Читать книгу Вот это сноб! - Ви Киланд, Vi Keeland - Страница 8

Сорайя: куда мы идем?

Я ушла с работы на час раньше, чтобы подготовиться. Больше половины моих вещей горой высились на кровати. Обычно настроение подсказывало мне, что надеть. Я не была слишком переборчивой. Для меня стиль заключался в том, чтобы выразить свою неповторимую личность, а не в том, чтобы следовать последним трендам с подиума или копировать стиль сестер Кардашьян. Когда я примеряла десятый наряд, я была уже на пределе.

Грэм: В ресторан, к сожалению. Если только ты не передумала. Я с радостью соглашусь, если ты предпочтешь, чтобы я полакомился тобой у меня дома.

Если бы на его месте был кто-то другой, все эти сексуальные комментарии взбесили бы меня. Но по какой-то причине, присланные Грэмом, они вызывали у меня улыбку. Мой ответ на предложение трахнуться с ним всегда был одинаковым: я с ним не связываюсь.

Сорайя: Пожалуй, я передумала.

Грэм: Пришли мне твой адрес. Я все еще в офисе, но буду у тебя через десять минут, где бы ты ни жила, черт тебя подери.

Его безрассудство вызвало у меня усмешку. Хотя я все еще считала его самодовольным, было что-то очень милое в той честности, с которой он выражал свое желание быть со мной. Обычно для такого парня, как он, проявление безрассудства было признаком слабости. Я почти пожалела о том, что играю с ним. Почти.

Сорайя: Я имела в виду наш сегодняшний совместный ужин. Я не уверена, что это такая уж хорошая идея.

Грэм: Глупости. Если ты не появишься, жди, я постучу в твою дверь.

Сорайя: Ты даже не знаешь, где я живу.

Грэм: У меня много источников. Испытай меня.

Сорайя: Отлично. Я приду. Но ты дал мне только адрес. Куда именно мы идем? Мне необходимо знать, что надеть.

Грэм: Приходи в том, что на тебе сейчас надето.

Я посмотрела на себя.

Сорайя: Ярко-розовый бюстгальтер и стринги? Куда ты меня ведешь, в стриптиз-клуб?

Прошло целых пять минут, прежде чем он ответил.

Грэм: Избавь меня от такого дерьма.

Сорайя: Ты не поклонник ярко-розового?

Грэм: Как раз наоборот. Этот оттенок будет замечательно смотреться в отпечатке моей руки на твоей заднице, если ты не прекратишь надо мной издеваться.

Шлепки я никогда не любила. «Не любила» – вот ключевые слова. Но при мысли о том, как он шлепает меня по заднице, мое тело завибрировало. «Иисусе. Этот мужчина опасен». Мне нужна была передышка. Я швырнула телефон на кровать и снова нырнула в платяной шкаф.

Маленькое черное платье, висевшее в самой глубине гардероба, привлекло мое внимание. Я покупала его на похороны. Я расхохоталась, подумав о том, что мне следовало бы надеть его на свидание с Аспеном. Когда я сняла его с вешалки, мой телефон сообщил, что пришло новое сообщение.

Грэм: Ты перестала отвечать. Я понимаю это так: ты занята тем, что представляешь, как моя рука сильно шлепает по твоей замечательной заднице.

У него была поразительная способность превращать простой вопрос в нечто непристойное.

Сорайя: Я занята тем, что пытаюсь сообразить, во что одеться. И это возвращает меня к моему первому вопросу. Куда мы идем?

Грэм: Я заказал столик в «Зенкичи».

Сорайя: В Бруклине?

Грэм: Да, в Бруклине. Он единственный. Ты сказала, что живешь там, а раз уж ты отказалась от того, чтобы я за тобой заехал, я выбрал место поближе к тебе.

Сорайя: Вау. Здорово. Мне всегда хотелось побывать в этом ресторане. Хотя тебе будет не так просто добраться туда из твоего офиса.

