитывали в нашем ордене с младенчества. Она из Эйсиля, деревенская. В тебе нет ни капли вабарской крови, ты наполовину донзар, поэтому тебя так всю жизнь к ним и тянуло. Ингара, мерзавка, предала нас, после того как родилась ты. Она была обязана оставить ребенка ордену, но сбежала с тобой в утробе в Эйдерледж, где обманом вышла замуж за барона Кульджитского, а после его смерти – за твоего отца.

Никто не говорил Дэйре, что ее мать была беременна еще до свадьбы. Старшая дочь герцога родилась, как и положено, через девять месяцев после бракосочетания, иначе толки и слухи начались бы задолго до того, как голову юной маркизы украсили шрамы от кошачьей лапы, появившиеся, как оказалось, не без помощи Поппи.

– Что, совсем нечего спросить? – не выдержав ее молчания, спросила кормилица. – Твой отец никогда не сомневался в том, что ты его дочь, потому что ты, действительно, родилась через девять месяцев после свадьбы. Но и я не солгала, что Ингара носила тебя в утробе, когда убежала из ордена, и потом, когда стала женой барона Кульджитского. Она вынашивала тебя полтора года. Не как человеческое дитя. А здесь ты должна была спросить о своем настоящем отце.

Холод в голове поутих, но звук ветра по-прежнему мерещился то в одном ухе, то в другом. Нет, Поппи не лгала ей. С некоторых пор Дэйра чувствовала ложь, как нечто вполне ощутимое вокруг себя. Но воздух в палате был кристально чист и прозрачен. Он дышал правдой – горькой, злой и несправедливой.

– Подозреваю, что мой отец – какой-то мутант, которого вы нашли в пещерах, назвали Древним и с которым совокупляете глупых девчонок, купленных у бедняков для опытов. И чем же вы отличаетесь от Лорнов, которые занимаются тем же?

Последний вопрос Поппи не поняла, но слова Дэйры были явно не те, которые она собиралась услышать. Однако по выражению ее лица девушка поняла, что угадала.

– Древний – не мутант! – Поппи схватила Дэйру за подбородок цепкими пальцами и отвернула ее голову в сторону. – Не смей на меня так смотреть. Ты всем обязана мне и Нетэре, без нас тебя бы не было. Новые Кульджиты – это будущее Сангассии, но я не собираюсь тратить нашу последнюю встречу на религиозные споры. Не хочешь – не верь. Древний здесь, с нами, он последний, это не безликий Амирон, а настоящий бог, во плоти и крови, просто очень слабый, потому что его время еще не настало. Мы с огромным трудом уберегли его от Амрэля Лорна, когда тот захватил нас в Майбраке. Многие братья и сестры пожертвовали своими жизнями, чтобы единицы преданных смогли вывести Древнего сюда, в Нербуд. Но информация все равно просочилась. Лорнам стало известно о тебе, с тех пор они ищут возрожденного, не жалея ни денег, ни людей. Представляю, что бы стало, если бы они узнали о Древнем.

– Расскажи мне о нем, – попросила Дэйра, стараясь звучать миролюбиво. – Если он бог, во мне течет божественная кровь? В этом моя миссия? Стать вашим личным магом и волшебником?

– Во-первых, у Древнего сотни детей, – усмехнулась Поппи. – Ты не первая и не последняя. Ингара была одной из многих женщин, которая смогла зачать от Древнего. Но, увы, не все дети сохранили разум. Почти все рождались с дефектами умственного плана. Парадокс судьбы, что и тебя, в конце концов, постигнет та же участь. Во-вторых, Древний – бог лишь в том смысле, в каком все люди его времени являются для нас божествами. Кульджиты, населявшие Сангассию, тысячи лет назад, обладали знаниями, которое греховное человечество не смогло перенять. Мы собираемся возродить древних людей, чтобы они научили нас тому, что сделало их богами. Наше счастье и великое везение в том, что не все древние погибли в результате изменения мира, которое обрушило их царствование. Некоторые выжили, заснули и сейчас готовы проснуться. Древний бодрствует не всегда, но то, что мы узнали от него, иначе как чудотворной магией не назовешь.

– Скрещивая его с человеческими женщинами, вы преследовали чисто научный интерес? – не удержалась от вопроса Дэйра.

– Не тешь себя иллюзиями, в тебе нет ни капли божественной силы, – вернула колкость Поппи. – Мы с Маисией наблюдаем за тобой с детства. Да, были надежды, что дети Древнего станут возрожденными магами, о которых ходят легенды. Но сказки есть сказки. Ты единственное его дитя, которое родилось «нормальным», если так про тебя можно сказать. Остальные – уродцы, которые рождаются пачками по всей Сангассии, так как зачатие от Древнего может произойти и через год после соития. Мы стараемся таких деток отлавливать и уничтожать, но Лорны частенько нас опережают. Охотятся за уродцами, а потом пытаются вытащить из них волшебную силу с помощью науки. Глупцы!

Значит, вот что это были за детки, подумала Дэйра, вспомнив черные кареты с донзарскими детьми, которые граф Эстрел сопровождал в Майбрак. Ее братья и сестры. По правде, она не чувствовала к ним любви ни тогда, ни сейчас. Желание освободить их было вызвано иными чувствами, среди которых затесалось, в том числе, и удовольствие мелкой мести лично Амрэлю, гнев на которого стихал по мере того, как Дэйра погружалась в пучину кульджитского заговора. Кем бы ни была она по крови, но воспитывали ее в традициях вабарской доблести и преданности трону Лорнов.

