Читать книгу Пророчество Гийома Завоевателя. Часть 1 - Виктор Бушмин - Страница 6

Первая часть. «Конь»
V глава. Англия, Нормандия и Франция

Оглавление

Устье Сены. Франция. 12 сентября 1087 года.


Напрасно король-герцог Гильом Завоеватель думал, умирая, что его средний сын Гильом Рыжий находится в Англии и не слышит его слов. Хитрый потомок Завоевателя ожидал известий о кончине отца в устье Сены, ниже Руана по течению. Большой военный неф, способный перенести морское плавание, стоял неподалеку, укрывшись за лесистым островком, которыми изобилует Сена в этих местах. Пятьдесят верных рыцарей, служивших тридцатиоднолетнему принцу Гильому, были присланы Гуго де Биго. Великий коннетабль Англии рассчитывал разыграть свою карту, поставив все на среднего сына грозного монарха. Для остальных же, хитрый и расчетливый Гуго изображал роль сторонника старшего сына грозного монарха.

Гильом расхаживал на поляне, нетерпеливо ожидая гонца с известиями. Время тянулось очень медленно для принца. Король, как сказали ему соратники Гуго де Биго, должен умереть со дня на день. Гильом измучился в ожиданиях кончины своего великого отца. Вот уже неделю, как он всматривается в даль уходящей к Руану дороги, тщетно ожидая гонца.

Вдруг, он замечает небольшое облачко пыли, поднявшееся над пригорком, возвышавшимся над бухтой, и, наконец, увидел скачущего гонца. Сердце его сжалось на миг, словно чья-то невидимая рука старалась остановить его. Гильом встряхнул плечами, прогоняя мимолетное ощущение вялости.

Гонец соскочил с лошади, которая, не выдержав бешеной скачки, тут же упала на землю, подбежал к принцу и, припав на одно колено, произнес:

– Сир! Ваш отец – великий герцог Гильом Нормандский почил в Бозе сегодня. Меня послал к вам с этим скорбным известием мессир Гуго.

Гильом вздрогнул. Как он ни готовился к этому известию, все же, оно ударило его душу больно и страшно. Губы его дрогнули, сеть морщинок покрыла уголки век, скулы резко выступили на его лице. Многие говорили, что именно средний сын герцога наиболее походил внешностью на своего великого отца. Гильом вытер лицо рукой, словно стряхивая с него все эмоции переживаний, шумно выдохнул из себя воздух, вздохнул, и произнес:

– Мы очень скорбим по кончине нашего родителя. Прошу вас, немедля, отправиться к мессиру великому коннетаблю Англии и передать ему, что я отбываю в Англию. Дальше… – Гильом задумался. – Дальше, мессир Гуго знает, что должен сделать. Мы более не задерживаем вас, рыцарь.

Гонец встал и добавил:

– Сир. Есть еще одна новость…

Гильом удивленно посмотрел на него:

– Говори…

– Сир. Ваш отец перед смертью так и не назвал имя наследника престола Эдуарда Исповедника.

– Хм…

– Он вручил Англию… в руки Господа.

Гильом зло и страшно улыбнулся, какой-то волчьей ухмылкой обнажив острые ряды зубов:

– Ну, так я сам возьму её!!!

Гильом Рыжий повернулся к своим конюшим и сказал:

– Быстро! Самого шустрого и выносливого скакуна мессиру рыцарю! Его ждут в Руане.

Гонец поклонился и побежал к конюшим…

«Вручил Англию Богу… – подумал про себя Гильом, теребя подбородок. – Боже! Как это похоже на отца! Его вечные манеры ставить всех в тупик своими решениями и поступками. Ладно! Я сам возьму то, что мне полагается по праву рождения!»

Внезапно, Гильом понял, что произнес очень важную фразу. Он плюнул на землю.

«Право рождения! Я совсем забыл, что Робер среди нас – старший! Неужели, все достанется ему? Нет! Скорее в Англию! Надо успеть захватить казну и привлечь саксов, недорезанных моим покойным родителем. Пусть, простофили, помогут мне, надеясь на восстановление былых законов…»

Он поспешил к кораблю, возле которого собрались рыцари его эскорта:

– Вперед! На Англию!

