Читать книгу Тени из прошлого - Вера Капьянидзе - Страница 2

В пустом зале, где не так давно ученые аргументировали неизбежность гибели Таговеи, в глубоком раздумье пребывал Седьмой Правитель. Послеоперационные симптомы уже не терзали его. Напротив, во всем теле ощущалась приятная легкость. Мышцы понемногу наливались молодой силой, морщины на лице уже заметно разгладились, волосы постепенно приобретали прежний цвет. Даже на месте вырванного зуба наметился болезненный бугорок пробивавшегося нового, который раздражал, постоянно отвлекая внимание. Омоложение шло привычным ходом, но Правителя это не радовало. Сейчас он с грустью думал об Иразиде – своей третьей жене и о сыне Демонде. Через несколько столетий его жена и сын состарятся, а он по-прежнему останется молодым. Эта горькая мысль о неотвратимости разлуки мучила Правителя.

Несчастье многих ученых Таговеи состояло в том, что возрастом уже давно можно было управлять. И далеко не возраст в конечной инстанции составлял стержневое значение, а состояние мозговой деятельности. И, как результат этого – неизбежная разлука с близкими, как это уже произошло с двумя женами и сыновьями Правителя.

Закон о герондомодуляции распространялся лишь на тех, кто представлял особую ценность для планеты, а их близкие в расчет не брались, потому что операция требовала неимоверных энергетических затрат, весьма ощутимых в масштабах планеты. Тем же, в чьих головах и руках особо нуждалась планета, по решению Совета Посвященных жизнь продлевалась неоднократно. Но не более 10 раз в течение жизни. В основном, это были ученые, теоретики, геофизики, генетики, медики. С творческими личностями омоложение почему-то давало сбой. Они либо «исписывались», либо начинали ностальгировать по ушедшим временам, не привнося в жизнь общества ничего нового.

Вся Таговея была разделена на 12 округов, наместниками которых были Посвященные. Совет, состоящий из 13 таговетян, всенародно избирался через каждые две тысячи лет. Общее руководство планетой Таговея осуществлял назначенный из числа Посвященных Правитель. Каждый из Посвященных и Правитель жили не менее 10-20 тысяч лет.

Вопрос о продлении жизни Правителя решался на общем Совете Посвященных. В свою очередь, Правитель обладал правом вето на продление жизни каждого из Посвященных. Получался замкнутый круг: Правитель зависел от Посвященных, настолько же, насколько и они от него. И хотя уже 90000 лет, как в генетическом коде таговетян был искусственно заблокирован так называемый «антиморальный» ген – носитель алчности, злобы, зависти, лжи и прочих аморальных качеств, чувство некоторой подневольности при встрече с Посвященными жило в Правителе. Потому он старался, как можно реже прибегать к их помощи, имея право единоличного решения многих проблем. Но сегодня случай был особый, касающийся дальнейшего существования планеты. Правитель понимал, что такой вопрос он не вправе решать единолично.

Над высоким прозрачным куполом, мерцали оптически увеличенные звезды. Облаченный в белый хитон с рубиновым аграфом, высокий и подтянутый, неподвижно сидел Правитель в одном из кресел, вперив угрюмый взгляд ярко-синих глаз в безбрежное космическое пространство. Над Таговеей всходило первое дневное светило Хирея, и кроваво-красными пугающими бликами освещало пустой зал. Неожиданно на спинке одного из кресел, там, где был вделан такой же рубин, как на аграфе Правителя, украшавшего его белоснежный хитон, сверкнула яркая, как просверк молнии, искра. Вслед за этим над креслом появился размытый, полупрозрачный, дрожащий в воздухе силуэт человеческого тела, похожий скорее на марево или дымку. Потом, словно в проявителе, возникло плоское изображение, постепенно приобретающее объем человеческого тела. Это телепортировался первый из Посвященных, вызванных на Совет.

– Приветствую тебя Седьмой Правитель Таговеи! – поднял он руки в приветствии.

То же проделал и Правитель:

– Слава и тебе, мудрейший Фиптис!

И вот уже то над одним, то над другим креслом, как миражи в пустыне, затрепетали неосязаемые контуры Посвященных. Когда телепортировался последний из двенадцати, после приветствий, купол над залом затянулся светонепроницаемой, информационноизолирующей пленкой, и тут же по всему залу разлился приятный голубой свет.

– Устраивайтесь, – пригласил Правитель гостей. – Разговор предстоит трудный и долгий.

Он помолчал, подождав, когда все присутствующие отключат свои сибвисторы – полупрозрачные предметы овальной формы, размером чуть больше теннисного шара, светящиеся голубым мерцающим светом и висящие у каждого из Посвященных на шее на серебристых шнурках. Это были идентификационные аппараты для приема-передачи информации и связи.