– Чтобы мы не забрали тебя, Ингара согласилась на наши условия, – продолжала Поппи. – Она умная женщина и понимала, что мы найдем ее и на краю света. Ты всегда считала, что твоя мать – холодна и равнодушна к тебе, но это не так. Нет человека, кто любил бы тебя сильнее. Но между ней и тобой всегда стояли мы, и она об этом не забывала. Наверное, догадывалась, что когда-то мы вернемся, поэтому старалась не привязывать тебя к себе любовью. Когда я уезжала из Эйдерледжа, она написала тебе трогательное письмо. Прощалась, просила прощения. Знала, что вы больше не увидитесь. Но я его не взяла. Ингара выпила у меня немало крови за те годы, что я жила с ней в Эйдерледже, теперь пусть расплачивается. Впрочем, не думаю, что ты станешь переживать, не получив материнского письма. Чувств у тебя нет, детка, и ни к кому никогда не было. Тебе на человеческие эмоции плевать, здесь ты пошла в отца. В настоящего.

– Что там случилось, в Эйдерледже? – похолодев еще больше, спросила Дэйра. Погрузившись в собственные горести, она совсем забыла о доме, о тяжелых переговорах отца с чагарами, о том, что мать осталась в замке совсем одна, а Гарон Шонди хоть и был хорошим управляющим, но всегда оставался мерзавцем, ищущим собственную выгоду. Образ матери всплыл с привкусом страха и неприязни. Дэйра вспомнила их последнюю встречу, угрозы заточить ее в клинике для сумасшедших, резкий, неприязненный тон родительницы, которая, казалось, была рада, что сплавляет обузу-дочь в столицу. Если все это было маской во имя любви, что осталось от настоящей Ингары? Человек, загнанный в угол и живущий во лжи, когда-нибудь обманет самого себя.

– Мама жива? – выдавила она, чувствуя непрошенные слезы. Что бы там ни сделал в ее голове доктор Йорвик, одно было точно – Дэйра стала сентиментальной.

– Ингара переживет нас всех, – усмехнулась Поппи. – Такая хитрая, изворотливая змея, как она, спасется в любой ситуации. В этом ты на нее похожа. Скрывать не буду. Дома все плохо. В Эйдерледже со дня на день ждут нападения чагаров. Под ударом окажется Эйсиль, но все знают, что Стена Зорта, которую возвел твой отец, не продержится и суток. За Эйсилем падет Эйдерледж, затем чагары обрушатся на Бардуаг, где их будут ждать укрепления и королевская армия. Эйдерледж предоставлен самому себе. Из герцогства бегут все, кто могут. А так как твоя мать никого из донзаров не отпускала, они пополняют ряды беглых и сбиваются в разбойничьи отряды. Новый год будет страшным. Если Сангассию не разорят чагары, то страна задохнется от восстаний. Ингара решила защищать замок своими силами. С ней остался Гарон Шонди, который набрал человек сто из донзаров и наемников. Ингара поступает глупо, но храбро. Это ее выбор.

– А что слышно от папы? – совсем упавшим голосом спросила Дэйра.

– Ничего, – сказала Поппи. Лучше бы она не отвечала.

– В Эйдерледже было пять сотен воинов, – вспомнила Дэйра. – Куда все делись?

– Ну, как сказать, – замялась было Поппи. – Две сотни человек были нашими. Держать такое количество вооруженных людей в столице и не вызывать подозрение Лорнов было трудно, поэтому их распределили среди наемных сил твоего отца. К тому же, кто-то должен был охранять ребенка Древнего. Одних попыток тебя похитить было столько, что и не перечислить. Ты об этом и не знала.

– Кому я была нужна? Лорнам?

– Нет, – отмахнулась Поппи. – Лорны подобны слепцам, которые не знают, что ищут. Когда Амрэль забрал тебя в Пещеру Радости и просил оживить рыбу, которую он украл из нашей лаборатории, за вами следили. Если бы он был чуть более внимателен, то догадался бы, что это ты своим присутствием оживила и рыбного монстра из источника, и ту ледяную рыбешку, что он с собой притащил. Но Амрэль остался слепцом и сохранил себе жизнь. Если бы он догадался, кто ты, из Эйдерледжа живым бы не уехал. Эх, моя вина, что я собрала тебе плохую команду в дорогу. Надо было отправлять с тобой больше людей, и тогда Феликса Бардуажского, может быть, не случилось. Впрочем, я отвлеклась. Кому ты была нужна? Агоде, конечно. От этого хищника сложно что-то скрыть. Что не смогли узнать Лорны, то давно пронюхали шпионы Агоды. И не раз пытались вывести тебя из страны. Нетэра считает, что Нильс – это человек Лорна, но Марго в дороге заподозрила, что Нильс работает на Агоду. Мы думали устроить разбойничий набег на вашу карету и тихонько зарезать его в драке, но карты опять спутались. Мы до сих пор не можем понять, как Марго и Белиорский, у которых был четкий приказ доставить тебя в Дэспион без задержек, повелись на твою авантюру со спасением наших уродцев, который насобирал Амрэль по стране.

