Читать книгу Глупышка - Вера Павловна Окишева - Страница 4

– Объясниться не хочешь? – весело спросил Роман, еле-еле поспевая за Дмитрием на пути к машине.

Тот хмуро оглянулся, но промолчал. Резковато открыв дверцу, он сел за руль и бросил портфель на пассажирское сиденье. Роман открыл дверь с другой стороны. Ему пришлось освободить себе место, убрав портфель друга на заднее сиденье вместе со своим.

– Дим, что происходит? – не унимался он, рукой прикрывая от яркого солнца карие глаза, в которых искрились янтарные крапинки. – Мне казалось, тебе нравятся другие женщины. С чего такие перемены? Людочка совершенно не похожа на Татьяну. Она полная ее противоположность. Ты уж извини, но я бы даже сказал, что она совсем тебе не подходит.

Тяжелый взгляд серых глаз заставил Романа прикусить язык, но, увы, всего на миг.

– Друг, ну что с тобой? Мы столько лет вместе. Если она тебе нравится, то нечего стесняться, мне она тоже понравилась, просто она не нашего круга. Как бы не съели ее акулы.

– Не съедят, зубы обломают, – коротко отозвался Дмитрий, включая передачу. – И если она тебе понравилась, то почему не спешишь сделать своей?

– Эй, эй, Дим, ты чего! Я еще молод! Мне кабала не нужна. Я за свободу! Понял? Нечего меня сватать, я еще не нагулялся!

Дмитрий не смог сдержать ухмылки, но на друга не смотрел, аккуратно выворачивая на проезжую часть с парковки.

– Вот скажи честно, ты чего к ней привязался? – опять спросил Роман, довольно скалясь.

– А ты? – не остался в долгу Негласный.

Он не собирался открываться другу, потому что не видел в этом смысла. Все равно ничего не поймет. Обормот, он и в старости будет обормотом. Не родилась еще женщина, способная его обуздать.

– Есть хочется. Знаешь же, что обед пропускать нельзя.

– Завтрак, – поправил его Дмитрий, обгоняя медленно движущиеся автомобили и поглядывая на циферблат часов. Они опаздывали, и здорово. Клиенты могли обидеться.

– Завтрак-то, само собой, я не пропускаю, а обед очень часто.

Ворчание друга раздражало – как обычно, Роман думал только о себе любимом. Он слишком часто забывал о работе, и порой это выливалось в неприятности. На плечи Дмитрия легло не только руководство рекламным агентством, но и содержание торгового центра «Изольда», доставшегося Роману в наследство после смерти бабушки. Роман, типичный представитель золотой молодежи, которому улыбнулась удача познакомиться в университете с ботаником Негласным. Дмитрия все сторонились и считали занудой, и лишь Бобров, пройдоха, втерся в доверие к нелюдимому парню и стал для него единственным другом.

– Она смешная, да? – продолжал весело трещать Роман, не чувствуя, что все сильнее раздражал Дмитрия.

– Оборжешься, – тихо отозвался Негласный.

– А я думал, ты на нее запал, – хлопнул по плечу друга Роман и уже в открытую рассмеялся. – Не знал, что ты из тех, кто любит поиграть с глупенькими девицами. Знаешь, когда-то и я этим промышлял – разводил глупышек на секс. Они хоть с виду и пресные, а в постели огонь! Особенно когда влюбляются.

Дмитрий сильнее сжал руль, пытаясь не вспоминать влюбленный взгляд Люды. Молодая совсем, неопытная и не чувствует опасности рядом с Романом. Действительно глупая.

– Знал бы, что ты на нее не запал, не покупал бы для нее одежду, – немного раздраженно проговорил Роман, оторвав Дмитрия от размышлений. Он хмуро посмотрел на друга, заметив, что тот перестал улыбаться. – Не надо было вмешиваться, но я же для тебя старался.

На лице Романа снова вспыхнула улыбка, а Негласный недовольно покачал головой. Опять эти его проверки.

– Дай угадаю, ты подумал, что у малышки проснулся вкус? – раскатистый смех долго сотрясал Романа, на глазах даже выступили слезы. – Ну ты даешь! Ее, между прочим, твоя Анечка приказала переодеть. Совсем девчонок не жалеешь, запугал!

Дмитрию было наплевать, что думал о нем друг. Как, в принципе, и все остальные в его компании. Жесткая дисциплина, введенная Негласным, помогала исключить внештатные ситуации. Только креативный отдел свободно чувствовал себя в этом плане. К ним Дмитрий предъявлял совсем другие требования и выжимал гениев до последней капли. Роман часто ругался, что текучка в этих отделах невообразимая, но сильные духом оставались. Естественный отбор. А вот Самохина выбивалась из общего коллектива. Ей бы не в бухгалтерии сидеть, а в творческом отделе. Там полно таких же чудаков.

Дмитрий никак не мог отмахнуться от видения раскачивающихся под столом ног. Просто наваждение какое-то. Как он ни старался сконцентрироваться на предстоящей встрече, но Роман своими разговорами возвращал его к воспоминаниям.

* * *

Войдя в бухгалтерию, я и предположить не могла, что встретят меня не так, как провожали. Всех словно прорвало. Прижав к двери, меня обступили и засыпали вопросами о Милом Боссе и о том, что нас связывает. Но потом всех отодвинула Марина Аркадьевна и тихо спросила:

– Ты знакомая Босса?

