Читать книгу Точка отсчета - Вера Ард - Страница 3

Прошло около часа. Анжелика, как она сама себя назвала, быстро разобрала вещи, оставив большую часть одежды в сумке. Выглаженные перед дорогой майки и юбки в любом случае были уже безнадежно измяты переездом, и лишние часы в утрамбованном состоянии им вряд ли могли повредить. Она повесила в шкаф лишь два любимых сарафана: ярко-красный в белый горох, украшенный большим бантом и бирюзово-голубой с беспечно короткой юбкой. Рука невольно дрогнула, поправляя ситец на вешалке. «Ему так нравилось, когда я надевала этот сарафан. Он говорил, что я похожа на актрису из фильмов пятидесятых. Белый горох будто светился на красном фоне кинопленки. Он так говорил…» Воспоминания захлестнули, а предательские слезы опять подступили к глазам.

Анжелика. Ей всегда хотелось иметь красивое имя, а не это невнятное «Евгения» или, того хуже, «Женька», как все ее называли. Не плакать. Она наконец на море. Но погода ужасная, а ей ведь так хотелось увидеть солнце и догнать все время ускользающее от нее лето. Все теплые месяцы Анжелика провела в стенах института. Ну а что делать – на бесплатную аспирантуру можно было претендовать, только если остаться работать на кафедре. Когда-то для нее, простой студентки, должность лаборантки в университете казалась пределом успеха. Она наравне разговаривала с преподавателями, а с молодежью даже перешла на «ты». Но это тогда. А сейчас диплом был на руках, сокурсницы удачно устроились на работу с хорошей зарплатой, хоть и не имеющей ничего общего с избранной специальностью. Говорят, что «кандидатскую диссертацию три года пишешь, а потом всю жизнь думаешь, зачем писал». А Анжелика начала задумываться уже сейчас. Копеечная зарплата, комната в общаге напополам с соседкой, и никакой личной жизни. Хотя, если бросить аспирантуру, неужели что-то измениться? Анжелика в это слабо верила.

Нет, она не будет сейчас об этом думать. Она на море. Во второй раз в жизни. До тренинга она ездила в Крым лишь однажды – год назад, в Феодосию, по бесплатной путевке от студенческого профкома. Там-то все и началось. Хорошо хотя бы не поездом тогда добирались, а автобусом, так что в дороге кое-как удалось справиться с воспоминаниями. Всего год назад на южных берегах казалось, что впереди целая счастливая жизнь. А теперь уже ничего нет. Только огромная-огромная боль.

Крепко зажмурив глаза, Лика все же справилась со слезами и захлопнула шкаф. Она быстро умылась и, решив не переодеваться, спустилась вниз все в той же подростковой маечке и легких летних бриджах.

На удивление внизу никого не было. А она так надеялась встретить кого-нибудь из новых товарищей. Зайдя в гостиную, Лика поискала глазами карандаши и довольно легко обнаружила их на журнальном столике. Рядом лежали тюбики гуаши, акварель, пластилин, большая коробка со всевозможными нитками и лоскутками, простенькая шкатулка с бусами и бисером, ящик с игольницей, ножницами, кисточками и прочими принадлежностями для школьных уроков труда. Лика никогда не любила рисовать, но сейчас она ощутила желание выполнить задание. Некий образ возник у нее перед глазами, и ей очень захотелось воплотить его в жизнь. Она вытащила альбом для рисования, выдернув из него пару листов, и присела за столик. Простой серый карандаш начал движение, повинуясь ее руке, но пара сделанных линий сразу испортили впечатление от будущего рисунка. Да, ничего не изменилось. Она все так же, как и в школе, не умеет рисовать.

Вечер обещал быть прохладным. Захватив несколько альбомных листов и сложив горсть карандашей в сумочку, она поднялась наверх за олимпийкой. Мельком взглянув на себя в зеркало, Лика тряхнула головой, расправила волосы, и, довольная своим внешним видом, отправилась на улицу.

