Читать книгу Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир - Вики Майрон - Страница 9

Кризис 1980 года оказался очень тяжелым, но большинство жителей не верили, что Спенсер постигнет участь Монеты. Мы не верили, что город может сдаться, рассыпаться в тлен, исчезнуть, ведь всей своей историей он показывал стойкость и выносливость. Ни Спенсеру, ни его гражданам ничего не давалось даром. Все, что чем обладали, мы заработали.

Зарождению Спенсера способствовали мошеннические сделки. В 1850 году застройщик продал несколько крупных земельных участков у излучины реки Литл-Сиукс. Поселенцы надеялись увидеть здесь процветающий город, раскинувшийся в плодородной речной пойме, но этого не случилось. Здесь не оказалось ничего, кроме сонно текущей реки и единственной хижины, находившейся в четырех милях [около 6,4 км. – Ред.] отсюда. Город существовал лишь на бумаге.

Вопреки всему первые поселенцы решили здесь остаться. Вместо того чтобы перебраться в ближайший город, они создали общину на голом месте. Спенсер заявил о своем существовании в 1871 году; тогда община подала правительству петицию по поводу строительства железнодорожного вокзала; ждать пришлось без малого пятьдесят лет. В том же году Спенсер отвоевал место в законодательном собрании округа Клей у Петерсена, более крупного города, расположенного в тридцати милях [48 км. – Ред.] южнее. Спенсер был городом «синих воротничков»[3]. Жители были не в претензии и знали, что именно здесь, на Великих Равнинах, надо расширяться, модернизироваться и расти.

В июне 1873 года на окрестности налетела саранча. Она уничтожила кукурузу на корню, после чего принялась за созревающее зерно. В мае 1874 года саранча вернулась. Она появилась вновь в июле 1876 года, когда зерно начало наливаться восковой спелостью и на початках созрели шелковистые нити. В отчете, посвященном столетию нашей общины, опубликованном в «Ежегоднике Спенсера», в частности говорилось: «Саранча съедала колосья и принималась за кукурузу, пока та не падала на землю под собственной тяжестью. Это была настоящая катастрофа».

Фермеры стали покидать эти земли. Горожане передавали свои дома и бизнес кредиторам и уезжали из округа. Те же, кто остался, объединились, чтобы поддержать друг друга и помочь пережить эту долгую голодную зиму. Весной они кое-как наскребли кредиты для покупки семенного зерна. Саранча, уничтожая все на своем пути, продвинулась от западной границы округа Клей примерно на сорок миль [около 64 км. – Ред.], но дальше не распространилась. Урожай 1887 года был рекордным для этого района. Саранча больше о себе не напоминала.

Когда поселенцы в первом поколении состарились и не могли больше работать на земле, они перебрались в Спенсер. К северу от реки они выстроили маленькие домики, в которых занимались ремеслом и торговлей. Когда наконец была проложена железная дорога, местным фермерам уже не приходилось запрягать лошадь в повозку, чтобы проделать пятьдесят миль [около 80 км. – Ред.] и попасть на рынок. Город отметил приобретение расширением дороги от реки до железнодорожного вокзала. Эти восемь кварталов, названные Гранд-авеню, стали главной торговой улицей города. Здесь располагались сберегательные кассы и кредитные учреждения, а также фабрика попкорна на северной стороне рядом с площадью для ярмарок, завод по производству цемента и кирпича и лесопилка. Однако Спенсер нельзя назвать промышленным городом. Здесь не было крупных предприятий. В этих краях так и не объявились увешанные драгоценностями финансовые магнаты, которые прикуривали от 20-долларовых купюр. Не появились особняки в викторианском стиле. Здесь простирались поля, жили фермеры, и имелось восемь деловых кварталов под невероятно синим небом Айовы.

И тут грянуло 27 июня 1931 года.

Стояла сорокаградусная жара. В 13:36 восьмилетний мальчик зажег бенгальский огонь возле аптеки Отто Бьорнстада, что находится на углу Мейн-стрит и 4-й Западной улицы. Кто-то закричал, и от неожиданности ребенок бросил бенгальский огонь в большую витрину с петардами. Они взорвались, и огонь, разносимый горячим ветром, распространился по улице. Через несколько минут пламя охватило обе стороны Гранд-авеню, и немногочисленная пожарная команда Спенсера была бессильна справиться с напором огня. Четырнадцать близлежащих городов направили команды и оборудование, но воду из реки пришлось качать насосами. Когда пламя достигло пика, пылала даже мостовая на Гранд-авеню. К концу дня сгорели тридцать шесть строений, в которых располагались семьдесят две коммерческие фирмы – это почти половина того, что имелось в городе.

Не могу представить, о чем думали эти люди, глядя как дым тянется над полями и тлеющими останками их родного города. В тот день жители северо-западной части Айовы должны были чувствовать себя одинокими и всеми покинутыми. Город умер. Деловая активность застыла, а люди покидали насиженные места. Уже три поколения основной массы семей в Спенсере с трудом зарабатывали себе на жизнь. И теперь, в преддверии Великой депрессии (она уже дала знать о себе на побережье, но до внутренних районов, таких как северо-западная часть Айовы, добралась лишь к середине 1930-х годов), сердце Спенсера лежало во прахе и пепле. Урон от бедствия составил более двух миллионов долларов по курсу того времени. Эта трагедия до сих пор остается самой масштабной рукотворной катастрофой в истории штата Айова.