– Значит, вся охрана и Марго принадлежали ордену? – зачем-то уточнила Дэйра. Наверное, ей нравилось бередить рану, которая от этого кровоточила лишь сильнее.

– Ирэн, Лора, капеллан, Томас и этот странный Нильс – вот чужие люди, против присутствия которых я с самого начала возражала. Но Ингара заупрямилась. Она о чем-то шепталась с Ирэн накануне отъезда, я подозреваю, та должна была тебе что-то рассказать, но журавис ее сгубил. Лора была темной лошадкой, она служила Ирэн всего пару месяцев и вполне могла быть шпионкой. Если она не была заодно с Нильсом, то слуга твоего брата расправился с ней и капелланом в Мволе. Подозреваю, что Карлус Рейнгольд работал на твою мать. Он регулярно отправлял сообщения с почтовых станций в Эйдерледж. Письма мы перехватывали, но они были зашифрованы. Мы не знаем, что случилось в Мволе, однако догадываемся, что там произошло крупное столкновение интересов. Если никто не догнал тебя по дороге в Дэспион, значит, это столкновение закончилось смертью всех участников. Я на это очень надеюсь.

– Не убивайте Томаса, – Дэйра вдруг поняла, что должна была сказать с самого начала. – Он ведь ничего не знает и думает, что его сестру убили разбойники. Он не станет докапываться до правды, ведь все было очевидно, Феликс постарался. Домой Томас тоже не вернется, Эйдерледж он всегда ненавидел. Уверена, что он захочет бежать из страны, скорее всего, в Согдиану, брат давно о ней мечтал. Не трогайте его, пусть бежит. Зачем тебе его кровь на руках, Поппи? Достаточно будет моей.

– Это решать Нетэре, – отмахнулась Поппи. – Мне на Томаса плевать.

– А разве тебе не хочется, чтобы я отправилась с вами добровольно? Нашла вам этот, как его, могильник? Кстати, как я должна искать то, о чем не имею ни малейшего понятия?

– Спустись за землю, девочка, ты уже не дочь Зорта, а я не твоя кормилица-служанка, – фыркнула Поппи. – У меня нет ни малейших сомнений, что, если бы ты сохранила мозги, ты бы стала сотрудничать добровольно без всяких условий. Знаешь, почему?

Дэйра, насупившись, молчала, но Поппи не нужен был ее ответ:

– Эйдерледж, – торжественно произнесла она. – Там твоя мать, покинутая королем и народом, в одиночку собирается сражаться с чагарским воинством. Там твой отец, который, возможно, жив и пленен. Там твоя земля, ради которой ты ляжешь костьми, потому что считаешь себя вабаркой. Ты предана кодексу, а если ты что-то себе возомнила, то тебя ничто не переубедит, уж я тебя знаю. Даже Лорны понимают, что дела Сангассии плохи и пытаются найти волшебную палочку в виде возрожденного мага. Неужели ты откажешься от единственного шанса спасти то, что тебе дорого?

Это был грубый, ничем не прикрытый шантаж, но Дэйру проняло. Поппи, действительно, хорошо ее знала.

– Что изменится, когда я найду этот ваш могильник? Что в нем?

– Сокровище, – сказала Поппи. – Хранилище семян и зародышей всех растений и животных, которые жили во времена Древних. Это не замерзшие трупы и останки травы, которые мы нашли в ледниках Бардуага. Это зачатки будущей жизни и корни великой магии. Белые Господа черпали силу из окружающего их мира. Когда он погиб, исчезло и их могущество, но этот могильник – залог их возвращения. Древний проснулся сто лет назад и все время искал хранилище, которое должно было вернуть ему божественную силу. Когда это случится, стереть войско чагаров с лица земли не составит ему труда. Древний не заинтересован в политике. После обретения магии, он уйдет из Сангассии на север, где разбудит свой народ, спящий в ледниках. Это займет многие годы. Мы же, его слуги, возродим новое царство кульджитов. И начнем с Сангассии, с исторической родины древних.

– А с людьми что сделаете? – не удержалась от вопроса Дэйра. – В жертву принесете?

– Мы будем сосуществовать с великой древней расой и учиться у нее. Человечество сделает шаг вперед. Нас ждет невероятное развитие.

– Корону Нетэра на себя наденет?

– Ты мелко плаваешь, Дэйра. Разумеется, пока раса кульджитов будет просыпаться, Сангассией должен кто-то править. Нет, мы с Нетэрой предпочитаем оставаться в тени. Корона достанется одному из герцогов, которого выберет Древний. Это решено.

Дэйра подняла руку и пощупала бинты на голове. Они ужасно мешали, кожа под ними зудела, и хотелось немедленно их снять. Мозаика, которую она отчаянно складывала с того момента, как очнулась среди кульджитских сектантов, вдруг собралась сама собой. Дэйра поглядела на нее, нашла безупречной и поняла, что пора с Поппи прощаться. Отец был прав. Тяжелее всего казнить тех, кого ты считал другом.

Остался последний вопрос.

– Хорошо, – кивнула она, переглянувшись с тараканом. – А что же мешает Древнему самому отыскать могильник? Если он настолько слаб, что может только брюхатить человеческих женщин, почему не послал за сокровищами одну из вас? Ты вон какая бойкая оказалась.