Грэм: Меня устраивает. Раз уж ты такая заноза в моей заднице. Встретимся в 19.

Станция метрополитена находилась в полутора кварталах от ресторана. Когда я повернула за угол, у входа как раз остановился черный лимузин. Я понятия не имела почему, но я прижалась к двери подъезда, чтобы посмотреть, кто из него выйдет. Мой желудок подсказал, что это Грэм.

И мой желудок не ошибся. Из лимузина вышел водитель в форме, он открыл заднюю дверцу, и Грэм ступил на тротуар. «Боже, этот мужчина излучает власть». Он был одет в другой дорогой костюм, не тот, что был на нем утром. То, как костюмы на нем сидели, подтверждало, что он шил их на заказ. Хотя не модный костюм, в который Грэм был одет, придавал ему вид превосходства. Все дело было в том, как он носил костюм. Высокий и уверенный в себе, Грэм стоял перед рестораном, чуть выпятив широкую грудь, отведя плечи назад, расставив ноги. Он смотрел прямо перед собой, не играл с телефоном и не уставился на тротуар, чтобы избежать возможности встретиться с кем-то взглядом. Одну руку он сунул в карман брюк, оставив большой палец снаружи. «Мне нравится, когда большой палец остается снаружи».

Я подождала несколько минут, и когда Грэм наконец посмотрел в другую сторону, я выскользнула из дверного проема. Когда он снова повернул голову и увидел меня, я остро почувствовала, как я иду. От того, как он смотрел на каждый мой шаг, часть меня захотела убежать от него, но другой моей части понравился его жаркий взгляд. Очень понравился. Поэтому я справилась с нервами, начала чуть больше покачивать бедрами и решила, что не стану мышкой для этого кота. Я буду собакой.

– Привет, Грэм! – Я кивнула, остановившись перед ним.

– Привет, Сорайя! – Он копировал мой деловой тон и кивок.

Мы стояли на тротуаре и смотрели друг на друга. Между нами оставалось безопасное расстояние. И это была самая долгая минута в истории минут. Потом он прорычал:

– К черту!

Сделав шаг вперед в мое пространство, он намотал на руку прядь моих волос, наклонил мою голову так, как ему этого хотелось, и прижался губами к моим губам.

Долю секунды я попыталась сопротивляться. Но я была кубиком льда, пытающимся противостоять жару солнца. Это было невозможно. Вместо этого я просто растаяла под ослепительным светом. Если бы он не обхватил другой рукой мою талию, я бы оказалась на асфальте. Мой мозг хотел сопротивляться ему на каждом повороте, но мое тело не могло не сдаться. «Предатель».

Грэм заговорил у моих губ, когда наконец оторвался от моего рта.

– Сопротивляйся сколько хочешь. Настанет день, когда ты будешь просить меня. Запомни мои слова.

Его высокомерие привело меня в чувство.

– Ты слишком занят собой.

– Я бы лучше занялся тобой.

– Свинья.

– И что это говорит о тебе? Ты уже потекла из-за свиньи.

Я попыталась оттолкнуть его руку, обхватившую мою талию, но он только сильнее вцепился в меня.

– Я не потекла.

Он изогнул бровь.

– Есть только один способ это проверить.

– Отвали, Морган.

Грэм сделал шаг назад и поднял обе руки в знак того, что сдается. В его глазах промелькнуло удивление.

Внутри «Зенкичи» оказалось темно и совсем не так, как я ожидала. Японка в традиционной одежде повела нас по длинному коридору, сделанному так, чтобы создавалось ощущение, будто вы на улице. Пол был вымощен камнями и аспидным сланцем, как будто мы шли по дорожке в азиатском саду. По бокам высился бамбук и горели фонарики. Мы прошли мимо арки, ведущей в большой зал, но старшая официантка продолжала идти вперед. В конце коридора она усадила нас в уединенной кабинке, отделенной роскошными плотными драпировками. Приняв у нас заказ на напитки, она указала на кнопку звонка, встроенную в стол, и сказала, что нас никто не побеспокоит, если мы сами не позовем официантку. После этого она ушла, плотно закрыв за собой драпировки. Казалось, в мире остались только мы двое, и не было никакого шумного роскошного ресторана.