– Для начала разрешите совершить небольшой экскурс в историю. Позвольте напомнить Вам, что не прошло еще 60 миллионов лет, когда нашу планету постигла страшная беда. В те далекие времена, как вы знаете, нашим ученым чудом удалось обнаружить пробудившуюся активность Черного Коловорота. Тогда Таговетяне еще не достигли таких высот цивилизации, как в настоящее время. И только самоотверженность миллионов ученых смогли спасти нашу планету от неминуемой гибели. Да, тогда мы вышли победителями из схватки, мы открыли новые методы защиты планеты, усилили гравитационное поле Таговеи, сделали ее практически недоступной космическому натиску. Но какой ценой? В те далекие годы мы потеряли почти все запасы тирсия – жидкого металла, который при взаимодействии с солями аурума дает нам не только животворный состав воды и атмосферы, но еще служит и основой энергетических запасов нашей планеты.

– Но ведь запасы тирсия константно пополняются с необитаемого Иргина, – возразил один из Посвященных.

– Заметьте, с необитаемого, – подчеркнул Правитель. – Но, позвольте, я все-таки продолжу свой экскурс. Итак, много миллионов лет назад перед таговетянами стояла дилемма: либо переселять все население Таговеи на аналогичную планету с запасами тирсия и аурума, либо искать планету-донора. Для переселения нужны были тысячи и тысячи грузовых кораблей. В те времена эта задача была практически не выполнима. Кроме всего прочего, адаптация потребовала бы неимоверных физических, материальных и моральных усилий. И еще неизвестно было, чем это переселение могло закончиться. Кроме того, планета была обескровлена как внутренними войнами, так и энергетической борьбой с Черным Коловоротом. И тогда Совет Посвященных принял решение искать планету донора для пополнения запасов тирсия. Это было единственно обоснованное решение. Такая планета нашлась, что и позволило восстановить и даже удвоить запасы тирсия. И до сего дня мы пополняем его запасы благодаря необитаемому Иргину.

Сегодня над нашей планетой нависла другая опасность. На Таговее кончаются природные запасы аурума, а без него, как вам известно, так же, как и без тирсия, жизнь на нашей планете невозможна. Соли аурума в реакции с тирсием входят в состав нашей атмосферы и, самое главное, воды. Ученые подсчитали, что их едва хватит на 5000 лет. В планетарном масштабе это мизер. Мы, как государственные мужи, обязаны думать о потомках. И сегодня перед нами стоит та же дилемма: переселять все население Таговеи на необитаемую планету, или искать планету-донора.

– Мне кажется, что тут не приходится думать. История сама подсказывает нам решение, – высказался Фиптис. – Необходимо посылать разведчиков на поиски планеты-донора с запасами аурума…

– Могу вас обрадовать, наши разведчики уже нашли такую планету. Залежи аурума на ней превышают наши потребности стократ и даже более. Но вся проблема в том, что планета HPQ50367, назовем ее предположительно Земля, находится почти в эмбриональном состоянии. И, несмотря на это, по мнению ученых, на ней уже существуют зачатки разумной жизни.

– Поясните, в чем конкретно это отражается, и на каком этапе общее развитие? – поинтересовался Горвий.

– Вы можете сами просмотреть полученный материал.

Свет в зале погас, и по всей сфере купола от самого пола, пошла объемная стереофоническая видеозапись. Ощущение было такое, словно не по реликтовым лесам с диким ревом бродили саблезубые тигры, носороги, волки и другие дикие животные, а в самом зале, среди кресел с Посвященными. Фауна же неизвестной планеты была настолько богата и первозданна, что лучи дневного светила с трудом пробивались сквозь крону многовековых деревьев. В небе парили огромные птицы, а по ветвям заросших лесов в поисках пищи сновали обезьяны…

– А где же мыслящие существа?

– В прямом смысле этого слова наши разведчики не обнаружили их…

– Так о каких же зачатках разумной жизни вы говорите? – удивились многие из Посвященных.

– Минуту терпения, – Правитель внимательно вгляделся в изображение, – вот, обратите внимание.

Движением руки он остановил изображение, увеличив один из кадров. Из темной не то норы, не то пещеры на Посвященных маленькими злобными темными глазами, на густо заросшей волосами морде, глядело непонятное животное. Во всем его облике была видна явная агрессия: по-звериному оскаленный рот, угрожающе вздыбленная на загривке шерсть.

– Ничего особенного, – пожал плечами Горвий. – Обычный primatus.

