Читать книгу Городские проказы, или Что случилось в День Дурака в Нордейле - Вероника Мелан - Страница 4

– Будете брать?

– Буду.

На прилавок легло роскошное серебристое платье, которое Лайза только что надевала в примерочной, и которое сразу же не пожелала снимать. Какой материал, какой фасон – село, как влитое. Сегодня вечером ее ненаглядный Мак будет думать лишь об одном – как бы побыстрее оказаться в уединенном месте, расстегнуть сзади молнию, стянуть расшитую ткань с груди на талию, задрать повыше подол и…

О-о-о, ей уже хотелось стонать – прямо здесь и сейчас. И почему они решили ждать до вечера?

Желание стонать, однако, прошло, стоило взглянуть на кудрявую кассиршу, которая непонятно отчего морщилась. То терла переносицу рукой, будто хотела чихнуть, то отводила взгляд в сторону, то вновь смотрела на покупательницу, нетерпеливо ожидая, пока та достанет кошелек.

– Карта или наличные?

– Наличные.

Лайза погладила кончиками пальцев мягкую на ощупь ткань, вспомнила, с каким приятным ощущением та льнула к телу, представила, как совсем скоро будет наслаждаться полными обожания взглядами Мака…

– Вы могли бы побыстрее?

– Да-да, я уже достала.

Кассирша выказывала откровенное нетерпение и продолжала морщиться не то от желания сходить в туалет, не то от отвращения. А, между прочим, возле прилавка действительно неприятно пахло – чем-то кислым. Не то прелой влагой плохо просушенного и наспех закинутого в шкаф (полусырым) полотенца, не то высохшей на полу мочой.

– Вы тоже это чувствуете?

Лайза взглянула на кудрявую рыжую девицу, подняла новое платье с прилавка и понюхала его.

Кассирша удивилась и оскорбилась одновременно.

– Это не от нашего товара!

– А от чего?

На всякий случай был исследован полиэтиленовый пакет, в который Лайза собиралась положить покупку – тот пах сухим пластиком. Хм, как странно. Писают они тут по углам, что ли? Не доходят до туалета, мочатся себе под ноги? Вариант «это пахнет от меня» Лайза даже не рассматривала – этим утром она приняла душ, вымыла волосы, тщательно побрилась и подбрилась, нанесла на подмышки сухой гель-антиперсперант с запахом розы, сбрызнулась любимыми духами.

А теперь стоит тут и нюхает… не пойми что.

– Да уж, действительно, стоит побыстрее.

Прежде чем расплатиться за покупку, она еще раз понюхала платье. Морщилась, к слову говоря, и стоящая позади женщина – в очереди за Лайзой она выстояла всего минуту, после чего отошла вглубь зала и притворилась, что изучает женский манекен в броском топике и юбке.

Нет, им точно не стоит писать под прилавок. Или мыши у них тут по углам гадят?

Звякнул и проглотил купюры выдвижной поддон, касса неторопливо показала бумажный язык-чек.

Лайза схватила его, сунула в пакет к платью и пригрозила:

– Если дома оно будет пахнуть так же плохо, как этот магазин, я верну товар.

– Наш магазин так не пах…

«До вашего прихода» – читалось на лице наглой рыжей девицы.

Секунду или две Лайза раздумывала, а не «пыхнуть» ли ей вулканом – не взяться ли за жалобную книгу, не настрочить ли в ней пару ласковых строчек, – но решила не портить себе праздничное настроение. В конце концов, это не ей весь оставшийся день стоять у кислой и протухшей кассы, не ей вдыхать отвратительный запах пролитого вина и неоттертой блевотины. Ужас! В общественных местах ни в кое случае не должно так пахнуть!

А запах, между прочим, усиливался.

Точно она под себя там сходила что ли эта рыжая?

Из бутика «Монтини» Лайза выбежала на всех парах, решив, что никогда в жизни сюда не вернется, даже если единственным местом на земле, куда завезут новые платья, будет это место.

Ну, уж нет. Никогда и ни за что!

Весело цокали длинные каблуки, развевался подол легкой юбки, обвивал коленочки, звякали бусы, щекотали шею волосы – миссис Аллертон пребывала в отличном настроении. То и дело ловила на себе восхищенные взгляды, которые, однако, за спиной нередко становились удивленными – она пару раз засекла это в отражении витрин. Что, у нее сзади прикреплена бумажка с плохим словом? Нет. Пришлось еще раз прокрутиться на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси перед зеркальной колонной – бумажек нет, похабных слов тоже. Так чего мужики сначала восхищаются, а потом у них вытягиваются лица?

Странно.

А неприятный запах, между прочим, все еще присутствовал.

