Читать книгу Тепло его объятий - Вета Сашина - Страница 2

Все люди уникальны. Никто не станет спорить, что мужчина и женщина – совершенно не похожие друг на друга создания. Именно поэтому между ними возникает притяжение, но иногда и полное отторжение. Порой случается так, что сильная неприязнь между мужчиной и женщиной перерастает в пылкие чувства и страсть. Но бывает и наоборот, когда любовь превращается в самую настоящую ненависть. Одним словом, никогда не знаешь, чем все закончится. Хотя каждый был бы рад, если бы любая история имела счастливый конец. Особенно когда речь идет о его собственной истории.

Римма, как и все нормальные люди, хотела быть счастливой. Однако бывает так, что и пожаловаться вроде не на что, но и похвастаться нечем. Это был ее случай.

Жизнь летела вперед. Годы мелькали. Глядя на свое отражение в зеркале, Римма думала, что она все та же двадцатилетняя девчонка, хотя ей уже давно исполнилось тридцать четыре. Лишь встретившись со студенческой подругой, она осознала, что глубоко заблуждалась по поводу своей молодости. Обычно мы долго и упорно отказываемся замечать очевидные неприятные вещи, потому что так проще и удобнее. Но неизбежно наступает момент, когда закрывать глаза больше не получается. И тогда нас словно обдает ледяной водой.

Подругу звали Катей. Она была ровесницей Риммы и в прежние времена выглядела моложе за счет милой круглой мордашки и длинной челки. Но время не щадит никого. Пока Катя рассказывала о своих малышах, школе и придирчивых учителях, Римма не могла думать ни о чем, кроме лучистых морщин, залегших в уголках ее глаз и вокруг рта.

Куда подевалась прежняя Катюша? Ее словно подменили. Челка поредела, черты лица заострились. Даже голос изменился, лишившись звонких ноток, и ее радостное щебетание не скрыло этого факта.

– Я им… А они мне… Так и заявили, поросята, представляешь? Тогда я…

Римма кивала, улыбалась, но почти не слушала Катин рассказ о ее смышленых детишках. Мысли ее унеслись далеко. Это был момент пробуждения ото сна, в котором она оставалась вечно молодой девчонкой, у которой все впереди.

Оказалось, что впереди не так уж много. А то, что прожито, выглядит словно для пробы, для черновика. Но когда же писать чистовик? Вот-вот прозвенит звонок и нужно будет сдавать работу. Не успеешь оглянуться, как на пенсии окажешься. А где же пылкие чувства, любовь, страсть? А как же последние годы молодости, когда на тебя с интересом смотрят мужчины на пляже или в кафе? Что потом? Потом неизбежно наступает возраст, когда женщины занимаются воспитанием детей. Домашние хлопоты отвлекают их от мыслей о себе. Но у Риммы не было детей. У нее был только муж.

И поселившийся в ней страх перед будущим.

Со дня встречи с подругой прошла пара недель, но Римма так и не сумела избавиться от мыслей о надвигающейся старости. Теперь она стала реальной и близкой, как осень, которая когда-нибудь обязательно настанет.

Каждое утро Римма опасливо бросала взгляд на свое отражение и находила все больше признаков увядания. С мужем делиться подобными вещами она не могла, с подругами не хотела. Но на сердце появился тяжелый камень. Словно ждешь какой-то неизбежной беды. Не счастья, не чуда. Чего-то плохого.

Хорошо еще, что Глеб – Риммин муж – был старше нее на целых десять лет. И теперь она как никогда оценила преимущество большой разницы в возрасте. Ведь мужчинам природа подарила долгую молодость, не то что женщинам. Их ни морщины не портят, ни седина. Женщинам куда сложнее. Только-только проступят серебряные нити в волосах, и тебя норовят записать в старухи… А так не хочется!

Почему такая несправедливость?

Сконцентрировавшись на собственной внешности и неизбежном увядании, Римма совсем забыла о важной дате в ее жизни. Чего не скажешь о Глебе. Он никогда ничего не забывал. Казалось, его единственным недостатком была чрезмерная любовь к еде, результатом чего стали отчетливо проступающие под одеждой живот и округлые бока.

– Риммочка! – позвал он, вернувшись домой с работы. – Где ты?

Голос был преувеличенно веселый и немного загадочный.