– Не знаю, зачем я вообще трачу на тебя время, – Поппи поднялась. – Наверное, достаточно было сказать прощай. С другой стороны, хочется поставить точку пожирнее. Древний потратил все свои силы на пробуждение и поддержание жизни. Он может почувствовать могильник, но наш воздух его убьет. Мы пытались строить для него специальные камеры, крытые повозки, но ничего не помогает. Только в глубинных пещерах или в подземельях, как в этой больнице, сохраняются условия, в которых он может жить. Тот случай, когда шпионы Амрэля едва не нашли его в Майбраке, был не единственным. Каждый раз, когда мы перевозим Древнего на новое место, то всегда рискуем, что он не проснется. Идею с детьми подсказал он. Речь не идет о наследниках или о детях в прямом смысле слова. Нам был нужен всего лишь проводник, который смог бы перенять основную способность кульджитов – чувствовать связь с природным миром. И таким проводником стала ты. Когда ты окажешься рядом с могильником, то почувствуешь его, хранилище само подаст тебе знак, укажет на себя. Нам остается только внимательно смотреть. После того как могильник будет найдет, твоя миссия не закончится. Ты поможешь Древнему возродить семена, заставишь их расти в нашем мире. И для этого тоже не требуется твой разум. Как только растения окрепнут, окрепнет и сила Древнего. В твоих же интересах, чтобы это случилось как можно быстрее. По словам Древнего, растения с твоей помощью вырастут быстро – за дни. С животными будет сложнее, но на первом этапе будет достаточно флоры. Красные цветы, которые мы извлекли из ледников Бардуага, мгновенно расцветают, стоит тебе оказаться поблизости. Но они не выросли в этом мире, их корни извлекли из ледников, и они быстро умирают. Я тайком приносила тебе разных животных и растения из нашей лаборатории. Амрэль был не оригинален в своей попытке проверить тебя с помощью той рыбешки. Ты пробуждала всех, сама того не ведя, но жили они недолго.

«Поппи, глупая ты старуха, чучело древней птицы из Бардуажского замка дало мне силы, чтобы превратить моих людей в медведей и захватить кареты Лорна, – хотела сказать Дэйра, – я не проводник, я источник».

Но кормилица будто прочитала ее мысли.

– Я слышала о странных случаях во время твоего путешествия. Мы с Нетэрой даже подумали, что в тебе чудесным образом проявились волшебные способности Древнего. Ведь у тебя с собой был красный цветок. Если бы ты была возрожденным магом, то могла получить от него силу и наколдовать разных чудес, о которых до сих пор болтают донзары. Но потом Древний признался, что это он помогал тебе. Правда, мы так и не поняли, зачем он помог освободить карету с детьми. Ранее Древний не питал теплых чувств к своим получеловеческим отпрыскам. Он с тех пор спит, набирается сил, и мы еще ждем ответа.

«Нет, ты все-таки глупая старуха, – снова подумала Дэйра. – И Нетэра твоя тоже без ума. Красные цветы вырастают по всей Сангассии без моего участия. Похоже, Древний с вами не до конца откровенен».

– Хорошо поговорили, – сказала она. – Давай что ли обнимемся на прощание. У меня глаза слипаются.

Поппи молча наклонилась к ней и обняла. Мягко так, почти нежно. Прямо как детстве. Дэйра тоже обняла ее за пухлую спину.

– С новым годом, детка.

– С новым счастьем, кормилица.

На том и расстались.

Когда ты умрешь, я не пролью не слезинки, пообещала себе Дэйра, глядя вслед уходящей старухе.

***

Проем в двери пустовал недолго. Здоровый детина с мечом на поясе прислонился к косяку и, сложив руки на груди, принялся глядеть на елку. Поппи слишком хорошо знала Дэйру, чтобы оставлять ее без присмотра.

Как же тяжело было двигаться. Руки и ноги выглядели тонкими, словно солома на крыше бедняка. Да и весь ее вид, который Дэйра уловила в отражении металлической пряжки на рукаве стража, был скверным. Голова в бинтах, темные провалы под глазами, красный воспаленный рот, бесцветная кожа, по белизне соперничающая с кожей трупа, ручки-палочки, торчащие из мешковатого больничного платья. Чем не дочь мертвеца?

Она все-таки села. Охранник беспокойно зашевелился, но Дэйра потянулась к стакану с водой, стоявшему на прикроватной тумбочке, и человек успокоился. Мазнул по ней взглядом, в котором плескалось ничем не прикрытое отвращение, и отвернулся. В лучшие свои дни Дэйра бы кинула стаканом ему в голову, но сейчас поднять емкость с водой было настоящим вызовом. Впрочем, все усилия того стоили. Глоток взбодрил, и Дэйра принялась, не спеша, цедить воду, лязгая зубами о стекло и нервируя стража. По-другому не получалось – у нее дрожали руки.

Половина воды вылилась на платье и ноги, но ей было все равно, она смотрела на насекомое, которое, не мигая, пялилось на нее. Таракан был странным. Он то раздувался, то съеживался до таких крохотных размеров, что даже она со своим измененным зрением не могла разглядеть его. Что-то происходило. Менялось в ее голове и в мире. Дэйре казалось, что она, наконец, поняла, разобралась, почувствовала, как темнота наваливалась снова, изредка пропуская из себя лица прошлого. Дьявол из бездны подмигивал и ждал, у него было невероятное терпение.

