Читать книгу Адекватный ответ - Виктор Андреевич Алехин - Страница 5

После выходных следственная группа собралась в кабинете Ирины Матвеевны. Ирина Матвеевна, как всегда, мило улыбаясь, посмотрела на Кругликова и Цыплакова и открыла свою тетрадь, в которой она фиксировала особые, значимые, дельные мысли этих сотрудников.

– Что будем дальше делать? – направила она свой умный взгляд на Кругликова, как на молодого, подающего надежды сыщика. Федя Кругликов все понял и почесал за ухом.

– Будем проводить расследование, Ирина Матвеевна, – как бы между прочим сказал молодой опер.

– Федя, мы слушаем тебя, – ответила Ирина Матвеевна.

– Я считаю, – продолжил Кругликов, – что мы должны определить предполагаемого преступника подозреваемым. В противном случае мы будем топтаться на месте. И неизвестно, когда сдвинемся с него.

– Но у нас нет пока никаких правовых оснований квалифицировать его как подозреваемого. Это незаконно, – возразила Ирина Матвеевна. – Как мы можем сделать его подозреваемым, если практически у нас нет ни одной самой тощенькой, вшивенькой улики.

– А мы не будем официально объявлять его подозреваемым. Мы не имеем на это никаких прав. Законных прав. Для нас он остается предполагаемым преступником. А вот неофициально, про себя, в уме, будем считать его подозреваемым.

– А что это даст нам для следствия? – спросила Ирина Матвеевна.

– Об этом надо подумать.

– Но мы даже не знаем его имени и не знаем, где он живет, мы ничего о нем не знаем, – с чувством беспокойства говорила следователь. – И что толку в том, что в уме, про себя, мы будем считать его подозреваемым?

– Я ходил в загс, узнал его имя, отчество и такие же данные о жене.

– Федя, я тебя перебью. Скажи, как его фамилия и все прочее. Я запишу, только не спеши.

Кругликов неторопливо продиктовал все это следователю и положил в карман джинсов записную книжку.

– Продолжай, Федя, – сказала Ирина Матвеевна, записав продиктованную фамилию. – Вдруг она что-то вспомнила. – А в загсе не скажут ему, что ты интересовался их персонами?

– Не скажут, если не хотят иметь крупных неприятностей.

– Ты пригрозил работникам загса?

– Да, немножко пригрозил, как нам и положено в нашей работе. Там сидит одна женщина среднего возраста. Надо полагать умная и серьезная. Поэтому она все поняла. Я сказал ей, точнее предупредил ее, чтобы она ничего не выболтала молодоженам. Я показал ей свое удостоверение сотрудника Управления по делам преступности. И сказал, что за разглашение этого очень секретного дела виновный или виновная будут наказаны по всей строгости закона. В знак согласия она так кивнула головой, что чуть не стукнулась лбом о стол.

– Правильно, Федя, – продолжай, если у тебя еще есть, что сказать. – А вот их внешности мы не знаем.

– Это пока мы не знаем, а для нынешнего этапа нашего расследования это необходимо, как воздух и вода для жизни. Но это не проблема.

– Не проблема? – в глазах Ирины Матвеевны вспыхнул радостный огонек.

– Нет, это не проблема, – без тени сомнения ответил Кругликов.

– Ну хорошо, – допытывалась следователь. – Как ты узнаешь внешность нашего предполагаемого преступника? Я, например, не знаю.

– Дмитрий Савельевич, – повернулся Кругликов к патологоанатому, – скажите Ирине Матвеевне, как мы это сделаем.

– Очень просто, – растянулись тонкие губы Цыплакова в победоносной улыбке. – Ларчик просто открывался. Дело такое, Ирина Матвеевна. У меня есть одна знакомая. Около десяти лет мы с ней знакомы. Она – владелица цветочной фирмы. Мы с ней недавно встретились на другой день после свадьбы, и разговорились. Она, между прочим, любит поговорить.

– Особенно с интересными мужчинами, – осклабился молодой опер Кругликов.

– Федя, не болтай чего не надо, – усмотрел патологоанатом в шутке опера тонкий намек на толстые обстоятельства.

– Продолжай, продолжай, Дмитрий Савельевич, – не обратила следователь внимания на шутку опера.

– Ну и вот. Разговорились мы с ней. Она пожаловалась мне, что ее бизнес довольно быстрыми темпами садится на мель. А потом с надеждой сказала, что сейчас на работу в свою фирму она приняла одного энергичного парня. Одним словом, молодого человека. И она сказала его фамилию, имя, отчество. А началось это вот с чего. Ее удивило то, что у него какие-то странные непривычные для нашего уха имя и отчество – Василий Омарович.

