Читать книгу Мастер многоходовок - Вероника Сергеевна Меньшикова - Страница 4

Сам Султан зашёл в ту часть гарема, где были абсолютно обычные наложницы, жившие далеко не в роскоши. Украшений на них не было вообще, платья же были максимально простыми, хотя и новыми, и чистыми. Все девушки были значительно младше Марьям, что она про себя отметила. Она всё ещё была привлекательной, но уже не юной. Девушка не переживала по этому поводу: у неё более зрелая красота, в ней гораздо ярче проявляется «порода».

Мирзе путь был действительно закрыт в эту часть дворца, а Гохан сделал те же выводы о красоте Марьям, что и она, но, конечно, не озвучил этого.

– Личное предупреждение для иностранных пленников, – Произнёс он с явным сарказмом, – Это – гарем. Чистота, изучение этикета, языка, искусств. Возможность ходить на хальвет и получать за это лучшие наряды, лучшие украшения, жить в роскоши. Ты можешь быть наложницей, и тебе будет хорошо. Относиться к тебе как к полноправному воину, которому можно доверять, я точно не буду. Две дороги – наложница или гладиатор.

– Гладиатор, – Тут же выпалила Марьям.

Воцарилась гробовая тишина, видимо, выбор Марьям шокировал всех. Девушка порадовалась, что никто не выдал что-то вроде драматического вздоха и не разыграл фальшивый обморок.

– Гладиатор, – Якобы, равнодушно, пожал плечами Гохан, – Я снова лично покажу тебе условия проживания для этих рабов.

Он провёл Марьям прямо на тренировочную площадку, где нещадно палило солнце, а мускулистые мужчины тренировались до седьмого пота. Наставник чаще бил их кнутом, чем давал дельные советы или позволял выпить воды.

– Вон там, – Указал Гохан на максимально пугающие клетки, – Они живут. Не буду сгущать краски, сама всё прекрасно видишь. Кстати, отдельное место тебе никто не выделит – будешь спать рядом с мужчинами, по нужде ходить рядом с мужчинами и переодеваться на глазах у мужчин. Ещё раз спрошу: гарем или арена?

Девушка ответила мгновенно:

– Где я могу взять доспехи, меч и щит для тренировок?

– М-да, – Произнёс Гохан, садясь на кресло в своём кабинете, а не в тронном зале или в покоях. Несмотря на религиозный запрет, алкоголь, в том числе, и крепкий, Султан пил, причём довольно-таки часто. Да и опиумом так или иначе баловался, что уж тут? В этот раз опиума в его стакане не было – просто портвейн.

Мирза относился к религии гораздо серьёзнее: об употреблении одурманивающих веществ он и думать не хотел. Если бы лучший друг был ему ровней, конечно, он бы высказал своё «Фи», но Султану-то его не выскажешь.

И тут же он задумался: а дерзкая девчонка смогла это сделать и заставила Гохана играть по своим планам.

Мирза выжидал. Он знал, о чём (о ком) господин начнёт разговор, но не знал, чего именно от разговора ожидать.

Несмотря на то, что Мирза был на год старше Гохана, и дружили они с детства, мысли и намерения Гохана всегда были для парня загадкой. Власть явно накладывала свой отпечаток: Султан, который был на год младше, по сути, представлялся Мирзе собеседником, который в два раза старше и опытнее его.

А вот Гохан почти всегда знал, что на уме у подданого, и это Мирзу подчас очень злило.

– Ты ведь ей поддался? – Спросил Султан, сделав глоток, – Не обвиняю. Просто хочу знать, почему.

– Я… – Мирза понял, что вряд ли сможет скрыть то, что явно симпатизировал девушке, которую выбрал и купил сам Султан, – Мне не хотелось причинять ей вреда.

– Тренировочным мечом? – Вопросительно приподнял бровь Гохан.

– Повелитель… я…

– Да не мямли уже, говори честно! Понравилась?

– Да, – Пробормотал Мирза и добавил, – Я поддался потому что… я хотел, чтобы Вы её купили. Я не знал, что Вы сделаете с ней, если она проиграет глупейший спор, в который сама ввязалась.

– Да я бы и так её купил, – Вдруг признался немного захмелевший Гохан, – Просто конкретно бы сбил цену, вот и всё. И сразу бы пресёк её разговоры о том, что она незаменимый боец. А теперь она находится бок о бок с настоящими, голодными до женского тела гладиаторами, которые в любой момент сделают с ней, что угодно. Сейчас моя цель сделать так, чтобы она не прошла тренировки и бросила чушь об арене.

