Читать книгу Звездные рубежи - Виктор Александрович Моключенко - Страница 4

Три луны синхронно вращались вокруг Марса, но вращение вокруг собственных осей усиливалось с каждой минутой. На поверхности красной планеты казалось начало что-то происходить. Она словно затуманилась, смазалась, а затем на глазах изумленных людей привычный кроваво-красный цвет стал превращаться в серый, словно отмежевываясь, отделяясь от стужи космоса этим покрывалом.

– Господи Боже… – первым шепнул изумленный Арно – это еще что такое?

– Не догадываетесь? – едва приподнял в улыбке губы Юний – При возрастании магнитного поля также начало расти и электрическое. Это неизбежно. Взгляните.

Он указал на вспыхнувшую световую консоль: на схеме ползли, стремительно увеличиваясь значения показателей магнитного и электрического полей планеты. Для землян подписи были указаны на английском и русском языках, хотя Арно неплохо знал латынь, а сейчас и язык атлантов.

– А это не опасно для тех кто внизу, колонистов? – спросила побледневшая Лина, смотря как тусклую серую облачность начали пронизать исполинские вспышки молний, растянувшиеся казалось на сотни километров.

– Нет. Мы это предусмотрели. Защитные магнитные купола гарантировано их укрывают, однако мы все-же рекомендовали им спуститься в скальные бункеры. Особенно в фермерских городках Брэдбери и подобных ему. Промышленные города долины Маринер используют лишь скальные модули.

Камера показывала вид разгулявшейся на поверхности стихии. Гигантские молнии беспрестанно били в сухой песок плетью лохматых разрядов, на барханах и возвышениях змеились огоньки святого Эльма. Ветер с ураганной скоростью нес песок, вот камера остановилась на торчащих из песка лопастях Атмоса. Он от самого основания до верхушки был опутан бахромой молний, словно новогодняя елка в мишуре, они нескончаемым потоком хлестали в его верхушку, превратив в сверкающий жезл Моисея, который раздвигал красное песчаное море. Молнии превратились в один огненный столб, Атмос, казалось, давно должен был расплавиться от такого количества энергий. Однако он раскалился до бела и гудел на высокой вибрирующей ноте. И не он один. Сквозь бесконечный лес молний были видны другие спицы-столбы, соединяющие небо и землю. Сначала упала робкая капля. Песок словно изумившись собирался в мокрые шарики, пытая поглотить долгожданную влагу. Затем рядом упала еще одна, разбавляя сухую грозу и неистовую магнитную бурю, потом еще и еще. Когда накал титанических сил достиг предела, на землю, спустя много тысячелетий хлынул дождь. Пелена воды рухнула на истомленную бесплодную красную почву. Сначала она жадно впитывалась песком, затем начала стекать по мокрым круглым барханам, образовывая пенящиеся и бурлящие русла. Казалось, боги сжалились над этим брошенным пустынным краем. Но нет, не боги. Люди. Достигшие величия высокой ответственности разума. Люди, распахнувшие запертые небеса и повелевшие излиться копившейся миллионы лет в ледниках воде здесь, в этих красных пустынях. А гром, прорезавший тонкую атмосферу, рокотал победную песнь жизни…

Камера переключилась. Теперь она показывала вид долин Маринер. Ее невозможно было спутать с чем-либо еще. Гигантский каньон-расщелина, протянувшийся более чем на четыре тысячи километров, видимый даже из космоса и выглядевший шрамом на теле планеты. Можно было лишь предполагать о неистовстве битвы разразившейся здесь пятнадцать тысяч лет назад и мощи применявшихся сил, если всего один касательный удар содрал с нее атмосферу и расколол кору планеты, оставив уродливый шрам в чверть ее длины. По дну Маринера с ревом неслась пенистая стена, в исступлении ударяясь о выветренные скалы и, казалось, грозясь исполниться до краев, выхлестнутся снося все на своем пути. Но все же она не доходила до вершин, ибо глубина долин достигала одиннадцати километров и скальные города колонистов были в безопасности. Маринер напоминал сотворение мира, рождающегося в пенном море, которое будет здесь отныне и вовек.

Долго длился дождь. Долго стояли люди, наблюдая за струями воды. Вопросы, а вопросов будет множество, но все они будут потом, после. Они изумленно, молча смотрели как на мертвую планету вновь приходит жизнь.

– Да, друзья мои – пораженно прошептал Арно – даже и не знаю, что сказать. У меня нет слов. Оказалось разум это не вершина технологий, разум – это вершина ответственности. Ответственности за себя, и за мир и природу вокруг себя. Атланты и горгоны – казалось бы исток одного и того же человеческого разума, а какие разные деяния. Какие разные плоды разума – созидательного и разрушительного. Я повидал на своем веку многое. Казалось, зачем переживать Армагеддон, да и зачем было существовать дальше, когда угасает всякая жизнь. Но вот пришли они, атланты, наши старшие браться по разуму. Сурово обличив наши ошибки, но не став наказывать и мстить как мелкие разгневанные божки, а став рядом с нами… Нет, став вместо нас исправлять ошибки ведущие к смерти и гибели, исправляя вместе с тем и свое прошлое.

