Читать книгу Огненная Роза. Живу тобой. Книга 2 - Верука Соль - Страница 5

… – Ты закрыл бы вход, а? Дождь уже внутрь засекает! Эй – эй, командор, ты тут? Чароит вызывает командора!

Лиор не сразу услышал слова друга. Он рассеянно ловил пальцами редкие дождевые капли, рассматривал их, стряхивал и снова ловил. Словно бессмысленная лень околдовала его, и он полностью погрузился в её марево. Голова его была пуста, чувства казались смазанными, и ему нравился этот приступ отупения. Вот сидеть бы так целых сто лет, смотреть на струи дождя и не думать ни о чём…

– … Да приснись же ты, принцесса! Хватит там размокать! Меня от пустого звона в твоей голове уже мутит. Ну правда же, мне что-то опять поплохело!

Из глубины хижины до Лиора донёсся тяжёлый, болезненный вздох – скорее, даже стон. Он наконец очнулся от своего забытья и усмехнулся: теперь очаровательная бестия будет придуриваться, причитать и жаловаться, делать грустные глаза. Даже возможно всплакнёт немного… Обычно это не срабатывает – по крайней мере, не до конца. Хотя всё же первые пару стонов Лиор ведётся на это коварное мошенничество. Но сейчас его друг вроде и правда нездоров… Он обернулся к Амиту и тут же устыдился своих насмешливых подозрений. Амит сидел в дальнем, тёмном углу лачуги и зябко кутался в хилое покрывало. Лицо его было очень бледно и казалось таким измождённым, что Лиору невольно вспомнились те дни, когда его господин умирал от руки наёмного убийцы. И ни капли притворства. Командор нахмурился: вот уже почти год он не видел такого удручённого, тоскливого выражения в этих прекрасных фиалковых глазах. Плохо дело. Значит, его поездка к стенам баронского Замка и последующая разборка в пустыне не были дурным, лживым сном, и нечего надеяться, что можно просто не думать о том, что на самом деле произошло. И стоило ему только на мгновение вернутся к тревожным мыслям, как призрак пережитой боли тут же остервенело набросился на него, в тысячный раз наказывая Лиора за воображаемую вину. Он сжался и заскрипел зубами, готовый снова нести эту боль, но лёгкая волна медиата окатила его, и он почувствовал, что приступ отчаяния миновал. Лиор с облегчением покачал головой: вот опять ОН за своё! Мало ему досталось в последние дни? А он – то есть Амит – всё так же жался в угол, и тело его уже заметно сотрясала дрожь. Опять начиналась лихорадка, а помощи ждать неоткуда… Что ж за невезенье?! Пойти что ли попросить у местного знахаря какой-нибудь корешок или пойло поядрёнее?

– Нет, не надо. Ты же знаешь, мне это не поможет. Просто задвинь занавеску и не сиди на пороге. Иди сюда, поближе ко мне. – Амит поманил его к себе, но Лиору не хотелось так сразу прощаться с каплями дождя.

– Давай – ка я тебя лучше горячим напою, и ты согреешься. А дождь нам не навредит, ведь это такая редкость! Разве ты не скучал по дождю?

Но Амит не повёлся на эту поэзию и зло зашипел из своего полумрака:

– Да плевать мне на эту мокрую романтику! Выражусь проще: хватит отсвечивать на пороге! Нам пока вообще нужно не высовываться. Лучше всего будет, если про нас некоторое время совсем не будут вспоминать.

Лиор обдумал последние слова друга, неохотно опустил занавесь, служившую дверью, и обернулся к Амиту. Теперь уже бывший Плектр невольно скрипнул зубами: так отстранённо, так холодно и насмешливо смотрел на него командор Нерия, пробудившийся лев.

– Вот как? И как долго ты собираешься прятаться здесь? Ну ладно. Я понимаю: ты расклеился, и лихорадка одолела. Но мы должны принять решение, разве нет? Что будем делать дальше? – Амит молчал, пряча глаза. Он знал, что только он виноват в случившемся. С самого начала до самого конца. Два года назад ему показалось, что он закончил эту несчастную историю и теперь ему остаётся только нести своё наказание, и в этом было даже какое-то странное наслаждение. А теперь вот оказалось, что он был слишком мало наказан: всё начинается сначала! Только теперь задача неимоверно усложнилась: любовь делает людей беззащитными, очень хрупкими и даже слабыми. Теперь и Рейза, и Лиор сделались очень уязвимыми: умереть проще, чем бороться за жизнь. Два года назад они оба должны были погибнуть в Замке Барона, а теперь оба должны уцелеть. Только оба. Иначе даже сама идея спасения полностью теряет смысл. А там, где появляется страх за жизнь, появляется и слабость. И у него, Амита, уже три дня тряслись руки и даже ноги подгибались от невыносимой тяжести, свалившейся на него. Он просто не знал, что теперь ему делать! То есть, «что делать» он, конечно, знал, но не знал «как». И вот смотрит на него холодными, чужими глазами его лучший друг и спрашивает, прямо и чётко: «что будем делать»? Амит тяжело вздохнул:

– Понятия не имею. И не гляди на меня так! Я ведь и правда ничего не знал… Дьявол тебя совсем задери, ну как я мог знать? – Он вдруг взорвался от злости и обиды, не в силах вынести этого холода отчуждённости. Он поднялся, стараясь подавить дрожь, и, схватившись за стену, зацепил полку с какой—то утварью и невольно обрушил всё это полезное и сильно гремящее барахло. Но сам Амит этого даже не заметил, и, всё больше предаваясь тоске, почти закричал: – За что ты со мной так? Я ведь уберечь тебя хочу, и ты должен меня понять! Я уже столько натворил, что впору бы уже удавиться, но ЭТО- ЛИЧНО МОЁ дело, понимаешь? Потому и пытался оградить тебя от этой правды… будь она трижды проклята… И ты не можешь меня судить. Ты сам поступил бы так же. Любой на моём месте поступил бы так же…

Последние слова он уже почти прошептал – силы окончательно покинули его. Амит зашатался и тихонько сполз по стенке, удивляясь, что так быстро наступили сумерки и сделалось совсем темно. Пелена застила его глаза и он легонько поплыл по чёрной реке обморока… Но река оказалась мокрой и противной, да ещё очень холодной, и он скоро очнулся. Струи дождя хлестали ему в лицо, затекли под одежду и оставляли здоровенные, мерзкие мурашки на озябшем теле. Он захотел защититься от этой мокретени, но сильные руки удерживали его, трепали и легонько встряхивали. Как будто дождя было мало! Амит разозлился и стал вырываться, а Лиор с облегчением выдохнул:

– Ну ладно, ладно, не бесись! Не хочешь мокнуть – приходи в себя поживее. Тоже мне, завёл новую моду: чуть что не по нему, так он в обмороки укладывается! А холодный, мокрый дождичек – самое лучшее средство пробуждения, да? – Он ещё раз хорошенько встряхнул вялого друга, и тот окончательно очнулся. Амит зарычал на бесцеремонного наглеца и попытался отпихнуть его, но надоедливый верзила только засмеялся и крепче прижал хрупкое тело чародея к себе. – Вот теперь я вижу, что ты очухался. Вернёмся в хибару, или ещё погуляем?

Лёгкая волна медиата на мгновение оглушила его, но он тут же оправился и, встряхнув головой, как настоящий лев, подхватил Амита за талию и одним рывком втащил друга в хижину. Через несколько секунд бедолага уже лежал на тощем тюфяке под грудой разного тряпья и, стараясь согреться, удивлялся, что тут оказалось столько всего: и покрывала, и шкуры, и холстины какие-то… Знать, со всего поселения сюда ветошь стаскивали, вроде как в мусорный кулан: и уже всё это не нужно, да рука выкинуть не подымается… Но с каждой минутой ему делалось всё теплее, лихорадка начала отступать. Ну самогон из фляги Мелькарта тоже помог, конечно… Мысли Амита тут же обратились к Мелькарту и сделались похожими на виноватую собаку: хвост зажат между задними лапами, жалостливые глаза стыдливо опущены и вместо слов – тихое поскуливание… Амит даже тихонько засвистел носом по собачьи, представляя, как посмотрит в глаза кабиру. Брови Лиора в изумлении поползли вверх:

– Ох, знать и правда ты круто головой приложился! Ты меня пугаешь, несносное создание!

Тон его снова сделался дружелюбным и тёплым, как обычно – гнев его прошёл. Амит улыбнулся и, всё ещё размышляя о предстоящем неприятном разговоре с Мелькартом, выпростал руку из под груды покрывал и протянул её дорогому другу. Тот бережно сжал его пальцы и недовольно пробубнил, обтирая какой-то тряпкой мокрое от дождя лицо Амита:

– Вот чего я никак не могу понять, так это почему ты не хочешь как-нибудь полечить самого себя.

– А как бы я мог это сделать? Я ведь не умею лечить!

– О как! Ну мне-то не вкручивай! Я прекрасно знаю, как ты умеешь исцелять.