Гильом резко взбежал по трапу на борт корабля. Рыцари поспешили за ним. Капитан судна – фламандский наемник что-то крикнул на своем языке, гребцы веслами оттолкнули судно от причала и стали ставить парус. Ветер, словно нехотя, стал раздувать треугольный парус, все сильнее и сильнее наполняя его. Судно, с небольшим креном на левый борт, развернулось, и вышла из устья Сены навстречу морскому простору и неизвестности. Молодой принц стоял на баке судна, широко расставив ноги, и смотрел вдаль. Ноздри его широко раздувались, вдыхая свежий морской бриз, легкий ветер трепал его огненно-рыжие волосы. Солнце закатывалось на западе где-то далеко за горизонтом, словно умирало вслед за великим герцогом Нормандии. Принц смотрел в лицо судьбе и неизвестности, его стального цвета глаза безотрывно смотрели на север, мечтая поскорее увидеть берег вожделенной Англии…


Замок Арк. Нормандия. 12 сентября 1087 года.


Готье де Кутанс, несмотря на свои преклонные годы – ему было почти пятьдесят лет, гнал коня к замку Арк. Свита – пятеро крепких и проверенных рыцарей, еле успевали на своих горячих конях за ним. Несколько часов продолжалась бешеная скачка, уже два раза они меняли коней в придорожных замках и селениях, крича:

– Свита герцога! Свежих коней! Живо!..

Только к вечерней зорьке показался замок Арк. Он высился на отвесной скале, к которой вела только одна извилистая дорожка. Быстро преодолев передовые заставы, группа всадников влетела во внутренний двор замка, выбивая искры из камней, которыми был замощен внутренний дворик. Готье быстро спрыгнул с коня и, бросив поводья выскочившим конюшим, спросил у одного из них:

– Где Его светлость Робер?

– Граф Робер в башне, мессир. – Поклонился конюший, указав рукой на свет, лившийся из узкого оконца донжона.

Готье де Кутанс кивнул и поднялся по винтовой лестнице маршевой башенки кубического донжона на второй этаж. Граф Робер сидел в кресле и смотрел на огонь, игравший в камине. Робер был надет добротный пурпуэн, проклепанный металлическими бляхами. Вязаные штаны были заправлены в высокие сапоги из рыжей кожи с золочеными шпорами. Пояс, богато украшенный золотым позументом, охватывал тонкую талию старшего сына Гильома Завоевателя. Кинжал в богатых ножнах был единственным оружием Робера, он висел на поясе.

Когда Готье де Кутанс с шумом и скрипом открыл крепкую дубовую дверь, Робер оторвался от раздумий и созерцания огня, повернул голову и посмотрел на вошедшего сеньора.

– Добрый вечер, герцог Робер. – Учтиво произнес, кланяясь, Готье де Кутанс. – Ваш великий батюшка и наш добрый хозяин – король Англии и герцог Нормандии Гильом скончался сегодня во дворце Руана.

Робер молча опустил голову на грудь, тяжело вздохнул и, произнес:

– Как он умер, Готье?

– В полном смирении и покаянии, сир…

Робер встал:

– Он простил меня перед смертью? Снял свое проклятие?

Готье замялся, переступая с ноги на ногу. Робер понял, что Готье немного устал и сказал:

– Присядьте, мессир Готье. Вы, должно быть, устали с дороги…

– Спасибо, сир. – Готье де Кутанс сел на стул, стоявший рядом с креслом принца.

Робер подошел к огню, протянул к нему руки, словно согревая их, и произнес:

– Отец снял с меня свое проклятие?

– Нет, сир…

Руки Робера сжались в кулаки:

– Тогда, почему ты назвал меня «сиром», Готье?

– Сир! Король-герцог Гильом Нормандский перед смертью официально передал вам герцогство в вечное и наследственное владение! – Готье припал на одну ногу, склонив голову перед новым герцогом Нормандии.