– Нет, скорее homo primatus. – Возразил Правитель. – Вот, взгляните…

Показ, остановленный Правителем, продолжился. Все внимательно всматривались в непонятное животное. Оно, злобно рыча, выскочило из своего укрытия. Но выскочило на двух ногах. И что самое удивительное, в верхних конечностях у него была огромная палка. Правитель опять остановил показ.

– Вы видите? – Он еще более увеличил кадр. Над Посвященными нависла увеличенная в стократ огромная палка животного, на конце которой подобием кожаного шнурка был привязан остро отточенный камень.

– Да, тут есть над чем подумать, – в раздумье произнес Фомикий. – Так сказать, налицо первые зачатки разума. А есть какие-либо более глубокие исследования по этим homo primatus?

– К сожалению, нашим ученым пока не удалось в полной мере провести исследования. Эти особи крайне агрессивны и осторожны. Удалось только выяснить, что homo primatus обитают большими стаями, враждебны к другим обитателям планеты, всеядны, охотятся с помощью орудий, одно из которых вы только что наблюдали. Кроме того, спят они уже не как животные – в позе эмбриона, а навзничь, что не присуще диким животным. Однако наши биологи считают, что адаптация к среде обитания, у них идет скорее на уровне рефлексов, чем мозговой деятельности. Этим вызвана и чрезмерная волосатость – реакция организмов на планетарное похолодание. Но, вот и еще один факт эволюции, – Правитель опять увеличил кадр, но уже в другой плоскости.

– Вот, обратите внимание, на задних лапах у этих приматов уже полностью сформированные ступни, а не кисти. Причем, довольно огрубевшие. Это говорит о том, что они уже практически не пользуются задними конечностями для хватания, используя их только для прямохождения. Передними же конечностями они рвут плоды, устраивают себе что-то типа логовища, и, самое главное, отбиваются от нападающих зверей, используя при этом уже палки, приспособленные под оружие защиты или нападения.

– Ну, это еще ни о чем не говорит. – Возразил Горвий.– Это может быть всего лишь приобретенный рефлекс, как у многих разновидностей обезьяньих.

– А если все-таки зачатки мышления? Потом, я думаю, их нельзя отождествлять с этим классом животных, уже только потому, что у них отсутствуют хвосты.

– Н-да, – задумался Горвий.

– А как у них происходит общение между собой? – поинтересовался Орнас.

– Пока на элементарном уровне: жесты, рычание и какие-то гортанные звуки.

– То есть, речь, как средство общения отсутствует? – спросил Тавирий.

– Мало того, в силу устройства их звукопроизводящего аппарата, все говорит за то, что эти приматы вряд ли когда-нибудь смогут говорить вообще, – добавил Правитель. – Но кто знает, каким путем пойдет эволюция…

– Но это лишний раз доказывает, что это всего лишь один из подвидов primatus, и, я думаю, что нет никаких основательных причин откладывать разработку аурума, – безаппеляционно заявил Одинас.

– Я бы все-таки советовал не торопиться с выводами. Мне кажется, что это все же разумные существа, хотя и на чрезвычайно низком уровне развития. Имеем ли мы моральное право вмешиваться в ход развития иных форм существования?– Возразил Правитель. – Наше вторжение может нарушить и существенно изменить пути формирования новой, возможно совершенно отличной от нашей, цивилизации. Плюс к этому нельзя не учитывать еще и повышенную радиацию, как следствие развития планеты. И это, несомненно, повлечет за собой неизбежные при добыче ископаемых катаклизмы. Это еще один фактор неизбежного риска для формирования нового гоминида.

– Ну, ни о какой цивилизации, я думаю, речи здесь не может быть! А вот, что касается катаклизмов, к сожалению, это неизбежно. Но что делать? Я думаю, что цель оправдывает средства. Впрочем, позвольте просмотреть спектральный анализ воздуха, воды и почвы этой планеты, – попросил Зеркус.

На стенах купола вместо дикой природы Земли появились многочисленные графики, таблицы, диаграммы. На некоторое время в зале наступила тишина. Посвященные изучали данные о далекой и неведомой планете HPQ50367, ориентировочно названной «Земля».

– Ну что ж, я согласен с уважаемым Зеркусом. – Высказался, наконец, Фомикий, – При таком наборе химических элементов в воде и воздухе, ни о каком развитии цивилизации не может быть и речи. У них отсутствуют главные составляющие для развития мозговой ткани – тирсий и фливин.

– Удивительно, как они вообще дышат этим составом, – поддержал его и Горвий.