Испугавшись ее, такую строгую и, кажется, очень злую, я замотала головой.

– Тогда почему он за тобой пришел и позвал на обед? Да и на совещании обрадовался тебе как родной? Я думала, что Бродский опять врет, а оказывается, нет? Засланный казачок? Докладываешь о нас директорам?

– Нет, конечно, – выпалила я. Мне было даже страшно представить, что меня заставят делать подобное. Это кем же надо быть, чтобы «стучать»!

– Тогда что вы на обеде обсуждали? Нажаловалась на нас?

– Нет, – жалобно прошептала я и снова замотала головой. Мне тотчас захотелось научиться проходить сквозь стены, чтобы поскорее исчезнуть оттуда.

– Смотри у меня! – строго пригрозила она мне пальцем и отошла, оставив меня в оцеплении коллег.

– Если ты не его подружка, то кто? – решила уточнить Иринка, бухгалтер по материалам.

– Не знаю. Знакомая, наверное.

– А что вы делали на обеде? – не унимались девчонки.

Я пожала плечами, понимая, что, скорее всего, разочарую их.

– Ели.

У всех на лицах появилось одинаково недоуменное выражение, но зато дышать стало легче.

– Просто ели? И часто вы так едите? – спросила Мамаева. В отличие от других девочек, она была очень строга ко мне.

– Каждый день.

– Что?! – хором воскликнули все, включая вскочившую со своего кресла как ужаленную Марину Аркадьевну.

– А что такого? – не поняла я их воплей. – Они каждый день обедают в кафе, я тоже. Вот и познакомились.

– Это невероятно.

– Так просто.

– Да она глупая.

– Или врет.

Мне стало обидно. Они стояли и обсуждали меня, словно меня не было.

– Я никого не обманываю! – гордо выкрикнула я, привлекая к себе внимание женщин. – Вы сами-то где обедаете?

Коллеги немного стушевались и отвели взгляды. Как будто я не знала, что они ходили в торговый центр и там питались. И хоть бы раз кто-нибудь из них позвал меня с собой!

– Вот и нечего обвинять меня. Сами хороши.

Я прошла к своему столу и села, сложив на груди руки и хмуро поглядывая на коллег. Вот и поговорили, вот и разобрались, кто кого обманывает и кто кого ни во что не ставит.

Я думала, что мне опять придется без дела сидеть в кресле до конца рабочего дня, но вскоре главный бухгалтер завалила меня заданиями: я копировала, подшивала бумаги и таскала пачки в архив. Утомилась я знатно, зато ко мне все стали относиться по-другому – заискивающе просили помочь что-то сделать. Пару раз даже за чаем пришлось сбегать, лишь бы наладить с ними отношения.

Сюрпризы продолжаются

В нашем мире все меняется на удивление быстро. Еще вчера на меня смотрели как на букашку, позволяя лишь копировать и раскладывать бумажки, а сегодня утром мне доверили составить для начальника таблицу. Послезавтра на утренней планерке ему предстояло отчитываться перед генеральным. А в перерыве мои коллеги предложили пообедать с ними, но не в торговом центре «Изольда», куда обычно ходили, а на первом этаже нашего бизнес-центра, где ела я. Главный бухгалтер чинно вышагивала передо мной, придерживая на плечах пиджак, чтобы не свалился.

Я шла как на эшафот, понимая, что все это не к добру и сделано не из благих побуждений. Все хотели поближе познакомиться с Романом и Дмитрием Анатольевичем. Те, завидев нашу делегацию, сразу изменились в лице. И если Роман еще пытался сохранить подобие улыбки, он лишь испуганно посмотрел на Большого Босса, то тот недовольно оглядел каждую, задержав свой убийственный взор на мне.

Девочки стушевались, но только не наша начальница. Та смело подошла к их столу и напросилась к ним. Роман привстал, помогая Марине Аркадьевне присесть, затем осмелели и остальные девчонки. Ну а я решила от греха подальше сесть за свободный столик, спиной к начальникам, чтобы не портить себе аппетит. Официант, как обычно, предложил мне чай, я поблагодарила его и, поудобнее расположившись за столиком, уже практически приступила к еде, как неожиданно ко мне подсел Большой Босс и обвиняюще спросил:

– Сама придумала или кто подсказал?

Я замерла, не понимая, к чему он клонит. Оглянулась на Романа, который остался сидеть в «малиннике» и, кажется, нисколько этому не огорчился. А жаль. Я испытала укол ревности, да еще какой! Иллюзии в очередной раз лопнули, когда я поняла, что рядом с ним могут быть только такие яркие красотки, как наша начальница, а вовсе не я.

Повернувшись к Большому Боссу, я вздрогнула, когда увидела перед собой раскрытое меню. Пришлось его взять, так как мой бокс уже держал официант и накладывал из него еду в тарелку Дмитрию Анатольевичу. Мама вчера приготовила картошку с грибами. Как-то раз под осень папа привез из рейса целый мешок, купил у бабушек на платформе. Он у меня машинист поезда и частенько уезжал на несколько дней. Мамуля сделала запасы и время от времени баловала нас этим чудесным блюдом.

– Может, не надо? – тихо шепнула я, наблюдая, как Босс примеривается вилкой. – Мы их не сами собирали. Папа их с рук купил.

– Заказывай обед, – хмуро отозвался в ответ директор.

