Читать книгу Ведьма поневоле - Вероника Андреевна Старицкая - Страница 7

   На этот раз мне ничего не снилось. Меня разбудил Тимофей.

– Вика, вставай.

Я встала с кровати, чувствуя легкую усталость. Внизу меня ждала похорошевшая Мария. Исчезли глубокие морщины и бородавки.

– Спасибо, что заботишься, но магия тебе сейчас и самой понадобится. Держи список!

Видя его, я сильно расстроилась, – это были шесть листов с мелким забористым почерком.

– Ты сильно не пугайся. Покажи их лешему – тут рецепты для разных метел, пусть выберет, что подойдет ей.

Быстро позавтракав и собрав в дорогу еды, лекарств и снадобий, я отправилась в лес.

   Леший уже ожидал меня на поляне.

– Здравствуй! Мария с утра заходила, просила помочь.

Я удивленно посмотрела на мужчину.

– Во сколько же она пришла, если сейчас только восемь утра?

Леший улыбнулся.

– Так старость, как говорится, «не радость», а так в деревне все в пять встают.

Я вспомнила про свою прабабушку, которая жила в деревне.

– Зато днем спите.

Леший кивнул, я передала листки с записями Марии.

– Слушай это конечно хорошо, но у меня есть идея гораздо лучше, только сдюжишь ли, не знаю. Если справишься, это будет самая быстрая метла, которая явится по первому зову. Я уж постарше Марии буду, и кое-что из ваших ведьминских штучек знаю.

Леший подмигнул мне. Он отвел меня в темную чащу леса.

– Здесь недалеко живет некромант. Никому не мешает, конечно, но в эту часть леса не советую ходить в одиночку, – там и до его появления нечисть бесновалась.

В лесу было не уютно – он как будто был в напряжении, готовясь в любой момент напасть на нежданных гостей. Леший провел меня до поляны, где стояло странное дерево, чем-то похожее на иву с кристалло-подобными наростами. Вокруг нее не было ничего живого, даже птицы не вили гнезд. Леший остановил меня и кинул в сторону дерева камень.

   Могучие ветви пришли в движение, атакуя нападающего.

– Это кровавая ива – единственное живое дерево, которое я встречал. Меня оно не слушает, но если добудешь его ветвь, то это будет хорошее основание для твоей метлы.

Я еще раз посмотрела на дерево.

– Можете оставить меня одну?

Леший посмотрел на меня.

– Ты уверена, я мог бы отвлекать его? – сказал он.

Я посмотрела на лешего.

– Если ива не захочет отдать добровольно, ее ничто не остановит.

Леший исчез в лесу, убедившись, что он покинул пределы поляны. Я сняла кулон, обувь и тут я начала чувствовать мертвый лес. Здесь было столько зла, столько тьмы.

   Я села на границе поляны, пытаясь медитировать, как объяснял Ландариэль. Через несколько минут я почувствовала нежное касание, – это были корешки дерева.

– Здравствуй! Мне нужна твоя помощь, но если ты против этого, – я уйду.

Корешки начали оплетать мое запястье, и вдруг я увидела дух старого мужчины.

– Я уже слишком стар для этого. Я последний, это проклятая земля! Здесь даже вода отравлена.

Я оторвалась от реальности.

– Я могу помочь, но исцелить землю я вряд ли смогу, но с водой, думаю, могу помочь. Здесь недалеко в лесу есть озеро. Там чистая вода.

Старик с надеждой посмотрел на меня.

– Не шути так со мной, здесь только болото и то, заросшее.

Я встала и сняла корешок с руки .

– Можешь верить мне, или нет, но если поверишь, отправляй свои корни следом за мной.

Я вернула кулон на место и пошла по лесу. Я почувствовала, как начала дрожать земля под ногами, дерево шло следом, его могучие корни хищными змеями врывались в землю, впереди появилось озеро.

– Анюта, здравствуй, – поприветствовала меня русалка.

– Роза, уходи!

Русалка вынырнула из другой части озера. Корни достигли края озера, начиная жадно пить.

– Прости, что без приглашения, он из проклятой пустоши… Там даже вода отравленная.

Русалочка нырнула в воду и погладила корни.

– Угощайтесь, нам не жалко.

Я посмотрела на русалку и сказала:

– Если бы не ты, это озеро тоже стало бы таким же безжизненным. Поэтому я не возражаю.

   Вернувшись в лес, я увидела странную картину, – там, где шли корни, начала расти зеленая трава. На поляне уже был обескураженный Леший, разговаривающий с Ивой. Дерево изменилось. Потихоньку кора начала светлеть, становясь белоснежной.

– Как тебе это удалось?

Я пожала плечами. Мы поговорили. Дерево расправилось. На ветках начали появляться почки.

– Спасибо тебе, ведущая.

Шелестела листва. От дерева отделилась одна из ветвей, формируя древко, на вершине которого был кристалл.

– И тебе спасибо.

Мы с чистой душой вышли из леса. С остальными заготовками было проще. Леший уговорил бузину и репейник, и еще несколько деревьев поделиться своими ветвями.

   Я вернулась далеко за полночь, однако в доме горел свет. Вязанка сильно отягощала плечо, однако я переборола желание сменить обличье. На поддержание человеческого облика уходило колоссальное количество сил не только магических, но и физических.

   Тимофей принял вязанку прутьев. Мария начала перебирать их и тут же отстранилась.

– Кровавая Ива, как тебе удалось?

Тимофей закончил наносить мазь на плечо.

– Леший помог, – нагло соврала я, не желая раскрывать свою тайну кому-либо.

– Понимаю, не хочешь говорить свой секрет, только врать мне не обязательно, – обиделась женщина.

Я крепко обняла старушку.

– Марья Степановна, ну не обижайтесь, просто для меня это самой как «ново». Когда-нибудь я обязательно скажу.

Женщина растаяла.

– Хорошо. А теперь ужинать и спать.

   Утром меня ждал свежий завтрак со свежими пирожками.

– Мммм, как у бабушки, – с удовольствием протянула я, и мое сердце сжала тянущая боль.

– Я в этом мире слишком долго. Я до этого не чувствовала подобного.

Ко мне тут же подскочил Василий.

– Анюта, что с тобой!?

Кот сел на мои колени, и я, обняв «пушистика», разревелась.

– Как они там? Я тут хозяйством обзавожусь, на шабаш собираюсь, а они… Они даже не знают, что я жива. Я же у мамы одна осталась. Я никогда не вернусь, а если и вернусь, она меня не узнает.

Я сдернула кулон с шеи, сменив свой облик на «эльфийский». Василий темной тенью соскочил на пол, подняв кулон, вернул его мне.

– Поплачь, поплачь дочка, это нормально.

Старушечья рука легла на мое плечо, а Мария стояла за мной.

– Аня, хочешь, я заберу эту боль? – спросила меня старая ведьма.

Я замахала головой в ответ:

– Нет, в такие моменты я чувствую себя человеком. Ведь память – это единственное, что у меня осталось о матери, семье и друзьях.