Робер протянул руку для целования. Готье припал к ней губами. Робер произнес, поднимая за плечи Готье де Кутанс:

– Мы, Робер Нормандский, сын Гильома Завоевателя, принимаем тебя, Готье де Кутанс, граф и рыцарь, в свои вассалы от земель, которыми ты владеешь от моих предков! Мы не забудем твою верность и преданность…

Готье де Кутанс низко поклонился и сказал:

– Сир! Англия не принадлежит никому!

Робер Куртгёз удивленно посмотрел на него:

– Что за шутки, Готье?

– Сир! Ваш отец, умирая, поручил Англию и корону Эдуарда Исповедника Богу. Умоляем, сир, примите корону Англии! Объедините под своей благородной и могучей дланью земли вашего великого родителя! Не допустите анархии и произвола, который может учинить ваш брат Гильом Рыжий! Большинство знатных нормандских сеньоров хотят признать вас нашим единым монархом и сюзереном! – Произнес Готье де Кутанс, встав на колени перед Робером.

– Готье! Но, это же – междоусобная война!

– Сир! Если мы начнем действовать быстро и без раздумий, мы можем избежать войны! Надо немедленно принять оммаж от ваших верных нормандцев и, как можно быстрее, отправиться в Англию! Ваш брат пока в неведении, ведь он находится в Глостере! Я приказал своим людям и союзникам перекрыть все порты и не выпускать ни одного судна или лодки в море в течение десяти дней!

Робер рассмеялся, с удовольствием потирая руки. Он похлопал Готье де Кутанс по плечу, сказав:

– Вы – очень разумный и дальновидный вассал, мессир Готье! Думаю, что мы попытаемся управиться с клятвами и сборами армии за неделю! Я согласен принять короны Англии и Нормандии!..

Они еще не знали, что Гильом Рыжий уже знает о смерти отца и, именно сейчас, плывет к берегам Англии за ее вожделенной короной.


Винчестер. Англия. 15 сентября 1087 года.


Гильом Рыжий высадился ночью 13 сентября на берег Англии в порту Дувра, где его уже ожидали пятьдесят рыцарей мессиров Гуго де Биго и Жиля де Люси. Мессир Жан де Монтгомери прибыл к Гильому только под утро с большим отрядом английских лучников и двадцатью рыцарями. Учитывая, что на корабле с Гильомом прибыли пятьдесят нормандских рыцарей, его отряд стал насчитывать уже сто двадцать конных рыцарей и двести английских лучников.

«Да. Сил маловато даже для «рывка» на Лондон и Кентербери, – скривился Гильом Рыжий, пересчитав свою армию. – Хотя, для взятия казны в замке Винчестер, думаю, должно хватить!»

С малолетства, как и его старший брат Робер Куртгёз, Гильом Рыжий сопровождал своего отца во многих походах. Он обучался военному ремеслу, тактике боя, правилам осад и защиты замков на практике, наблюдая за действиями своего отца. Одиннадцать лет назад, в 1076 году, когда восстали по всей Англии и Нормандии сеньоры, требующие послабления налогов и податей от Гильома Завоевателя, они с братом командовали отрядами в северных графствах Англии. Рыцари прекрасно отзывались о способностях Гильома Рыжего, имевшего прекрасный дар полководца и хитрость политика. Вот и сейчас, Гильом решился на крайне рискованный поступок – захват казны его покойного отца, хранящейся в донжоне замка Винчестер.

Внезапно, Гильома Рыжего привлекли громкие разговоры и ругань, раздавшиеся среди его знатных нормандцев. Он прислушался и, воспрянул духом! Нормандские сеньоры пытались прогнать нескольких знатных англосаксов, прибывших со своими отрядами для поклона молодому принцу. Это были части английского ополчения «фирд», которое его благоразумный отец не запретил иметь местным сеньорам из числа туземного населения. Он пошел быстрыми шагами, буквально побежал к ним.

– Здравствуйте, мои верные англичане! – Медленно, но без ошибок, произнес на английском языке Гильом.

