Читать книгу Пятый дневник Тайлера Блэйка - Вероника Сазонова (Ли) Алексеевна - Страница 4

«Запись двадцать первая. Дневник пятый.

Карли пошла в школу. Я волновался, что это повлечет за собой проблемы. Сам я никогда не учился в школе и не знаю, что это такое. Карли стала видеть других детей, заводить друзей. Общение с людьми дает ей четко понять, что я не такой как все. Я боюсь. Боюсь, что она разлюбит меня. Я боюсь показаться ей ненормальным, сумасшедшим, больным.

Но она пока любит меня. А я – ее. Я готов отдать за нее жизнь, только если она попросит. Ах, если бы она знала, как я люблю ее!

Иногда ее учительница провожает ее домой, это помогает мне не отвлекаться от моей новой композиции. И вновь я никак не мог придумать для нее название. Это было уже четырнадцатое мое собственное сочинение, но окромя номера я никак не могу придумать название к нему.

Однако я надеюсь, что получу за него чуть больше, чем за номер 12. Я готовлюсь к этому концерту и Карли меня вдохновляет как ничто другое.»

Тайлер вернулся из «Белого Лебедя» на два часа раньше обычного. Директор ресторана был недоволен, но Альберт смог уладить ситуацию, уверив его, что концерт для его напарника очень важен. И тем не менее, Блэйк был внутренне очень рад, что ему удалось поскорее вырваться из этого ресторана и спастись от этих неприятных взглядов тех господ, что там проводили свое время. Они ему не нравились. Не нравились до такой степени что он мог бы поклясться даже в том, что ненавидит их.

Уже дома, когда Тайлер разулся, он первым же делом хотел проверить свою сестру, которая должна была вернуться из школы час назад. Не увидев ее, Блэйк было запаниковал и даже хотел броситься к телефону, но поуспокоился, когда увидел на столике записку. Карли написала, что ее позвала к себе подруга и что она вернется от нее в четыре и что ее проводит мама этой самой подружки-одноклассницы.

Тайлеру было первое время сложно смириться с тем, что его сестра заводила друзей и много времени проводила, играя с другими девочками на улице или дома. Но эту ревность приходилось все сильнее притуплять со временем. Приходилось понимать, что Карли, в отличие от Тайлера, была «нормальной», она была веселой, умела располагать к себе и это проявлялось у нее уже в детстве, а значит не стоило и удивляться, что девочка будет заводить немало товарищей и будет общаться с ними. Однако Тайлер все равно искренне верил, что любила она только его.

Дочитав записку, Тайлер кивнул сам себе, судорожно вздохнув, и машинально поглядел на часы, что висели над кроватью. Без пяти четыре. Но где же Карли?

А часы продолжали идти своим ходом, не сбиваясь со своего привычного ритма. Тиканье их разносилось по всей комнате, от чего с непривычки начинала болеть голова. Но не у Блэйков. Тайлер жил в этом доме едва ли не с рождения, не говоря уже о Карли. Часы были одним из немногих источников звука в этой квартире. Увы, но для Тайлера была дорогой роскошью даже радио, а о телевизоре не могло идти и речи, его-то могли позволить только настоящие счастливчики.

Пять минут показались Тайлеру пятью годами, пока он ждал свою сестру. Но вот послышался скрип входной двери, от которого Тайлер буквально подпрыгнул на месте и в прыжке же развернулся. Кто там? Вор? Наемник? Или Блэйк просто забыл прикрыть дверь, из-за чего зашел случайный прохожий?

Однако все эти глупые мысли прервались в тот же миг, как Тайлер увидел Карли и облегченно вздохнул. Это было слишком очевидно. Однако сознание Тайлера порой создавало слишком уж нереальные иллюзии для него и предположения, которые заставляли его дрожать от ужаса.

