Читать книгу Цугцванг - Вета Горч - Страница 4

14 марта, суббота

Утром меня разбудил звонок. Неизвестный номер. Звонили на рабочий телефон. Что ж, это наверняка новый заказ, хотя я не ожидал так рано. Бывает, что звонки поступают даже раз в неделю, но обычно это связано с выборами, экономическим кризисом – который, по мне вообще никогда не заканчивается – и другой подобной ерундой. Стараюсь не встревать в эти разборки. Слишком рискованно. Поэтому занимаюсь более бытовыми заказами, а они появляются не так часто, между одним и другим может пройти два, три, а то и четыре месяца. Вот почему этого звонка не ожидал. Но работа есть работа, даже в свой выходной, когда все честные люди могут выспаться, поваляться в постели, потянуться и поглазеть в потолок, мне приходится вставать.

Заказчиком оказалась женщина, представилась Вероникой. Назначила мне встречу в ресторане, название которого я не знал, поэтому решил перестраховаться и предложил ей другое место – Центральный парк. Она покорно согласилась и пообещала быть там через два часа. Вероятно, хочет привести себя в порядок. Сам же я принял контрастный душ и позавтракал яичницей.

С двадцать минут просидел в парке на третьей лавочке после сцены. Тут все хорошо видно. Правда рассматривать особо было некого, везде родители с детьми, смеющиеся подростки и пожилые пары. Погода радовала, кажется, что еще чуть-чуть и наступит весна; однако дул северный ветер. Или северо-западный. Неважно.

Вероника пришла минута в минуту, отыскала назначенную лавочку. На ее лице блуждало волнение. Я смог ее хорошо разглядеть, пока она сидела рядом, ломала руки и подбирала нужные слова. Не имею привычки начинать диалог первым, все же не я рано кому-то звонил в выходной и предлагал (я бы даже сказал – требовал) встречи. Кивнуть в знак приветствия – пожалуйста; а вот первым завязать разговор – никогда. Вероника на десять лет меня старше, не меньше точно, ухоженное лицо, которое способно привлекать мужчин, сделанные губы, но они ничуть не портят ее общий вид. Норковая шуба, фирменная сумка, мельком заметил телефон последней модели.

На мой взгляд, прошло минуты три, если не пять, как мы сидели в тишине. Странно. То есть храбрости позвонить ей хватило, а поговорить тет-а-тет уже боится. Я не выдержал:

– Муж?

– Что? Ах, нет. Нет, муж. Пасынок.

Ее голос дрожал. Мне даже самому стало неловко. Неужели я произвожу впечатление кровожадного маньяка или сумасшедшего психопата?

– Сколько? – снова я задал вопрос.

– Мне нужен несчастный случай.

– О, нет. Я не работаю с несчастными случаями.

– Сколько вы хотите?

– Вероника, я, по-моему, четко сказал, что не работаю.

Она нахмурилась, будто придумывала новое предложение.

– Откуда у вас мой номер?

– Мне вас посоветовали, – прокашлявшись, ответила та.

– Я понимаю. В Интернете объявления не размещал. Кто конкретно рассказал обо мне?

И она назвала имя того самого человека. Его я знал и прекрасно, так как около года работал на него вместе с его людьми. Довольно серьезный мужчина, бизнесмен, проворачивающий немыслимые махинации, а прикрывается тем, что держит сеть ресторанов. Платил мне прилично. Отчасти я даже догадывался, почему так себя ведет Вероника; она женщина – это раз, а два – боится либо сделать что-то не то, либо сказать, ибо тем самым может подвести и того человека, а он-то привык снимать головы с плеч; или подвести меня. Все прекрасно знают, что если я пойду ко дну, то прихвачу с собой всех остальных. Поэтому мне желательно оставаться на плаву.

– Зачем вам нужен несчастный случай? – снова спросил я, чтобы избавить хотя бы себя от этой напряженной паузы.

Она мне попыталась привести какие-то аргументы, что в один миг проиграли здравому смыслу. Она считает, что это не вызовет подозрений. Я сомневаюсь. Вероника предложила подстроить естественную смерть. Ну это совсем бред. Разве это будет менее подозрительнее? Что молодой, здоровый парень, который ни на что не жаловался, вдруг откинет копыта. Будет вскрытие, разбирательство… Это не нужно ни мне, ни ей, ни тем более ее пасынку. Я предложил его просто устранить. Спишут на исчезновение, даже на таинственное исчезновение. По мне, эта идея более, чем просто хорошая.

Но Вероника еще долго думала.

И мы условились на «громком убийстве». Я без понятия как ей пришло это в голову, но и не важно. Это даже интересно. Стоит выбрать подходящее место, свидетелей; может даже людное место. Давно я не играл в снайпера. Так и быть, согласен.