Я разочарованно пожала плечами. Я так мечтала о картошке с грибами! Вчера мама, наслушавшись тетю Нюру, не дала мне ничего есть после шести вечера, кроме кефира, а сегодня сжалилась! И вот! Я опять осталась без вкусного. Читая названия блюд, я поняла, что никакой достойной замены им нет. Грибных блюд не было. Я заказала филе трески под польским соусом и пюре. Тоже сытно и вкусно.

Со скучающим видом я сидела и с завистью следила, как директор наслаждается маминым творением: смакуя, тщательно пережевывая и запивая в этот раз чаем.

Когда мне принесли заказ, я сразу забыла и о Дмитрии Анатольевиче, и о грибах. Рыбка просто таяла во рту, и я ее практически не жевала.

– Как в садике, – тихо шепнула я директору. – Нам в садике часто давали рыбу под польским соусом. Один в один.

Генеральный усмехнулся и что-то буркнул себе под нос, а я балдела. После вчерашней голодовки хотелось вкусно поесть.

– А еще моя бабушка часто готовила рыбу под этим соусом. Она у меня в деревне жила. Правда, у нее другой вкус получался, наверное, из-за масла. Она масло сама делала, и сметана у нее была вкуснее. Корову она не держала, молоко брала у соседки. А меня, когда родители к ней в деревню отправляли, всегда вместо коровьего молока козьим поила. Говорила, что для здоровья оно полезнее.

– Жуй давай.

Ну вот чего он так? Вечно рот затыкает. Если я ему так не нравлюсь, чего ко мне пересел? Мог бы и за другой стол сесть. Тут я огляделась и увидела, что свободных столов в этот день в кафе не было. Все наши сотрудники сегодня решили обедать в бизнес-центре. Надо же. Допив чай, я поблагодарила генерального за компанию, забрала бокс и повернулась к Роману. Он все еще ел и о чем-то весело общался с девчонками. Так и не попрощавшись с ним, я вынуждена была вернуться в отдел, куда минут через десять пришли и остальные сотрудники.

И опять все изменилось. Теперь мне все улыбались, а я старалась не думать о том, что будет завтра, и полностью погрузилась в цифры.

* * *

Я сидела на кровати и не могла подобрать слов, чтобы успокоить Юлю. Каждый вечер по ее требованию я рассказывала о том, что происходило у нас на работе. Особенно ей не нравилось поведение боссов и мое к ним отношение. Она сразу приказала забыть об отношениях с ними, и мои вялые попытки оправдаться ее просто бесили.

– Неужели ты не понимаешь? Поиграют и выбросят. Ты хоть у нас и глупенькая, но не до такой же степени! Вспомни Ваську со второго курса. Как он на спор хотел переспать с тобой.

Я грустно вздохнула. Ваську я помнила, а вот спор нет. Я даже и не поняла, что он имел на меня какие-то виды. Клеился, прохода не давал, пугал, в итоге отстал, и я успокоилась. Потом подруга рассказала мне страшную историю про спор однокурсников. После этого был Федька, потом Петька, я же была слишком занята учебой. Подруга училась на другом факультете и не могла помочь мне с профильными предметами, а они давались мне ой как тяжело. Поэтому первая любовь настигла меня лишь на последнем курсе и закончилась прощальным гулом поезда.

Макар уехал к себе в Сибирь, и больше я о нем не слышала. Я страдала по нему полгода, а потом остыла. Может, и не любовь это была, а так, увлечение. Юля, по жизни неисправимая оптимистка, предложила расценивать это как опыт. А опыт бывает разным.

– А если они предложат тебе переспать? – не унималась подруга, сидя рядом со мной в цветастой футболке. Джинсовые шорты плотно обтягивали ее бедра. Лак на ногтях рук подмигивал оранжевым, а на пальчиках ног красным.

– Юль, они начальники, они не могут такое предложить, – попыталась я урезонить ее, а то она совсем разошлась. Какой переспать? О чем вообще она думает? Нет бы работу искала, а она ужасы мне рассказывает.

– Ох ты глупая, – покачала головой подруга. – Могут, на то они и начальники. Еще и прикажут, иначе уволят.

– Нет, ну что ты, – не поверила я. Она не знакома ни с Романом, ни с Большим Боссом. Как можно так судить о людях? Юльку оправдывало только то, что она заботилась о моем благополучии. Я прекрасно видела, что она искренне беспокоится обо мне.

– Не могут! – фыркнула подруга в ответ. – Могут, еще и с двумя сразу.

Я выпучила глаза, боясь даже представить такое. Вдвоем сразу!

– Ты порнухи насмотрелась? Или что? ПМС скоро? Что у тебя в голове? – запаниковала я, поскольку Юлька могла еще и в подробностях описать, как она это себе представляет.

– Может, и ПМС, – наконец успокоилась моя заботливая подруга. – Короче, не спи с ними, лучше сразу увольняйся. А то обеды эти до добра не доведут.

– Мне кажется, ты сгущаешь краски.

Юлька опять фыркнула и встала.

– Знаешь что, моя дорогая, – она подошла к шкафу и достала мою рабочую одежду, которую подарил Роман. – Такое просто так не дарят. Потом тебе аукнется по самое не горюй. И вот тогда ты вспомнишь мои слова.

– Слушай, не обижайся, но, по-моему, ты все же немного не поняла. Я не нравлюсь Роману как женщина. Да и вокруг него вьются такие красотки, что он на меня и не взглянет при таком-то богатом выборе.