– Баклажанов, – продолжила Ирина Матвеевна.

– Совершенно верно, – сказал Цыплаков, – и узнать внешность предполагаемого преступника не представляет совершенно никакой трудности. Нам остается только подумать, как лучше это сделать, чтобы этот Омарович не догадался, что за ним по следу идут сыщики.

– Это для нас как дважды два, – снова пошутил опер Кругликов.

– Нет, Федя, это не дважды два, – заметила Ирина Матвеевна. – Легкомысленно подходить к этому вопросу нельзя. По всей вероятности, мы его обсудим завтра, если Евгений Николаевич не найдет мне никаких дел.

– Мы с Цыплаковым обсудим, обмозгуем этот вопрос, а потом наши соображения представим вам на рассмотрение.

– Хорошо, договорились. Пока без меня, – согласилась следователь.

– Увидеть его жену, Белову Нину, нам не составит никакого труда. Это для нас проще пареной репы, – шутил молодой опер Кругликов.

– Она пока нам не нужна. А если хотите, посмотрите на нее, и мне тогда расскажите. Внешность человека, черты его лица могут рассказать о многом.

– Мать нашего предполагаемого убийцы мы, если потребуется, тоже без труда найдем, – сказал патологоанатом Цыплаков. – Моя знакомая у него спросит.

– Твоя знакомая может держать язык за зубами? Его мать, как мне кажется, нам потребуется, – обдуманно сказала Ирина Матвеевна. – Так что нам не надо об этом забывать. Одним словом, будем работать.

Ирина Матвеевна уже довольно продолжительное время работала с опером Кругликовым и патологоанатомом Цыплаковым и пришла к однозначному выводу: очень хорошие ребята в общечеловеческом плане. Добропорядочные, бескорыстные, уважительные и простые, безо всякого чванства, верхоглядства, зазнайства, а главное – деятельные, профессионально хорошо подготовленные, эрудированные, дисциплинированные. Ей нравилось, что оба они глубоко вдумывались, вникали в то дело, которое раскручивается, демонстрируя тем самым свои неплохие аналитические способности, необходимые каждому сыщику, как воздух, как хлеб с маслом. Иногда они выдвигали прямо-таки фантастические способы, предложения для раскрытия преступлений. Но все их фантазии имели под собой реальную практическую основу, не имеющей ничего общего с легкомысленными оторванными от конкретного дела выдумками и иллюзиями. Бывали случаи, когда они предлагали такие пути, способы раскрытия следственных дел, которые на первый взгляд казались детскими игрушками. Однако со временем они показывали, свою продуктивность и полную пригодность. Некоторые их предложения в ходе расследования казались непомерно удаленными, оторванными от тех задач, которые приходилось решать в ходе розыскной деятельности. Иногда Ирина Матвеевна не понимала до конца смысла их предложений, но потом по прошествии нескольких дней или, может быть, недель все прояснялось и становилось на свои места. Однажды года два тому назад Федя Кругликов только что поступивший на работу в отдел по раскрытию преступлений, предложил представиться родным братом преступника, чтобы выведать у родной сестры этого преступника важные о нем данные. И у него кое-что получилось. Он помог значительно продвинуть вперед следственную работу.

– Ирина Матвеевна, – чуть ли не плачевным голосом сказал патологоанатом Цыплаков, – моя знакомая может держать язык за зубами, да еще как может!

– Конечно, это хорошо. Это нам в ближайшее время, как я думаю, пригодится. Но дело еще в другом, – спокойным, рассудительным тоном сказала следователь, – дело в том, что жена предполагаемого преступника и его мать могут догадаться, что у них что-то выпытывают важное и нужное, для какой-то цели. И, разумеется, жена, а так же мать преступника расскажут ему обо всем. А этот Вася Баклажанов, наш предполагаемый преступник, несомненно, догадается, что здесь что-то не так и дело пахнет керосином. Что он будет делать в таком случае? Конечно, он постарается предпринять такие меры, такие шаги, которые помогут ему поглубже, понадежнее обезопасить себя от сыщиков. Он ведь наверняка знает, что его разыскивают по всем направлениям, и у нас естественно возникнут дополнительные трудности в расследовании. А зачем нам это нужно? Тут вопрос вот в чем заключается. Что мы с вами расследуем? Мы сами об этом ничего не знаем. Пока мы ищем черного кота в черной комнате. Но мы еще не знаем, есть этот кот в этой комнате или там его нет. Вот в чем вопрос. И мы должны его решить. Для этого все способы хороши в том числе и твои фантазии, Федя. Наша задача состоит в том, чтобы узнать, есть ли черный кот в темной комнате. А если есть, то мы его обязательно найдем. А пока у нас нет ни одной нормальной ценной улики.