Она мне дала фотографию пасынка, которого звали Михаил Трельбицкий, рассказала о его увлечениях, друзьях, часто посещаемых местах. Получив необходимую информацию, обсудили цену. Изначально я подумал о трехстах пятидесяти тысячах, за обычного паренька это приличная сумма. Оценив заказчицу, убедился, что эта сумма ей доступна, но из-за решения сделать все публично накинул еще сотку. Та согласилась.

– Вероника, половину вы переведете вот на этот счет в течении ближайших шести часов, вторую половину наличными передадите мне после выполненного заказа.

– Я согласна.

За время нашего общения она осмелела, стала раскованно себя вести, даже ухмыляться. Мне стало не по себе из-за того, что она пыталась меня изначально провести, разыгрывая из себя даму, которой все кажется жутким и страшным. Она словно проверяла меня, насколько я хорош как профессионал.

Раньше говорил себе, что ненавижу работать с женщинами, так и сейчас повторю это. С женщинами просто невозможно работать, тем более киллеру.

15 марта, воскресенье

Для врачей я являюсь пациентом, для продавцов – покупателем, для адвокатов – клиентом. А у меня есть заказчики. Собственно, все вышеперечисленные люди могут у меня заказать человека. Заказать.

Обычно заказывают пиццу или такси, заказывают в кафе чай или заказывают вещи в Интернет-магазинах. Одежду, обувь, технику, аксессуары или что-то подобное. Но у меня ведь тоже заказывают. Чужие жизни. То есть человек, которого по каким-то причинам планируют устранить, – я предпочитаю называть его «целью», – становится ничем иным как вещью. Просто субстанцией, которая в какой-то момент исчезнет.

И я выполняю роль доставщика, ведь заказ нужно еще и доставить. Честно говоря, не все требуют, чтобы я им принес тело в доказательство того, что выполнил свою работу. Ну как, ни то что не требуют, они не хотят и не желают видеть свой заказ. Хотя это неправильно. И странно. При заказе пиццы, все ждут ее, горяченькую, с расплавленным сыром, с ароматом итальянских трав, чтобы наконец-то приступить к трапезе. Так же и с новыми кроссовками из Интернет-магазина. Их ждут, чтобы увидеть, примерить, оплатить заказ и дальше ходить в обновке в спортзал. Вы же позвонили, заказали, заплатили, извольте и принять. Все должно быть по канону. Нет, отказываются. Эти самые псевдозаказчики – не все, конечно, но большинство, – даже с трудом смотрят на фото в знак доказательства. Тоже странно. Они что, разве не представляли исход, когда делали заказ?

Некоторые просят видео – пожалуйста. В основном это происходит в те моменты, когда заказчик просит устранить тело. Не доверяют эти люди мне. Хотя я и не обижаюсь, это ведь способ проследить, чтобы киллер сработал чисто. И это понятное дело.

Были заказчики, что приезжали лично проверять, но на моей памяти их было всего трое. А нет, четверо. Было время, работал на одного серьезного типа, так целой бригадой выезжали за целью. А так называемый босс все контролировал.

Мне же привычно работать одному. Себе доверяешь больше всего, и вряд ли кого-то подпустишь к своей работе. Тут нужна уверенность и в себе, и в напарнике, а напарники обычно идиоты.

Да и напарник хуже друга. Ваши отношения основываются на тотальном доверии, он знает о тебе все. Это же ужасно.

Остался лишь один человек, который знает обо мне куда больше, чем требуют приличия – это Джерри. Мы расстались очень много лет назад, я даже не думал, что когда-нибудь увижу его снова. Живым.

Он, можно сказать, воспитал меня. Все, что есть сейчас во мне – это его знания и опыт, которые с потом и кровью перешли мне.

Мы встретились с ним, когда мне было семнадцать лет.

В шестнадцать я попал в плохую компанию, которая завладела сразу моим неокрепшим и слегка сломанным разумом. Я повелся на их «дружелюбность», тогда они льстили мне и восхищались моим весьма неблагородным поступком, который я совершил февральским днем. Они громко скандировали мое имя, возводя в некий объект поклонения, мол, все они хотят быть такими же сильными, смелыми и бесстрашными, как я. Они чхали на мою сломанную жизнь, они видели во мне то, чему поклонялись всю свою жизнь – жестокость и хладнокровие. Я был опьянен этой «славой». Подпитывал ее тем, что вместе со старшими ребятами «воспитывал» подрастающее поколение, обводили вокруг пальца дежурных полицейских, удачно воровали, курили, пили, вели образ жизни, который тогда мы называли «свободой». Но в нем не было ничего, кроме грубого запаха дешевых сигарет, кислого и приторного пива, вечной головной боли, приступов ярости и нехватки чего-то большего.