Нормандцы расступились, не ожидая такого поступка от принца. Они, хотя прошло уже более тридцати лет после завоевания страны, привыкли с опаской и недоверием смотреть на местных людей, тем более, если они знатные саксы, сохранившие свои земли.

Саксы поклонились Гильому Рыжему. Из их рядов вышел крепкий светловолосый мужчина пятидесяти лет. Его голову опоясывал золотой обруч эрла земель Корнуолла.

– Мы рады, наш великодушный хозяин, приветствовать вас на земле Англии. – Почтительно поклонившись, произнес он.

Гильом подошел к нему и, положив руку на его плечо, сказал:

– Эрл Седрик Корнуоллский, я очень рад и признателен вам, что вы смогли прибыть по моему зову. Мои слова признательности касаются и вас, благородные саксы. – Добавил Гильом, поворачиваясь к прибывшим англичанам.

Саксы поклонились. Седрик, преклонив колено перед принцем, сказал:

– Милорд Гильом! Мы, поначалу, отнеслись с большим подозрением и сомнениями к письму, которое доставил мне гонец от Гуго де Биго – эрла Норфорлка, – Седрик по старинке называл графов эрлами. – Милорд, вы же знаете этих нормандских эрлов – только и делают, что…

Седрик запнулся, вспомнив, что и Гильом Рыжий нормандец. Гильом улыбнулся, кивнул сочувствующе Седрику и сказал:

– Милорды саксы! То, что вы поверили моему письму, и прибыли по моему зову – я не забуду! Сегодня же, от вас и ваших людей, от расторопности, верности и преданности, но, главное – от четкости исполнения моих приказов будет зависеть многое в Англии! В том числе – возврат и законодательное закрепление части английских вольниц, и послабление лесного кодекса короля Гильома Завоевателя – моего покойного отца!

Саксы громко вздохнули, настолько неожиданным для них было известие о смерти их грозного повелителя. Гильом Рыжий, в волю насладившись реакцией саксов на неожиданное известие и свои обещания, продолжил:

– Вам, эрл Седрик, надлежит собрать «Витенагемот» знатных саксов и всех свободных держателей, срочно собрать ополчение «фирд» и выступить к Лондону! Сроку вам – неделя! Собирайте фирд от Эссекса, Корнуолла, Кента и Норфолка!

Седрик недоуменно посмотрел на Гильома.

– Я вас понял, милорд Седрик. Гуго де Биго, эрл Норфолка, не будет против ваших действий на его землях.

Седрик успокоено поклонился. Саксы, прибывшие с ним, волновались. Гильом сурово взглянул на них и произнес:

– Не надо бояться, благородные и свободные саксы! Я вам гарантирую, что мы справимся…

После этого, Гильом быстро переговорил с каждым из прибывших саксов, что-то объясняя каждому из них. Саксы кланялись и разъезжались каждый по тем районам, которые указал им Гильом.

В это время к импровизированной ставке Гильома подъехал Робер де Клэр – комендант «Пяти Портов Англии», в которые входили Дувр, Гастингс, Сандвич, Ромни и Хайт. Робер де Клэр соскочил с лошади и преклонил колено перед Гильомом Рыжим, произнеся:

– Сир! Мы с нетерпением ждем вас! Мои люди готовы выступить по первому вашему приказу.

– Встаньте, благородный и верный де Клэр! – Гильом поднял Робера и поцеловал его. – Очень хорошо, что вы прибыли! Для вас – особое задание…

Робер поклонился:

– Слушаю вас, милорд.

Гильом скривился, он не очень любил английское слово «милорд» в общении между нормандцами:

– От тебя, Робер, зависит многое, практически все! Ты должен, нет, обязан намертво закрыть берега и порты Англии! Так, чтобы ни один корабль, ни одна лодка не смогли отплыть без твоего позволения в течение недели, максимум – десяти дней! Понял? Справишься?

Робер пожал плечами:

– Справлюсь, сир!

Гильом засмеялся, похлопав его по плечу:

– Вот! Совсем другое дело! А то – милорд!..