– Здесь, уважаемый Горвий, вы не правы. – Возразил Невклеп. – Да, я согласен, в составе воды и атмосферы этой планеты нет тирсия и фливина, но посмотрите, какое удивительное соотношение кислорода и самое главное, водорода! Мы всегда считали, что этот элемент крайне вреден для живых организмов. Но ведь фауна на этой планете вопреки всему уже существует! И судя по отчету, довольно обширная. Я уже не говорю о флоре! Даже на нашей планете нет такого великолепия!

– А присутствие азота в воздухе? Совершенно великолепная комбинация! – поддержал его и Зеркус. – Кстати, а как наши разведчики работают в этих условиях?

– Все они прошли химико-молекулярную подготовку, специализирующую на адаптацию, – доложил Правитель. – Проблем с водой и воздухом у них нет. Все прекрасно адаптировались к местным условиям и климату. Но вот дикие животные…

– А что такое? – заинтересовался Фомикий.

– Их неимоверное количество на планете, и они очень досаждают нашим поселенцам. Некоторые из них, как вы только что видели, гигантских размеров, и иногда они даже крушат наши временные поселения.

– Из гравитомидина? – удивился Тавирий. – Это же особостойкое антисейсмическое соединение.

– Увы! Мы апробировали его в наших условиях, не учитывая воздействия подобных животных. Кроме того, животные вытаптывают все наши опытные посевы. К сожалению, среди наших первопроходцев есть жертвы. Два таговетянина серьезно пострадали и один случай со смертельным исходом.

– Необходимо принимать срочные меры! – зашумели Посвященные.

– Уже принимаются. Наши первопроходцы приспосабливаются к местной обстановке. Вокруг поселений приходится рыть глубокие рвы и наполнять их водой. Кроме того, устанавливаются энергозащитные поля. Но с ними в скором времени тоже может возникнуть проблема. Пока орбита Таговеи находится в приближенном состоянии к HPQ50367, с энергоснабжением все в порядке. Но через 12000 лет наша планета начнет удаляться от HPQ50367, и неизбежно возникнет энергодефицит. Впрочем, наши космофизики уже обдумали и эту проблему.

– Каково же решение? – поинтересовался Авикур.

– Перенацелить наземные станции на ближайшие к этой планете звезды-энергоносители. Например, Сириус и Орион.

– Неплохое решение, – одобрил Авикур.

– Но мы отвлеклись от основной темы. Кстати, хочу обратить ваше внимание на то, что из-за защитных энергополей поначалу гибло огромное количество homo primatus. Те же, которые уцелели, в настоящее время даже не приближаются к станциям. И что самое удивительное, их потомство – также. Это еще один аргумент в защиту версии, что это все же разумные существа, хотя, повторюсь, и на низшем уровне развития. Ведь смогли же они додуматься, откуда именно исходит опасность и как-то предупредить своих потомков? Я считаю, что необходимо сохранить эту популяцию.

– Ну, – усмехнулся Одинас, – Это может быть всего лишь выработанный условный рефлекс на опасность. Я все-таки очень сомневаюсь, что этих приматов коснется эволюционный процесс. Слишком большой процент доминанты веса над мозговым составом.

В зале ненадолго воцарилась тишина.

– А если все-таки предположить, что это все же неизвестная нам пока форма развития разумных существ? – засомневался Тавирий. – Мы не можем абсолютизировать свои достижения науки. Еще никем не доказан факт, что все должно развиваться только по законам развития Таговеи, и в этом случае нам действительно не стоит торопиться…

– Тем более что зарождение жизни на этой планете без тирсия и фливина уже свершившийся факт. – Согласился с ним и Хабар. – А наше вмешательство может не только прервать, но и полностью уничтожить формирование новой, неведомой субкультуры.

– Простите, но неужели во всей Вселенной не нашлось ни одной необитаемой планеты с запасами аурума? – недовольно спросил Фиптис.

– Разведчики ищут. Но, к сожалению, – Правитель развел руками, – пока это все, что мы имеем на сегодняшний день. Есть, конечно, несколько планет, но запасы аурума на них настолько мизерны, что наши затраты по добыче никоим образом не оправдаются. Потому я и собрал Совет, что не имею морального права решать судьбу нашей цивилизации, какой бы высокоразвитой она ни была, жертвуя другой…

Споры были бесконечны. Посвященные никак не могли прийти к единому мнению. Одни считали, что спасать цивилизацию необходимо любой ценой, не ожидая, когда отыщется более подходящая планета-донор. Другие – напротив, уповали на разведчиков, убеждали, что надо и дальше искать другие пути, что время пока еще терпит. Но других путей, похоже, не было. Хирею уже сменило второе светило – Ипатр, когда Седьмой Правитель предложил:

– Ну что ж, мне кажется, наши споры ни к чему не приведут. Думаю, что для принятия решения нам необходимо проголосовать.