Карли. Эта милая семилетняя девочка с черными короткими волосами, одетая в темный свитер и полосатый длинный шарф, который был ей еще большим. Но что поделать? Тайлер не особо разбирался в одежде, хоть и старался одевать Карли в куда более приличные вещи, чем те, в которых он ходил сам. Взять те же галстуки. Какой сегодня был на Блэйке? Сине-зеленый в крапинку. Может быть, Альберт был прав, когда говорил о том, что его другу стоит прекратить носить галстуки, «вырезанные из старой скатерти». Шутку Блэйк не оценил, но для виду похихикал. Альберт вообще был любителей найти какой-то изъян в своем лучшем друге и обязательно в шутливой форме подчеркнуть его. Он долго смеялся над Тайлером, когда те были подростками. Его отчего-то смешили его заикания. Но как бы это не было обидно в детстве, потом Тайлер понял, что юмор Альберта совершенно безобиден и, мало того, некоторые шутки были действительно смешными. Тайлер понимал, что таким способом Улам проявлял свою привязанность. Показывал ему, что не боится обиды Тайлера, ведь как можно обижаться на дружеские шутки?

− Тайлер! – послышался звонкий голосок Карли, которая, сняв ботиночки, бросилась к старшему брату в объятия. − Ты тут не соскучился без меня? – рассмеялась девочка и взглянула в вечно испуганные глаза Тайлера.

Блэйк растрепал рукой волосы на голове своей сестры и улыбнулся. Тонкий голосок Карли был совершенно не музыкальным, в нем не было мелодичности и было ясно, что девочка не обладает никаким слухом. Тайлер слышал ее пение и еле сдержался, чтобы не поморщиться. Однако именно этот голос и именно этот смех были для него лучшей мелодией, которую он готов был слушать вечно. Ведь где, как не в них выражалась такая же сильная любовь, как в самом лучшем музыкальном произведении композитора? Это была та самая любовь, которую называли частичкой души, вкладываемой во что-то. И именно душу вкладывал в свою игру музыкант, в свое строение архитектор, и именно эту душевную любовь Тайлер слышал каждый раз, когда Карли звала его по именем или ласково называла «братик».

− Не… Не особо, − как обычно, с трудом проговорил он и отпустил сестру. − Н-ну? Как…

− Все нормально, − не дождавшись, когда Тайлер закончит, уже ответила Карли. − А новостей нет. День был скучный и даже без оценок. А ты как? Дядя Альберт сегодня зайдет?

Тайлер выпрямился и потянулся, чувствуя, как хрустят позвонки (виной тому была сутулость Блэйка, из-за которой порой ему было так сложно нормально выгнуть спину), после чего вновь опустил взгляд на сестренку.

– Н-нет, Карли. Дядя… Альберт занят.

– Ну ладно, – немного расстроенно протянула Карли, с которой Альберт порой играл, когда приходил в гости. Он со временем стал не просто лучшим другом Тайлера, но и хорошим другом для Карли. Ведь если бы не он, на вряд ли бы ее удалось устроить в школу. Блэйк был многим обязан ему. Слишком многим.

На самом деле Тайлер, конечно же, не одобрял того, что его сестренка играет в то время, когда Альберт пришел к Тайлеру по какому-нибудь вопросу, а ей самой нужно делать уроки. Но Улам так не считал, по его словам, пока ей меньше десяти лет, она имеет полное право играть сколько пожелает, да и в начальных классах особо трудных заданий никогда не задают. Тайлер, к сожалению, в сложности заданий не разбирался. Для него даже простая задачка по математике, где нужно было вычислить количество конфет у двух друзей казалась неимоверно сложной. Может быть, поэтому помогать Карли в плане учебы он не мог и порой даже звонил Альберту по вопросу о том или ином задании?

– Д-да… Что… по урокам? – Тайлер кивнул на рюкзак Карли, что лежал на кровати.

– Я все сделала, когда пришла со школы, – улыбнулась девочка и уселась на свою кровать. Этот небрежный и совершенно простой жест говорил о том, что Карли не врет. – А когда у тебя концерт?

Тайлер покачал головой. Он ведь чуть совсем не забыл, зачем вернулся домой раньше времени!