Откуда все это мне известно? В Спенсере все об этом знают. Огонь стал нашим наследством. Он и определил нашу дальнейшую жизнь. Единственное, чего мы не знаем – это имени того мальчика, что устроил пожар. Разумеется, кому-то оно известно, но было принято решение не предавать огласке имя ребенка. Главное – мы остаемся городом. И мы едины. Так что давайте не будем ни на кого указывать пальцем. Лучше займемся своими проблемами. Мы назвали это прогрессивным подходом. Если спросить у кого-нибудь из жителей Спенсера о их городе, то вам ответят: «Он развивается». Это наша мантра. Если вы попросите пояснить, мы ответим: «У нас есть парки. Мы работаем добровольно. И стремимся к совершенствованию». Если вы копнете глубже, то на минуту мы задумаемся, а потом скажем: «Ну, здесь был пожар…»

Однако наши действия обусловлены вовсе не пожаром. Спустя несколько дней собралась комиссия, которая должна была предложить план по созданию нового делового центра, современного и максимально защищенного от несчастных случаев, даже если на первых порах магазинам придется торговать под открытым небом. Все согласились. Никто не сказал: «Давайте воссоздадим все как было». Лидеры нашей общины отправились в крупные города Среднего Запада, такие как Чикаго и Миннеаполис. Они познакомились с планировкой городов и изящным стилем таких мест, как Канзас-Сити. Через месяц был готов план деловой части города в стиле современного ар-деко, который присущ процветающим городам. У каждого сгоревшего здания имелся владелец, но в то же время каждое строение было частью городского ансамбля и формировало облик города. Владельцы одобрили план. Они понимали, что нужно жить, работать и существовать сообща.

Если вы сегодня посетите деловой центр Спенсера, вам не придет в голову даже сама мысль по поводу стиля ар-деко. Архитекторы были в основном из Де-Мойна и Сиукс-Сити, и они строили в стиле прерия-деко. Здания, преимущественно кирпичные, были малоэтажными. На некоторых красовались башенки, как на здании миссии в Аламо. Прерия-деко – стиль практичных людей. Спокойный и одновременно элегантный. Неброский и без всякой вычурности. Он ориентирован на нас. Нам нравится современный дух Спенсера, но мы не привыкли быть объектом внимания.

Когда вы отправляетесь в деловой центр, возможно, за кондитерскими изделиями в пекарню Кэролла или за покупками в «Хен-Хаус», то, скорее всего, не обратите внимания на удлиненные безупречные линии фронтонов. Вероятно, припаркуете машину где-нибудь на Гранд-авеню и пройдете под широким плоским навесом вдоль витрин магазинов. Вы увидите металлические фонарные столбы и узорную кирпичную кладку на мостовой, длинный ряд магазинов и подумаете про себя: «Здесь здорово! Этот город живет и трудится».

Наш деловой центр стал наследием пожара 1931 года и в то же время – отголоском фермерского кризиса 1980-х годов. Когда настают трудные времена, вы или сплачиваетесь, или разбегаетесь. Это справедливо применительно к семьям, городам и даже отдельным людям. В конце 1980-х годов Спенсер опять ощутил себя единым. И вновь преображение города началось изнутри, когда торговцы с Гранд-авеню, многие из которых были продолжателями семейного бизнеса с 1931 года, решили, что город нуждается в улучшении. Они наняли бизнес-менеджера для реконструкции розничных магазинов в центре города, усовершенствовали инфраструктуру и вложили средства в рекламу, даже в тех условиях, когда у них, казалось, уже не оставалось свободных средств.

Колеса прогресса начали медленно вращаться. Пара местных жителей купила и начала восстанавливать «Отель» – самое большое историческое здание в городе. Это полуразрушенное строение прежде было у нас как бельмо на глазу; оно служило немым укором, но теперь стало источником гордости, надеждой на лучшие дни. Владельцы магазинов на Гранд-авеню платили за лучшие витрины, за более удобные тротуары и за развлечения летними вечерами. Они искренне верили, что Спенсер ждут хорошие времена, и, когда публика стекалась в центр, чтобы послушать музыку или прогуляться по новым тротуарам, люди тоже верили в это. И если этого казалось мало, то в южной части делового центра, сразу за поворотом на 3-ю улицу, должно стоять чистое, гостеприимное, реконструированное здание городской библиотеки. По крайней мере, так мне это представлялось. И как только в 1987 году я стала директором библиотеки, немедленно принялась настойчиво искать деньги для перестройки библиотеки. В городе не было администрации, и даже мэр работал на полставки, выполняя в основном представительские функции. Все решения принимались городским советом. Вот туда я и ходила – снова, снова и снова. Городской совет Спенсера представлял собой классический образчик тесной компании, в которую входили давние приятели, политические воротила, встречавшиеся в «Сестерс-Мейн-стрит кафе». Оно находилось всего в двадцати футах [около 8 м. – Ред.] от здания библиотеки, но не думаю, чтобы кто-то из этой компании хотя бы раз переступил наш порог. Разумеется, я не относилась к завсегдатаям этого кафе, поэтому проблема казалась мне неразрешимой.

– Деньги на библиотеку? Чего ради? Нам надо работать, а не книжки читать.

– Библиотека – это не амбар и не склад, – возражала я совету. – Это важный центр общественной жизни. У нас есть база данных вакансий, помещения для проведения встреч, а также компьютеры.

– Компьютеры?! И сколько мы на них потратили?

В этом-то и заключалась опасность. Едва начнешь просить деньги на библиотеку, как кто-нибудь скажет: «Кстати, а зачем библиотеке нужны деньги? У вас и так достаточно книг».