Читать книгу Ретроспект: Слияние Граней - Виктор Александрович Моключенко - Страница 3

– И как все это понимать, господа гранды? – отрываясь от рифленой пенной кружки икнул Ильин.

– А так и понимать – выколупывая из пакета фисташки, хмыкнул Равен – у руководства семь пятниц на неделе и каждая, пятница тринадцатого. Хочется, как лучше, а получается, как всегда. Прямо как у вас.

– Это как же? – критически оценивая вид затрапезной пивной полюбопытствовал собеседник.

– Прошло двадцать лет, мы молча сдали свои позиции, оставив право выбирать как строить общество и что?

– Что? – щелкнув зажигалкой раскуривая «Божью росу» Ильин.

– Пиво кислое, столики обшарпанные. Запустение одним словом, а как могло быть… эх, профукали вы свое будущее.

– К чему это?

– Не включай дурочку, без того на душе противно – бросая скачущим воробьям фисташки процедил Равен.

– Не вы ли ратовали за правящий миром капитал – поднял хмельные глаза Сильф – чего же теперь открещиваться?

– От того и противно. Выводить на бумаге в виде идей одно, а жить в этом, другое. Не жмись светлый, наливай.

Сильф достал из-под стола несколько бутылок темного пива и открыв зажигалкой водворил на стол, стараясь не смотреть по сторонам. Изнеженная чувством божественного начала в человеке нездешняя совесть не хотела мириться с реальностью мира и поражением в идеологической войне за людские умы и души. Как ни странно, но и Равену, вчерашнему ангелу-совратителю, такое положение было явно не по душе. Он хмуро осматривался по сторонам, кривясь от потёкшей размытой дождями рекламы придорожных бигбордов, стараясь не замечать тоскливое запустение провинциальной закусочной, и угнувшихся к пластиковым тарелкам засаленных водил-дальнобойщиков. Стас какое-то время цедил пиво, а потом не выдержал.

– Не пойму по какому поводу траур, что такого произошло? Где оптимизм о спасении судеб заблудшего человечества?

– А надо ли его спасать? – не поворачиваясь бросил Равен – спасаем, спасаем, а толку никакого.

– Я правильно расслышал? – поперхнувшись пивом отставил бутылку в сторону Стас.

– Яснее некуда – собравшись с силами будто перед прыжком в воду выдохнул Сильф – ты все правильно понял. Многие в иерархии начали задавать неудобные вопросы. В особенности о вас. Спасаем и никак не спасем. Видно что-то делаем не так.

– Или не делаем – припечатал Равен – но сверху виднее. Там один миг тысяча лет и все гладко, без сучка задоринки. За исключением того, что люди продолжают гибнуть и умирать. С одной стороны, подумаешь: туда миллион, сюда миллион, мировые войны забрали не одну сотню миллионов.

– Так мы сами их ведем. Естественно, нижние подначивают греховные страсти, но сами ничего не делают.

– Мы тоже ничего не делаем – выдавил Сильф – знаешь каких сил стоит смотреть с небес на человеческую копошню, умилятся и радеть о духовном развитии ничего не делая и не вмешиваясь?

– Какая муха вас укусила?

– Горечь. Правду всегда горько признавать. Но надо, переступая, и смотря фактам в лицо.

– Какую правду?

– Очевидную. И нижние, и мы, вышние, не особо стараемся вас развивать. Если вы разовьетесь, кому мы будем нужны?

Стас остолбенел, пытаясь осознать сказанную фразу. Которая широким росчерком перечеркивала всю идеологию Системы Светлых Творческих Иерархий о спасении и развитии человечества.

– Читать морали о духовности и заповеди о любви куда легче, чем спасать деятельно, напрямую воплощаясь в вашу тварную человеческую шкуру, на себе терпя все невзгоды.

– Почему мы не можем? Посмотри, что творится вокруг: они делают что хотят, как ни крути, но сами, человеческими силами справиться с ними не можем. Почему же бездействуем, смотрим, как гибнул миллионы жизней, которые могли бы развиваться на земле? Ведь там, после смерти, в ином состоянии, это куда тяжелее, почти невозможно. Каждый умерший остается на том уровне развития, в котором перешел грань. Навсегда оставаясь выкидышем вселенной, отбракованной заготовкой.

– Почему-почему, по-кочану! Не я устанавливаю правила, не я их придумываю. Иерархия незыблема и нерушима эоны! Думаешь, ради одной одинешенькой захолустной планеты она станет менять устоявшиеся, устраивающие всех правила?

– Тогда зачем все это? Весь этот фарс о спасении души и утирании слез с очес каждого?

– Сложившееся равновесие двух сторон можно нарушить только в одном случае – если появляется третья.