В это время к Гильому Рыжему подошел Жан де Монтгомери:

– Сир! У меня есть серьезные опасения, что многие из наших нормандских сеньоров могут стать на сторону вашего старшего брата Робера Куртгёза, когда узнают о смерти вашего батюшки и нашего повелителя…

– Ну, что же поделаешь! Стало быть, в том их судьба! Кто не с нами – тот против нас! По-другому не бывает, дорогой мой Жан…

Жан де Монтгомери изобразил грустную гримасу на лице:

– Сир! Очень, знаете ли, не хотелось скрестить с ними мечи…

– Ой! Что я слышу! Мой храбрый Монтгомери стал побаиваться смутьянов?!

Жан покраснел, его ноздри стали широко раздуваться. Гильом хлопнул его по плечу и сказал:

– Ерунда! Они не знают, пока, что мой покойный отец не снял с Робера своего проклятия! Вот. А, когда они узнают об этом, им придется хорошенько призадуматься, на чью сторону стать…

Жан успокоился немного:

– Сир. Так, что выходит, ваш батюшка так и не простил на смертном одре Робера? Это же меняет дело!

– Да, Жан. Именно. Это и меняет дело! Ну, ладно, хватит о пустяках. Сейчас мы движемся на Винчестер. Наша задача – сходу или обманом, но захватить королевскую казну. Мои верные люди уже ждут нас возле замка. Их мало – человек десять, но они там служат в одной из смен стражи.

– Тогда, я побежал к своим рыцарям готовить их к маршу…

Гильом хотел, было, отпустить Монтгомери, но, вспомнив что-то важное, задержал:

– Жан! Друг мой и верный вассал. Слетай, не в службу, а в дружбу, к мессиру де Клэр. Я забыл ему передать, чтобы он обеспечил торжественную встречу и надежный эскорт для монсеньора Ланфранка – архиепископа Кентербери. Он приедет, это точно. Причем, в ближайшие дни! Он мне нужен до зарезу!

Монтгомери побежал догонять де Клэра, чтобы передать распоряжения Гильома относительно архиепископа Ланфранка. Принц не стал дожидаться его возвращения и приказал выступать к Винчестеру. Ему нужна была королевская казна…

Монтгомери нагнал их быстро и, с его прибытием, отряд поскакал во весь опор своих коней к замку.

Прибыли они только под утро 15 сентября. Ворота замка были закрыты, подъемный мост поднят. Гильом решил рискнуть и, подъехав к воротам Винчестера, громко протрубил в рог. Через мгновение из бойницы раздался голос стражника:

– Чего надо в такую рань?!

– Открывай ворота, слепой! Я – Гильом Второй Нормандский, сын и наследник короля-герцога! Срочно открывай ворота и зови коменданта замка! Измена и война!

Стражник исчез, оставив Гильома в полном неведении. Конь Гильома, несмотря на быструю скачку, все еще не отошел от темпа и перебирал ногами, стуча копытами по бревнам моста.

«Откроет – или нет?» – Думал Гильом, сидя на коне. Минуты ожидания тянулись медленно, словно сама вечность остановила время. Он даже вспотел от переживаний и ожидания ответа.

Внезапно, подъемный мост вздрогнул и стал опускаться на канатах, издавая неприятный скрежет.

«Вот бездельники! Не могут смазать салом канаты подъемника… – усмехнулся Гильом, радуясь неожиданной победе.

Мост опустился, открылась створка ворот. Перед принцем показался заспанный комендант.

– Долго я еще буду стоять на мосту и ждать, когда сыну Гильома Завоевателя откроют ворота королевского замка? – Гильом Рыжий решил немного напугать коменданта. Это, похоже, ему удалось.

Комендант замка Винчестер, рыцарь Готье де Ла Бюр, так испугался грозного крика Гильома Рыжего, что, от неожиданности, упал на колени:

– Ваше высочество! Не казните! Не узнал вас в спешке. Гарнизон и замок Винчестер всегда открыт для принца крови. Простите меня, старика…

Гильом решил, что сейчас нужно сыграть в милосердие. Он спрыгнул с коня и подошел к коменданту:

– Встаньте, верный комендант! Мы не желаем наказывать своих верных слуг. Король-герцог Гильом Завоеватель, Божьей милостью король Англии и герцог Нормандии, умер!