– Да, исцелять умею, а лечить – нет. Это всего лишь магическое шарлатанство да плюс массаж, и всё.

«Магическое шарлатанство…» Лиор хмыкнул, с сомнением покачивая головой. Отчасти это было правдой: порошки, что Амит засыпал в глотки нуждающихся, он покупал у бродячих торговцев, а мази частенько намешивал сам из чего попало: лишь бы не очень воняло и мазалось ровненько, без комков. Баранье сало, шафран да щепотка чего-нибудь бодрящего,

опьяняющего, и варево готово. Пользы, конечно, во всех этих снадобьях не было ни капли, но так он мог скрыть истинную природу своего целительства. Ну а поскольку сам почти никогда не болел, то и лечиться не умел. Но удивляло Лиора вот что: почему за столько лет Амит так и не попытался по-настоящему освоить науку врачевания? Ведь всё, что ему было нужно, так это покопаться малость в мозгах настоящих докторов и выучить то, что знают они. Травок целебных можно надрать где угодно, да и минералы всякие так и валяются под ногами; ну опять же торговцы в помощь… Ведь можно было бы упростить свою задачу и не тратить драгоценную силу медиата, не изводить себя, не истощать тело и душу! Каждый раз, когда Амит исцелял какого-то особенно тяжело страдающего больного, он словно и сам начинал таять, угасать. Это было слишком тяжело для него, но изо дня в день, в течение многих лет он снова и снова наказывал себя за совершённые преступления, снова и снова искупал свою вину. С годами это служение стало смыслом его жизни и он уже не представлял себе, что мог бы отказаться от всего и жить беззаботной, богатой жизнью избалованного сибарита. Он научился помогать несчастным, страдающим людям, и ему и правда нравилось делать это. Но цена была высока: в самых трудных случаях он так выжимал себя, что ему самому потом нужна была помощь. Вот и теперь он никак не мог оправиться от переутомления. В тот день, когда они наконец-то встретились с «Воинами Справедливости» и ввязались в безумное побоище с рефаимами, Амиту пришлось лечить сразу столько раненых, что он сам чуть не помер от усталости. Потом ещё пришлось заниматься застарелыми болезнями местных поселенцев, и он за пару дней стал всеобщим любимцем, таким милым, таким отзывчивым и почти всесильным… И полумёртвым от истощения. Мелькарт и Лиор, конечно, подзаправили его, но вот опять всё пошло вкривь и вкось. Лиор просто не знал, что теперь делать. Лечить этого красивого мошенника некому, а обычный способ тут мало чем поможет. Слишком много всего навалилось. Последние две недели оказались совершенно безумными, но, похоже, это только начало. Лиор старательно прогонял самые главные тревоги, и думать не хотел о Рейзе. То есть нет, не так. конечно, хотел, но боялся. До одури боялся думать о том, что нужно делать, что может случиться и о том, как вообще всё могло бы быть. Если бы они… то есть если он, Лиор, и Рейза… Нет, это слишком громадно, совершенно запредельно; это уровень Богов, а не командора без армии. Он покачал головой, споря с собственными тайными желаниями: нет, это не возможно! Такое только в старинных сказках случалось, а в этой поганой реальности – смерть есть самая всесильная сука, разлука вечна и тоска неодолима. Вот так то.

– Ох, ну сколько раз тебе повторять? Он же Плектр, да ещё лучший из лучших. И твой реал для него ничего не значит. – Амит конечно подслушал мысли Лиора и досадливо скрипнул зубами: ну вот, снова здорово! Последние три дня он только и делал, что пытался починить расклеившиеся мозги друга, а тот никак не хотел принять правду: Рейза жив. Не известно, как именно ему удалось вернуться с той стороны, но уж конечно без «живой воды» не обошлось. И они должны теперь поспешить на помощь Огненной Розе! А несчастный командор был просто одержим любовью к мёртвому принцу. Он так привык к участи страдальца, что не готов был принять правду и вообразить, что может снова сжать в своих объятиях любимого, и быть с ним рядом… – Ну ладно, с меня хватит. Очнись!

Амит щёлкнул пальцами и небольшой снопик серебристых искр рассыпался по хижине, и даже стены покачнулись от волны медиата.