– Это красиво, но странно, – сказала я.

Грэм снял пиджак и поудобнее устроился со своей стороны стола, небрежно перевесив руку через край кабинки.

– Сойдет.

– Ты хочешь сказать, что я странная?

– Мы подеремся, если я скажу «да»?

– Вероятно.

– Тогда да.

Я нахмурилась.

– Ты хочешь со мной подраться?

Грэм потянул за галстук, расслабив его.

– Я нахожу, что меня это заводит.

Я рассмеялась.

– Думаю, тебе нужно к психотерапевту.

– После последних нескольких дней мне кажется, что ты, возможно, права.

Официантка вернулась с нашими напитками. Она поставила высокий стакан перед Грэмом и бокал с вином передо мной.

Он заказал джин «Хендрикс» с тоником.

– Джин-тоник – это напиток старика, – заметила я, отпивая вино.

Он покрутил лед в стакане, затем поднес стакан к губам и, прежде чем выпить, посмотрел на меня поверх стакана.

– Вспомни, как на меня действуют споры. Возможно, тебе захочется заглянуть под стол.

У меня расширились глаза:

– Не может быть.

Он фыркнул и изогнул бровь:

– Давай, сунь голову под стол. Я знаю, что ты умираешь от любопытства.

Когда мы оба допили заказанные напитки, мои нервы начали немного успокаиваться, у нас наконец завязался настоящий разговор. Мы не говорили о сексе или шариках в языке.

– Так сколько же часов в день ты работаешь в этом твоем большом роскошном офисе?

– Обычно я прихожу к восьми и стараюсь уйти около восьми.

– Двенадцать часов в день? Это же шестьдесят часов в неделю.

– Это без учета выходных.

– Ты и в выходные работаешь?

– По субботам.

– То есть воскресенье – это твой единственный выходной?

– Иногда я работаю и вечером в воскресенье.

– Безумие. Когда же ты находишь время, чтобы получать удовольствие?

– Я получаю удовольствие от моей работы.

Я фыркнула.

– Мне так не показалось, когда к тебе заходила. Все тебя боятся, и ты отказался открыть дверь.

– Я был занят. – Он скрестил руки на груди.

Я сделала то же самое.

– Я тоже. Видишь ли, мне пришлось ехать с пересадкой, чтобы лично доставить тебе твой айфон. А ты забыл о приличиях и даже не удосужился выйти и сказать мне «спасибо».

– Я не знал, что меня ждет за дверью, иначе я бы обязательно вышел.

– Это был человек. Человек ждал тебя за этой дверью. Человек, который изменил свой маршрут ради тебя. Если бы я была шестидесятилетней замужней женщиной с голубыми волосами, тебе следовало бы выйти и поблагодарить меня.

Грэм вздохнул.

– Я занятой человек, Сорайя.

– Но ты сидишь здесь вечером рабочего дня, и на часах только семь вечера. Разве тебе не следовало бы работать до восьми, раз уж ты так занят?

– При необходимости я делаю исключение.

– Какое великодушие.

Его бровь изогнулась.

– Тебе хочется заглянуть под стол, правда?

Я не сумела удержаться от смеха.

– Расскажи мне что-нибудь еще о себе. Кроме того что ты трудоголик с комплексом превосходства, который пьет изысканные напитки. Об этом я могла догадаться, наблюдая за тобой в вагоне.

– Что ты хотела бы узнать?

– У тебя есть братья или сестры?

– Нет, я единственный ребенок.

Я пробормотала себе под нос: «Ну да, а то я бы об этом не догадалась».

– Что ты сказала?

– Ничего.

– А у тебя есть?

– Одна сестра. Но сейчас я с ней не разговариваю.

– И почему вдруг?

– Неудачное свидание вслепую.

– Она его тебе устроила?