Но и голосование ничего не дало. И хоть в хитрости и плутовстве Посвященных никак нельзя было обвинить, но шестеро из них проголосовали за начало разработки аурума на Земле, остальные – против.

«Мудрецы! – мысленно злился Правитель, забыв заблокировать свои мысли. – Опять устроили говорильню на целый день, а всю ответственность, как всегда, свалили на меня». Он вспомнил, как точно такая же ситуация возникла у него много столетий назад, когда он представил на суд Совета свою работу «Пертурбация генного кода в целях роста продолжительности жизни таговетян».

Он всю свою жизнь занимался вопросами биогенетики, и довольно успешно. За что в свое время и был избран в Совет Посвященных, а позднее – назначен Правителем планеты.

Уже будучи Седьмым Правителем, он вынес на обсуждение Совета Посвященных одну из множества своих разработок. Своего рода эликсир молодости. Тогда в Совете также разгорелись бурные споры. Трансформирование гена старения могло отрицательно сказаться на репродуктивной функции погов1. То есть, увеличивая годы жизни своим согражданам, он обрекал их если не на бесплодность, то, по крайней мере, на малодетность. А закрепление геномодификации вызывало опасение закрепления этого гена в последующих поколениях погов. Но в то время на Таговее очень остро стояла проблема перенаселения планеты, и как следствие этого – грозящий энергетический коллапс, регресс производства, всеобщая нехватка продуктов жизнедеятельности, голод. А вытекающие последствия этого – всенародные возмущения и возможно даже варваризация всего населения планеты. Мнения Посвященных тогда также разделились поровну. Принятие решения, как и сейчас, оставалось за ним одним. И он, понимая, что, в общем-то, это была антигуманная разработка, отметая все личное, и руководствуясь лишь сохранением великой цивилизации, проголосовал «за», решив тем самым судьбу погов. Сейчас все жители планеты проживали в среднем до 2000 лет, но за такую продолжительную жизнь женщины, как правило, рожали лишь одного ребенка. В крайнем случае – двоих.

По удивленным взглядам Посвященных, Правитель догадался о своей оплошности, и, чтобы пресечь неприятные разбирательства, торопливо провозгласил, заканчивая совет:

– Во имя спасения цивилизации погов, приказываю незамедлительно начать разработку аурума на планете Земля.

* * *

К чаю Мария Васильевна принесла тортик. Повод для этого был: вчера она проводила своего любимого племянника на работу в Швецию.

– Милочка, простите меня за бестактность, но я не могу молчать, – накрывая стол к чаепитию, смущенно начала Мария Васильевна, – Вас не настораживает поведение новой девицы?

– Валерии? Вы тоже заметили? – огорчилась Мила.

– Боже мой, да это же невооруженным глазом видно! Откровенная эскалация! Хочу Вас предупредить, дорогая, что в коллективе уже пошли пересуды на эту тему.

– А что я могу с этим поделать? Я сама в таком отчаянии, хоть увольняйся с работы.

– Дорогая моя, увольнение – это не решение проблемы. За мужчин надо бороться. Тем более за таких, как Дмитрий. Вы не пробовали поговорить с Валерией по-женски?

–Ох, Мария Васильевна, о чем вы говорите? Ну, не драться же мне с ней, в самом деле…

Разговор пришлось прервать, так как народ начал подтягиваться на чай.

– Везет же людям, – вздохнула Мила, разливая чай. – Как-то находят работу за границей.

– Милочка, сейчас это элементарно делается. Посидел часок в Интернете, нашел подходящее предложение, послал резюме…

– Так просто? – удивилась Мила.

– Нет, конечно, в финансовом плане нам пришлось поднатужиться, когда Николашу пригласили на собеседование. Ну, ничего, всей семьей собрали денег, слетал. Я думаю, это стоило того. Николаша прошел по конкурсу, и вот теперь, – Мария Васильевна взглянула на часы – да, теперь он уже в Стокгольме.

– И чем он будет заниматься в Швеции? – поинтересовался Альберт Иванович – специалист по мозаике.

– Будет преподавать экологию в университете. – С гордостью ответила Мария Васильевна.

– На русском? – удивилась Мила.

– Почему на русском? Он немного владеет английским. Конечно, сначала будет трудновато: параллельно ему придется изучать язык. Ну, я думаю, что со временем все образуется.

– Надо же, казалось бы, такая бесперспективная специальность – экология, а так хорошо устроился, – удивился Дима. Мила толкнула его ногой под столом.

