Читать книгу Колокольный лепет. Сборник прозы и стихов - Виктор Александрович Ретцес - Страница 2

***

Дверь с визгом открылась и ударилась об стену. Я вошел в затхлую комнату и сразу же посмотрел на окна. Форточки были закрыты, а в темном углу сидел и курил неизвестный, уткнувшись в газету. Я постоял пару минут в тишине.

– Здравствуйте – я с осторожностью решил заявить о себе. Но в ответ стояла та же тишина. Может быть меня не ждали сегодня? Хоть я и явился в ровно назначенный час.

Незнакомец был одет в твидовый пиджак, черные джинсы и серую шляпу, лицо его пряталось под плотным облаком дыма из трубки.

– Вы бы хоть окно открыли, вся квартира провонялась табачным дымом – я настойчиво попытался обратить на себя внимание.

– Странно, а я не заметил, сейчас открою – вдруг произнес незнакомец.

Он потянулся до ручки, но все усилия были тщетны, форточка была приколочена.

– Сейчас открою – произнес неизвестный, и выбежал из комнаты.

Я уселся на его место и принялся ждать. Мне позвонили вчера вечером и сказали явиться не позднее восьми утра к понедельнику. На столике возле кресла лежала трубка с набитым табаком, я взял ее и закурил.

Ровно час я просидел на кресле, перед тем как увидел хоть одно живое лицо.

– Вам чай или кофе, мистер? – сказала молоденькая дама в синем пиджачке с брошью на груди

– Кофе, пожалуйста.

Я был рад знать, что про меня не забыли. Может начальство припозднилось? Я решил полистать газету, что лежала на журнальном столике.

"Сегодня была сожжена последняя ведьма Англии, на сей смертной казни побывал сам…"

"Турция наступила на Австрию, началась кровопролитная война…"

"В Российской Империи основан великий город Омск…"

Это была шуточная газета с названием "New Back Times", которая выходила ежемесячно. На этот раз был кажется 1716 год. Буквы расплывались. Я готовился к этой встрече с самого утра, поэтому не выспался, но зато был ровно выбрит и причёсан. Кофе мне настырно не несли, но я не был на них зол. Такая молодая и перспективная фирма! Я узнал о ней от своего приятеля, с которым знаком еще с детства.

– Если хочешь на хорошую работу, то обязательно звони им, я бы и сам позвонил, но мне далеко до них ехать, а ты кажется живешь совсем рядом. Да и знаешь, у меня и со своей работой все пока нормально. Мой брат там работает, он у них там из главных, говорит денег платят немерено, машину служебную выдают, через год квартиру, а жену себе найдешь, так и загородный дом с целым садом. Он тебя и встретит, только не оплошай.

Я и не думал плошать. Денег у меня оставалось немного, и нужно было на что-то жить. В прошлом месяце я уволился из одной мелкой компании, которая задерживала мне зарплату два месяца, поэтому я решил быстро найти замену. Я задолжал по счетам за связь, за жилье, за коммунальные услуги.

Неожиданно меня разбудил чей-то голос. Я заметил, что трубка так и зажата губами во рту, а табак еще не прогорел.

– Вы бы хоть окно открыли… – сказал неизвестный

– Странно, я и не заметил, сейчас открою -

форточка не поддавалась, и я решил что тут нужен гвоздодёр.

– Сейчас открою – повторил я, и побежал искать инструменты.

Неизвестный сел на кресло, и увидел трубку на столике возле себя. Он закурил и принялся ждать.

***

Паром выходил в полдень. В шесть утра я уже вышел из квартиры и шел на остановку, полную народа. Всем не терпелось двинуть из спального района подальше. Но не мне, я с грустью посмотрел на свой балкон и увидел ее. Она курила опершись на подоконник и признав в толпе прохожих мой взгляд, начала махать рукой. Я вяло помахал в ответ и направился дальше. Остановка кишила людьми, автобусы один за одним наполнялись под завязку, но толпы меньше не становилось. Приехал мой автобус. Куча старушек, толкаясь и извиваясь как черви, протискивались в салон. Я решил, что не стоит лезть в эту клоаку и решил подождать следующий. Его пока не виднелось на горизонте, и я решил закурить. Достав потрепанную пачку Бонда, я достал сигаретку и закинул себе в еле открывшиеся губы. За первой была вторая. За второй третья. За третьей четвертая, за четвертой пятая. Прошел час. Шум толпы не иссякал. Автобус наконец начал выглядывать из горизонта. Я начал готовиться. Черви люди заколбасились и пододвинулись к краю остановки. Я отставал за толпой. Автобус забивался людьми. Места почти не оставалось, но отодвинув локтями напыщенных мудаков я влез в салон. Окружающие люди-черви дико посмотрели на меня своими маленькими глазками. Я обвел всех презрительным взглядом, и все снова начали заниматься своими делами, какими было возможно в тесной толпе.