– Здесь, – нехотя отозвалась Римма из ванной, где как раз снимала последние бигуди с пряди подвитых светлых волос. – Сейчас выйду. – Она торопливо провела пальцами по волосам, сбрызнула локоны лаком и стала вертеть головой в разные стороны, не сводя пристального взгляда со своего отражения. – Подожди немного.

Когда она наконец вошла в спальню, Глеб уже успел снять рубашку. Глядя на его спину, она невольно поморщилась. Джинсы плотно облегали широкую талию, а полные бока, подобно тесту, нависали над поясом.

– Ты поправился, – заметила она недовольно. – Давно взвешивался?

– Я не поправился, – виновато произнес Глеб, повернувшись к жене. – Просто джинсы не моего размера…

– А когда-то это был твой размер, – вздохнула Римма. – Совсем не следишь за собой. И бегать перестал.

– Колено болит, я же говорил.

– Говорил. А до этого была щиколотка.

– Ты в плохом настроении? – насупился Глеб. – Поэтому решила и мне испортить?

Лицо его сделалось обиженным и упрямым.

– Нормальное у меня настроение. – Римма смерила его холодным взглядом. – Если тебе что-то не нравится…

Тон был такой, что он решил пойти на попятный, поспешно заявив:

– Мне все нравится.

– Не заметно.

– Ну хорошо, прости, – произнес Глеб примирительно и обнял Римму за талию. – Просто я хотел поговорить не о моем весе.

– О чем же тогда? – спросила она, стараясь скрыть нотки любопытства в голосе. – Надеюсь, о чем-то приятном?

– Ты попала в точку, – улыбнулся Глеб. – Я хочу поговорить с тобой о чем-то очень приятном. Возможно, самом приятном в жизни. – Он с удовольствием выдержал паузу, еще больше разжигая интерес жены. – Ты помнишь, что у нас скоро праздник?

– Ты имеешь в виду Новый год? – Римма пожала плечами. – Но сейчас только ноябрь. Не рановато строить планы?

– Ты не помнишь, что случилось ровно десять лет назад десятого ноября?

– Ой! – воскликнула она. – Неужели уже десять лет прошло?

– Да, – кивнул Глеб и поцеловал Римму в лоб. – Именно. Три тысячи шестьсот пятьдесят два дня. Но для меня все словно вчера случилось.

– Как летит время, – задумчиво произнесла Римма. – А я ничего не успела за эти годы…

– Глупенькая. – Глеб любовно погладил ее по щеке. – Сейчас у нас в отношениях не самый романтический период. Я вижу, тебя что-то тревожит.

– Нет. Просто…

– Вижу, вижу. И меня беспокоит твое состояние. Ведь ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете.

– Это, конечно, важно, – согласилась Римма. – Но хотелось бы сделать что-то еще.

– Что ж, у тебя вполне достаточно времени, чтобы создать, например, собственную империю, – улыбнулся Глеб. – И я готов тебе помочь.

– Я согласна даже на небольшой бизнес, – тряхнула светлыми локонами Римма. – В моем возрасте стыдно быть наемным работником.

– Ты серьезно? – Глеб задорно рассмеялся. – Вот уж не думал, что тридцать лет – солидный возраст…

– Мне уже тридцать четыре, – уточнила Римма. – И ты, кажется, хотел сообщить что-то приятное. – Она нахмурилась. – Или все уже сказано?

– Нет, не все. – Глеб загадочно улыбнулся и взял папку, лежавшую на кровати. – Я решил как-то по-особенному отметить десять лет нашей совместной жизни. Помнишь свадебное путешествие?

– Еще бы не помнить! – Римма насмешливо приподняла бровь. – Как можно забыть, что твой новоиспеченный муж в первый же день слег с расстройством желудка?

Эпизод действительно получился памятный. Номер был маленький, санузел совмещенный, дверь тонкая. Два дня Римме пришлось гулять по горнолыжной базе в гордом одиночестве, отбиваясь от приставучих кавалеров и рассказывая соседям по столу байки о важных, абсолютно неотложных делах, неожиданно появившихся у супруга. Глеба она любила тогда гораздо сильнее, но все равно ужасно сердилась, и проявляемое ею участие было не всегда искренним.

«Ну что? – спрашивала она, возвращаясь в номер, озябшая, разрумянившаяся на свежем воздухе. – Легче тебе?»

«Кажется, да, – отвечал бледный как призрак Глеб, приподнимая голову с подушки. – Еще немного, и я встану».

И он действительно вставал. Но лишь для того, чтобы закрыться в туалете.