– А этот хмурый? – не унималась подруга. – Он как посмотрит, так до зубов пробирает. Не глаза, а лазеры какие-то. Мне аж поплохело, пока он меня рассматривал.

– Ну да, – тут я была с ней согласна. Не глаза, а скальпель. Режет своим взглядом и словно все внутренности вынимает, чтобы осмотреть. Неприятно и страшно. Но привыкнуть можно. А когда он улыбается, то сразу становится на человека похож. Я поправила подол туники, натянула до колен гетры и пошла провожать Юльку домой. А то завтра на работу, а она раскудахталась, как курица-наседка. Вон до чего додумалась! Секс втроем. Бред какой. Фу!

Но, видимо, подруга все же заронила во мне зерно сомнений. Мне приснился сон, где серые глаза Большого Босса пристально следили за мной. А я, пытаясь укрыться от них, бежала по коридорам бизнес-центра, искала укромное место. Но глаза неумолимо преследовали меня, холодные, пронизывающие, словно оживший туман.

Проснулась я совершенно разбитая.

Скандал

Как я протянула месяц – ума не приложу. На работе меня все якобы любили, пытались заискивать, и это раздражало. А сегодня я решила, что не хочу идти в кафе. И дело было даже не в хмуром и раздражительном Большом Боссе, который неизменно сидел со мной за столом и ел, а в моих коллегах, предлагавшим Боссам попробовать домашнюю еду. Всем почему-то казалось, что я особенная и еда у меня необыкновенная, потому что Дмитрий Анатольевич головы не поднимал от стола и рукой отгонял желающих накормить его. С каждым днем он становился все злее, а я при этом чувствовала свою вину. Я пыталась его задобрить вкусной едой, уже понимая, что все напрасно. И решила, что больше не буду ходить на обед. В конце концов, у нас на двадцать втором этаже была кухня, оборудованная техникой, чтобы питаться с комфортом. Я узнала о ней совсем недавно. Там обедали те, кто давно работал в агентстве. И вот я подумала, что пора вливаться в коллектив.

Я сослалась на недомогание и не пошла с остальными в кафе. Бухгалтерия, весело обсуждая Милого Босса, всем составом спускалась вниз, а я сидела за своим столом и делала вид, что занята. Сначала я конечно же боялась нарушить уговор с Романом, но когда поняла, что ему без разницы, кто с ним ест, расстроилась. Ну не могла ничего с этим поделать. Сердцу не прикажешь, но и насильно мил не будешь.

Войдя в офисную кухню, я поздоровалась с коллегами из других отделов. Их было четверо. Долговязый рыжий админ, две кадровички в красных жилетках и брюнет, помощник из креативного отдела. Я с ними уже была знакома, точнее, несколько раз встречались. Осторожно спросила, можно ли присоединиться к ним, и, на удивление, меня приняли в теплую дружескую компанию.

– А ты чего, как обычно, со всеми не пошла? – начал разговор Артем, тот, что из креативного.

Я пожала плечами и тихо сказала:

– Там стало не протолкнуться, мест не хватает.

Парень хмыкнул и кивнул, принимая мой ответ.

– А мы слышали, что ты знакомая Милого Босса, – чуть нагловато заявила Мария, за что получила тычок от Оксаны. Обе девушки были в красных юбках. Почему-то секретариат и кадровики должны были придерживаться этого цвета в одежде. Девушки смотрелись очень выгодно, особенно на моем невзрачном черно-белом фоне. Парни, кроме креативщиков, тоже носили белые рубашки и черные костюмы, что не совсем удобно, к тому же марко.

– Не знакомая она, – невозмутимо отозвался рыжий Тимофей, админ.

Все многозначительно взглянули на него, но тот продолжил лишь после того, как запихал в рот очередную порцию волнистой вермишели. Да уж, ну и обед у него. Вермишель быстрого приготовления совсем не то, чем нужно питаться. Можно очень быстро испортить желудок.

– У нее нет пропуска на их этаж. У всех их знакомых есть, а у нее нет.

Я кивнула, оглядела коллег и почесала затылок. Вот как все легко и просто. Никаких тебе домыслов и слухов. Нет пропуска – значит, не знакомая. Как же я устала от недопонимания со стороны коллег.

– А это правда, что Роман Аристархович купил тебе одежду в своем торговом центре? – Оксана так завистливо посмотрела на меня, что меня невольно передернуло.

Я удивленно замерла, оглядывая блузку. Я носила ее практически каждый день, лишь изредка меняя. Но я не знала, что торговый центр и магазин принадлежат Милому Боссу.

– Не знаю, – осторожно ответила я и пожала плечами.

– Чего вы к ней пристали! – встал на мою защиту Артем, и я благодарно ему улыбнулась.

– Просто обычно он там своих любовниц одевает, – Мария резала меня без ножа. Так вот, оказывается, какие слухи обо мне ходили на работе. Любовница Романа…

– Мы не любовники, вы что! – мне стало обидно до слез.

– Маша, не глупи! Не обращай на нее внимания, – тут же вмешался Артем и поближе подсел ко мне. – Понятно же, что вы не любовники. Он со всеми милый, а у самого парочка любовниц из моделей. Я сам видел одну.

Это он уже говорил, глядя на девчонок, а я грустно вздохнула. Ну вот, что и требовалось доказать. У него есть любовница, причем не одна. Хотя, может, опять слухи.

– А они с Людой просто друзья, так ведь? – закончил Артем, требуя у меня подтверждения своих слов. Я опять покачала головой.

