Читать книгу Тайна фамильного перстня, или Три лепестка магнолии - Вера Анатольевна Прокопчук - Страница 5

Вечером того же дня, часов в шесть, меня грубо втолкнули в тюремную камеру.

В ней уже сидели тринадцать девушек. Вид у них был подавленный; глаза заплаканные, носы от слез – розовые, как у кроликов. Тем не менее, их платья, несмотря на помятость, все же были платьями благопристойных юных дам. Тогда как мой (тщательно продуманный) наряд – заштопанное платьишко с несвежим воротничком, с подолом, удлиненным за счет ткани другого цвета, дополненное рваной кофтой с чужого плеча и видавшими виды ботинками; а также неопрятные волосы клочьями (я их смазала маслом и пересыпала мукой, чтобы достичь нужного эффекта) – все кричало, что перед вами обитательница городского дна. Последним штрихом к портрету падшей девы был огромный, иссиня-черный фонарь под глазом.

Войдя в комнату с видом, в котором смешивались робость и нагловатость – типичная смесь для уличной девчонки, которая не знает, какую тактику придется выбрать в следующий момент, нападать или отбиваться – я ухмыльнулась и подала голос:

– Привет, девки! За что вас замели?

Юные дамы гордо поджали губки и задрали носики. Они еще не поняли, что в том месте, куда они попали, их статус, который был у них в реальном мире, ничего не значит – здесь, в тюрьме, они будут не только наравне в любой уличной воровкой, но и ниже ее…

– Чё молчите? Али шибко гордые? Ну, тут вашу гордость быстро вышибут, – я вздохнула, – меня вот поймали, когда часики у одного фраера вытащила… Хорошие часики были, на цепочке… даже обидно, как обмишурилась!

– Воровать – это нехорошо! – звонким голоском возмутилась одна малютка, видимо, самая юная из них. На ее мордочке был праведный гнев воплощенной Добродетели, впервые столкнувшейся с Пороком.

– Ну, вы тут тоже не за хорошие дела сидите, как я полагаю, – возразила я.

Личико девочки исказилось, губки задрожали и она разрыдалась, уткнувшись в ладошки, успев выкрикнуть перед этим:

– Неправда! Нас оклеветали!

– Это бывает, – согласилась я философски, – меня вот тоже раз подставили. Виновата была одна баба из соседнего борделя, а свалили на меня. А вам что за чернуху налепили?

И, так как дамы молчали, я заметила обиженно:

– Невоспитанно не отвечать, когда спрашивают, между прочим!

– Нелицензированное использование магии, – наконец, отвечал негромкий мягкий голос – он принадлежал молодой леди в синем шелковом платье.

Я повернула голову и присмотрелась к ней.

Она была необыкновенно хороша собой. На фоне прочих барышень она выделялась не только яркой, томящей душу красотой, но и выражением лица – не испуганным, а мрачно-сосредоточенным. Она была единственной, чьи глаза не было заплаканными – и глаза эти – темные, как ночь в подземелье – словно смотрели и видели то, что другим было невидимо и непонятно.

– Ух ты! Так вы магией владеете?! – оживилась я. – Слушай, я тут не так давно коленку ушибла, болит – жуть как, может, полечишь? Магией, в смысле…

– Мы не владеем магией, – отвечала она ровным, безжизненным голосом, – вам же сказали, что нас оклеветали.

Я вздохнула. Вчера я обещала инспектору Мюррею, что попытаюсь разговорить этих девиц, но, судя по всему, я нарвалась на свору высокомерных особ, страдающих воспалением снобизма в тяжелой форме…

– А кто злодей тот, что вас подставил-то, али не знаете?

Ответом мне было молчание.

– А вот я, кажись, догадалась, где его искать, – заявила я, смачно вытирая нос рукавом грязной кофты. И, когда на лицах дев появилось выражение заинтересованности, пояснила:

– Ищите среди тех, кого вы довели своей гордячкой. От вас святой взбесится.

Неожиданно дверь камеры распахнулась, и голос служащей грубо возвестил:

– Нора Лааль, с вещами на выход!

– Куда? – нахмурилась красавица в синем платье.

– Залог за тебя заплатили, иди, – буркнула тюремная дама.

Когда дверь камеры с тяжелым грохотом захлопнулась, та самая крошка, что проповедовала мне аморальность воровства, тихо пискнула:

– А как же мы?

– А за вас не заплатили, – отозвалась я. – Видать, у нее родня богатая, или хахаль ейный в деньгах купается. Не знаете, жених у ней есть, али муж?

И так как эти малютки продолжали высокомерно молчать, я щелчком пальцев соорудила магический плазменный шар, и движением пальца направила его поближе к носу одной из девиц.

Мне было интересно, что она будет делать. Отбить такой шар – примитивное упражнение, с которого начинается обучение магии. При этом отбить необходимо, ибо, если не отбить, то очень скоро нос начнет чувствительно щипать…

Девица с перекошенным лицом попыталась отстраниться от шара, но никаких магических действий не предприняла. Она только отодвигалась – тогда как шар следовал за ней, пока она не уперлась затылком в грязную серую стену камеры.

– Уберите это! – крикнула она, и так как я не шелохнулась, промямлила, – ну, пожалуйста…

Хмыкнув, я перевела шар к носу другой девицы. Все повторилось совершенно: растерянность, просьба убрать шар, жалобное хныканье…

При этом остальные девицы, оцепенев, таращились на меня, но никто ничего не предпринял. Я по очереди проверила их реакцию шаром. Ничего. Судя по всему, у них действительно не было никаких магических способностей, даже минимальных…

– А вам уровень магии хоть мерили? – осведомилась я, легким пассом уничтожив шар.

– Нет, – хором ответили они. Теперь они выглядели не высокомерно, а испуганно, не зная, чего еще от меня ждать.

– Почему?

– Говорят, вся комиссия по выявлению нелицензированных магов на каникулах. Когда вернутся, тогда и измерят.

– А когда вернутся-то?

– Недели через три.

– Фигасе, – я почесала грязную щеку, – И вам что, три недели теперь тут сидеть? Похоже, вы влипли…

Неожиданно одна из девушек бурно разрыдалась; подойдя к ней, я ласково погладила ее по волосам, взяла ее руку, и прошептала:

– Ну ничего, ничего, все пройдет…

Сама же я держала ее руку в своей, надеясь нащупать хоть каплю магических сил. Но она была чиста как стеклышко. Убедившись в этом, я провела рукой над ее головой, и прошептала короткое заклинание. Девушка неожиданно успокоилась, лицо ее просветлело; прикрыв глаза, она глубоко вздохнула, и, откинув голову назад, словно задремала; даже подобие блаженной улыбки появилось на ее лице.

– Отдыхай, – сказала я. Сама же, подойдя к следующей девице, предложила:

– Хочешь, тебе легче станет? Вон, как ей… Дай руку…