– Какая еще третья сила? – открыл рот Ильин – Есть Система Иерархии и нижние миры, так было от сотворения мира.

– Ключевое слово «было» – щелкнул зажигалкой Равен и наплевавши на конспирацию на глазах изумленных посетителей вытянул из воздуха бутыль пива – все настолько привыкли, что вечность по определению незыблемость и неизменяемость, что принимают как аксиому. Нижние плохие, вышние хорошие, план спасения праведников утвержден – всех устраивает. Но тут, как снег на голову, появляется третья, никому не известная сила, которая ни к вышним, ни к нижним не имеет никакого отношения.

– А как же божье всеведение, ведь сказано, ни один волос не упадет без Его воли?

– Ты сам-то его давно видел, Стасик? Я вот ни разу, но все знают, что Он где-то есть. Про всеведение знаю не больше твоего. И будь оно, то вероятники не прохлопали бы появление третьих. А ведь те пришли не из дальних космических глубин, а проявились на Земле. Сразу. Рывком отхватив уйму планетарных реальностей, в которые нижним ходу нет.

– Это забота нижних – фыркнул Ильин – радоваться надо, что им, наконец, дали по носу.

– В том то и дело, что не только им. Нам тоже нет ходу – выдувши пиво из полторашки задумчиво протянул Равен.

– Как? – отвисла челюсть у Ильина, он поймал себя на мысли, что снова вернулся к забытой роли почемучки.

– А вот так. Было и стало. Словно кто-то взял и переписал вселенские законы, в которых нам нет места.

– Это несколько шокирует.

– Короче, накостылял им этот «Петр Великий» по самое не могу. Это все что успел передать отряд Михаила, после этого его никто его не видел. По сути, он собрал нас перед самым отлетом в смежную реальность. Денница, кстати, тоже пропал…

Стас не глядя на посетителей вытянул из воздуха стопарь, вкатил в себя и захлопал вытаращенными глазами:

– Бог мой, но Михаил, Гавриил, это же сущности вселенского уровня, а не линкоры…

– Кто сказал? Они могут быть кем угодно, хоть разумным линкором, хоть звездой, хоть человеком. Пока в вечности скажешь Слово – на земле оно свершится. Разница времен. Как иначе передать развитие альтернативного варианта? Полный нестандарт. В общем, вкатили ваши нашим по самое не балуйся.

– А что со слиянием граней?

– Да кто его знает – запустило руководство процесс, а что с ним делать…

Дверь забегаловки распахнулась, боком протиснулся широкоплечий крепкий мужчина и увидев их удовлетворенно кивнул:

– Здорова, парни, соображаете? Мне можно?

Равен посмотрел на него тоскливым взглядом:

– Свободных столиков полно, выбирай любой.

– За свободными нет грандов.

– А вы, собственно, кто такой?

– Брамской Анатолий Петрович, вероятник из того самого смежного варианта.

Сильф распахнул глаза, попробовал мысленно прощупать вероятника смежников, но сознание отскакивало от него как горох.

Стас нехотя подвинулся, искоса поглядывая на прижмуренные глаза незнакомца, и к удивлению, не ощущал ни агрессии, ни настороженности. Тот кивнул бармену:

– Мне «Львовского», люблю этот сорт. Ради него и заскочил да на вас нарвался, ну и захотелось пообщаться.

– Мы не против, только странно это… даже не могли представить, что первый контакт произойдет именно так. Понимаете?

– Чего не понять? Да вы не жмитесь, мужики, спрашивайте. Отвечу на все вопросы, в том числе и про ваше исчезнувшее начальство…

Повисла тишина, бармен, дружески кивнув Браме поднес наполненный до краев пенный стакан. Тот с удовольствием отпил янтарной жидкости, расстегнув карман военного комбинезона вытянул странные душистые сигареты и бросил на стол.

– Михаил, Гавриил и прочие хм… небожители живы и здоровы, чего им станется. Стажируются.

– Чего? – отвисла челюсть у лучистого.

– Ага, учатся. Чего тут странного? Обмен опытом, никакой агрессии. Как захотят, так и вернутся, только не больно и хотят.

На этот раз челюсти отвисли у всех, а Брама, а это был ни кто иной как он, жмурясь как кот и попивая пиво, посмеивался над грандами.

– Если это вас устраивает, то можете заглянуть в гости: гарантирую свободу и полную безопасность.

Равен обменялся с Сильфом взглядом, Стас же бесцеремонно разглядывал смежника. На вид ему было около сорока. Коротко, на военный манер стриженые волосы словно тронуты налетом инея, казалось ранняя седина, но стоило свету упасть иначе, видимость пропадала. Черты правильные, резко очерченные, глаза цвета морской волны то печальные, то смешливые, с огоньками искр, пляшущими на дне глубины, которую он видел разве что у архистратига. Смежник не спеша закурил и вел себя непринужденно и свободно, словно никуда не торопится и имеет право на кружку другую пива. Дружелюбно подмигнув Стасу, пододвинул ему пачку сигарет:

– Попробуй, здесь таких не делают. Терпеть не могу импортные сигареты, будто у самих нет нормальных.

