Читать книгу Труп в морге. Рассказ - Виктор Вержбицкий, Виктор Александрович Вержбицкий - Страница 3

Этим холодным декабрьским вечером в уютном ресторанном зале на Клэй-стрит играла мелодичная джазовая музыка оркестра Глена Миллера. В полутёмном зале, наполненном запахом парфюма и еды, на сцене выступала любительская команда музыкантов, во главе со стройной темнокожей певицей, одетой в чёрное вечернее платье, усыпанное россыпью звёзд. Её тёмные пепельные волосы были прилизаны в изящную причёску в стиле 60-х, а на плечах женщины развивалась блестящая зелёная лента, будто снятая с новогодней ёлки. Её тяжёлый прокуренный голос распевал в микрофон «Серенаду Лунного Света», чем и приковывал к себе внимание всех мужчин в зале.

За угловым столом под пирамидальной оранжевой лампой сидела парочка из мужчины и женщины. Со стороны казалось, что это были коллеги по работе, но на самом деле они пришли сюда на своё первое свидание.

– Я очень люблю книги по хирургии. Ты меня понимаешь, Джен?

Девушка скучающе закивала в ответ.

– А ты умный, Джулиан. Это всегда плюс. Но, знаешь, думаю, меня мало интересуют такие увлечения.

За этим чёрным круглым столом сидел Джулиан Тирел – начинающий патологоанатом в Сан-Франциско. Это всё, чего он добился к своим двадцати восьми годам, отучившись до этого восемь лет в медицинском колледже в Лос-Анджелесе. А напротив него сидела Джанетт Смит – стройная миниатюрная молодая бухгалтерша, двадцати шести лет, брюнетка с причёской в форме каре, одетая в простое чёрное вечернее платье и кожаные сапоги. Она работала в отделе товароведения на складе пирса №16, которую уломала встретиться с Джулианом их общая подруга Лейла Грей.

Девушка спешно доедала свою баранину по-французски и допивала свой бокал сухого красного вина, затем аккуратно утеревшись салфеткой. Далее она встала из-за стола, прихватив с собой сумочку.

– Спасибо тебе, Джулиан. Было очень мило. Но я пожалуй пойду домой. Завтра такая куча дел на работе, надо выспаться, ну ты понимаешь…

Джулиан огорчённо посмотрел на неё.

– Уже уходишь? Но ты даже не попробовала десерт и вечер ещё только начался.

– Ничего, – сказала она, утешительно похлопав его по плечу. – Не переживай. Можешь позвонить мне как-нибудь через недельку, но лучше через две…

И с этими словами Джанетт пошла к гардеробщице, забрать своё пальто. Джулиан Тирел остался сидеть за столиком в одиночестве, отхлебнув из бокала красного вина. Для своего возраста он был некрасив, остронос, сильно худощав, так что кожа на его лице и ладонях просвечивала. Он стеснялся своих чёрных засаленных волос, отчего их всегда старался прилизывать гелем. Глазницы вокруг его тёмно-серых глаз заплыли тёмными кругами из-за постоянной утомительной работы с мертвецами. И сегодня, десятого декабря он за долгое время смог выбить себе свиданье с девушкой, которое тоже закончилось не слишком удачно. Да что там! Джулиан бы обманывал себя, если бы сказал, что его отношения с прекрасным полом хоть когда-нибудь складывались удачно.

Мужчина жил в отдельной двухкомнатной квартире на четвёртом этаже в доме №18 на Фелл-стрит. Его родители жили далеко, в Стейтсборо, Джорджия. Друзья у Джулиана в силу его чрезмерной занятости были только в Фейсбуке и на работе. Все его знакомства начинались с одного и того же: «Привет! Я Джулиан, патологоанатом в городском морге. Хочешь встретиться?». На этом большинство из них и заканчивались…

Насладившись исполнением Глена Миллера, он и сам не заметил, как покинул ресторан «Океанская звезда» и уже доехал на такси к своему дому. Всю дорогу подвыпивший Джулиан спал в такси на заднем сиденье. Открыв ключом дверь своей квартиры, он плюхнулся у себя в гостиной на диван, так и не сняв с себя пальто и шарф.

– Здо-р-р-р-о-о-ва! – послышалось из дальнего угла комнаты. Затем оттуда раздались протяжный свист и щёлканье.

Это белый домашний какаду Тирела раскачивался в клетке на своих качельках. Его звали Кекс.

– Тише, Кексик, у меня сегодня был не очень удачный день… – ответил ему Джулиан.

Он измученно потянулся на диване, затем встал, повесил пальто и шарф в шкафу и пошёл к своему единственному преданному товарищу, выпустив попугая из клетки. Кекс довольно защёлкал клювом, радостно устроившись на плече хозяина, пока тот насыпал птичий корм ему в миску. Мужчина посмотрел на часы, они показывали десять вечера, и включил телевизор, удобно устроившись на диване. Какаду в это время путешествовал по всей комнате, залетая то на люстру, то на полки.

– Вечерние новости Сан-Франциско, – донеслось из ящика. Сегодня утром в районе станции Таунсенд была найдена мёртвая женщина, двадцати семи лет, полиция сейчас ведёт следствие. – В новостях показали фотографию лица убитой. – Тело погибшей уже опознали родственники. Это была жительница Сан-Франциско, Лина Картер – известная фотомодель в различных модных изданиях. Мы очень соболезнуем её родным и близким.

С каждым словом телеведущего, лицо Джулиана становилось всё более бледным и взволнованным. Усталые до красноты глаза патологоанатома ещё больше выпучились, а нижняя челюсть отвисла в неверии. Джулиан нервно налил себе стакан воды и промочил горло. Из головы у него не выходила фотография убитой: мёртвое каменное лицо с закрытыми глазами, длинные рыжие волосы, пухлые губы. Это была когда-то очень популярная в его школе черлидерша, Лина Картер. За ней толпами бегали все окрестные альфа-самцы, сильно не блещущие интеллектом. Когда-то в юности, лет эдак в 18—20 Джулиан держал её фотографию у себя под подушкой. Девушка рано сформировалась, была очень хороша собой и сексуальна, что сводило его с ума. Несколько раз Джулиан делал попытки пригласить Лину на свиданье, но каждый раз он получал отказ, с надменной высокомерной миной на лице девицы. А теперь, через восемь лет она лежит мёртвая перед входом на станцию метро и её показывают в новостях.

– Даже как-то жалко её… – подумал Тирел. – Хотелось бы узнать причину её смерти в столь молодом возрасте. Ладно, завтра надо рано ехать на работу, пора идти спать. Эй, Кекс! Ну-ка лети обратно в клетку!

Джулиан позаботился о том, чтобы его попугай не летал ночью по всей квартире и лёг под пуховое одеяло. Сегодняшний день принёс ему очередной жизненный облом. А завтра его снова ждёт пропахший медицинским раствором подвал.