– Это, конечно, плохо, – констатировал патологоанатом Цыплаков, – нам надо побыстрее шевелиться, поворачиваться, разворачиваться.

– У меня есть одно предложение, – сказал опер Кругликов.

– Какое у тебя предложение, Федя? – смотрела следователь на опера такими округленными глазами, будто ожидала от него чего-то необыкновенного, запредельного.

– Не мешало бы произвести обыск в квартире, где проживал наш предполагаемый преступник.

– А сейчас где он проживает? – посмотрела следователь на патологоанатома. – Ничего не сказала твоя знакомая?

– Он живет у тестя, – доложил Цыплаков.

– Как вы оцениваете мое предложение? – спросил Кругликов.

– Понимаешь, Федя, твое предложение очень интересное. Не мешало бы сейчас произвести обыск в квартире Баклажанова, но нам не дадут на это разрешения. Преступник предполагаемый, а не настоящий, да и предположение наше очень зыбкое, непрочное, очень туманное и абстрактное. Это скорее какая-то невидимка, чем реальность.

– Ирина Матвеевна, а мы можем обойтись без всякого разрешения? Мы практически можем открыть любые замки. Это не проблема. Его мать работает кассиром в гипермаркете. Утром уходит на работу, а домой возвращается вечером. Часы и дни работы запросто можно узнать. Там можно найти кое-что ценное.

– Например? – спросила Ирина Матвеевна.

– Туфли, в которых он был в момент убийства, записную книжку студента, о которой вам сказала его мама.

– Это верно, – согласилась Ирина Матвеевна, – но этот вопрос надо согласовать с Евгением Николаевичем. Завтра мы будем у него и поговорим по этому вопросу. Дмитрий, – обратилась она к патологоанатому, – ты не спрашивал у своей знакомой о том, где учился этот Баклажанов Вася?

– Нет, я не спрашивал у нее об этом. Но сейчас спрошу. Цыплаков спешно вынул из заднего кармана брюк смартфон и позвонил хозяйке цветочной фирмы.

– Привет, Зин.

– Привет, Цыплаков. Какие-то вопросы есть?

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, где ты работаешь, поэтому знаю, зачем ты мне задаешь всякие вопросы.

– У меня есть еще вопрос.

– Спрашивай. Если знаю – отвечу.

– Где учился твой новый менеджер Баклажанов?

– Три года назад он окончил факультет физического воспитания.

– В пединституте?

– Сейчас это педагогический университет.

– Зин, только знаешь?

– Что знаешь?

– Чтобы ни гугу.

– Конечно, поняла, я же не дура. А ты мне скажешь, зачем и почему ты так заинтересовался моим менеджером?

– Зина, скажу, но не сейчас, потом скажу.

– А когда это потом?

– Когда можно будет говорить, обязательно скажу.

– Хорошо, договорились. Если еще какие вопросы возникнут – спрашивай.

– Договорились. Спасибо тебе большое.

Цыплаков засунул в карман смартфон и посмотрел на следователя.

– Она тебе хорошая знакомая? – спросила Ирина Матвеевна.

– Очень хорошая. Так что не волнуйтесь, она не сделает никаких глупостей.

– Она тебе еще ничего о нем не рассказывала?

– Я ее подробно не расспрашивал о нем, но буду говорить с ней. Я вот что еще думаю. Я постараюсь уговорить ее следить за ним. Не за тем, конечно, как он работает. Она будет собирать информацию для наших целей. Не исключена возможность, что в этой информации появится какое-то хотя бы маленькое зернышко, полезное для нас. И у меня к вам есть вопрос.

– Ко мне? – спросила Ирина Матвеевна.

– К вам, конечно.

– Какой вопрос?

– Как вы думаете, можно ли сейчас сказать ей, что он убил человека?

Ирина Матвеевна задумалась. Сложный вопрос, несмотря на кажущуюся простоту.

– Если твоя знакомая может сделать таким образом, что он не заметит никаких наблюдений, слежки за собой, то, конечно, можно сказать. Возможно, она проявит себя хорошим, безупречным конспиратором. Вот в чем главный вопрос. Как ты думаешь, Цыплаков?

– Не знаю, – сказал патологоанатом.

– Тогда не нужно пока говорить ей об этом. Завтра поговорим с полковником. Евгений Николаевич – опытный сыщик, многое повидал и многое знает.