Ирэн не была ее подругой, но выросла с Дэйрой под одной крышей, по-своему любила, понимала и принимала ее. Марго была хорошей женщиной и доброй служанкой. Жаль, что они не успели подружиться. Капитан Белиорский служил ей мало, но покорил отвагой, тактом и уважением. Дэйру знали многие, но уважали единицы. Уила Рокера она не знала, но запомнила, как умного и проницательного человека, у которого можно было поучиться многому.

Дальше стали вспоминаться живые, время которых было на исходе. Граф Эстрел был красив, труслив и жесток. Она вспомнила, как дрожали от страха его губы, когда она хотела поцеловать его на балконе на своем дне рождении. Эстрел потерял разум, а в глазах таракана она видела его смерть. Феликс Белиорский тоже держался за руку дьявола, одной ногой балансируя на краю пропасти. Дэйра стала его личной черной кошкой, которая однажды перешла дорогу, поплатилась за это, но все равно накликала несчастье. Доктор Йорвик глядел из темноты печально. Он только начал делать медицинскую карьеру, когда случайно прооперировал не ту пациентку. Маисия помогла Дэйре явиться на свет, латала ее раны и лечила ее болезни. Лекарка возбуждала в юной маркизе тягу к знаниям и породила мечту Дэйры о медицинском образовании в Хальмоне. Мечта обернулась мыльным пузырем, который блестит красиво, летает высоко, но в результате лопается.

Маисия не причинила ей зла, смерть лекарки станет еще одним шрамом на ее сердце. Теперь Дэйра не желала смерти и Поппи, но кормилица шла к дьяволу с распростертыми объятиями. Поппи заменила ей мать, ее гибель нанесет глубокую кровоточащую рану, которая затянется не скоро. В глазах таракана были и другие люди. Капеллан, который никогда не мог утолить свой голод и распухал с каждым месяцем, поглощая непомерное количество еды. Его молитвы и нравоучения были нудны, бесполезны и скучны, но он никогда не обижал Дэйру, не смеялся над ней и не называл ее сумасшедшей даже за самые странные поступки. С Лорой у нее не заладилось, но служанка Ирэн была веселой, честной и открытой девушкой, таких людей мало, их надо беречь.

Был еще один человек, которого Дэйра тщетно искала в огромных глазах-зеркалах, заполнивших комнату. Нильс казался призраком, который никогда не был настоящим человеком во плоти и крови. Одно время она даже думала, что влюбилась в него, но мальчишка-донзар сделал все, чтобы росток чувства был затоптан. Дэйра желала ему исчезнуть и никогда не появляться на горизонте ее жизни. Не видно было в сияющих глазницах и Томаса. Брат был настоящим другом, ценить которого она стала, увы, слишком поздно. Ему Дэйра желала найти свое счастье в другой стране и никогда не возвращаться в Эйдерледж.

Она очнулась от смеха – живого, человеческого, теплого и настоящего. Долго моргала, приходя в себя, еще дольше разминала затекшие ноги и руки. Оказывается, она повалилась на кровать и так неподвижно лежала какое-то время. Сколько минут или часов прошло, Дэйра не помнила. Лица прошлого уходили, прощаясь с чужачкой, которую на миг впустили в свои человеческие жизни.

У двери охранник болтал с девушкой в белом фартуке и таком же белоснежном чепчике. Они обсуждали пир, который обещало начальство после полуночи и сговаривались вместе встречать рассвет нового года.

Дэйре скоро наскучило наблюдать за ними, и она перевела взгляд в зал. Больничное руководство постаралось на славу. Не поскупилось на дорогие стеклянные украшения, свечи и курильницы, которые наполняли помещение ароматом хвои, усиливая естественные запахи умирающей ели в центре комнаты. Чем сильнее в доме пахнет хвоей в канун нового года, тем богаче будет наступающий год, считалось в Сангассии. В Эйдерледже сосновыми и кедровыми ветками завешивали лестницы, из них плели гирлянды на окна и устилали ими пол вдоль стен в коридорах. Ароматические масла и благовония добавляли в лампы, курильницы и букеты из сухостоев столь обильно, что обычно Дэйра с трудом дожидалась первого дня нового года, чтобы скорее избавиться от хвойного запаха, который к тому времени надоедал.

Она потянула носом, но аромат хвои, который влетал и в распахнутые дверные створки ее палаты, не вызвал приятных воспоминаний. А вот яркие огни праздничных гирлянд, свечей и разноцветных ламп привлекали взгляд, словно свет мотылька.

Больные сидели на стульях, расставленных вокруг ели и рядом с окнами, и в полном молчании созерцали мерцающие фонарики, украшения на еловых ветках и груду коробок с бантами, которые изображали подарки. Для настоящих даров короба были слишком громоздкими. На некоторых порвалась праздничная обертка (хотя ее могли и порвать нарочно), из-под которой выглядывали грубо струганые доски. Очевидно, ящики колотили наспех.

Тишина настораживала. Двое нянечек и один санитар были заняты в углу помещения и на психов внимания не обращали. Они тайком распивали бутылку коньяка, которую кто-то из них спер из кабинета доктора Йорвика.