– Это она у нас бесперспективная, – обиженно возразила Мария Васильевна, – а во всем цивилизованном мире ей придают очень большое значение.

– Простите, Мария Васильевна, я не хотел Вас обидеть, – смутился Дима за свою бестактность.

Вечером Мила залезла в Интернет. «Может и нам удастся найти какую-нибудь работу за кордоном. А что? Отличный выход из моего положения. Заодно и на квартиру бы заработали»

Предложений по их профилю было немного. В основном мелкая реставрация картин, частных коллекций, антиквариата в Малайзии, и Италии. Но одно предложение заинтересовало Милу больше других. Реставрация старинного средневекового замка в Шотландии, в небольшом городке Данди на берегу Северного моря. Мила заполнила прилагающуюся анкету за себя и за Димку, просто так, не особенно рассчитывая на успех. Но чем черт не шутит, когда Бог спит. Вдруг повезет. Димке она решила пока ничего не говорить, чтобы не спугнуть удачу. И, честно говоря, очень удивилась, когда через неделю обнаружила в своей почте ответ.

– Дим! Дима, иди скорее сюда!

– Что такое? Компьютер сломался?

– Смотри, – кивнула головой на монитор Мила.

– Ничего не понимаю, – признался Дима. – Реклама, что ли? Да еще на английском…

– Какая реклама? Помнишь, Мария Васильевна проводы племянника в Швецию отмечала?

– Ну, помню.

– Я тогда спросила ее, как племянник нашел работу за границей.

– Ну?

– Вот тебе и ну. Пришла домой и сделала то же самое. Теперь пришел ответ на наши резюме. Я и за тебя написала, думаю, ты не против? Вот, теперь нас с тобой приглашают на работу по реставрации средневекового замка, предположительно 14-15 век, неподалеку от города Данди в Шотландии, на побережье Северного моря.– Прочитала Мила.

– А почему Шотландия, а, скажем, не Америка?

– Да ладно тебе. Шотландия, конечно, не Америка, но, в общем, тоже неплохие перспективы, мне кажется. Представляешь, замок с привидениями? Романтика! В последнее время они стали очень модными. А потом, это пока единственные работодатели, кто ответил на наши резюме.

– А ты еще куда-то рассылала?

– Ну да. Там еще Италия была и Малайзия. Но они почему-то молчат. Наверное, не нуждаются в наших услугах.

– Ну, Малайзия меня мало прельщает, честно говоря, а вот в Италию я бы со всем своим удовольствием. Тепло, море… – мечтательно закатил глаза Димка.

– Размечтался, – фыркнула Мила. – Ладно, ты мне лучше скажи, отвечать будем или нет? Ты вообще как на эту перспективу смотришь?

– Вообще, мне нравится твоя смелость и находчивость, но, может быть, подождем ответа из Италии?

– Дим, ну я тебя серьезно спрашиваю.

– Ну что, в принципе, я не против. Но, может быть, не стоит торопиться? Надо это все как-то обмозговать. А к тому времени, может и Италия откликнется.

– Ага, это у нас называется за двумя зайцами гоняться.

– Ты так думаешь?

– Да, я так думаю. Куй, как говорится, железо, не отходя от кассы.

– Нет, ну я так не могу. – Закапризничал Дима. – Ты мне просто как снег на голову высыпала эту новость, и хочешь, чтобы я тебе вот так прямо сразу и сказал «О, йесс!!!»? Дай хоть полчаса мозгами пошевелить. Это же все-таки не к родителям в отпуск съездить. Кстати, а что эти шотландцы предлагают?

– Пока ничего. Пишут только, если мы согласны, то они пришлют вызов на собеседование, где и будут обговариваться все пункты договора.

– Короче говоря, берем кота в мешке?

– Ну почему же? Полетишь на собеседование, там тебе все подробно и расскажут. Короче, я пишу, что согласны, да? В принципе ведь мы же всегда сможем отказаться, пока договор не подписали.

– Стой!!! – Перепугался Димка. – Какое согласие? Где мы с тобой денег возьмем, чтобы на собеседование полететь?

– Найдем, – заверила его Мила. – Я уже кое-что придумала.

– Так кроме этого, надо еще и загранпаспорта оформлять, – не сдавался Дима.