– Федя, – обратилась следователь к Кругликову, – а ты завтра обязательно сходи в деканат факультета физического воспитания. Поговори с деканом. Он, наверное, порекомендует побеседовать с какими-либо преподавателями, которые хорошо знают этого Баклажанова. Они тебе нарисуют его образ. Он нам пригодится.

– Да, сейчас схожу, – порывисто сказал Кругликов. – Зачем медлить? Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?

– Федя, сейчас поздно, – возразила Ирина Матвеевна, – занятия уже закончились, преподаватели разошлись. Декан, конечно, сидит у себя в кабинете, но он устал, а, может быть, и не в настроении после насыщенного всякими делами, мелкими, крупными, нужными и не очень нужными, всякими делами рабочего дня. Но декан не помнит всех студентов, которые уже закончили педуниверситет. Вот в чем вопрос. Тебе надо поговорить с преподавателями, которые хорошо его знали. Вот они как раз могут помнить его.

– Два года назад он окончил университет, – сказал Цыплаков, – не так уж и много времени прошло. На факультете физвоспитания есть спортивные секции. Как правило, студенты занимаются в секциях по выбору. И наш предполагаемый субъект наверняка занимался в какой-нибудь спортивной секции. И руководитель секции, конечно, хорошо знает всех своих студентов. Вот с ним надо обязательно поговорить. Не мешало бы сейчас найти способ как-то познакомиться с ним, хотя бы посмотреть на него со стороны.

– Это нам очень нужно сейчас, Дмитрий Савельевич, – посмотрела Ирина Матвеевна на патологоанатома, – ваша знакомая, хозяйка цветочной фирмы, никак не может помочь нам в этом деле? Хотя бы его фотографию получить, на фото его увидеть. Иногда посмотришь на человека и сразу скажешь, способен он на страшный поступок или нет, внешность о многом говорит.

– Дело в том, что он часто находится в разъездах по районам области, ездит в другие области по разным вопросам. Так что, его не так просто увидеть. Но я с ней поговорю, она женщина умная, все поймет, что нам это для чего-то нужно.

– Поговори с ней, Дмитрий Савельевич, – вежливо попросила следователь патологоанатома.

– Обязательно поговорю.

– Нам просто необходимо иметь о нем какую-то информацию. Находить, выискивать, собирать информацию о преступнике – это, как я полагаю, наиважнейшая сторона следственной работы. Конечно, это, так сказать, внешняя информация, поверхностная, но она все же создает какую-то картину о преступнике, на какие-то миллиметры приближая нас к цели.

– А цель от нас далека, далека, так далека, что ее ни в одну подзорную трубу не увидеть, – сострил Федя Кругликов.

– Федя, нам надо найти преступника, – твердым голосом сказала Ирина Матвеевна, – как бы далеко от нас он ни находился, все от нас зависит. Давайте подумаем о том, что мы должны с вами сейчас сделать, чтобы в кратчайший срок раскрыть это чудовищное преступление. Евгений Николаевич вчера был у высокого начальства. Это высокое начальство дало указание раскрыть преступление в самые кратчайшие сроки.

– Начальство всегда говорит о самых кратчайших сроках, -недовольно сказал патологоанатом Цыплаков.

– Это понятно, – сказала следователь, – этому высокому начальству надо отчитываться перед еще более высоким начальством, вот в чем дело.

В кабинете следователя наступило глубокое молчание, как будто все сидели на похоронах и боялись произнести хотя бы одно слово. Молчание пугающее. Люди, когда им нечего сказать или нельзя сказать ничего в данной ситуации, становятся на какое-то время немыми существами. В какой-то момент бывает и так. Нечего сказать. Улики сами не придут, не прибегут, не дадутся живыми в руки. Их надо отыскивать, находить разными путями, способами. Это понимают молодые и бывалые сотрудники. Тишина, воцарившаяся сейчас в кабинете следователя, хоть и была на первый взгляд заупокойная, немая, но, тем не менее ее ни в коем случае нельзя назвать мертвой, которая намертво сковывает все мысли, желания и чувства, желание действовать, искать, побеждать. Присутствующие на совещании работники отдела хорошо понимали, что порой самые причудливые на первый взгляд не очень реальные способы поисков путей к цели, зародившиеся в голове, могут дать неплохие результаты. Они не совпадают с нормальной, так сказать, выверенной, практичной наукой – логикой, но результаты, как показывает жизнь, есть. Надо изощряться в таких случаях, когда нет возможностей для обнаружения реальных улик. Может быть, даже искать их в мире виртуальном, где все вывернуто, перевернуто наизнанку, и все не так, как в нашем нормальном, привычном мире.