– Мы не друзья. Мы общаемся только в обед. И то в последнее время и парой слов не перекинулись. Наши Боссы очень общительные, вот и все.

Я оглядела замерших коллег, которые вдруг дружно заржали после моих слов.

– Скажешь тоже, общительные.

– Ой, умора!

А я, недовольно поджав губы, решила уже поесть, а не сплетничать. Все равно ничего никому не докажешь. Вдруг дверь в кухню открылась. Теперь и я замерла вместе с остальными. Серые глаза Большого Босса просто пришпилили меня к стулу, а затем он ткнул в меня указательным пальцем.

– За мной, быстро! – рявкнул он так, что я вздрогнула. С трудом сглотнув, моргнула, когда Босс скрылся за дверью, и бросилась за ним. Он что, зол? На меня? За что?

Выскочив за дверь, я чуть не врезалась в него. Холодные глаза оглядели меня со всех сторон, затем я услышала чуть ли не змеиное шипение:

– Где обед?

Я метнулась обратно. Коллеги все так же тихо сидели и смотрели на меня не менее испуганными глазами, как и я на них. Что произошло, я не поняла вообще. Но схватив контейнер и вилку, рванула на выход. Дмитрий Анатольевич шагал к лифтам, и я поспешила за ним. Обиделся на то, что я не пришла на обед? Или на то, что решила съесть свой обед сама? Я опять что-то сделала не так? Но это же полная глупость! Зачем он так со мной?

Войдя в лифт, я замерла за спиной Босса. Он молчал. Молчала и я и лишь крепче прижимала к себе пакет. Двери открылись практически сразу, и я поздно сообразила, что не заметила, на какой этаж нажал Босс. Мы вышли на директорском этаже. Тройка секретарей отсутствовала, видимо, и у них бывает обед. Но стоило нам пройти пару шагов, как появилась брюнетка Мария. Она поправляла на губах помаду и была явно встревожена.

– Дмитрий Анатольевич, что-то желаете?

Он замер, затем кивнул:

– Никого не впускать.

Я ошарашенно уставилась на Марию. Та от изумления даже разинула рот, пока с головы до ног окидывала меня взглядом.

– Как скажете, – пролепетала она, а Босс дернул меня за руку, волоча за собой.

Сразу вспомнились предостережения Юльки, которая с каждым днем придумывала все более страшные истории. Хорошо, что не про меня, но все же. Последняя была про сексуальное рабство секретарши, которую уволили, когда она забеременела. Ей бы романы писать, а не телевизор смотреть. Это явно не шло ей на пользу.

– Садись и ешь, – мужчина указал мне на отдельно стоящий столик для совещаний напротив рабочего стола. Сам он сел в свое кресло и, кажется, совсем обо мне забыл, а я замерла, не зная, чего ожидать. Я просто сидела и ждала непонятно чего. Но генеральный взялся за ручку и стал что-то записывать, лишь изредка глядя на меня.

– А вы есть не будете? – прошептала я, но, на удивление, была услышана.

– Сыт, – холодно отозвался он, причем мне показалось, он хотел продолжить – «по горло». В его голосе было столько яда.

Желудок проворчал, напомнив, что я тяну с обедом. Протяжно вздохнув, я открыла контейнер. Сегодня я взяла с собой вареники с творогом, обильно полив их сметаной и припорошив сахаром. Прозрачные кристаллики утонули, оставив после себя на сметане точки. От вареников шел обалденный аромат. Я обожаю их, хотя готовлю нечасто. Варить я их не умела, зато с этим славно справлялась мама. У нее они не лопались и не разваливались. Запихнув в рот первый вареник, я прикрыла веки, радуясь жизни. Вареник был большой и требовал тщательного пережевывания. Я открыла глаза и стала рассматривать пейзаж за окном.

– А у вас тут красиво, – сделала я комплимент Большому Боссу, наблюдая, как по голубому небу плывут облака. Осень выдалась морозная. И небо казалось кристально чистым. Скоро выпадет снег. А может, как обычно, весь декабрь его не будет. Ноябрь подходил к концу. Пора было задумываться о новогодних подарках.

Большой Босс встал из-за стола и, подойдя ко мне, взглядом указал на вареники. Ну конечно, кто бы сомневался, что он тоже захочет попробовать. Я нанизала на вилку укутанный в сметану вареник и протянула ему. Какой у него, однако, большой рот. Вареник поместился в нем легко, а я зачарованно следила за языком, облизывающим бледные губы, испачканные в сметане.

– Вкусно, – заметил Босс, выводя меня из ступора. Что за наваждение? Похоже, Юлька добилась своего, и я уже не о том думала, когда видела начальника. Мне все казалось таким пошлым! Даже аппетит пропал. Однако настроение Большого Босса требовало особого внимания. Он отобрал у меня вилку, присел на соседний стул и съел парочку вареников.

– Я люблю вареники с творогом, а еще с клубникой. Но ее в этом году было мало. Бабуля нам ни одной банки не прислала. А так бы полить сверху вареньем вместо сметаны, и вообще улет.

Уголки губ Босса чуть дернулись, затем он воткнул вилку в вареник и протянул его мне. Смущенно взглянув в его туманные глаза, я не сразу, но все же открыла рот, поскольку Большой Босс настойчиво держал вилку у моих губ, и это было как-то странно. В боксе оставался последний вареник, он тоже оказался моим. Я растерянно смотрела, как генеральный вымазывает его в остатках сметаны, а затем заботливо протягивает мне. Взгляд у него при этом был теплым, даже веселым. Я открыла рот и тут же получила вареник.