Блин, они что, весь торговый центр проссали?

Вроде бы в прошлый визит он так не пах.

Еще неприятнее ситуация случилась в «Шоко-Моко», куда она завернула, чтобы выпить чашечку кофе и насладиться пирожным. Спустя несколько минут официант тактично попросил Лайзу пересесть к окну – мол, там удобнее. Уединеннее.

УЕДИНЕННЕЕ?

Вокруг шушукались люди.

Она что, дряхлая бабка, которой требуется поразмыслить над жизнью в одиночестве? Или несчастная, зареванная от неудавшейся любви морда, на которую неприятно смотреть посетителям? Нет, она красивая молодая женщина, с которой любому приятно находиться рядом.

Было приятно.

Раньше.

А мочой, блин, все еще пахло.

И тогда, именно после просьбы официанта, Лайза впервые допустила мысль о том, что так противно пахло… от нее.

Нет, быть не может. Не может такого быть и все. ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ.

Она мылась, терлась мочалкой, втирала в кожу миндальный лосьон, пользовалась кокосовой маской для волос, деодорантом, духами, наконец!

Тьфу!

Из кафе она вылетела еще быстрее, чем до того из «Монтини».

Блин… не может быть… от нее?

А люди продолжали озираться вслед, и озираться не с привычным восторгом в глазах, а с удивлением, немедленно сменявшимся на отвращение. О, Боги-Боги, чем же она таким пахнет? И, значит, зря грешила на кудрявую кассиршу и бутик, значит, зря ругалась с официантом… ох!

Да быть этого всего не может…

Когда Лайза выбежала на парковку для такси, она в который раз за день пожалела, что решила в этот день прогуляться на своих двоих.

«Блин, лучше бы взяла Мираж… Даже если бы он после провонял, оттерла бы. А как теперь в такси?»

Таксист ей попался бронебойный. Когда она сообщила, что наступила в отходы и оттого неприятно пахнет (из-за чего согласна платить тройную цену), он просто кивнул.

Однако – противная-усатая-наглая-гадкая-рожа – он тоже всю дорогу до дома Элли морщился от отвращения. Тьфу!

* * *

– Элли, понюхай меня! Я не понимаю в чем дело, везде понюхай!

– Ты… совсем уже?

Эллион выпучилась так, что сделалась похожа на рыбу.

– Ну, понюхай!

Подруга осторожно наклонилась вперед, затем застыла, затем еще ближе – к самой шее, – а потом отклонилась назад с таким лицом, будто только что нюхнула переквашенной на сорок раз капусты.

– Лайза, фу-у-у… Ты чего, обмочилась по дороге?

– Я?! Так это все-таки от меня так несет?

– От тебя. Ужасно, между прочим. Как от старой бабки, которая давно забыла, что туалет находится не у нее между ногами.

– Вот спасибо! И что, я так пахла везде? В бутике, потом в кафе… И каждый, кто шел мимо, видел меня, а вдыхал ссаную бабку?[1]

У Лайзы дрожал подбородок, а грудь теснили противоречивые чувства – обида, злость, горечь, расстройство.

– Я ведь… ведь духами с утра. Любимыми. И они даже нормально пахли… А потом…

– Потом начали вонять?

– Да! Блин, кто такое мог сделать, а-а-а?

Элли улыбалась – мудро, прохладно и довольно едко.

– Мак.

– Что-о-о-о?

– День Дурака, забыла? Неделю назад они обсуждали вещество, которое можно добавить в любые духи, и которое через некоторое время съедает «хороший» запах, а оставляет после себя вонь. Еще хотели Эльконто втихаря этим набрызгать, помнишь?

– Не-е-ет… Ну, не-е-ет! НУ, НЕ-Е-Е-Е-Т!

С каждой секундой Лайза зверела, как получивший перца под зад вепрь.

– Ма-а-ак?! Это он меня так подставил? Вот… скотина! Вот я ему задам! Налить в мои – МОИ – духи эту гадость? Чтобы я с утра позорилась перед сотней людей?

Элли, между прочим, морщилась тоже.

– Воняешь ты и правда знатно. Но он, наверное, не знал, что ты пойдешь по магазинам? Думал, сразу ко мне?

– Это не спасет его от расплаты, – весело и зло улыбнулась Лайза. – Ох, не спасет!

И бросила в коридоре пакет с платьем.

– Слушай, у тебя можно помыться?

Элли рассмеялась.

– У меня НУЖНО помыться. Потому что, если ты сейчас не помоешься, я упаду от твоей красы в обморок.