– А если она их пройдёт?

Мирза сам удивился тому, что он вот так легко и просто возразил Султану. Сам осмелел, что ли?..

Гохан не счёл эту реплику неуместной, он просто задумчиво выдал:

– На арене она умрёт в первом же бою. Ты сам понимаешь.

– И что… что мы будем делать? – Робко спросил Мирза.

– Поговори с наставником. Прикажи, чтобы у неё не было ни единой поблажки: ни в плане физических упражнений, ни в плане боёв с соперниками, ни в плане ударов кнутом. Да, ей будет очень больно. Зато она выживет.

Мирзе пришло в голову точно то же самое, что и тогда, на рынке: эту девушку он называл вещью, но советник часто видел, как Султан ведёт себя с теми, кого действительно считает вещами. Нет, он не был груб или жесток к наложницам. Просто до Мирзы часто доходили слухи о том, что наложницы идут на хальвет нарядные, счастливые, уже заранее влюблённые… А выходят минут через двадцать, и всю ночь плачут, уткнувшись в подушку. Мирзе казалось, что и господин об этом знал, просто ему было плевать на их чувства.

А сейчас он всеми силами хочет предотвратить смерть Марьям.

И Мирза с ужасом подумал, что он сам волновался за девушку, заведомо принадлежавшую другому, гораздо больше, чем следовало.

Марьям не без опаски, но прошла в ту камеру, которую ей определили для сна. Ужин ей ещё положен не был, но она особо не переживала: её организм требовал не так много еды. Доспехи и оружие ей пообещали выдать завтра. Сейчас нужно было наладить контакт с братством. Она села рядом с, как ей казалось, опытным и уважаемым гладиатором, и без стеснения произнесла:

– Я понимаю, насколько непривычно Вам видеть женщину на песке, – Спокойно начала она, – У меня, как и у всех вас, не было выбора, я готова сражаться с честью, я готова показать себя с лучшей стороны на арене. Я просто надеюсь, что в братстве собрались хорошие люди, и я не столкнусь ни с травлей, ни с домогательствами. Я прошу если не человеческого, то хотя бы равнодушного отношения к себе.

Почти облысевший мужчина, выглядевший очень плотным, взглянул на Марьям серыми глазами то ли доброжелательно, то ли как на дурочку:

– Да не верю я, что выбора у тебя не было, – Произнёс он, но без агрессии, – Тебя явно покупали для гарема. Почему ты здесь, а не там?

– Что мне даст гарем? – Напрямую спросила Марьям.

– А что тебе даст песок? – Тут же парировал собеседник.

– Осознание того, что моя личность и честь хоть чуть-чуть дороже той одежды, что на мне надета. Что я стою большего, чем стоять в очереди за одну ночь с мужчиной, расталкивая конкуренток локтями.

Мужчина хмыкнул, но, опять же, вполне по-доброму:

– Знаешь… ещё до плена, до войны… У меня были жена и ребёнок. Жена Оксана, сын Димитрий… У нас всегда было очень плохо с деньгами, я работал, но получал копейки, потому что была сила, но не было ума. Она всегда что-то придумывала: то на последние деньги покупала муку и сахар, чтобы испечь и продать булочки, то шила детскую одежду и продавала более обеспеченным соседям, то купит яблоки и варенья наварит… А потом сын серьёзно заболел. Я делал, как мне казалось, всё, что мог, чтобы оплатить лечение. А выход, как всегда, нашла она. Только в тот момент она стала жрицей любви.

Марьям молча слушала, не осуждая и не перебивая:

– Я не думал ревновать её или злиться. Я злился только на себя из-за того, что МОЯ женщина вынуждена идти на такие жертвы ради МОЕГО ребёнка, а от меня пользы – ни гроша. Тогда я ушёл в армию, а после попал в плен, оставив их вообще одних. Мне жаль, что так вышло. Но я уважаю тебя. У тебя нет ребёнка, поэтому ты вольна выбирать свой исход. Если ты выбираешь достойную смерть вместо унизительной жизни – я это понимаю и одобряю. Я поговорю с остальными. Ребята тебя не тронут.

– Спасибо, – Улыбнулась девушка, – Марьям.

– Олег, – Представился он.

Даже простое имя, произнесённое на родном языке, чуть-чуть согрело душу.