Читать книгу Лорина и чудеса за дверью - Вера Сытник - Страница 4

Розовая Черепаха попыталась сбросить девочку, но поняла, что это ей не удастся, и перестала торопиться.

Лорина дотянулась до берега, ухватила кусочек сладкой ваты и с наслаждением съела, после чего обратилась к Черепахе:

– Когда вы полюбили сладкую вату? – спросила она и, не дожидаясь ответа, сообщила: – Мама утверждает, что я полюбила с моего рождения! Я маме верю, она не может ошибаться: только мамы знают своё дитя вдоль и поперёк!

– Это снова слова твоей бабушки? – угрюмо спросила Розовая Черепаха.

Она не была настроена рассуждать о сладостях, в то время как надо было думать о том, где купить розовую краску.

– Как вы догадались? – удивилась Лорина, облизывая пальцы.

Облизывать пальцы ей категорически запрещалось, но ведь запреты для того и существуют, чтобы их иногда нарушать! Тем более когда едешь на спине Розовой Черепахи и рядом нет ванной комнаты, чтобы помыть руки. Можно было, конечно, наклониться и ополоснуть руки в речке, но Лорина предпочла поступить так, как не следовало поступать.

– Нетрудно догадаться, если везёшь на своей спине девочку, которая то и дело говорит вещи, не свойственные её возрасту, – проворчала черепаха.

– Возраст тут ни при чём, – возразила Лорина. – Я знаю много взрослых, которые на каждом шагу говорят глупости.

– Неужели?

– Конечно! Ну… например… знакомый наш булочник любит повторять, что завтрак – это святое дело, утреннее. Ну не глупость ли это? Завтрак должен быть в любое время – утром, днём или вечером! И к нему всегда должны быть горячие булочки. Лучше с изюмом, чем с джемом. Вы так не думаете?

– Неважно, что я думаю на этот счёт, – пробормотала неуверенно Розовая Черепаха, из чего Лорина сделала вывод, что её новая знакомая никогда не пробовала горячие булочки с изюмом и вряд ли разделяет её убеждения относительно количества завтраков в день.

– И знаю детей, которые говорят так, что можно заслушаться, – продолжила она. – Возьмите хоть Егорку из старшей группы. Он младше меня на целый год – я в этом году иду в школу, а Егорка в подготовительную группу, – но говорит вполне разумно… ой! Да, да, снова бабушка! Её слова!

– И что же говорит твой Егорка? Что завтраки должны быть весь день? Без перерыва?

– Что вы! До такого ему не додуматься. Он говорит, что все сказки – это вовсе не сказки, а про-ек-ци-я[2] в будущее. Я, правда, не совсем разобралась, что такое «проекция». Что-то вроде подзорной трубы. Глядишь в неё и видишь будущее. Егорка говорит, что зеркальце, в которое смотрели царевны и видели своего суженого-ряженого[3], – это зеркальце трин… тран… трансфо… транс-фор-ми-ро-ва-лось[4] в сотовый телефон. Уф, выговорила. На этом слове я постоянно спотыкаюсь. Егорка говорит: не всегда так было, что глядишь в телефон и видишь того, с кем разговариваешь. Трудно такое представить, но приходится верить. Егорка много чего знает! Ещё он говорит, что ковёр-самолёт превратился в самолёт, а сапоги-скороходы – в скутер. Надеюсь, Егорка поверит, что я ездила на Розовой Че…

– Вот что, душенька! – возмутилась черепаха. – Разлеглась на моей спине, цитируешь бабушкины слова, как будто своих не имеешь, и мечтаешь о том, как будешь хвастаться перед Егоркой, что каталась на мне! Слезай немедленно!

– Ах, простите! Я вас обидела? Хорошо, не буду хвастаться, что каталась. Просто скажу, что сидела верхом на вас. Ах… я что-то не то сказала? Я не разлеглась, а рассиделась! Ой, опять не то. Я цемен… ци… цитирую[5] бабушкины слова, потому что они мне нравятся, – бормотала Лорина.

Чувствуя, что волнуется, она переключилась на другую тему.

– Я умею сочинять стихи! – сказала она. – Сама! В них одни только мои слова, бабушкиных нет.

– Стихи? – поразилась Розовая Черепаха. И голос её подобрел. – Это другое дело! Стихи – это поэзия! Никакие бабушкины слова не спасут стихи, если в них нет своих мыслей. Надо непременно послушать!

– Я расскажу! – с готовностью воскликнула Лорина.

Стихи она могла читать и декламировать[6] сколько угодно.

– Помолчи, душенька. Скоро доберёмся до рынка, купим розовой краски, там и прочитаешь. Стихи требуют тишины.

Лорина примолкла. Посмотреть рынок – это было бы здорово! Лорина всего один раз была с бабушкой на деревенском рынке, который запомнился тем, что там было много разноцветных петухов, и все они кричали. Было шумно, пыльно, весело. О какой тишине для стихов говорит Розовая Черепаха – непонятно.