– «И видел я новое небо, и новую землю…» – прошептал Багрянцев – только это не боги, люди, как и мы. Только умнее и честнее нас, сумевшие спасти жизнь, а не погубить ее. Умеющие творить и созидать, а не крушить, ломать и калечить как мы, в призрачной жажде наживы и сиюминутного сегодня.

– Замечательные слова, Павел – кивнул Юний – и хорошо, что вы понимаете все это сами, без ненужных наставлений и нравоучений. Мы не пришли вас учить, мы пришли делать. Становитесь рядом с нами…

– Но все-же, но все-же… – сбрасывая оцепенение постигшего безмолвие разума отозвался Арно – я увидел действие магнитной бури, запустившее ядро планеты, но откуда здесь взяться воде?

Словно отвечая на его вопрос камера передала иное изображение. Казалось, передает неистовый снежный буран из Антарктиды. Ведь на Марсе не бывает сильных ветров, при скудном атмосферном давлении вся его сила сведена на нет. Впрочем, казалось что и дождей и воды на нем не бывает. В слепящем снежном вихре показался знакомый силуэт ската. Вот он завис, никак не реагируя не бешенный шквал, опутался сгустившейся снежной завесой, формируя вокруг себя внушительный облачный фронт и внутри него, словно семечко в плоде, унесся вдаль с головокружительной скоростью.

– На ледниках планеты ее много – отозвался Плиний – скаты подняли гравитонными полями с ледников миллионы тонн воды, распылив в высоких слоях над сконденсированным электричеством, которое частично расщепляет молекулы высвобождая кислород и формируя озоновый слой. Вам кажется что это невозможно, но лишь в сравнении с земной техникой. Убеждены, что гигантской мощью может обладать лишь исполин, между тем каждому из скатов с его гравитонными крыльями доступно многое. Мы не черпаем энергию извне, ничего не ломаем. Мы претворяем ее из одного вида в другой без уничтожения. Видимо умение ценить жизнь, ценить сотворенное и данное нам природой приходит лишь на краю гибели. И мы не хотели, чтобы и вы вслед за нами испили эту горькую чашу, иначе какой бы мы были разум?

– А между тем, очередное включение с планеты – весело прокричала в камеру Лина – на связи Брэдбери.

Изображение изменилось. Древние домики сияли свежей, отмытой дождем краской. Деревья, напоив зелень листвы, с надеждой тянулись к синеющему небу. К синеющему, а не багрово-красному. На мокрой брусчатке под притихшими струями дождя в огромных лужах весело прыгала детвора, обдавая прохожих веером брызг. Мэр Спендер беспрестанно вытирал струящиеся по лицу струи дождя размокшей и потяжелевшей шляпой.

– Эгей, народ, Левиафан. С вами Сэм Вестер, вещаем из Брэдбери. Мне не доводилось пробовать себя в роли ведущего, потому будьте снисходительны. Вы видите ликование этих людей, радость, сияющую на лицах. Ну, про детишек и говорить не буду, без слов! А ведь многие из них никогда не видели Землю и дождь. Сегодня у них второй за день праздник. Мэр Спендер грозиться учредить праздник трех лун и отмечать ежегодно. Грохотало над нами так, что было слышно даже в скальных бункерах. Признаюсь, когда на Земле над нами разрывались беззубые атомные ракеты было потише. Но самое главное – вы видите это синеющее небо? Оно почти такое же голубое как на Земле. И ведь над нами нет никакого купола. Да, дышать все еще трудновато, как в высокогорных Андах, но это уже первый атмосферный кислород. Вот, смотрите на показатели.

Он вытянул руку с атмосферным датчиком, на которой неутомимо поднималась голубая шкала воздуха.

– Так, Мэт, теперь сними правее… – попросил Вестер невидимого оператора.

Изображение поплыло по ликующей толпе, смеющимся лицам и уперлось в памятник Брэдбери. Писатель сидел мокрый, но весьма довольный, взирая на светящееся молнией дерево Атмоса гудящее на высокой ноте и мокрых как выдр вомбатов, что вытянувшись столбиками пели литанию разума. Рядом с ними пищали мелкие малыши. И писателю очень хотелось знать, выйдет ли из этого союза что-либо путное или нет?

Изображение исчезло, задорно смеющейся Лине что-то шепнул Юний, она враз собралась и произнесла.

– Вот такие включения с места событий. С оживающего Марса в передаче «На грани невозможного» вещали Лина Герман и Арно Браун. Сейчас, к сожалению, мы вынуждены прервать вещание, поскольку Левиафан прежде всего судно военное и подчиняясь предписанию экстренно уходит с орбиты. Далее по курсу – Титан и русская сатурнианская система. Не пропустите наш следующий выпуск. Обещаем, будет интересно!