Ветер плыл ей в лицо, но он не был резким или холодным, а, напротив, освежал соленым запахом. Людей поблизости Лика не видела. Вокруг дороги стояли небольшие двух-трехэтажные коттеджи, окруженные заборами. Кое-где из-за железных изгородей доносился лай. Ей встретилась только одна пара, возвращавшаяся с позднего купания: девушка мило болтала, а парень оглядел Лику взглядом егеря, увидевшего незнакомого зверя в своих владениях. Но все это не раздражало. Напротив, Лике было очень легко и свободно. Она дошла до обрыва. Спуск к пляжу находился примерно в сотне метров отсюда. Здесь же, скалистый берег будто отрезали ножом, как кусок торта, лежащий на грязно-голубой морской тарелке. Ниже виднелись огромные валуны, о которые с шумом разбивались волны. Лика посмотрела вниз, но не со страхом, а, скорее, с любопытством. Забавно, в детстве она всегда боялась высоты, а здесь было совсем не страшно. Ей захотелось присесть и свесить ноги, как ребенку с маленькой кроватки. Взгляд упал на зажатые в ладони альбомные листы. Она положила один из них на самый край обрыва, чтобы не испортить бриджи, и присела.

«Как же хорошо», – других мыслей не было. Лика закрыла глаза. Все ощущения ушли в кожу, которая, казалось, стала легкой и тонкой, как ткань паруса на корабле, плывущем к горизонту под силой ветра. Лика будто бы стояла на палубе. Нет, не так. Она слилась с этим кораблем. Стала той деревянной фигурой на носу, которая разрезает волны и несет за собой на своих демонических крыльях бригантину в те края, где еще не ступала нога человека. Внезапно образ возник снова и приобрел очертания. Лика открыла глаза и попыталась нащупать в сумочке карандаш, чтобы запечатлеть увиденное. Ей это удалось. На альбомном листе она вывела фигуру в тельняшке, брючках и кепи с помпоном. Она не могла сказать, что у нее получилось, но твердо знала, что задание она выполнила. Лика вспомнила, как на детский утренник в начальной школе ее одели в этот костюм юнги, оставшийся от двоюродного брата. Купить что-то новое семья не могла себе позволить. Но это и не мешало. Мама заплетала ей косы, чтобы заправить их под кепи, и говорила: «Ну посмотри, какая красота. Такого точно больше ни у кого не будет». Она ничего не сказала матери, хотя была уверена, что все девочки у них на праздник придут в костюмах принцесс и платьицах. Ей же вновь пришлось идти в том, что просто нашлось дома. Кто-то из мальчишек задразнил ее, но она никак не прореагировала. Она не могла показать слезы перед чужими людьми. Этому учил ее отец. На стене школьного кабинета еще долго висела фотография класса, видя на которой ребенка в костюме юнги, учителя спрашивали: «Что-то не помню этого мальчика. Он у нас больше не учится?»

***

– Ну что, не знаешь, где здесь ближайший магазин?

Альберт оторвался от чемодана и потянулся за очками, лежащими на тумбочке. Теперь он смог разглядеть посетителя, внезапно возникшего на пороге комнаты. В проеме высился Саша, блондин из Воронежа, держащий в руке банку энергетика. В какую-то долю секунды Альберт почувствовал острое отвращение к этому человеку. Мятые брюки, футболка с надписью Don’t worry, be happy, растрепанные волосы, которые не мешало бы постричь, такой типичный представитель «быдла», главная цель которого – заработать побольше бабла и потратить его потом на развлечения. Но нет, показывать сейчас пренебрежение было неуместно. Альберт очень хорошо владел собой. Общаться все равно придется.

– Нет, я еще никуда не выходил, только успел вещи разложить, и то не до конца, – спокойно ответил он.

– Понятно. А то у меня топливо заканчивается. – Саша покачал пустой банкой.

«Топливо», – брезгливость опять зашевелилась в голове Альберта. Но он продолжал сохранять спокойствие.

– Подождешь пару минут, пока я закончу? Вместе поищем магазин, тоже хотел кое-чего купить.

Саша зашел, сев на стул вблизи двери. «Насколько же он бесцеремонен, я же не приглашал его зайти!» Но вместо этого, не отвлекаясь от разбора вещей, Альберт сказал:

– Далеко отсюда обитаешь?

– Через одну дверь. Между нами, по-моему, этот Гален, – произнес Саша, подчеркнуто простонародно «гэкнув» на первой букве имени.

– Да, интересный персонаж. По-моему, он еще не выходил из комнаты.

– Надо говорить тише. Вдруг здесь тонкие стены? – Саша скорчил рожу, и Альберт не удержался и рассмеялся.

– Сейчас утеплюсь, и пойдем, – сказал Альберт.

Он достал из сумки плотную водолазку и надел её поверх футболки.

– А ты так пойдешь? – кивнул он в сторону сидящего в майке и тонких летних брюках Саши.

– Ну да. А что?

– Вечером холодно.

– Да ладно тебе. Не замерзну. Ты прямо как моя мама говоришь.