– Наверное, хватит молчать, – усмехнулась Ирина Матвеевна, оглядела внимательным взглядом Круликова и Цыплакова, погрузившихся в какие-то можно подумать грезы или иллюзии.

– Надо придумать какой-нибудь необычный, нестандартный способ воздействия на душу и разум нашего преступника, -спокойно сказал молодой опер Кругликов, – я чувствую, что будничные накатанные способы, приемы розыска нам ничего не дадут. Мы будем искать преступника сто лет и не найдем. Надо выходить за пределы разумного, обыденного.

– Федя, придумай что-нибудь, – повеселела Ирина Матвеевна после длительного молчания.

– Федя, – спросил Цыплаков, – а что можно узнать при помощи твоего необычного способа, так сказать, виртуального способа воздействия на душу, чувства и разум убийцы? На убийцу невозможно подействовать никакими ухищрениями, никакими способами и приемами. А по-твоему выходит, что он признается в содеянном преступлении, если подействовать на него каким-то необычным, чудодейственным способом. Это заблуждение.

– Я не говорю, что при необычном способе воздействия убийца сразу признается в своем преступлении. Конечно, он не скажет, что он убил студента. Но он обязательно скажет нечто такое, из чего можно сделать вывод о том, что он – прямой виновник.

– Надо провести психологический эксперимент, который может сильно подействовать на его психологию.

– Тогда надо его загипнотизировать, – сказал Цыплаков. – Ты можешь выступить в роли такого гипнотизера? Не можешь? Это очень сложное дело, это могут делать только специалисты, причем специалисты высокого класса.

– Да нет, Дмитрий Савельевич, я не совсем об этом говорю. Я имею в виду совсем другой способ, которым пользовались в прошлые века. Тогда было немало таких способов. И некоторые из них – довольно результативны. Дело в том, что каждый человек имеет свою психику, данную природой или богом от рождения. Есть, как я думаю, психика слабая и сильная. Есть воля сильная и слабая. И задача заключается в том, чтобы на человека подействовать неожиданно. Неожиданность, причем ювелирно приготовленная неожиданность, очень сильно может подействовать на любого человека, независимо от его воли, от нервной системы. Неожиданность в любом случае ошарашивает человека, не дает ему никакой возможности подумать, взвесить все обстоятельства. У него появляется страх. Испугаться может человек и сильной воли, смелый и отважный. Но он, испугавшись, может держать себя в состоянии спокойствия, пусть даже относительного спокойствия. Но он не выдаст себя. Человек со слабой волей, со слабой нервной системой, трусливый и боязливый в таких случаях может с головой выдать себя. Одним словом, надо искать путь к достижению цели. Кто ищет, тот всегда найдет. Вот в чем смысл.

Все опять замолчали, как будто обдумывали соображение Кругликова о возможности каких-то нестандартных, непривычных, о каких-то замысловатых, сюрреалистических способов обнаружения улик. Ирина Матвеевна ожидала, что выскажет свои соображения по этому поводу патологоанатом Цыплаков. Но он после небольшого выступления, в котором высказал свои глубокие сомнения о взглядах Кругликова относительно нестандартных способах выработки реальных действенных улик, молчал. Сама она видела в рассуждениях молодого опера определенный положительный смысл. Однако, в общем и целом сомневалась в реальной возможности использовать его фантастические замыслы. Тут все ясно – опер молодой, пока еще не накопил достаточных практических навыков в розыскной работе, но ему все же хочется показать себя, свои возможности и решительность к действию. Ему, конечно, хочется как можно скорее взять преступника, и поэтому он пустился в поиски необычных методов в следственной работе.

– Дмитрий Савельевич, – сказала она, обращаясь к патологоанатому, – я как-то говорила, что не надо говорить вашей знакомой хозяйке цветочной фирмы о том, что ее новый сотрудник по нашим предположениям убил человека. А сейчас я передумала. Скажи ей об этом. Ничего тут нет страшного.

– Конечно, нет ничего страшного, – согласился патологоанатом.

– Она будет, может быть, более целенаправленно проводить за ним наблюдение, возможно, найдет какие-либо незаметные или малозаметные нюансы в его поведении. Пусть присмотрится повнимательнее к выражению лица, когда говорит с ним, к тому, как он относится к ее поручениям, советам, к ее возможным практическим замечаниям и так далее. Во всем этом, во всех таких мелочах представляется личность человека, его характер, его отношение к окружающим людям. Нам сейчас нужна любая информация о нем, иначе мы никогда не раскроем его, не вычислим. Договорились?

– Договорились, – согласился со следователем патологоанатом.

– Ну и хорошо. Будем работать.