Оставалась одна остановка, я было уже готовился отдать за проезд, но кто-то отодвинул крышку автобуса-консервной банки, сжал меня в огромную руку и начал насаживать на рыболовный крючок. Извиваясь в сильнейшей боли, я внезапно оказался в воде. Передо мной возник огромный пучеглазый окунь.

***

Ее губы плотно сжимались, в отчаянной попытке промолчать в неунимающейся светской дискуссии

– Блять! – громогласно перебил тон одной из участниц спора

Острые глаза сначала переглянулись, а потом впились в непоколебимые глаза их спутницы.

– Вы заебали, каким образом ваш консерватизм приведет нас к развитию, это ли не предназначение прогресса? Нужно найти путь, и мы будем по нему следовать.

– Ты пойми, нет универсального пути, который мы найдем, и будем по нему следовать.

– Про какой путь мы вообще говорим? Что это за путь то такой?

– Путь, который приведет нас к развитию, дурочка.

– А как же новые технологии? Электричество, компьютеры, интернет.

– А причем тут прогресс?

– Прогресс помогает нам развиваться в новых технологиях.

– Как прогресс помогает нам развиваться? Каким блять образом? Покажи примеры. И вот тебе пример на раздумья. Британия девятнадцатого века, повсюду приличные общества, светские беседы, хорошая литература, балы, кавалеры и дамы. А сейчас клубы, проститутки, секс на одну ночь, наркотики и реп. Даже рок-н-ролл стал покидать увядающее королевство. Скоро оно и вовсе станет утопшей Атлантидой от перенаселения. Вот тебе и новые технологии.

– Нет идеала, к которому мы должны стремится, а потому и прогресса существовать не может.

– Нельзя быть такой пессимистичной

– А кто сказал, что это пессимизм? Если я скажу, что Бога нет, это тоже будем пессимизм? Если я скажу, что после смерти ничего не будет, это тоже пессимизм? Это рационализм. И твой прогресс такая же выдумка, как Бог, ад и рай.

– То есть и развитие выдумка?

– Не во всех смыслах. Но как глобальное развитие жизни общества, да.

– В таком случае, пойду я варить щи мужу

– Кстати, как там Маринка с пятого подъезда, родила уже?

– Нет еще

– Ой девочки, а дайте рецепт того пирога с яблоками.

– И давайте больше коньяк моего мужа не пить, он на нас плохо влияет.

***

– Гляди, вон, видишь?

– Что вижу?

– Спутниковую тарелку

– Ага

– За нами, следят, сволочи

– Да ты че, Михаил Сергеич, это же для телевидения

– Это они тебе такое сказали?

– Дану тебя, нужны мы им

– Нужны, Ванька, еще как нужны. Им все русские нужны. До одного. За каждым и следят, черти треклятые, америкосы хуевы.

– Копайте лучше, Михаил Сергеич, копайте

– А ты мне не указывай, молодой еще

– Да дык это, не указываю я, щас придет Семен Анатольич и нам обоим пизды вломит, сказано же, яму для сральника к пятнице вскопать.

***

– Ты, блядь, думаешь мне легко сраный нигер?

Петька не был нигером, и он не думал, что Василию Иванычу легко, он вообще не думал. Все что его занимало, это прокрастинация. На работе это обычно влекло увольнением. План для всех одинаков, поэтому Петька и пришел к начальнику, чтобы уйти раньше увольнения.

– Василий Иваныч, так уж вышло.

– Ты сраный нигер меня подставляешь.

Петька не обижался на нигера. На Василия Иваныча вообще никто не обижался, он был немного старше Петьки, был дружелюбен и водил нас в бар каждый месяц. Мы в свою очередь звали его хозяином, и всех это устраивало. Такова была наша рабская воля. Но сейчас отношения были напряжены, и Петька не мог называть Василия Иваныча хозяином.

– И чем ты собираешься заниматься дальше, нигер?

– Фрилансом, наверное

– Ясно, значит бомжевать.

Василий Иваныч не верил во фриланс,

– Сомнительная подработка для неудачников и бездарей, – говорил он

– Настоящие гении работают в перспективных компаниях и не занимаются мелкой работенкой за подачку.

Василий Иваныч во много что не верил: в спид, в бога, в душу, в деньги, в жизнь на марсе. Он вообще не любил слово вера. Словечко для плебеев.