С тишиной определенно нужно было что-то делать. Дэйра посмотрела на таракана, сидящего на притолоке над головой охранника, перевела взгляд на психов и вдруг вспомнила, чем собиралась заняться, прежде чем дотянулась до стакана с водой. Вода окунула ее в омут прошлого, выбраться из которого с первого раза не получилось.

Покинуть это чертово место – вот, что ей было нужно.

Дэйра в последний раз с сомнением поглядела на насекомое, но ничего необычного в нем не нашла. Даже если это и был представитель древней фауны, случайно сбежавший из лаборатории сектантов, никаких знаков, отличающих его от домашних тараканов, у него не имелось. В Эйдерледже по осени часто заводились тараканы, приползающие с улицы на зимовку, и Дэйре не раз приходилось их давить. Этого она раздавила бы, не думая, но в отличие от тараканов Эйдерледжа, насекомое не убегало от одного ее вида. Что-то оно задумало там, на потолке, и Дэйра не хотела ему мешать. У нее имелось свое дело.

Ближе всех к двери ее палаты сидел Феликс Бардуажский. Маркиз вывалил язык и шевелил им из стороны в сторону, веселя соседей. Щуплый псих и толстяк, которого Нетэра назвала бывшим палачом Сангассии, Дэйру не заинтересовали, а вот верзила напротив вполне подходил для ее задумки. У человека было широкое мужественное лицо, руки-молоты и такие огромные плечи, что больничный халат натягивался по швам. Забинтованная голова не вызывала сомнений, что мужчина перешел дорогу очень влиятельному врагу, раз с ним расправились таким образом. Он был похож на наемника, и Дэйра задумалась, почему его не убили, как воина, а лишили разума, оставив влачить дни со слюнями на подбородке.

Ей пришлось пристально глядеть на него около минуты, прежде чем человек повернул к ней голову. И когда он это сделал, страх ошибки и неуверенность окончательно испарились. Может, доктор Йорвик и повредил головы людей, сидящих у елки, но ее мозгам от его манипуляций стало явно лучше. Таракан на потолке комнаты ощущался настолько четко, что Дэйра едва успевала впитывать волны симпатии, которые распространяло от себя насекомое. Оно ее подбадривало и любило. Она хотела бы ответить тем же, но не могла. Тараканья любовь была невзаимной.

С трудом оторвавшись от насекомого, Дэйра снова перевела взгляд на верзилу. Тот уже стоял у двери в ее комнату и тоже разглядывал таракана. Другие психи, сидящие у елки, заметно оживились и махали руками, пытаясь привлечь ее внимание. Персонал уже не пил коньяк, а бегал между больными с тревожными лицами.

Охранник у ее двери тоже занервничал. Он был один, так как нянечка, которая собиралась встречать с ним рассвет, суетилась между пациентами, пытаясь усадить их обратно на стулья. Между тем, человек с руками молотами подошел к охраннику на нужное Дэйре расстояние.

Увидев, что один из санитаров, не справившись с больными, направился к двери за подмогой, Дэйра поняла, что медлить нельзя. Она растягивала этот момент до последнего, потому что было страшно. Страшно, что откровение, которое она получила, слушая Поппи и Нетэру, останется лишь фантазией воспаленного мозга.

– Теперь можно, – прошептала Дэйра, и верзила с улыбкой на слюнявом лице набросился на охранника. Феликс и другие психи с такой же радостью навалились на санитара. Смерть сегодня носила маску веселья.

То, что удалось легко провернуть с психами, даже близко не получилось со здоровыми людьми. Они свои головы охраняли хорошо, и проникнуть в них не вышло.

– Бегите! – велела им Дэйра, но персонал больницы оказался не робкого десятка. Охранник, хоть и был ростом ниже верзилы, смело сцепился с ним врукопашную, а санитары вместо того, чтобы бежать, попытались успокоить психов песней, затянув смешную мелодию. Наверное, раньше она помогала, но Дэйра сейчас не была настроена на музыку, соответственно, не понравилась песня и психам. Их пустые головы больше им не принадлежали. В них жила Дэйра, с каждой секундой глубже пуская корни в остатки их разума.

– Не убивать, – приказала она, когда верзила подмял под себя наемника и повалил на пол.

– Хорошо! – расплылся в улыбке громила и, запустив пальцы в глазницу бедняге, принялся вытаскивать глаз, который напоминал бусину. Убивать его он не собирался, но бусина должна была принадлежать ему.

Дэйра заметалась, чувствуя, что теряет контроль, и что магия выплескивается из нее рвано, то гигантской струей сметая все вокруг, то выдавливаясь скудной каплей. Таракан заметался на потолке, повторяя ее движения. Забегали и психи, сбивая друг друга, срывая занавески, открывая окна и выпрыгивая в ночь.

Запахло дымом – то загорелась ель в центре зала. Пламя с опрокинутой свечи коснулось бумажной гирлянды и превратилось в монстра. Несчастное дерево не должно было задержать его надолго, в планах новогоднего огня были ковровая дорожка, уже начавшая тлеть, и нежная тюль на окнах, развевающаяся в опасной близости от бушующего пламени. Не став дожидаться, когда занавеси, раздуваемые ветром, окажутся достаточно близко, огонь захватил в плен двух психов, вспыхнувших мгновенно. Больничная одежда хорошо горела. Еще трое сумасшедших, взявшись за руки, взгромоздились на подоконник и дружно прыгнули с третьего этажа. К тому времени, Дэйра разглядела кроны деревьев, печально кивающие в такт ее мыслям на уровне окон. Прыжок с такой высоты обещал быть смертельным. Горевшие психи побежали к толпе других несчастных, ломившихся в узкие двери. Задние ряды людей начали вспыхивать, передние тоже падали, потому что в зал из коридора пыталась пробиться охрана, колотя без разбора.