– Ага.

– С тем парнем, который отвез тебя на похороны?

Как его звали, Даллас?

– Аспен. Нет, она не пыталась свести меня с Аспеном. Это несчастье я выбрала самостоятельно. Она устроила для меня свидание с парнем по имени Митч, с которым она работает.

– И свидание прошло плохо, насколько я понял?

Я уставилась на него.

– Я дала ему прозвище Визгливый Митч с чесоткой.

Грэм фыркнул от смеха.

– Звучит не слишком хорошо.

– Это не было хорошо.

Он прищурился.

– А у меня завтра тоже будет прозвище?

– Тебе бы хотелось?

– Нет, если это будет что-то вроде Визгливый Митч с чесоткой.

– Что у тебя на уме?

Шестеренки крутились у него в голове около тридцати секунд.

– Морган с большим Органом?

Я округлила глаза.

– Ты можешь проверить под столом в любую минуту. – Грэм подмигнул мне.

Я продолжила попытки узнать о нем больше, пусть даже все пути вели к его члену.

– Домашние любимцы есть?

– У меня собака.

Вспомнив маленькую собачку на фото из его айфона, я спросила:

– Что за собака? Ты из тех, кто держит крупных пугающих собак. Что-то вроде датского дога или неаполитанского мастифа. Что-нибудь олицетворяющее то, на что ты уговариваешь меня посмотреть под столом.

Большой пес, большой ч…

– Размер собаки – это не фаллический символ, – прервал меня Грэм.

«Значит, это была его милая маленькая собачка на фотографиях».

– В самом деле? Кажется, я где-то читала о том, что мужчины подсознательно приобретают собак, которые олицетворяют размер их пениса.

– Мой пес раньше принадлежал моей матери. Она умерла двенадцать лет назад, когда он был еще щенком.

– Я сожалею.

Он кивнул.

– Спасибо. Блэки – это вест-хайленд-уайт-терьер.

– Блэки? Он черный? – Маленькая собачка на фото была белой.

– На самом деле он белый.

– Тогда почему Блэки2? Ради шутки? Или у клички есть другая причина?

Последовал краткий ответ:

– Другой причины нет.

И тут официантка принесла наш ужин. Я заказала легкую закуску из рыбы кацуо в основном потому, что в меню было сказано, что она исключительно для едоков-авантюристов. Грэм заказал сашими. Когда официантка принесла наши тарелки, оба наши блюда выглядели скорее как произведения искусства.

– Даже жалко это есть. Такая красота!

– У меня противоположная проблема. Такая красота! Не могу дождаться, когда съем ее. – Усмешка Грэма подсказала мне, что его комментарий не имел никакого отношения к его ужину.

Я поерзала на диванчике.

Мы оба принялись за еду. Моя закуска оказалась невероятной. Рыба буквально таяла во рту.

– Ммм… Так вкусно.

Грэм удивил меня, потянувшись через стол и зацепив вилкой кусочек рыбы с моей тарелки. Он не выглядел как человек, готовый совершать набеги на чужое блюдо. Я наблюдала, как он проглотил и одобрительно кивнул. Тогда я потянулась к его тарелке и подцепила вилкой кусочек сашими. Грэм улыбнулся.

– Итак, ты рассказала мне о Митче с чесоткой и Похоронном парне. Ты часто ходишь на свидания?

– Я бы не сказала, что часто. Но я получила свою долю придурков.

– Все они были придурками?

– Не все. Некоторые из них неплохие парни, но у меня ничего не щелкнуло.

– У тебя не щелкнуло? Как это?

Я пожала плечами:

– Я ничего к ним не почувствовала. Ну, ты понимаешь. Они были как друзья, и всё.

– А у тебя еще отмечены свидания в календаре?

– В моем календаре? – Я усмехнулась, как леди. – Ты так легко переходишь от непристойных разговоров к речи сноба – преподавателя колледжа.

– Это тебя раздражает?

Я немного подумала над ответом.