– Да, с этим придется поторопиться. А еще и на курсы английского походить. – Согласилась Мила. – Завтра же и начнем…

* * *

Люське снился виновник всех ее бед и радостей – кот Василий. За своими переживаниями и заботами она забыла про него. Он, как и все коты, был гуленой, и, конечно, и раньше случалось, что пропадал на день или два. Потом приходил, ластился, уверял, что лучше ее никого на всем белом свете нет… Но так надолго он еще ни разу не пропадал. У Люськи, если честно, были причины для беспокойства. Один мужик из пятого цеха забавы ради приучил Василия к валерьянке, и частенько таскал ему пузырьки с зельем. С каждым таким пузырьком у Васьки начинался запой. Люська устраивала ему скандалы, стыдила, грозила бросить. Но Василия никакие угрозы не останавливали. Как унюхает валерьянку, затрясется, и такой подхалимски-любезный становится, мурлычет, аж извивается весь. Мужику этому каждый пальчик готов облизать. А как налижется этой гадости – вообще дурак дураком становится! Валяется в грязи и масле. Или на стенку начинает прыгать, как идиот! А вообще-то, неплохой кот, не хуже других. А уж красавец, каких еще поискать нужно! Здоровущий, дымчатый, с плотно набитой плюшевой шерстью. Глазищи огромные, желтые, с поволокой. А усы! У Люськи внутри сладко заныло при воспоминании, как он щекочет ей ушки этими самыми усищами. Ни одна кошка от такого кота не отказалась бы.

«Эх, даже радостью поделиться не с кем… Неужели опять с Марцеллкой спутался? Ох, узнаю, волосенки-то ей повыдергаю, потреплю ее рыжую шубку. И Ваське морду расцарапаю так, чтобы ни одна кошка на него не глянула. Ну, дождешься ты у меня, русский голубой…», – распаляла себя Люська.

Она облизала котенка, подтолкнув к соску, и, свернувшись клубком, загородила от кошачьих невзгод. «Все, успокоилась, – взяла она себя в лапы. – Ну, его к псам собачьим, этого гуляку и пьяницу! Что я себе, нормального кота не найду? Да я еще всем этим рыжим профурсеткам фору дам! Он еще у меня в лапах валяться будет!»

Ранним утром, когда сквозь закопченные стекла едва-едва пробивался тусклый зимний рассвет, к Люське в коробку заглянул толстый и лохматый черный котище – полуперс Маркиз. Он был не из заводских. Проживал в ближайшем доме через забор, и частенько мотался по цехам. Жил он у директора завода, а вел себя так, словно сам был директором. Всех заводских он считал жалкими побирушками и быдлом, за что все кошачье население завода не любило его. И надо же было так случиться, что этот ухоженный и откормленный котяра запал на Люську. Он давно и тщетно домогался ее. Не приглянулся он Люське, да и Василий, учуяв в нем соперника, ненавидел Маркиза лютой ненавистью, с упорством гоняя с заводской территории.

– П-ш-ш-шел вон! – зашипела на него Люська из коробки. – Чего приперся?

– Да ладно, ладно, не шипи, не испугаеш-ш-шь, – ухмыльнулся Маркиз. – Не трону я твоего детеныша. Не за тем пришел. Выйди, Люсь, поговорить надо.

– Не о чем мне с тобой разговаривать, – Люська из коробки мазанула ему лапой по морде.

Маркиз отскочил на безопасное расстояние, пошипел для острастки, а потом опять забубнил свое:

– Люсь, ну выйди! Правда, поговорить надо.

– И слуш-ш-ш-ать не ж-ж-желаю, – шипела на него из коробки Люська.

– Да выйди что ли, что скаж-ж-жу, – терял терпение Маркиз, повышая голос.

Люська выскочила из коробки и заорала на весь цех, разбудив Володьку.

– Брысь отсюда! – заорал и Володька. – Зима на дворе, а они шляются! Покоя от вас нет!

Видя, что кот отбежал, но и не думает уходить, Володька нашел какую-то железяку и запустил ею в Маркиза. Попадание было точным. Кот, взвыв от боли и прижав уши, помчался к лазейке.

Но через час заявился опять. Словно ждал, когда Володька пойдет открывать ворота. Рассчитывать теперь Люське приходилось только на себя. Люська шипела на него из коробки, а сама лихорадочно думала: «Кричать – бесполезно. Володька в другом конце цеха. Придется драться с этим уродом». Разжатой пружиной Люська вылетела из коробки и с истерическим воплем ринулась в бой. Но Маркиз и не собирался драться. Он ловко уворачивался от ее атак, но и не убегал далеко. Люська орала, что было мочи, кидаясь на Маркиза, а он только ухмылялся, отбегая в сторону, и твердил свое:

– Да не ори ты! Давай лучше поговорим…

Люська устала, и решила пойти на хитрость: завязать разговор, чтобы хоть немного передохнуть.

– Ну ладно, говори, – снизошла Люська.

– Предлагаю лапу и сердце!