– Мне нужно больше! – сказала Дэйра, оглядываясь на таракана. Тот понял ее сразу и поспешно засеменил по потолку. Двигаться ему было трудно, но он старался. Дэйра чувствовала, что тараканьих сил осталось немного,

Она медленно двинулась вдоль стенки, чувствуя зверский голод. С трудом подавив желание утолить его хоть чем-либо – например, кровью, размазанной по стене, Дэйра добрела до первого разбитого окна и выглянула вниз. Человек восемь лежало на снегу в позах, людям несвойственных. Вокруг них суетились другие люди, еще живые. Охрана, санитары, какие-то ряженые. Наверное, в иной раз она бы их пожалела, может, крикнула бы, чтобы бежали, но сейчас просто молча смотрела и ждала. Клубы дыма и искр вырывались из-за ее спины, вздымаясь в небо гротескным салютом в честь приближающегося года. В зале торжествовал огонь. Он, наконец, справился с беспорядками и собирался выйти в коридор.

Дэйра умерила его пыл, потому что таракан добрался до цели, и в коридор собиралась выйти она.

– Останешься здесь, – велела она огню, и тот, расстроившись, принялся грустно лизать паркет, но от двери отступил.

– А вы пойдете со мной, – обратилась Дэйра к дымившимся трупам, заполонившим проход. Позвала она и тех, кто выпал из окна. Первым откликнулся Феликс, вскочивший с такой энергией, словно его окатили живой водой. Наверное, связь с ним была сильнее, чем с другими, которые вставали неохотно и норовили прилечь обратно. Но Дэйра была непоколебима, и ее воля, в конце концов, переборола их, мертвых. Подняв всех, кто смог держаться на ногах, она выбралась в коридор, опираясь о ветку ели, которую забрала у огня. Сила, которую дарил ей таракан, с легкостью заставляла мертвых психов бросаться на охрану и санитаров, но, увы, не могла укрепить ее тело, которое гнулось от слабости и страдало от неутолимого голода.

Случайно наткнувшись на нишу с ведрами и швабрами, Дэйра забилась в нее, ожидая, когда мертвецы расчистят дорогу. О том, что они творят, она не думала, но знала, что голод, терзавший ее, мучает каждое мертвое тело, поднятое ее волей. Случайно отыскав среди тряпок и веников пакет с хлебом и яблоком – очевидно, обед уборщицы, Дэйра съела все без остатка, включая бумагу. Поймав в блестящем ведре свое отражение, она с трудом удержала съеденное в желудке. На нее глядел дьявол – тот самый, из бездны.

Кожа под бинтами на голове давно зудела и чесалась. Увидев, что повязка все равно растрепалась, Дэйра содрала окровавленные тряпки и ощупала лысую кожу головы. К шрамам на лбу прибавился рубец на затылке величиной с палец. Будто ей на голову прилепили обтянутого ниткой червя. Должно было выглядеть отвратительно. Впрочем, как и все сейчас вокруг нее.

Звуки из коридора переместились дальше и глубже – в недра больницы. Ряды мертвых психов пополнили наемники, охранники, санитары и нянечки, которых смяла ее армия. Все они разбрелись по зданию, ведомые зовом – голодом. Потому что хлеб и яблоко Дэйру не насытили.

Посидев еще немного и убедившись, что физических сил не прибавится, а ожившие трупы не всегда будут на ее стороне, Дэйра заставила себя подняться, и не глядя на останки кровавого пира под ногами, зашагала туда, где, по ее мнению, находился выход. Раскрытые окна с выбитыми стеклами манили свободой, но Дэйра была уверена, что умение летать таракан ей не подарил.

Коридор закончился узкой лестницей, ведущей вниз. Все правильно, сообразила Дэйра. Я наверху, надо спуститься, найти конюшню, взять лошадей и… Направление побега скрылось во мраке неверия и страха. Она не была уверена, что сможет одолеть чертову лестницу, не то чтобы скакать на лошади.

Для начала спущусь, решила она, осторожно поставив ногу на залитую кровью ступеньку. И едва не упала, когда тело, лежащее у стены, вдруг заботливо отодвинулось, уступая ей дорогу. У трупа были отгрызены ноги, но мертвое лицо улыбалось ей дружелюбно и даже любяще. Зачем-то кивнув ему, Дэйра обхватила перила и медленно поползла вниз.

Спуск закончился очередным пожаром. Коридор, видимо, горел давно, так как пламя успело сожрать все до каменной кладки. Разозлившись, Дэйра загнала огонь в ближайшую камеру и уставилась на длинный ряд решеток, уходящих в темноту. Ноги привели ее в очередную тюрьму.