Потом его организм справился с хворью, и они дружно наверстывали упущенное, пытаясь освоить премудрости катания на лыжах, записываясь на каждую предложенную экскурсию и засыпая только под утро в объятиях друг друга. Но осадок остался. Ведь это все-таки было романтическое путешествие, и Римма возлагала на него особенные, женские ожидания. Даже сейчас, много лет спустя, ее взгляд, обращенный на Глеба, был преисполнен легкого негодования.

– Никто не застрахован от несчастных случаев, – смутился Глеб, прижимая папку к груди. – И вообще, я не об этом. Помнишь, я тогда дал тебе обещание? Мы еще глинтвейн на террасе пили…

– Глинтвейн помню, – кивнула Римма. – Но совершенно не понимаю, о каком обещании идет речь.

– Совсем?

– Совсем.

– Вот, смотри. – Глеб выудил из папки конверт и протянул его Римме. – Может, так будет проще вспомнить.

Отступив назад, он сложил руки на груди и горделиво вскинул голову.

Римма открыла конверт и извлекла из него яркие листовки. Пробежав глазами текст, она развернула лист, сложенный вчетверо. Бегло прочитав все, что там было написано, она просияла и подняла глаза на мужа.

– Милый, – произнесла она тихо. – Но это же… это целая неделя на лучшем горнолыжном курорте Австрии! Ты обещал, что через десять лет повезешь меня в Тироль. Но я думала, ты шутишь…

– Как видишь, я сдержал обещание.

– Но ты же ненавидишь лыжи!

– Зато люблю тебя.

Улыбнувшись, Глеб раскрыл объятия. Римма прильнула к его груди и крепко обняла.

– Спасибо тебе, милый, – пробормотала она, втягивая запах его большого сильного тела. – Это будет наша лучшая годовщина.

Глеб еще крепче прижал к себе жену и поцеловал ее в светлую макушку.

– Я очень хочу, чтобы ты была счастлива со мной и не жалела о своем выборе.

– А я и не жалею, – прошептала Римма. – Просто бывает немного грустно. Но это пройдет.

– Обязательно пройдет.

– Когда ты рядом, мне сразу становится легче. Ты такой сильный.

Глеб погладил ее по волосам, отливающим золотом.

– Я всегда буду рядом.

Римма с благодарностью посмотрела на него снизу вверх, приподнялась на цыпочках и прильнула губами к его губам.

Через несколько секунд, не разжимая объятий, они упали на кровать, чувствуя себя молодыми и влюбленными – как в те времена, когда никак не могли ни нацеловаться, ни просто насмотреться друг на друга.

Яркие лоснящиеся проспекты, обещающие несколько райских дней, остались лежать на полу, словно напоминание о будущем счастье.

* * *

По нынешним меркам Римма вышла замуж довольно рано, в двадцать три года. Современные женщины не спешат выскакивать за первого встречного и рожать от него детей. Сегодня многие мечтают встретить того единственного, с кем захочется провести всю жизнь. А чтобы время в ожидании принца не пропадало даром, они строят карьеру.

У Риммы жизнь сложилась иначе. Она познакомилась с Глебом, когда училась в институте. Был промозглый сырой день, значившийся в календаре как весенний, но на самом деле еще довольно холодный и такой ветреный, что курточку и колготки продувало насквозь.

Она стояла на остановке в ожидании маршрутки, а два одногруппника, попеременно шмыгая носами, пытались развеселить ее глупыми анекдотами и россказнями о вчерашнем «сабантуе» в общаге. По улице время от времени проходили мужчины с букетиками чахлых тюльпанов, очевидно, заготовленных к послезавтрашнему празднику Восьмого марта, когда те же цветы будут стоить раза в два дороже.

Римма не любила Международный женский день с его вымученными улыбками, осыпающимися мимозами и бутонами тюльпанов, перетянутыми резинками. Вручая дамам сердца цветы, нелепые подарки и банальные шоколадные наборы, мужчины словно искупали прошлые грехи и пытались заслужить отпущение будущих. Римме же хотелось совсем другого праздника. Настоящего. Такого, чтобы на всю жизнь хватило.

– Придешь послезавтра? – спросил однокурсник. Его нос сверкал в солнечных лучах, как подтаявшая сосулька. – Мы в тридцать пятой поляну накрываем. Весело будет.

– Поглядим, – ответила Римма уклончиво.