– Ага, как почти валились штабелями мне вслед все те люди, которые шли мимо. Ну, гад, ну, я ему устрою, ну, он у меня попляшет…

Всю дорогу до ванной комнаты, а после и из-за закрытой двери, пока тщательно мылась, Лайза, не переставая, изрыгала проклятья.

* * *

Спустя двадцать минут, после того, как использовала все имеющиеся у подруги косметические средства, Лайза сидела на кухонном стуле, терла полотенцем влажные волосы, и пыхтела, как паровоз:

– Нет, ну надо было испортить мои любимые духи! Я ему… я… ему… Блин!

Достойная проказы месть все никак не шла на ум, а Элли смеялась:

– Ну, мы же уже придумали, как подшутим над ними сегодня. Все идет по плану: Бернарда и Тайра принесут нам суп, накормим, подменим им кольца, и заснимем все это на камеру. Поверь, над этим видео еще обхохочутся все остальные – животы надорвут, вот увидишь!

– Ага, что-то я не думаю, что этого будет достаточно.

– Будет-будет! А я еще сомневалась, стоит ли над ними экспериментировать – теперь точно знаю – стоит!

Белокурая подруга впервые столь едко улыбалась.

– А ты с чего вдруг перестала сомневаться? Из-за меня?

– Из-за тебя. И из-за себя. Думаешь, над тобой одной этим утром подшутили?

В руках Лайзы застыла чашка с чаем, а в глазах заплескалось любопытство:

– Что, и над тобой уже успели?

– А как же!

Просторная кухня, солнечный свет, разложенные на тарелке бисквитные пирожные и полные решимости отомстить глаза Элли вдруг вернули Лайзе хорошее расположение духа.

– Ну-ка, расскажи, что с тобой случилось?

Одетая в голубую футболку и леггинсы Элли опустилась на соседний стул и фыркнула:

– Я, знаешь ли, до твоего прихода тоже пыхтела чайником. И все из-за письма, которое получила утром. Из-за заказа.

– Все, жду подробностей!

И Лайза, с головы которой сползло набок мокрое полотенце, наклонилась вперед, подперла подбородок руками и жадно уставилась на подругу – приготовилась слушать.

Оказывается, этим утром Элли получила почтовый конверт – заказ по работе. Подробное описание на создание для влюбленной пары, переехавшей в новый дом, витража. Обычное дело, в общем-то – ей приходило много таких. Некий Улла Хендерсон и Кайла Бойти просили сотворить для них воплощенный из разноцветного стекла портрет. Что может быть необычного? Ничего. Кроме того, что пара просила изобразить их… голыми.

– Голыми, представляешь? Витраж, на котором за руки держится голый мужчина и голая женщина.

Лайза хмыкнула.

– Ну, мало ли, у кого какие причуды?

– Да вроде бы так, хотя раньше меня подобного сделать не просили. И я, как дура, целое утро читала детали заказа – каким цветом нужно изобразить подмышки, тон стекла отдельно для лица, рук, запястий, икр. И для кудряшек!

– Каких кудряшек?

– Тех самых!

На щеках Элли расцвели два нежных розовых пятна.

– Эти заказчики подробно расписали, как именно нужно изобразить их… «мохну и сосиску» с указанием толщины, размера, цвета и тона. Просили уделить пристальное внимание деталям, представляешь? Я пол утра убила на описание того, какими должны быть волоски на лобке, кожа на головке члена, сколько складочек проработать и как низко должны свисать яйца!

Теперь Лайза, позабыв о своих бедах, хохотала в голос.

– Ты это серьезно? И как низко должны были «пасть» его, пардон, яйца?

Элли грозно выпучилась:

– Не больше и не меньше, чем на четыре сантиметра от кончика «ствола»!

– Так там и написано?

– Да! И знаешь, что хуже всего? Что я уже мозг сломала, думая о том, как именно и чем вырезать нужную форму стекла, какие краски разводить, чтобы получить нужный оттенок, и как вообще буду все это… лепить!

– Чужие сиськи, сосиски и мохнашки? И что, придумала?

– Придумала! И как раз в этот момент решила дочитать заказ до конца, где и наткнулась на слова: «Этот липовый заказ я оплачу лично. С Днем Дурака, любимая! Твой Рен». Нет, можешь себе представить? Можешь? Все утро я ломала голову над тем, как либо тактично отказаться от работы, либо воплотить ее без смущения, а оказалось, что заказ – липовый? Думаешь, я теперь откажусь от идеи с супом? А вот ни за что!

Лайза терла умытое лицо, смеялась, нетерпеливо ерзала на стуле и наконец-то пребывала в прекрасном расположении духа.

– Ну, тогда ждем звонка от Тайры.

– Ага! И заряжаем видеокамеру.

И они звонко чокнулись чайными чашками.