Очень скоро в Музыкальной Академии G должен был состояться концерт Третьего симфонического оркестра, который проходил раз в два месяца. Именно Третий оркестр всегда первым играл новые композиции Тайлера. Ему сложно было доверить это другим людям, ведь к этой команде и слаженному коллективу он привык, потому что сам зачастую играл с ними. Вот и в этот раз решил играть в их составе, решив, что дирижировать доверит старому Лэсли, что делал это всегда еще до того, как в оркестре стал периодически появляться Блэйк. Он и Тайлер были далеко не друзьями, но уважали друг друга.

Собственно, потому Тайлер и вернулся домой раньше времени. Ему нужно было репетировать собственное же произведение. Четырнадцатое сочинение, как он сам называл его. Увы, но у гения музыка совершенно не было фантазии на то, чтобы придумать название к собственным симфониям или сонатам. И хотя музыка его будоражила сознание, играя на самых далеких струнках воображения, сам Блэйк гением себя не считал. Для него все это было через чур лестно. Как-то неправильно.

– Ч-через… Неделю, – глотая слова, ответил Блэйк своей младшей сестре и улыбнулся.

– Кстати, – вдруг сказала Карли, бережно доставая скрипку из футляра своего брата, которую и протянула ему в руки. – Я уже говорила, кем хочу стать, когда вырасту?

– Не… Нет, – пробормотал Блэйк, осторожно принимая скрипку. В мыслях его промелькнула мысль, что лучше бы ее работа никак не была с музыкой. Она была не музыкантом. Хотя, танцевать, возможно, она смогла бы. Балерины всегда ценились в Музыкальной Академии.

– Я буду механиком! – заявила девочка и расправила плечи. – У нас все девочки хотят быть какими-нибудь танцовщицами, актрисами и кем-либо подобным. А я буду механиком, вот.

– Это… Похвально, – немного удивленно заулыбался Блэйк.

С одной стороны, он понимал, что его сестра еще поменяет решение не раз, но он уже был горд, что его малышка с таким энтузиазмом смотрит в далекое будущее.

Карли чуть склонила голову в знак благодарности и тут же выпрямилась. Девочка поудобнее села на свою кровать и посмотрела на старшего брата, ожидая, когда тот начнет играть.

Тайлер кивнул сестренке, как всегда делал с Уламом (как правило, он делал это каждый раз в знак того, что сейчас же начнет игру) и, поставив скрипку под подбородок да поднеся смычок к струнам, принялся за игру. Осторожно перебирая пальцами струны на грифе, играл сначала медленную негромкую мелодию, наслаждался ею, словно скрипка эта играла сама по себе, а он был здесь совершенно не при чем. Музыкант играл, ускоряя темп и в то же время начиная перебирать пальцами быстрее и быстрее, чтобы успевать за каждой нотой, которая была в его голове. К счастью или к сожалению, у Блэйка была прекрасная память в плане музыки, и некоторые нотные записи он помнил настолько хорошо, что они под рукой были ему и не нужны. Особенно если это были его собственные записи. Играя их, можно импровизировать. И именно эта импровизация порой давала возможность раскрыть мелодию, эту историю, передаваемую музыкой, совершенно по-новому.

Карли, на которую старший брат старался не смотреть, дабы от музыки не отвлекаться, сидела и, довольно улыбаясь, слушала музыку. Девочка любила, когда Тайлер начинал играть на скрипке дома, для нее это было очередным развлечением и в то же время большим удовольствием, хотя она и не понимала ни единой нотки. Знала бы она как порой тяжко дается музыканту его работа!

Но даже при сильной усталости Тайлер никогда не отказывал Карли в том, чтобы она послушала его игру на скрипке. Слишком уж он любил ее, чтобы не пойти на уступки. Тем более ему это ничего не стоило. К тому же, учитывая, какую любовь он испытывал к игре, для него было вдвойне в удовольствие сыграть для Карли.

Блэйк закончил игру, опустив скрипку, положил одну руку на сердце и поклонился Карли, словно перед самым настоящим зрителем из зала. Сестра радостно заулыбалась и захлопала своими маленькими ручками.

– Браво!