– Да уж, и моя любит так говорить. Тоже не женат? – аккуратно добавил Альберт.

– Ну да, пока избежал этой участи. Хорошо, что у матери сын от второго брака еще школьник, так что она не давит на меня с внуками.

– А моя вот давит, – произнес Альберт.

– Единственный ребенок?

Альберт почувствовал, что ему очень хочется выкинуть сейчас Сашу за дверь, вместе с его вопросами, но вместо этого он ответил:

– Есть еще сестра. Детей у нее нет.

– Старшая или младшая?

– Близняшка, – ответил Альберт.

– Близняшка. Круто!

– Да, в детстве очень здорово было. Все время вместе, – болезненное воспоминание накрыло его, но поддаваться унынию не хотелось. – Ладно, пойдем, – добавил он, выходя вместе с Сашей из комнаты.

– Не куришь? – спросил Саша, когда они уже были во дворе.

– Нет.

– Как скучно. Я, вообще, тоже не курю. Так, иногда для расслабления. Но зависимости нет.

– Меня это абсолютно не напрягает, – вновь соврал Альберт. – Но самого как-то не тянет. Пробовал в студенчестве, но не мое.

– А алкоголь?

– Это да, вполне.

– Может, отметим приезд? Как относишься к местному вину?

Альберт подумал, что, может быть, ничего плохого в этом и нет, и, постаравшись улыбнуться, ответил:

– Вполне положительно.

– Отлично! Тогда пойдем?

***

«Ну почему же никого уже нет!» – Ника, расстроившись, вернулась в свою комнату. Ее попытка найти себе компанию не увенчалась успехом. Она постучалась ко всем участникам группы, но никто не открыл. Ей так хотелось хоть с кем-нибудь поговорить этим вечером, вновь почувствовать себя в центре внимания. В конце концов, в их группе, кроме нее, была всего одна девушка, и та, несмотря на молодость, явно уступала Нике как внешностью, так и умением следить за собой. Да, муж очень любил, когда она прихорашивалась. Ника еще раз взглянула в зеркало, оценив безупречный внешний вид. Впервые с момента отъезда из Липецка она смогла привести себя в порядок. Повинуясь внезапно возникшей идее, она спустилась на первый этаж и, пройдя через террасу, свернула во внутренний двор к комнате номер три. Замерев ненадолго перед дверью, она постучала. Следующая сцена невольно напомнила бы искушенному зрителю кадр из бессчетного множества комедий и мелодрам: Ника смущенно подняла глаза, и фраза приветствия застряла у нее в горле, поскольку на пороге стояла Кира.

– О, прошу прощения. Я, наверное, ошиблась комнатой, – слегка покраснев, сказала Ника.

– Вы хотели видеть Сергея? – невозмутимо спросила Кира. – Он здесь. Сереж, к тебе пришла Ника, – крикнула она вглубь комнаты. – Да проходите, не стесняйтесь, – снова обратилась она к смущенной женщине.

Ника в очередной раз упрекнула себя за импульсивность и начала судорожно придумывать причины для своего прихода. Сергей встал с небольшого пластикового кресла, стоявшего возле тумбочки, на которой за неимением в комнате рабочего стола, высился ноутбук.

– Еще раз здравствуйте, Ника. Рад вас видеть, – произнес он.

– Здравствуйте. Я тут задумалась над выполнением задания и хотела задать вам несколько вопросов, если, конечно, не отвлекаю, – Ника покосилась в сторону невозмутимо стоящей рядом Киры.

– Нет, ну что вы. Я здесь, чтобы оказать нужную помощь, – с улыбкой ответил Сергей.

– Вы знаете, я с детства любила лепить из пластилина, – на ходу выдумывала Ника, – и хотела бы поработать именно с этим материалом.

– Да, конечно, вы не ограничены в выборе.

– Но вот о чем я еще подумала. Мне сложно представить себя в детстве одну. Вокруг всегда были друзья, родные. Можно ли мне вылепить целую сцену из своих воспоминаний?

– Хм… Да, почему бы и нет. Если вы видите себя в детстве только в окружении других людей, значимых для вас, то пусть они присутствуют и в композиции.

– Спасибо… Знаете, что-то еще хотела спросить… Но не могу вспомнить, к сожалению.

– Если вспомните, приходите. Я с радостью помогу, – он продолжал учтиво улыбаться, но в глазах мелькнул какой-то холодок. Видимо, Ника все-таки им помешала.

– Да-да, спасибо.

Ника направилась в сторону двери, но Кира опередила ее и открыла замок, сыграв роль дворецкого, выпроваживающего незваного посетителя.