– Я бы не сказала, что это раздражает. Скорее, забавляет.

– Я забавный?

– Да. Да, ты забавный.

– Я совершенно уверен, что никогда раньше меня не называли забавным.

– Готова поспорить, причина в том, что большинство людей видят только мудака, которого ты всем демонстрируешь.

– То есть можно предположить, что внутри я не просто мудак.

Когда я отвечала, наши взгляды встретились.

– По какой-то причине я в это верю. Ты не просто мудак с сексуальным экстерьером.

– Ты считаешь меня сексуальным, – самодовольно констатировал Грэм.

– Разумеется, считаю. То есть ну ты посмотри на себя. У тебя же есть зеркало. Я полагаю, что тебе и самому это уже известно. Тебе должно быть совсем не трудно заполнить вечера в твоем календаре.

– Ты всегда умничаешь?

– Частенько.

Грэм покачал головой и что-то пробормотал.

– Если мы говорим о календаре, то я хочу, чтобы ты ликвидировала в нем все свидания. Кроме свиданий со мной, разумеется.

– Мы еще не закончили наше первое свидание, а ты уже говоришь мне – не просишь, нет, – чтобы я не встречалась с другими мужчинами?

Грэм выпрямился.

– Ты сказала мне, что не собираешься спать со мной. Что мы будем встречаться и сможем узнать друг друга. Это все еще в силе?

– Да.

– Что ж, раз я с тобой не сплю, то и никто другой не должен.

– Как романтично.

– Для меня это нарушение договоренности.

– И это действует для нас обоих? Ты тоже не будешь ни с кем встречаться?

– Разумеется.

– Позволь мне это обдумать.

Его брови удивленно взлетели вверх.

– Тебе надо это обдумать?

– Да. Мы еще поговорим об этом. – Никаких сомнений, впервые в жизни Грэму Дж. Моргану не удалось настоять на своем в разговоре с женщиной.

Несколько часов спустя в моей сумке завибрировал телефон. Это Делия решила проверить, как у меня дела, так как она знала, что я отправилась на первое свидание. Я отправила ей короткое сообщение, сообщила, что я в полном порядке, и заодно посмотрела, который час. Мы просидели в ресторане больше трех часов. Я только в этот момент сообразила, что в первый раз вспомнила о телефоне.

– Что ж, в одном ты был прав.

– Уточни, пожалуйста. Я почти всегда бываю прав.

Я покачала головой:

– А я-то собралась сделать тебе комплимент, но ты взял и все разрушил своим высокомерием.

– Я полагаю, что высокомерие – это следствие того, что человек переоценивает собственные возможности. Я не преувеличиваю. Я реалист.

– Высокомерный мистер Костюм. Это прозвище тебе подходит, правда?

Игнорируя мое замечание, он спросил:

– Что это был за комплимент?

– Когда мы переписывались во время моего свидания на похоронах прошлым вечером, ты сказал, что если бы я была с тобой, я бы не вспомнила про мой мобильный телефон. Пока он не завибрировал несколько минут назад, я даже не заметила, что ни разу его не доставала.

Это ему понравилось. Чуть позже Грэм расплатился по счету, а я быстренько сбегала в дамскую комнату. Пока я освежалась, мне пришло в голову, что я не хочу, чтобы наше свидание заканчивалось. Мне стало грустно, и это меня удивило.

У ресторана уже стоял черный лимузин Грэма. Должно быть, он приказал водителю ждать и позвонил ему, пока я ходила в туалет.

– Если ты не собираешься ехать ко мне домой, я настаиваю на том, чтобы довезти тебя до твоего дома.

– Метро сразу за углом. Я доберусь сама.

Он бросил на меня раздраженный взгляд.

– Прекрати, Сорайя. Я хочу довезти тебя до дома, а не прошу оседлать мой член. И я думаю, ты уже знаешь, что я не серийный убийца.

– Ты такой пошляк.