Закрыв бокс и положив его вместе с вилкой в пакет, мужчина встал и приказал:

– Иди.

Я еле прожевала последний вареник – и опять ничего не поняла. Иди? Вот так просто? Поела и иди? Невежа какой-то. Хоть бы раз спасибо сказал. А то только командует и вносит сумятицу. Я не стала ждать, когда меня выставят. Столкнувшись на ресепшене с Анной Витальевной, не могла не поздороваться с ней.

Та кивнула в ответ, а затем, указав на меня пальцем, тихо шепнула:

– У вас что-то белое на губе… – очень медленно и испуганно. А потом и вовсе еле слышно выдохнула: – Испачкалась.

Я быстро стерла с губ остатки сметаны и от души поблагодарила женщину. Вот было бы смешно, если б я появилась перед коллегами в таком виде. Всем сказала, что прихватило живот, а сама втихомолку ела. Не люблю обманывать, но иногда приходится. Попрощавшись с молчаливыми и какими-то пришибленными секретаршами, я подошла к лифту. Когда двери закрывались, я увидела, как Анна Витальевна пальцем указывала то на кабинет генерального директора, то на меня, при этом она походила на рыбу. Вытаращив глаза, беззвучно открывала рот. Мария и другие девушки шептались и смотрели на меня с каким-то осуждением. Всё же странные люди здесь работают. Может, все рекламщики такие? Но этого я не знала. Я припозднилась с обеда, точнее просто пришла последней. Коллеги продолжали радостно шептаться, пытаясь переспорить, кому больше внимания уделил сегодня Роман Аристархович. Но явно не мне. Я села за свой стол и решила проверить почту. Дел пока никаких не намечалось и хотелось полениться. А для этого надо сделать вид, что я очень занята, но нашего главного бухгалтера не обманешь, и первой, кому она выдала задания, была я. Мне это кажется или уже стало тенденцией? Сначала мне, потом всем остальным. А примерно через полчаса к нам в отдел влетел начальник финансового отдела и, потрясая синей папкой, проорал главному бухгалтеру:

– Кто составлял анализ прибыли? Вы что, опозорить меня хотите? Как я с таким отчетом появлюсь перед Большим Боссом! Почему все цифры в беспорядке? Что с чем сравнивать?

Папка громко шлепнулась на стол Марине Аркадьевне. Мы все в страхе смотрели на разъяренного Антона Васильевича и боялись пискнуть. Но наша начальница была дамой не робкого десятка. Она медленно встала и усмехнулась финансисту прямо в лицо:

– Вы забыли о деловой этике? Орать будете дома на жену, а здесь подчиненные, которые и без этого сделают то, что положено.

Она взяла папку и, открыв ее, пробежалась взглядом по моей таблице.

– Алика Георгиевна, я жду объяснений, – холодно произнесла Марина Аркадьевна.

– Таблицу делала Людмила Олеговна.

Я испуганно ахнула, когда все уставились на меня, особенно Антон Васильевич. Повернулась к Алике Георгиевне, но та указала на меня рукой. За что? В голове просто не укладывалось. Как она могла так со мной поступить?

– Я была очень занята и попросила Людмилу Олеговну подготовить таблицу для Антона Васильевича, – меж тем продолжала Алика Георгиевна, а я поняла, что оправдываться бессмысленно. Но так хотелось, чтобы она призналась сама.

– Вы уволены! – рявкнул начальник финансового отдела.

В этот момент, мне показалось, мое сердце остановилось. Я затравленно посмотрела на Марину Аркадьевну, но та лишь качала головой, рассматривая таблицу.

– Алика Георгиевна, быстро переделайте и впредь не перекладывайте свою работу на тех, кто не в состоянии с ней справиться.

Я чуть не всхлипнула от обиды и требовательно взглянула на Алику Георгиевну, надеясь, что она скажет правду, но та замотала головой и закусила губу. Я не понимала, не могла найти объяснения, почему она так поступила со мной. Я же старалась наладить с ней отношения, а она… Выносить гнетущее молчание я больше не могла. Выскочила из отдела и бросилась в туалет. Через пару минут с виноватым видом туда заглянула Алика Георгиевна.

– Прости меня, – взмолилась она так, что от жалости к ней у меня защемило сердце. – У меня кредит, понимаешь? Он бы уволил меня. Ему без разницы, кого увольнять, а у меня ребенок и кредит… и муж непутевый. Прости, Люда. Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди, ты найдешь себе другое место. А я уже не в том возрасте, чтобы менять работу.

Она еще раз извинилась и поблагодарила меня за молчание. Я оперлась руками о раковину и попыталась снова не разреветься. «Добрыми делами выложена дорога в ад», – твердила мне бабушка, а я ее не слушала. Не надо было помогать Алике Георгиевне… Но она так умоляла. У нее ребенок заболел, и она не успевала доделать эту таблицу, поэтому попросила меня. Я сама видела, что таблица неудобная, кривая какая-то, но там оставалось заполнить последние два столбца, что я, собственно, и сделала. Пришлось даже задержаться из-за этого на работе. И вот результат. Мне никто не поверит, если я буду оправдываться. Ведь никто не слышал, как меня уговаривала Алика Георгиевна, а секретарь Антона Васильевича подтвердит, что это я принесла ей папку.