Когда Ника очутилась на улице, к глазам подступили слезы, но она не дала им скатиться с густо накрашенных тушью ресниц. Она привыкла, что нужно всегда выглядеть великолепно и не позволять эмоциям портить внешний вид. Обида застряла где-то в горле. Ей скоро будет тридцать два. Ни один мужчина из тех, с кем она сегодня познакомилась, не проявил к ней интереса, не дождался ее, чтобы составить компанию вечером. Вокруг есть другие девушки – не такие красивые, как она, но молодые. Неужели ее судьба оставаться разведенкой с ребенком до конца дней?

Она в первый раз в жизни поехала на море одна.      Странно, непривычно. Всегда на курортах одинокие женщины вызывали у нее сочувствие. Хотя нет, это неправильное слово. Правильно будет сказать – презрение. Ведь им не хватило мозгов найти себе хоть какого-нибудь мужика, который свозил бы их на юг. И вот сама стала такая же. Всем знакомым соврала, что полетела в Турцию, – боялась выглядеть глупо. А на самом деле оставила ребенка со свекровью и бывшим мужем, чтобы поехать на тренинг. Бывший муж. Как сложно было произнести это словосочетание. Разве муж может быть бывшим? Разве бывшим может быть сын или отец? Смешно ведь – бывшая мать, а бывшая жена – это норма. Нет, она не будет плакать о прошлом. Игорь ушел, но она найдет себе другого, еще лучше. Того, кто действительно будет ее достоин.

Сама не заметив как, Ника оказалась на террасе. Там было все так же серо и неуютно. Нет, одиночеству в ее жизни места не будет, нужно срочно добавить красок. Взгляд Ники упал на коробку с пластилином. Она потянулась к липким разноцветным пластинкам, которые мгновенно прилипли к великолепному маникюру. Ника уже пожалела, что не смогла придумать иного вопроса, кроме как про этот противный материал. Но отступать было некуда. Она села за стол прямо на террасе, положила перед собой все, что нужно для творчества, и начала лепить. День медленно клонился к вечеру.

***

Саша с Альбертом сидели на берегу моря, прямо на скалистом уступе, и пили вино. Москвич оказался прав: действительно было холодно. Но Саша не расстроился. Накатило какое-то детское ощущение, которое он давно не мог вернуть.

Впервые на черноморское побережье он приехал отдыхать еще школьником в «Орленок», детский лагерь под Туапсе. Его отцу, тогда еще офицеру, выделили путевку. И из далекого военного городка рядом с Новокузнецком он впервые в жизни на самолете полетел к морю. Да еще и один, без родителей, с другими счастливчиками из их области. Были далекие и тяжелые 90-е. Он чувствовал себя безумно счастливым, потому что впервые отдыхал на море, да еще в таком известном месте. Но на этом радость заканчивалась. Он был одним из немногих детей в их отряде, кто попал туда по бесплатной путевке, и это очень бросалось в глаза. Вокруг отдыхали дети богатых родителей, новоявленных бизнесменов, менеджеров и юристов. Там он впервые почувствовал себя бедным. Последние годы денег семье совсем не хватало, но родители всегда старались оберегать его от ощущения нищеты своей заботой. Дружил он в основном с детьми отцовских сослуживцев. И денег у всех было примерно одинаково. То есть практически не было. В «Орленке» же ребята жевали импортные жвачки, носили модные джинсы и обсуждали, что море здесь намного холоднее, чем в Турции или в Тунисе. Хорошо хоть днем все ходили в одной форме, зато вечером он лишний раз не хотел идти на какую-нибудь дискотеку, чтобы не смеялись над его дешевыми футболками и простыми черными брюками. На Черное море с тех пор он не ездил. Как только появились деньги, он начал отдыхать исключительно в Турции или Египте.

– О чем задумался? – спросил Альберт.

Саша только сейчас заметил, что тот очень внимательно на него смотрел. Этот взгляд что-то ему напомнил. Что-то из прошлого. Уже не в первый раз за сегодня он подумал, что Альберт кажется ему смутно знакомым. Но откуда? В памяти так ничего и не всплыло. «Показалось», – вновь подумал он.

– Да так… О детстве вспомнил, – сказал Саша и, улыбнувшись, добавил: – Хорошо сидим.

– Да, хорошо, – вздохнул Альберт. – Даже не хочется о чем-то разговаривать.

– Тоже ушел в себя?

– Есть немного, – ответил Альберт, и, отвернувшись от Саши, внимательно посмотрел в сторону горизонта. Темнело. Солнце уже было низко.