Он положил руку мне на поясницу и повел к открытой дверце лимузина. Я не стала сопротивляться. Грэм был прав, я проявила упрямство, тогда как он согласился почти на все, что я от него требовала. Что-то подсказывало мне, что подобная гибкость в мужчине – это редкость.

Когда мы доехали до моего дома, Грэм проводил меня до двери.

– Когда я снова тебя увижу?

– Ну, завтра суббота, поэтому, думаю, в понедельник в поезде.

– Поужинаешь завтра со мной?

– У меня другие планы.

Грэм напрягся.

– С кем?

Мы долго смотрели друг на друга. Взгляд у него был тяжелый. Когда через несколько минут ни один из нас не отступил, он сквозь зубы процедил боже, и, прежде чем я поняла, что происходит, моя спина оказалась прижата к двери, его губы прижались к моим.

Он целовал меня так, будто хотел съесть заживо. Прежде чем оторваться от моего рта, он сжал зубами мою нижнюю губу и дернул. Сильно. Его губы вибрировали у моих губ, когда он заговорил.

– Не доводи меня до крайности, Сорайя.

– Почему? Что будет?

– Я отвечу. А я пытаюсь не сделать этого с тобой.

Грэм был честен, и я поняла, что мне следует это ценить.

– Завтра я иду к сестре. У моей племянницы день рождения. Вот где я буду завтра вечером.

Он кивнул.

– Спасибо.

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы уйти в дом и захлопнуть за собой дверь. Я прислонилась спиной к двери и не могла вспомнить, когда я была так возбуждена и растревожена. Может быть, этого никогда не было. Его рот был греховным. Мысль о том, что он мог сделать этим его изворотливым языком в других местах моего тела, держала меня в возбуждении, граничащем с безумием. Но в этом было и нечто большее. Грэм был властным, он доминировал, но при этом проявлял сдержанность, уважая мои желания. И это делало его самым сексуальным мужчиной из всех, кого я знала. Он пробуждал все, что дремало во мне. Мне требовался бокал вина и оргазм. И не обязательно в таком порядке. Если я собираюсь твердо придерживаться своей линии – мы узнаём друг друга и не занимаемся сексом, – то необходимо взять все в свои руки.

В спальне я сбросила с себя одежду. Я не спала обнаженной каждую ночь, но этот вечер определенно был голым. Когда я легла в постель, зазвонил мой телефон.

– Как насчет секса по телефону? – Голос Грэма был хриплым от желания. Все, что в моем теле успело остыть после того, как я оставила его с другой стороны двери, мгновенно разогрелось. Его голос точно мог все для меня ускорить. Но…

– Никакого секса. Вероятно, в эту категорию следовало включить все виды секса: совокупление, оральный секс, секс по телефону.

Он застонал.

– Оральный секс. Господи, как же я хочу попробовать тебя на вкус. И ощутить твой металлический шарик на моем члене. Ты понятия не имеешь, как трудно мне было держать себя в руках сегодня вечером, когда я видел этот шарик, когда ты говорила. Это все равно что ты искушала меня каждым словом. Что на тебе надето, Со-райя?

Этот голос. Мне нужно было записать то, как он спрашивает: «Что на тебе надето, Сорайя?» И я могла бы проигрывать это снова и снова, когда мне требовалось удовлетворить мои собственные желания.

– Честно говоря, на мне ничего нет. Я только что разделась и легла в постель.

– Ты спишь голой?

– Иногда.

– Прикоснись к себе. – Это было почти рычание.

– Я собираюсь это сделать. Но думаю, что сегодня вечером мне потребуются обе руки, поэтому я сначала повешу трубку.

– Как долго ты планируешь сводить меня с ума, Сорайя?

– Спокойной ночи, Грэм. – Я закончила разговор, не дожидаясь его ответа. Хотя физически мое тело жаждало этого мужчину, пока я не была готова открыть для него эту дверь. Я лежала одна в постели, моя рука скользила по моему телу, но думать я могла только об одном: «Господи, как бы мне хотелось, чтобы это была его рука».