– Здесь это где: в смысле здесь или за рубежом? Или в смысле там, в ином варианте?

– Во всех смыслах. И тут, и там. Где не кинь, свое хуже, за рубеж лучше. Это неправильно.

– Что неправильно?

– А все неправильно, Стас, кажется? Разве все это, правильно?

Он обвел взглядом забегаловку и обшарпанную выцветшую рекламу за окном:

– Неправильно, но люди сами выбирают, где жить и как жить. Право выбора.

– Э, брат… – потянул Брама – слишком уж быстро ты стал говорить «они, люди», сам разве не человек?

– Человек, только какое имеет это отношение?

– Прямое. Пока они – он кивнул головой в сторону перешептывающихся Равена и Сильфа – небожители будут решать за нас, обкатывая свои модели развития и указывая каким путем нам развиваться, будет всегда плохо. Они ведь там – а мы здесь.

– А как у вас? В смысле в ваших смежных вариантах?

– Слетай и посмотришь. Только там не много вариантов, а всего один, и строят его люди, не небожители.

– Мы не уполномочены решать такие вопросы – нахмурился Сильф – все решат наверху.

– Пока наверху решат, на земле пройдет сотня лет, а может и не одна. В этом и беда, вы слишком отдалились от людей.

– Мы не намерены вступать в полемику. Думаем, вам пора, смежник.

– Гоните? – выпуская струю дыма, ухмыльнулся Брама – А кто дал вам право решать за меня? Я еще пиво не допил.

Небожители пригвоздили смежника тяжелыми взглядами, а Стас почувствовал раздвоение. С одной стороны, Равен и Сильф правы: решать подобные вопросы без санкции иерархии света недопустимо, но с другой стороны, кто им дал право решать, когда приходить и когда уходить гостям?

– Ладно, Стас, пусть вышние решают, а нам пора. Или, быть может, ты тоже не можешь без санкции, предписания?

Щека Равена дернулась, но Брама, словно и не замечая смотрел на Стаса.

– Не смотри на них, решай сам. Впервые в жизни сам, без оглядки на небо или преисподнюю.

– Ильин, сделаешь шаг, и ты отстранен – отчеканил Сильф – ничто не решается без указания свыше.

– Ты прав, смежник – покивал Стас – право свободного выбора, это только право, но не сама свобода. Я устал от двуличия. Не признавался себе как устал, но иного пути изменить что-либо ни было. Что делать, когда все пути отрезаны? Только шаг вперед.

– Ильин, сделаешь этот шаг и вылетишь из Иерархии! Остановись.

– Это ваша иерархия, не моя. Людям в ней отводилась роль испытательного полигона, не больше. Сколько лет служу, а все так же. Слишком удобно списывать ваше бездействие на несуществующее право свободного выбора. Прощайте.

К Стасу дернулись, охватывая с двух сторон, блистающие цвета молнии проводники Сильфа и угольно-черные, неудержные, Равена. На грани ускользающей реальности он вдруг подумал, что между этой кажущейся противоположностью, между небесами и преисподней, нет разницы.

Открыв глаза, он увидел все туже забегаловку и бросающего сочувственные взгляды Браму.

– Мы уже там?

– Разве похоже? – кивнул тот на выходящих в дверь дальнобойщиков.

– Не очень. Значит мы все еще тут. Тогда где они?

– Удивительная проницательность. Ты отказал им в праве распоряжаться, потому их здесь и нет. Только мы.

– И что дальше?

– Е-мае, прямо как Лист, тот тоже все время спрашивал. Дальше – будет дальше. Не стоит забегать в будущее теряя сейчас. Станет ли этот мир просто человеческим – без нижних, вышних, и прочих советчиков с боку припеку, будем решать сообща.

– Но ведь откуда-то взялся изначальный вариант, хотелось бы увидеть.

– Запросто. Собственно, именно это и предлагал, но они слишком испуганны переменами.

– Испуганы?

– Конечно. Раскинь мозгами: мириады лет править мирозданием, и вдруг осознать, что в нем ты больше не господин.

– Наверное тяжко, впрочем, не знаю. Я служил идеалам, они были правильными, казались такими. Теперь я изгой.

Брама запрокинув голову, расхохотался, вытирая тыльной стороной ладони слезы:

– Мне тоже однажды так казалось, пока друзья не показали, что я никогда не буду один. Не буду брошен, как бросили тебя.

– Бросили? Хотели остановить, чтобы не наделал глупостей, но не бросили.