– Эту песню я уж-ж-же слыш-ш-шала, – зло прошипела Люська в ответ. – Ничего нового не придумал?

– Не перебивай, – шикнул на нее Маркиз. – Ну, с-с-сама подумай, з-з-зачем тебе этот бабник и пьяница? – шипел Маркиз.

– По мне – лучше пьяный русский голубой, чем трезвый перс! – злобно проорала Люська.

– О! Да ты националистка! – удивился Маркиз.

– От такого же слышу!

– А что такого я сказал? – опешил Маркиз.

– Как русский голубой, так сразу – пьяница? Можно подумать, что среди вас, персов не бывает валерьяночников?! – уже истерически вопила Люська.

– Да кто же не знает, что твой Василий больш-ш-шой любитель выпить? А что он еще и гуляка, так об этом тебе самой лучше всех известно!

– Сам дурак!!! – задетая за самое больное, угрожающе выгнула спину Люська.

– Люс-с-ся! Не з-з-ли меня лучш-ш-ше! – вызверился Маркиз. – Мое терпение не ж-ж-ж-железное!

Разговор грозил вот-вот перерасти в побоище.

– Подушка диванная!!! Директорский прихлебатель! – по-бабьи истерически вопила Люська.

Этого Маркиз не выдержал и накинулся на нее, чтобы поставить на место эту охамевшую, но красивую и в гневе кошку. Как-никак с котом все же разговаривает! Люська, презрев всякую субординацию полов, не уступала Маркизу. Они клубком катались по цеху, шипя, рыча и царапая друг другу морды. Шерсть летела клочьями.

– Вот ведь ирод проклятый! – прибыла, наконец, помощь в лице Володьки.– Ну, нигде от него покоя нет! Везде успевает! – Володька опять запустил чем-то в Маркиза, от чего тот моментально скрылся.

Маркиз, как у себя дома, хозяйничал во всех квартирах первого этажа, словно его никогда не кормили. Нахально гонял соседских котов и даже собак, за что и сам не раз бывал бит. Доказательством чему были рваное ухо и многочисленные, не зарастающие шерстью, шрамы на морде. Одним словом, вел себя, как обычный, блудливый кот, а не породистый ленивый перс.

– Вчера со стола кусок колбасы спер, так еще и на заводе покоя от него нет! – Ворчал Володька.

А Маркиз гортанно выл под окнами цеха:

– Люська! Выходи! Твой Васька, если и выживет, то калекой останется…

– Ты посмотри, какой настырный! – возмущался сторож. – Его в дверь, он – в окно!

Люська, услышав странную фразу про Василия, опрометью бросилась на улицу.

– Ты куда? Вот дурища-то! Люсь-Люсь-Люсь! – напрасно звал ее Володька.

– Ты что такое сейчас сказал? – спросила Люська, замирая от предчувствия чего-то страшного.

– А ты чё, не знаешь ничего? Ну, ты даешь! – удивился Маркиз.

– А что я должна знать? – допытывалась Люська.

– Ну, Люсь, ты меня удивляешь! Про своего разлюбезного узнаешь самая последняя! Весь завод знает, одна ты…, – глумился Маркиз.

– Ты скажеш-ш-шь, или нет? – Люська грозно поднялась на цыпочки, злобно напыжилась шубкой и хвостом, и боком-боком наступала на Маркиза.

– Ладно, ладно, не пыжься. – Мирно промяукал Маркиз. – Ваську твоего по пьянке болванкой в цеху придавило. Последние денечки доживает.

– Как? – чуть дыша, выдохнула Люська.

– Да так! Нажрался, как всегда, валерьянки, и начал выкобениваться: прыгал-прыгал, как козел, сиганул на какую-то болванку, не удержался на ней, а она на него сверху и брякнулась! Как раз по задним лапам угодила. Так что, не жилец твой Васька…

– Когда? – ахнула Люська.

– Да уже пятый день валяется…

«Так вот почему он не приходил так долго! А я-то, дура, еще ревновала его».

– Ты Люсь, слышь, не будь дурой-то. Я верным буду, не то, что твой Василий. Слово кота! – уговаривал ее Маркиз. – Мне, Люсь, глаза твои очень нравятся. Ни у кого таких нет. Мне они даже снятся… – все ближе подбирался к ней Маркиз.

У Люськи и вправду были необыкновенные ярко-зеленные глаза. Не глаза, а два сверкающих изумруда!

– Да, п-ш-ш-шел ты! – зло прошипела Люська.

Сватовство опять не задалось.

«И чего привязался, гад чермордый! – с досадой думала Люська. – Ох, Вася-Васенька… Как-то он там, мой родной? Завтра ночью обязательно к нему сбегаю»