Знает она эти посиделки в общежитии. Дешевая выпивка, цветистые тосты, возбужденный хохот, стены ходуном и «случайно» пустующие комнаты, пропахшие куревом. Нет уж, спасибо.

Чтобы отделаться от парней, Римма сделала вид, что ей нужно поговорить по телефону, и осталась на остановке ждать следующую маршрутку. Тут-то к ней и подкатил Глеб. Не просто предложил подвезти, а не поленился выйти из машины, чтобы распахнуть переднюю дверцу:

– Садитесь, девушка. Вы же продрогли совсем, я вижу.

У Риммы и правда зуб на зуб не попадал, а озябшие пальцы почти не гнулись. Она недавно где-то посеяла уже вторые перчатки за сезон и пока что не поставила родителей в известность, потому что в преддверии весны нуждалась в множестве других обновок. Хотелось не чувствовать себя обделенной, когда придет время снимать зимнюю одежду.

– Как вас зовут? – спросил Глеб, чье имя пока что оставалось для нее загадкой.

Римма сама не понимала, как очутилась в его машине. Не в ее правилах принимать приглашения от незнакомых мужчин. Неужели теплым салоном соблазнилась? Или подкупило то, как предупредительно незнакомец распахнул дверцу? Да и внешность его располагала. Открытый взгляд, ясные глаза, хорошая улыбка.

– Римма, – сказала она. – Вообще-то я в чужие машины не сажусь.

– Я тоже, – засмеялся он. – Значит, между нами есть что-то общее. Я Глеб. Рад знакомству.

Езды до института было минут десять, но за это время они успели пообщаться и понравиться друг другу. Прежде чем выйти из машины, Римма посмотрела Глебу в глаза и спросила:

– Вы часто девушек подвозите?

– Честно? – спросил он.

– Со мной можно только честно, – предупредила она. – Иначе никак.

Делано засмеявшись, он признался:

– Бывает. Вернее, бывало.

Римма сделала вид, что не поняла смысла последнего уточнения.

– Вы, значит, сердцеед? – спросила она. – Охотник за молоденькими девушками?

– Какой из меня сердцеед? – фыркнул он. – В том-то и дело. Не имею представления, где и как с вами знакомиться. – Выражение его лица сделалось одновременно смущенным и вызывающим. – Не могу же я всю жизнь прожить в одиночестве. А подружки на одну ночь меня не устраивают.

На этот раз рассмеялась Римма.

– Меня тоже, – сказала она. – Так что вы правы, Глеб. Между нами есть что-то общее.

Так началось их знакомство, о котором Римме ни разу не пришлось пожалеть. Глеб сумел быстро завоевать ее сердце, ведь тридцатилетний обеспеченный мужчина, который по уши влюблен в студентку, не остановится ни перед чем. А его конкурентами были лишь мальчишки, которые по вечерам резались в компьютерные игры и пили дешевое пиво.

Очень скоро Римма стала смотреть свысока на свое студенческое окружение. Ее заваливали подарками, засыпали цветами и водили в недешевые заведения, тогда как подружкам оставалось только с завистью наблюдать за развитием ее романа.

Глеб не торопился укладывать Римму в постель, как обстоятельный хозяин не спешит собирать недозрелый урожай, зная, что всему свое время. Она не была девственницей и, когда между ними произошло то, что должно было произойти, очень боялась, что Глеб к ней охладеет. А он ничего не сказал, словно не заметил. Лежал на спине, забросив руку за голову, и молча смотрел в потолок.

– Разочарован? – спросила Римма сквозь зубы.

– Что? – не понял он. – Да что ты, солнышко! Я самый счастливый человек на свете.

И тогда она увидела, что он улыбается. Нет, не улыбается – весь светится от счастья.

– Я здесь потому, что это ты, – сказала она. – Ни с кем другим мне ничего не надо. Было когда-то по глупости. А теперь только ты.

– Только ты, – повторил он. – Выйдешь за меня замуж?

– Руку и сердце так не предлагают, – фыркнула Римма.

– Виноват, исправлюсь, – отшутился Глеб.

Уже на следующий день он галантно опустился перед ней на колено и протянул коробочку с кольцом. Она не смогла сдержать слез счастья.

– Согласна? – спросил он почему-то шепотом.

Они находились в его небольшой, скудно обставленной холостяцкой квартире. За большим панорамным окном догорал оранжевый сентябрьский закат. В глубоком синем небе мерцала первая звезда, словно подмигивая Римме: «Соглашайся, соглашайся!»