– Не хочется расстраивать, ты хороший парень с головой на плечах и горячим сердцем, но тебя бросили. Они могли пройти вслед за тобой, но не прошли. Испугались лишиться своего всемогущества. С одной стороны, ты – с другой оно. Думай сам.

Брама положил на столик несколько купюр, Стас обратил внимание, не такие, какими платили здесь.

– Ничего страшного, скоро будут. Нет, мыслей не читаю и огонь с небес не свожу, у тебя и так все на роже написано.

Опять мучительное раздвоение, разрывание себя на две половины, два мира, две правды. Как могли Сильф и Равен, после всего пройденного и прожитого его бросить, и как смели держать, несмотря на все речи о свободе выбора? Как бы то ни было, назад пути нет. Иерархия не церемонится с нарушителями, можно быть уверенным, его с треском выкинули. С другой стороны слова незнакомого, впервые виденного смежника, в которых больше правды, чем во всех правильных предписаниях небес.

– Хорошо, с чего начнем?

– Вот это по-нашему, по-человечески. В этом наше отличие от вышних – мы перешагиваем через невозможное.

Не было привычной иллюминации смены реальностей: тоже место, те же люди, только с иным выражением души. Душа тоже имеет свое выражение, глаза и лицо передают только часть, но если ты оператор реальностей, пусть даже и бывший, смотришь на мир немножечко иначе. Словно гость в чужой стране, замечаешь то, что местному жителю уже примелькалось.

С лиц посетителей сошла угрюмая, серая безнадежность, к которой настолько привыкаешь, что ее исчезновение бросается в глаза. Были лица усталые, помятые и заспанные, задумчивые и безмятежные, но безнадежных не было, будто их стерли. Посетители много смеялись, и никто при этом не тыкал в них пальцем, не окидывал тоскливым завистливым взглядом, все было настолько просто и естественно, что он начал чувствовать себя иностранцем. Ну не может наш человек быть счастлив, не может и все. Потому что жизнь такая скотская, и люди ничем не лучше. Правительство ворует, чиновники жируют, бизнесмены грабят с притворными улыбками, видя во всем выгоду и «как бы не продешевить». Но эти люди были счастливы. Такое не укладывалось в голове. Он поймал на мысли, что ни разу за годы служения Иерархии в множестве реальности не видел такой, где люди были счастливы. Счастливы просто так, а не при обязательном исполнении предписаний небесной канцелярии, из которой нет-нет, да и попахивало время от времени серой…

– Радость, первый признак свободы и уверенности – кивнул удовлетворенно Брама – с высоты небес удобно говорить с что весь мир лежит во зле, и ничего не делать для изменения. Конечно, кроме людей никто ничего не сделает и не изменит. Только зачем при таком раскладе нужна Иерархия и боги, если они не вмешиваются?

– Это не совсем так, иерархия очень много делает для нас.

– Например? Что-то делает на невидимых, незримых уровнях, а мы насколько духовно слепы и тупы, что этого не видим? Очень удобная система управления – поклонятся и воздавать почести за ничего.

– Но я сам много раз участвовал в изменениях реальностей, в изменениях к лучшему.

Официант поднес бокалы с пивом и отпив вслед за смежником он удивился естественному вкусу без спирта.

– Охотно верю. Да только какой с этого прок простым, еще не развитым ограниченным людям? Вот скажи мне, как вероятник вероятнику: хоть раз, хоть один единственный раз, ваши коррекции под управлением иерархии света сделали мир лучше? Вон стоит простой работяга: обыкновенный трудяга, а не офисный воротила, но и он счастлив. Счастлив, потому что уверен в завтрашнем дне, потому что наши изменения и перестройка социума проводилась людьми на земле, а не небесами над нами. При всем уважении, разве живут они тут, наравне с нами принимая все наши тягости, а значит боль, и все прочее?

– Они нам сочувствуют больше, чем мы можем понять.

– Кто бы спорил, я не буду, как говаривал один мой знакомый. Сочувствуют, но не более! Может быть не до той меры, до которой сочувствовал Христос, все-таки воплотившись на земле. Ведь после него к нам не пришел ни один синхр.

– Синхр? А это что еще за… – поднял бровь Стас, с забытым чувством радости и азарта входя в раж спора.

– Так вы что, ничего не знаете? – приоткрыл от удивления рот Брама – Фига се дела, извиняюсь за мой французский.

– Чего не знаем? – залпом выпил пиво Стас судорожно ухватившись за краешек ускользающей мысли.

Брама подойдя к стойке снова бросил купюры, и на этот раз Стас успел рассмотреть рубиновые кремлевские звезды и незнакомый славянский профиль. Смежник посматривал на него, изумленно покачивая головой, словно пребывая в прострации.