– А-а-а! Землетрясение! Спасайтесь! – Кто-то приглушённо завопил на другом краю поселения, и тут же невнятно зашумели голоса ему в ответ. Амит поморщился: вот гадство, перестарался, похоже! И снова упал на соломенную подушку: сил нет на такие фокусы. Но зато Лиор, ошарашенный энергетической оплеухой, вроде как пришёл в чувство. Он не надолго прикрыл глаза, и Амиту удалось подглядеть в его мыслях такие образы, что аж завидно стало, и в низу живота застучала горячая кровь. Что ж, ведь они все трое так или иначе принадлежали друг другу, будто любили друг друга одновременно и в полную силу. Странное чувство! Ведь ничего не забыто, и жар этот не охладить. И ему вдруг отчаянно захотелось получить сразу обоих – и Рейзу, и Лиора, да как в самые лучшие, самые сладкие дни близости. Голова его закружилась, и он отчаянно рыкнул и влепил себе со всей дури пощёчину. «Идиот несчастный! Ты даже думать о таком не имеешь права!» А Лиор уже простился с грёзами и теперь с удивлением смотрел на друга:

– Ты что вообще творишь? Хочешь, что бы все узнали, что ты Плектр? Давно нам морду не били?

И то верно, оба сейчас смахивали на енотов. Роскошные чёрные фингалы под глазами Лиора придавали ему совершенно звероподобный вид, а Амит походил на хитрого, но глупого воришку, которого колотят все, кому не лень. Там, на плато у старого Замка, ему так и не удалось спрятаться за спиной друга от пудовых кулачищ взбешённого Мелькарта. Как только до повстанцев дошло, о чём, – вернее, о ком, – идёт речь, так кабир будто белены объелся. Нет, ну мало того, что у него тут бесхозный Плектр приблудился, так ещё и это проклятое исчадье ада – Рейза Адмони – напомнил о себе! При одном только упоминании этого имени Мелькарта охватил такой гнев, что он взревел, как бык, и бросился на случайных товарищей. Пороху у всей четвёрки хватило аж на полчаса, и всё это время они бодро мордовали друг дружку, словно в наиб играли – пара на пару, весело! В поселение вернулись в таком виде, что караульные даже не узнали их и пускать не хотели; хорошо хоть собаки опознали драчунов по запаху или ещё как – кто их знает, как там это у них, у этих глупых собак! В общем, было шумно и больно, и вот уже сутки все четверо отлёживались по своим хижинам и видеть друг друга не желали. Однако Лиор был прав: надо что-то решать. Как только спокойное, мутное болото одурения выпустило его, он ощутил невыносимое возбуждение, словно его током шарахнуло и продолжало колотить и колотить, да так, что аж зубы тихонько лязгали. Он поскрипел ими немного, словно разрабатывая челюсти перед долгим разговором.

– Ну так что делать-то будем? Ответ «не знаю» не годится.

– А я и правда не знаю. И вообще: с чего это я должен что-то решать? Ведь я – всего лишь красивая безделушка, тепличное растение. Это ты у нас и стратег, и тактик, и ударная сила, и…

– Да я вообще нереально крут. Но я так до сих пор не могу поверить, что всё это не сон, и уж точно ничего не знаю о настоящем положении дел. Это ж ты что-то смог выяснить, вот тебе и «могарбиш» в руки!

Амит перестал упиваться своей слабостью и с трудом поднялся, привалился к стене и потянулся к фляге с самогоном: ну нельзя же решать такую сложную проблему лёжа под одеялом и на трезвую голову! Лиор что-то невнятно высказал в адрес «изнеженного пьяницы и лентяя» и отнял флягу.

– Ну ладно, давай по серьёзному.

– Давай. В общем так: фактически я ничего толком не знаю. Знаю лишь, что Рейза каким-то невероятным образом вернулся из мира мёртвых и по прежнему в собственности у старой свиньи Барона. Они перебрались в какую-то «Цитадель» – я не знаю, где это. Мелькарт и Таль знают. Они были там и встречали Рейзу. Больше мне почти нечего сказать. Но я снова слышу мелодию его души, хоть и очень слабо. Это странно: раньше я слышал гораздо отчётливее, и это при том, что расстояние между нами было намного больше, да и его постоянное забытьё очень мешало. А теперь, насколько я понял, мы совсем близко к нему, но его как будто прячут от меня. Нет, вообще от всех.

– Мастера? – Лиор чувствовал, как на него потихоньку накатывают волны страха. Слишком вся это магия чужда ему, да и всем нормальным людям: тут и до зла – горя недалеко!

– Нет, не думаю. Это что-то другое. Кто-то другой. И жутко мощный. И мерзкий к тому же. В общем, этот урод здорово подавляет Рейзу. Но малыш кажется изменился. Раньше ничто человеческое его не трогало: ты помнишь, он словно спал наяву. А теперь… мне трудно объяснить, что я уловил. Я думаю, Мел и Таль лучше понимают, о чём речь. Это ведь благодаря ему они живы и на воле.