Она открыла коробочку и увидела на бархатной черной подушечке кольцо с крупным бриллиантом. Впрочем, Римма вряд ли колебалась бы даже в том случае, если бы обручальное колечко оказалось совсем скромным.

– Да, – сказала она просто.

Глеб тут же заключил ее в объятия и наградил столь страстным поцелуем, что у Риммы земля ушла из-под ног. Пока он задувал горящую свечу на столе, она смотрела на кольцо, бережно надетое на ее палец. А романтический ужин пришлось на полчасика отложить. Когда влюбленные наконец уселись за стол, пицца успела остыть, а вино сделалось слишком теплым, но это не имело значения.

– Только институт я не брошу, – предупредила Римма, когда все главные тосты были произнесены, а на столе появился десерт в виде очень вкусных маленьких пирожных.

– Я и не прошу, – покачал головой Глеб. – Учись, конечно. Мне нужна не просто красивая, но еще и умная жена.

– И ревновать не будешь? – прищурила она один глаз.

– Буду, – признался он. – Но только потому, что так положено. Я тебе доверяю.

На следующее утро Римма явилась на занятия с бриллиантом на пальце. Подруги чуть не полопались от зависти, а преподавательница английского языка, типичная старая дева с чересчур легкомысленной для ее возраста прической, заявила, что не пристало девочкам носить столь дорогие украшения, и ее лицо резко налилось малиновым цветом. Зато ребята стали иначе относиться к своей сокурснице. С бо́льшим уважением и даже трепетом. Римме это нравилось. Она чувствовала себя какой-то особенной. Словно старшая сестра среди малолеток.

Отгремела свадьба, пролетела учеба, потянулись однообразные будни. За десять лет совместной жизни Римма ни разу не пожалела, что вышла замуж за Глеба. Он оказался по-настоящему хорошим, внимательным и щедрым мужем. А что касается лишнего веса или желания поспать подольше, так идеальных людей не существует, тем более мужского пола. Римма это прекрасно понимала. Зато, несмотря на мелкие недостатки, Глеб был верен, надежен и по-прежнему влюблен.

Жизнь со зрелым уравновешенным мужчиной изменила и Риммин характер. При необходимости она умела превратиться из юной девы в мудрую женщину, с которой можно посоветоваться и обсудить серьезные вопросы. Она сама не изменяла Глебу и его не донимала ревностью. Их брак был построен на взаимном уважении. Когда происходили ссоры или просто мелкие недоразумения, они старались не повышать голос – выясняли отношения сдержанно, как положено взрослым цивилизованным людям. Да и не случалось у них особых ссор. Поводов не было.

Когда спустя пять лет совместной жизни Римма так и не сумела забеременеть, они с Глебом отправились на обследование в больницу. Оказалось, что она способна родить, а вот Глеб бесплоден. Узнав об этом, он тут же предложил Римме развод, чтобы не портить ей жизнь. Но Римма решила, что способна быть счастливой и без детей. Нельзя сказать, что она больше никогда не думала о ребенке, но о своем решении не сожалела. Римме нравилась размеренная жизнь, и менять в ней что-либо она не хотела.

Чувствуя вину за то, что лишил любимую женщину радости материнства, Глеб старался баловать ее и поддерживать в любых начинаниях. Римме приспичило пойти с ним на парную йогу – и он молча приобрел абонемент. Требовалось принять какую-нибудь невероятно скрученную асану[1] – Глеб не жаловался, хотя особой гибкостью и изяществом похвастаться не мог. Животик мешает? Кости трещат? Ну и пусть, лишь бы любимая жена была довольна.

Когда она затащила его в студию танцев, Глеб так же усердно и мужественно осваивал движения танго или пытался скользить по паркету под зажигательные ритмы самбы. Он не отказывал Римме ни в чем. Он вырос в детском доме, и, кроме нее, родни у него не было. Она одна стала его семьей, одна на всем белом свете. Поэтому его сердце и душа безраздельно принадлежали белокурой девчонке с неиссякаемым потоком энергии.

Но он никогда не боялся идти за ней. Даже по краю обрыва. Даже с завязанными глазами.

Потому что ради нее он был готов без раздумий прыгнуть в пропасть. Без Риммы ему и жизнь не нужна. В принципе, он ее уже отдал. Вся его жизнь принадлежала Римме.