– Странно вот так сидеть рядом с незнакомым человеком, – сказал Саша.

– Эффект попутчика, когда рассказываешь о себе незнакомцу вещи, в которых даже друзьям иной раз не признаешься, потому что знаешь, что путешествие кончится и ты никогда его больше не увидишь, – сказал Альберт. – Часть нашей психотерапии.

– Не, не говори это слово. Неприятно звучит. Чувствуешь себя психом каким-то. Лучше уж – тренинг личностного роста.

– Ох, как! Думаешь, это словосочетание красивее?

– Ну, одна моя знакомая обычно так это называла.

– Знакомая? – в вопросе Альберта мелькнуло напряжение.

– Да, странно, конечно, так про нее теперь говорить.

– Что, неудачная лавстори?

Саше почему-то захотелось выговориться. Возможно, вместо него говорил алкоголь, или вечер на берегу моря располагал к откровенности, но он ответил правду.

– Да, неудачная. Сам дурак. Хотя тогда казалось, что все делаю правильно. Но вдруг сейчас мелькнуло в голове, что она единственная была, с кем я хотел бы сейчас вот так сидеть вечером и смотреть на море. Я все испортил.

– Может, стоит попытаться все вернуть? Поработаешь сейчас над собой и попробуешь все исправить, – Саше на миг показалось, что в голосе Альберта мелькнули нотки сарказма, но он списал это на алкоголь.

– Нет, времени прошло уже много, – ответил он. – Да она и тогда не хотела. Отрубила все телефоны, чтобы я не смог связаться. Она была гордая, а я был идиотом – все пытался ее гордость под себя подмять, показать, кто в доме хозяин.

– Что ж у тебя, и адреса ее не осталось?

– Да нет, куда там. Она ж с Москвы была. Мы познакомились, когда она к нам на работу тренинг приехала проводить. Ради меня перебралась в Воронеж, а я… Нет, не хочу об этом. Хватит. Про себя лучше расскажи. Ты-то почему здесь, один, а не где-нибудь на Кипре?

– А что, москвичи только на Кипре отдыхают?

– Ну да, наш юг им не по статусу.

– Статус. Смешно. Думаешь, мы там миллионы зарабатываем?

– Ну, уж побольше нашего. Ты говорил, что квартира у тебя своя, на аренду не тратишься.

– А тебя прям вопрос денег сильно заботит? – огрызнулся Альберт.

– А кого он не беспокоит? Деньги дают тебе если не все, что нужно, то очень многое. Вот тебе денег на все, что хочется, хватает?

– То, чего мне хочется, за деньги не купишь.

– Что, тоже безответная любовь? – Альберт хотел что-то ответить, но как будто проглотил слова и вместо этого вновь внимательно посмотрел на Сашу через линзы своих очков.

– Нет, не любовь. Пока это не моя тема. Не встретил еще, страдать не по кому.

– Э, а ты часом не… – мелькнула у Саши мысль, от которой его сразу покоробило.

– Не гей? Ты про это? – расхохотался Альберт. – Нет, не волнуйся. А то напрягся уж весь.

– Да мало ли, что там у вас в Москве, – немного смутился Саша.

– Нет, я ге-те-ро-сек-су-ал, – демонстративно по слогам произнес Альберт. – У меня периодически бывают отношения, но сейчас я один. По-честному, мне кажется, я ни разу еще не влюблялся. Так, как про это в фильмах или книгах рассказывают. Ну, влечение, чисто физическое, ну интересы общие. Не знаю, может, мне это и недоступно. Я математик, всю жизнь все по полочкам раскладываю. Не знаю, как так можно, чтобы раз – и голова отключилась, а только эмоции, страсти.

– Ты из-за этого здесь?

– Нет, – после небольшой паузы ответил Альберт. – Так допрашиваешь, а сам-то не рассказал. Таких, как ты, редко можно на подобных мероприятиях встретить.

– Откуда знаешь? Часто бываешь?

– Нет, кажется так. По-моему, ты из тех людей, для которых психология – это лженаука и развод на деньги.

Саша усмехнулся.

– Да, раньше я и вправду так считал, но жизнь вносит коррективы. Я сам не знаю, зачем сюда приехал. Но есть смутное ощущение, что здесь произойдет что-то, что изменит мою жизнь. И я должен при этом присутствовать, – усмехнулся он.

– Вот и я должен, – глядя вдаль, произнес Альберт. – Жизнь покажет, к чему все это приведет.