– Ты, Петька, пойми, ты такой же кирпичик в стене, как и все мы. И ничего плохого в этом нет, ты этих пинк флоидов даже не слушай. У меня эта борьба за мнимую свободу в печенках сидит. И как только ты поймешь, что быть кирпичиком не так плохо, ты заживешь как надо. Смотри Петька, дыра в стене быстро закроется другим кирпичиком, и назад ты можешь не успеть. Без тебя стена не развалится.

– Вы может не понимаете, Василий Иваныч, может я не хочу быть этим кирпичиком в стене. Может я хочу быть фундаментом. Или оконной рамой, или дверью. Может картиной на стене, или вовсе человеком.

– Ха, человеком он стать решил, ишь че выдумал, нигер. Ты конечно можешь и дальше жить в своем мирке, Петька, но сейчас я побуду твоим окном в реальный мир. Итак, начнем с самого главного, наш мир – говно. Человек это канат между обезьяной и сверхчеловеком, говорил Ницше. А так оно и есть. И так уж вышло, что мы родились во время, когда у нас уже есть человеческий рассудок, но еще остались животные инстинкты, которые преобладают. Из этого вытекает, что счастье (обезьянья наша половина), противоположна успеху (наша человеческая половина). Понимая это, человеку становится сложнее жить. Вся его жизнь превращается в борьбу. Этого можно и не понимать, но борьба эта у всех в голове.

– Иди нахуй, Василий

– Че?

– Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ МОЛОДЫМ! – хрипло проревел Петька, и убежал домой.

***

Не думаю, что я выбирал, над чем страдать и перед чем валиться на землю в поисках клубней истины. Я перед этой дверью впервые. Я дошел до места, где мои мозги плавятся от попытки понять. Яркий белый свет. Дверь открыта? Открыта дверь? Черт возьми, откуда столько света и какого хуя мне так хочется убежать?! Это уже будущее, или еще прошлое? Я уже постучался, или мне только это предстоит? Если нужно пройти, я пройду, но прошу, не заставляйте меня смотреть. Прошу. Сидеть в уголке и молчать – просто. Все мы любим, когда просто, и все мы любим.

Я понимаю, что я бездарь, точнее поэт. И я знаю, что я поэт, точнее бездарь.

Я готов к новому, как будто оно идет ко мне, но нет, схуя оно должно само идти. Я застыл и предо мною белый ослепляющий свет. Столько света, что хочется убежать, хочется забыть и тайком вспоминать за вечерним чаем с молоком.

Берет озноб и о себе дают знать бессонные ночи. Дает о себе знать белый свет. Я слаб для тебя, и со своими гнусными мыслями я решаю как от тебя убежать. Чтобы не возвращаться.

Пыль столбом

Дождь стеной

Ветер бурный

Ты за мной?

Корабль выдвигался глубоко ночью, пассажиров не было, но пару человек стояли у причала и махали белыми платками.

– Капитан, кому машут эти люди?

– А черт его знает, может тебе? Там и не разглядеть кто это.

– Может тогда вам, капитан

– Может и мне, только какая разница, если я больше не вернусь назад. Это как разговаривать с человеком, которого ты сейчас убьешь.

– Вы когда-нибудь убивали, капитан?

– Только тем, что живу, я уже убиваю целые поколения.

– Я думаю они машут вам

– Я думаю они машут всему нашему кораблю.

– Что есть этот корабль?

– Ты ведь и сам знаешь.

Да, мне стыдно за это. Этот день мне показался длиннее, чем вся жизнь навозного червя. Глупо, как глупо.

Моя жизнь глупа и безобразна, но это осень. Честное слово, это осень. Нет, не буду врать хотя бы сейчас, это не осень. Это я. И я кусок говна. И всем итак все понятно, никому не нужно это объяснять. Это осень. И это я. И все таки это осень. Нет, сейчас на самом деле нужно быть честным. Это ты. Я не люблю, когда моя обычная и пустая жизнь сбивается с обычного ритма, особенно когда я сам пытаюсь сбить себя с колеи ненависти, враждебности и одиночества. Таков я. И если я не могу себя изменить сам, то это, видимо, все, на что я способен.

Смысл жизни

Кажется лингвистика лежит совсем рядом с философией. Не на одной полке, конечно. Но на том же этаже всей этой словопоносной хуерги. Простите, по другому не скажешь. Ну вот пример, который я попробую раскрыть и для самого себя. Над этим дрочат современные философы (по крайней мере мой бывший преподаватель философии в шараге) и юные девушки. Это один из вопросов, который мучает экзистенциалистов. Смысл ебаной жизни. Ну ладно, попробую чуточку быть не быдлом. Хотя нет, быдлом я останусь, но мата будет меньше на каждый квадратный абзац.