Я взглянула на свое отражение в зеркале: зареванная, нос красный, глаза опухшие.

– Неудачница, – шепнула я себе и стала умываться ледяной водой.

К черту эту работу! Никаких нервов на нее не хватит, даже нормально поесть не могу, не говоря уже об остальном.

Вернув бейдж, я написала заявление на увольнение и со всеми попрощалась. Марина Аркадьевна попросила прийти через два дня за расчетом. Выйдя в холодную осень, я раскинула руки в стороны и вздохнула полной грудью. Свобода. Солнце ярко светило, но клонилось к закату. Прохожие спешили по своим делам, от холода пряча носы в шарфы. Я твердо решила не грустить. Увольнение – это просто очередной опыт.

* * *

Анна Витальевна Воевич была дамой строгой и терпеть не могла бабские сплетни. Шикнув на расшумевшихся секретарш, она напомнила им, что если услышит хоть один слух о генеральном, то все трое тут же будут уволены. Дмитрий Анатольевич не терпел сплетен. А они с каждым днем все больше крутились вокруг Милого Босса и обеденного времени. Про Самохину тоже много чего думали, но кем она приходилась Боссам, никто не знал, даже сама Анна Витальевна. Думать о том, что всегда скрытный и собранный генеральный директор способен на аморальные поступки, не хотелось. Его репутация не была запятнана интрижками ни на работе, ни на стороне. Холост, свободен, богат, не мужчина – мечта. Да только мало кто осмеливался к нему подступиться, а тех, кто отваживался, ждало сплошное разочарование. Непробиваемый, каменный Дмитрий Анатольевич спокойно отражал все атаки охотниц за толстыми кошельками.

Так что же пошло не так? Почему генеральный сам привел Самохину на директорский этаж? И значит ли это, что пора включать ее в список тех, кому открыт сюда доступ. Неужели грядут перемены? А, как известно, новая метла метет по-новому, и лучше сразу занять правильную сторону, чем потом кусать локти.

Женщина взяла документы на подпись и, прежде чем войти, постучалась. Дмитрий Анатольевич сухо позвал, а когда Анна Витальевна вошла, даже не поднял головы от бумаг. Секретарь воспользовалась этим, чтобы оглядеться. Диван не мятый, сам генеральный опрятно одет. На столе, как обычно, рабочий беспорядок, но все лежит на своих местах. Аккуратно положив стопку документов на подпись, Анна оглянулась, продолжая свое наблюдение. Ведь если это правда и генеральный занимался ЭТИМ в кабинете, то должны же остаться хоть какие-то улики. Но единственное, что заметила зоркая женщина, это странные пятна на столе для переговоров. Осторожно ступая, чтобы не потревожить Большого Босса, она подошла ближе и уставилась на белые капли, хорошо различимые на полированной поверхности стола. Рядом обнаружился влажный прямоугольный след, как будто здесь стояла какая-то коробка.

– Что там? – глухо спросил босс.

Анна встрепенулась и повернулась к нему. Генеральный все так же не смотрел на нее, но тем не менее ждал ответа.

– На столе какие-то белые пятна.

Дмитрий Анатольевич поднял голову и прищурился.

– Сметана, наверное. Позови уборщицу.

– Сметана? – с огромным облегчением переспросила секретарь, по-новому рассматривая следы. Ну точно, отпечатки справа, видимо, от столового прибора. А с Самохиной генеральный только обедает. К тому же только что закончился обеденный перерыв. Все логично. Все прилично.

– Я сама уберу, – обрадовалась Анна Витальевна и поспешила за влажными салфетками.

Ей стало очень неудобно перед начальником за свои глупые мысли. Но что еще она могла подумать, когда увидела Самохину? Стукнув себя ладонью по лбу, Воевич готова была провалиться сквозь землю. Ей вдруг стало так стыдно! Как бы ни оправдывалась она перед собой, но, увы, от правды не скрыться. А правда колола глаза. Анна Витальевна давно положила глаз на Большого Босса и мечтала его завоевать. Но, увы, муж, дети… Да и сам Дмитрий Анатольевич взял ее на работу лишь потому, что она замужем. Была бы не замужем, получила бы отказ, как и все, кто вместе с ней несколько лет назад приезжал на собеседование.

Женщина поспешила вернуться в кабинет. Когда вытерла стол, у нее окончательно отлегло от сердца. К тому же у нее оставались еще дела. И первоочередным было приструнить секретарш на ресепшене. Анну Витальевну немного успокаивала мысль, что не одна она так плохо подумала о Самохиной. Видимо, отвыкла уже верить в хорошее.

* * *

Поздравления от Юльки по поводу обретенной мною свободы не могли утешить моих родителей. Они сидели за столом и прожигали меня недовольными взглядами.

– Точно уволена? – хмуро переспросил папа.

Я кивнула.

– Заявление написала. Главный бухгалтер сказала, что лучше уйти по собственному, чем по статье.

– Какой статье? – взвилась мама. – Ты же ничего не крала! Ты человеку помогала, а уволили тебя!

– Так получилось, – вяло отвечала я, рассматривая красное вино в хрустальном бокале.

Папа сам предложил мне вина, сказав, что сейчас мне нужно напиться и забыться.

– Да что за люди там работают, – опустошенно выдохнула мама.

Юля кивнула и взялась за свой бокал:

– Давайте выпьем за то, чтобы у Люды все было и ей за это ничего не было!