Тебе не нужно наверх, неожиданно сказала она самой себе. Наверху живет свобода с фальшивым лицом, она носит маску девятой невесты принца, страшной дочери герцога Зорта, чье будущее шито гнилыми нитками. От слов Поппи о ее настоящем происхождении получилось отмахнуться на удивление легко. Какая бы кровь ни текла в ее жилах, Дэйра чувствовала себя вабаркой до кончиков ногтей и не собиралась позволять сектантке-предательнице рушить ее мир. Что же до нового титула – Белая Госпожа, который было трудно отрицать, глядя на то, как обгорелый труп заботливо открывал перед ней двери, то с ним, похоже, предстояло жить. Она пробовала найти объяснение той непонятной силе, которая переполняла ее, заставляя творить кошмар наяву, но сила была необъяснимой. Дэйра дышала ею, как воздухом, чувствовала ее, как тепло от пламени, плавала в ней, как в воде. Одно было ясно – чудеса стали возможны, с тех пор как в ее камере появился синеглазый таракан.

А еще Дэйра знала, что таракана надолго не хватит. Она выпьет его до дна, иссушит в прах, убьет, как ту птицу, что ожила из чучела в замке герцога Бардуага и погибла в снегах Вырьего Леса. Знал это и таракан, но по-прежнему любил ее – жертвенно, без остатка.

По словам Поппи, там внизу прятался Древний, тот самый, которого ей пророчили в отцы, и который был настоящим виновником всех злоключений, свалившихся на ее голову. Дэйра не хотела быть ни дочерью мутанта из прошлого, ни невестой принца без будущего. Ни тем более Белой Госпожой, ступавшей по дороге смерти. Она хотела вернуться к той Дэйре из Эйдерледжа, которая присягала на верность Лорнам, уважала свой род, любила свою землю. С верностью Лорнам и любовью к семье у нее сейчас было не все гладко. Амрэля она предала, когда украла его собственность, угнав кареты с детьми, что же касалось семьи, то после услышанного отношение к матери превратилось из сложного в очень запутанное. Поэтому Дэйра решила начать свое возвращение с любви к родине. По крайней мере, тут она знала, что нужно делать.

Идея сектантов использовать силу Древнего, чтобы защитить Сангассию, была великолепна. Дэйра собиралась воспользоваться ею, но с оговоркой – собственно, сами сектанты для этой цели были ей не нужны, она и без них справится. Чувство всемогущества настолько ударило Дэйре в голову, что мысль похитить Древнего, найти хранилище и с его помощью раздавить чагаров, показалась здравой и логичной.

Дэйра решительно направилась к винтовой лестнице, уплывающий в темноту вниз. Мрак был ей не помехой, но пламя, запертое в решетке, не могло этого знать и услужливо отправилось с ней огненной дорожкой, освещая путь. Откуда-то появились психи – живые и мертвые, и собравшись в человеческую массу с безумными глазами, искорёженными лицами и окровавленными телами, изъявили желание пойти первыми. Она возражать не стала, и прижавшись к огню на стене, пропустила мертвецов вперед. Шлейф вони, волочащийся за толпой, был таким сильным, что на миг перекрыл даже запах дыма, преследующий ее повсюду.

Какое-то время она бездумно брела вслед за толпой из живых и мертвых людей, которые прочищали ей путь. Иногда мертвецы и безумцы останавливались, наваливаясь друг на друга из-за столкновений, возникающих впереди. Дэйра тоже замирала, слушала крики боли и предсмертные хрипы, которые, к счастью, быстро заканчивались. Вмешиваться она уже не решалась – толку не было. Оживленное ею чудовище с сотней рук и ног вдохновлялось кровью, и ее не слышало. Большинство людей, которых поглощал монстр, тут же вставало и становилось новыми руками и ногами, но некоторые поднимались не сразу и оставались лежать, пока до них не доходила Дэйра. Иногда она протягивала к ним руку, и тогда вставали все – даже те, у кого не было ног.

Из-под бредущей впереди толпы показалось очередное лежащее на полу тело. Дэйра не сразу поняла, что заставило ее остановиться и разглядеть труп. Маленькая женщина в белом медицинском платье была уже стара, но при жизни выглядела хорошо. Маисия всегда заботилась о себе и гордилась, что в шестьдесят ее принимали за сорокалетнюю. Монстр не пожалел ее лицо, разорвав щеки и забрав себе один глаз. Ноги были заломлены под неестественным углом, в груди зияла дыра. Нет, не такой смерти желала Дэйра той, которую считала своей наставницей.

При ее приближении то, что осталось от Маисии, зашевелилось и уставилось на нее единственным глазом. Подумав, Дэйра протянула ей руку. Женщина задвигалась активней, подтянула к себе ноги, и держась за стенку, медленно поднялась, покачиваясь и привыкая к странной позе. Стоять на ногах, из которых торчали кости, было, наверное, неудобно.

– Приведи меня к Древнему, – сказала ей Дэйра, и Маисия закивала, брызгая кровью в стороны.

– И ты тоже иди за нами, – велела Дэйра огню, который в нерешительности топтался сзади. Стихия обрадовалась и подползла ближе. Как и Маисия на сломанных ногах, так и огонь на каменной кладке стен держался неуверенно, но каким-то чудом находил для себя опору.

Так они и шли по мрачным коридорам нербудской психбольницы – армия мертвецов впереди, одинокая фигура хромающей Маисии следом, за ней на некотором расстоянии Дэйра и совсем позади – огонь, зачищающий следы. Он забирал тех, кто остался лежать.

Дэйра. Книга 2. Искупление

Подняться наверх