Они проплыли до конца Текучей речки, до места, где она поворачивала налево, и поплыли дальше – вдоль берегов, на которых росли ромашки. Одни ромашки! Белые, отчего берега были похожи на бабушкино кружево. Милая бабушка! Она печёт такие пирожки с яблочным повидлом, что никакому булочнику не угнаться. Жаль, что редко печёт. И плетёт такое лёгкое кружево, которое не сравнится даже с этими восхитительными ромашками! Лорине сделалось немного грустно. Бабушка всё ещё, наверное, собирает малину. Хватилась ли она Лорины? Заметила ли, что внучки нет? Забеспокоилась ли? Ах! Пусть лучше не замечает, пусть не беспокоится. Пусть радуется малине и думает, что внучка сидит за столом и играет в игры на телефоне. Лорина не любит, когда бабушка волнуется и становится в такой момент немножко чужой, поэтому старается не огорчать её.

Углубиться в воспоминания помешал резкий поворот, который сделала Розовая Черепаха. Теперь они плыли по новой речке. Лорина успела прочитать название – «Лиловая речка». Табличка, как и в первом случае, была прикреплена к высокому столбу, на котором сиял невыключенный фонарь. Как и Текучая, Лиловая речка была неглубокой, просвечивалось ровное песчаное дно, тут и там виднелись фантастических окрасов рыбки и плавали водомерки. «Интересно, – подумала Лорина, – куда делась гигантская водомерка? Может, подросла и превратилась в бегемота? Теперь, когда увижу бегемота в зоопарке, спрошу, не водомерка ли он?»

Белые кружевные ромашки сменились другой, не менее чудесной растительностью. Берега Лиловой речки были украшены лиловой травой. Лорина видела такую только однажды – в своём альбоме для рисования. Она сама её нарисовала, сама выбрала лиловый фломастер, перед этим заявив бабушке, что лиловая трава – самая правильная трава в мире, потому что выражает радость. Впрочем, любая трава должна быть радостной, чтобы хотелось побегать босиком! Бабушка тогда не стала спорить. Бабушка вообще не спорит, когда внучка придумывает стихи или рисует оранжевые деревья. Но одно дело трава, нарисованная тобой в альбоме, и совсем другое – на берегу речки.

Лорина сообразила: какое счастье, что она подарила свою обувь цапле! Как это предусмотрительно! Теперь можно бегать, не заботясь о туфельках!

– Мы сделаем здесь остановку? – спросила она Розовую Черепаху. – Так хочется пробежаться босиком по лиловой траве!

– Разумеется! – торжественным тоном ответила Черепаха. – Иначе зачем мы так торопились? Это рынок!

Она выползла на берег и кивнула в сторону цветастого пятна, которое Лорина приняла за брошенный кем-то огромный платок. Лорина подумала: уж не гигантская ли водомерка купила себе и улеглась отдохнуть? В действительности разноцветное пятно оказалось скоплением кур, индюков, уток, гусей, голубей и сорок. Все они крепко спали, лёжа на лиловой траве.

– Почему они спят? – спросила Лорина, недоумевая.

– Потому что на рынке все спят. Сначала нужно немного поспать, а потом уж торговаться. И мы поспим. В противном случае нам никто ничего не продаст, если увидят, что мы не спали.

– Очень странно, – разочарованно заметила Лорина. – Я и дома не сплю днём. И в детском саду стараюсь не спать. Лежу с закрытыми глазами, но не сплю, чтобы не пропустить самое интересное. Всегда так бывает: уснёшь, а самое интересное тут как тут! Потом догоняй его! Однажды я уснула дома после обеда и не заметила, как приехал дядюшка-моряк. Проснулась – а он тут как тут! Сидит, вертит кубик-рубик и рассказывает всякие интересные истории! Нет уж, лучше не спать.

– Придётся, – строго сказала Розовая Черепаха, растянулась и уснула.

Лорина, стараясь не шуметь, стала бегать, наслаждаясь цветом и нежностью лиловой травы.

– Что тебе нужно на рынке? – услышала она чей-то голос и обернулась.

На неё смотрела утка.

– Дуся, меня звать Дуся, – торопливо сказала утка. – Так что ты собралась покупать?

– Ничего. Это Черепахе нужна розовая краска.

– Тогда тебе можно не спать.

– Да, да, ей можно не спать! – проснувшись, все разом закричали птицы. – Она не хочет ничего покупать!

– Она поэт, – сказала Розовая Черепаха, которая уже выспалась и открыла глаза.

– Если поэт, пусть попросит у меня автограф! – горделиво заявил индюк, местный поэт по имени Ард Анский.

– Зачем просить? Зачем? – возмущённо зашумели остальные.

– Хорошо, я дам ей автограф просто так, – согласился индюк. – Есть у кого-нибудь ручка?

Ручки не оказалось. Ард Анский обиделся и отошёл в сторону, но на такое расстояние, чтобы слышать, как девочка будет читать стихотворение.

– Читай! – приказала Розовая Черепаха. – На рынке любят поэзию.