Мама тотчас поставила бокал, которым чуть не чокнулась с моей подругой.

– Ну что за тюремные тосты! Выпьем за то, чтобы мою дочь обошли стороной несчастья, а впереди ждал лишь успех.

– Как красиво, – похвалил маму папа, быстро со всеми чокнулся, чтобы со спокойной душой выпить.

Потрепала я им нервы с лихвой – второй раз за месяц увольняют. Такое сотворить могла только я.

Пригубив вина, я тяжело вздохнула. Мне всегда казалось, что, работая в агентстве, я занимаю чье-то место. Зато хоть опыт есть, впредь буду умнее.

– Я рада, что ты уволилась, – в который раз повторила подруга. – А то мне без тебя скучно. А так…

– Завтра обе в центр занятости, – строго прервала Юлькин шепот моя мама. Тетя Нюра сегодня была на смене, и это несказанно меня обрадовало. А отпраздновать мое увольнение была папина идея, чтобы, по его словам, развеять атмосферу удрученности и привлечь удачу.

Поужинав, мы с Юлей прибрали со стола, помыли посуду, а недопитую бутылку прихватили к ней домой. Вина там оставалось всего на четверть бокала, но и этого нам хватило с лихвой.

– Я завтра никуда не пойду! У меня свидание, – заявила подруга, заваливаясь на кровать.

Я, скинув тапки, устроилась рядышком.

– Везет тебе.

– Пойдешь с нами. Ты же любишь кино.

Я кивнула. Кто не любит кино?

– С кем пойдешь? – Я не знала нового избранника подруги. Еще вчера вроде холостая была.

Юля села на кровати, схватила плюшевого зайца и, обняв его, хихикнула.

– Егор, – с придыханием произнесла она его имя. – Курсант военного училища. Красивый, в форме. Дашь красную юбку? А то мне надеть нечего.

Я улыбнулась, уткнувшись в стакан и допивая вино.

– Конечно дам.

Мы еще потрещали о мальчиках. Юля, казалось, знала всю подноготную Егора, вплоть до имен родителей. Это было что-то! Как выяснилось, она провела расследование по всем фронтам, а мне почему-то так помочь и не смогла. Из статей в инете да по сплетням с теперь уже бывшей работы мне кое-что удалось выяснить о Романе Аристраховиче. Хорошо, что влюбленность не переросла в нечто большее, а так хотя бы осталось приятное впечатление. Можно вечерами вспоминать о желтоглазом красавце и вздыхать.

Утром меня разбудила мама. Она настаивала, чтобы я шла в центр занятости. Я махнула рукой в знак согласия и вновь уснула. Всю ночь я опять бегала по коридорам от страшных злых серых глаз. Генеральный орал на меня за то, что я неправильно сделала таблицу, а я пыталась объяснить, что это не я. Но Большой Босс не слушал, лишь стучал треклятой папкой по столу, а потом, когда я в страхе начала убегать от него, стал догонять меня. И гонял он меня так до самого утра. Голова гудела от похмелья, веки опухли от слез. Второй раз я спала без сновидений и была благодарна Боссу за то, что наконец-то он отстал от меня. Правда, сон продлился не долго. Не прошло и часа, как меня разбудил телефонный звонок.

С трудом разлепив глаза и щурясь от яркого солнечного света, я убрала с лица волосы, чтобы наконец разглядеть, кто звонит. Это был Большой Босс!

Оробев, я не сразу нашла в себе смелости принять вызов.

– Да? – тихо шепнула в трубку.

– Обед у меня в кабинете.

– Что? – опешила я от грубого и холодного голоса.

Я еще не уловила смысл сказанного Большим Боссом, а из динамика уже полились гудки. Судорожно пытаясь сообразить, чего он от меня хочет, я раз за разом повторяла только что услышанное, но смысл от меня ускользал. После очередного повтора в конце концов я сообразила.

– Обед у меня в кабинете! – раздраженно выкрикнула я.

Так что же это получается – меня что, на работу вызвали? То есть меня опять не уволили? Или я снова не так поняла, и меня сейчас пытать будут? Тогда зачем обед?

– Или в обед у меня в кабинете, – повторила я как попугай.

И так и эдак я прикидывала в уме, что он сказал, попутно пытаясь выбраться из-под одеяла. Я почесала затылок, не зная, верить себе или нет. Может, я ослышалась или мне это вообще приснилось. Возможно, он сказал: «Вы уволены», а я просто постоянно о еде думаю?

Живот заурчал. Ну вот, что и следовало доказать. От голода мысли всегда не о том. Осторожно взяв смартфон, я проверила журнал вызовов. Нет, точно звонил. Я решительно набрала номер Большого Босса. Он ответил сразу.

– Что?

Спросил так, словно он мне и не звонил. Как будто это я надоедаю ему звонками.

– Я не поняла, что вы сказали? – Уточнять, звонил он мне или нет, я не стала, хотя могла бы, но решила перейти сразу к делу.

– Ты не уволена. Обед у меня в кабинете.

– А почему? – растерялась я, задумчиво теребя край пододеяльника.

В трубке послышался тихий смешок, а затем и вовсе обидное:

– Это приказ.

Опять пошли гудки, а я окончательно проснулась. Полдесятого утра. Мир «затопило» солнце, даря ему свои уже не греющие лучи. Голые деревья заглядывали ко мне в окно, а я сидела и не понимала, что происходит.