Коменданта чуть не хватил сердечный удар. Он, стоя на коленях, зашатался и, чуть было не упал, но Гильом подхватил старика, добавив:

– Надеюсь, казна в порядке? Новый повелитель Англии желает осмотреть казну…

Старик собрался с силами:

– Да, Ваше… Ой! Простите меня, сир! Казна Англии ожидает вас, Ваше королевское величество!

Гильом улыбнулся и поднял старика рыцаря:

– Служи мне верно! Кроме меня – никому ворота замка не открывать! Даже, если приедут с моим приказом или письмом! Понял?

– Да, сир, понял…

– Раз понял – пошли в замок. И, не забудь ворота закрыть!

– Будет исполнено, сир, – комендант побрел за Гильомом, входящим в замок Винчестер…

Первый этап захвата короны Англии прошел, на удивление, легко и быстро. Казна Англии была в руках Гильома Рыжего. Оставалось только ждать. Это, пожалуй, было, самым невыносимым испытанием для импульсивной натуры сына покойного Завоевателя.

Гильом только к вечерней молитве закончил проверку казны, хранящейся в башне Винчестера. Он сильно устал. От блеска золотых и серебряных монет и слитков рябило в глазах, голова разболелась так сильно, словно сразу же за глазами была одна сплошная болячка. Гильом коснулся пальцем глазницы, упираясь в заднюю стенку глаза, ноющая боль ощущалась каждой клеточкой его мозга. Голова, словно котелок, налитый густым киселем, словно колыхалась при каждом движении.

«Надо подышать воздухом. Устал…» – решил Гильом и поднялся на террасу башни.

Свежий вечерний ветерок, казалось, немного освежил Гильома, приятно проникая в вырезы его пурпуэна, еле заметно шевеля волосы на его голове. Осень в этом году была по-особенному приятной. На удивление, совсем не было дождей, которыми славилась Англия в это время года. Лето, упорно упираясь, не хотело сдавать свои позиции дождливой и промозглой английской осени без боя.

Гильом сел на широкую и удобную дубовую скамью, так любимую его покойным отцом, вытянул свои длинные ноги, обутые в высокие сапоги крепкой испанской кожи. Глубокий вдох свежего вечернего воздуха немного освежил Гильома, отогнав на мгновение головную боль. Он поднял голову и стал смотреть на вечернее небо, с его розоватым закатом и облачками, подернутыми закатом солнечных лучей. Где-то неподалеку от замка в рощице пела птица, высоко в небе вились быстрыми стайками, скользя словно тени, ласточки. Гильом вздохнул и закрыл глаза.

«Боже мой! Как я устал… – сказал Гильом сам себе. Он редко показывал на людях свои чувства и переживания, стараясь изображать ледяную статую. – Как же я устал. А, ведь это – только первый шаг к короне…»

От раздумий его отвлек рыцарь, заглянувший из-за двери башни:

– Сир! Прибыл гонец из Лондона!..

Гильом молча махнул рукой, чтобы гонца пропустили к нему. Вошедший, судя по одежде и цвету волос – сакс, услужливо поклонился и произнес:

– Великий Витенагемот Английского королевства принял единодушное решение поддержать вас на престоле Эдуарда исповедника при согласии возврата старинных английских вольниц. Фирд собирается в Лондоне, Дувре и Йорке!

– Хорошо, гонец. Передай Витенагемоту, знатным и свободным саксам, что Гильом Рыжий принимает условия и исполнит обещанное. Я выеду в Лондон завтра, пусть встречают меня…


Руан. Нормандия. 19 сентября 1087 года.


Герцог Робер Куртгёз закончил принятие оммажа от нормандских сеньоров, бывших на своих землях и присутствовавших на похоронах его отца. Он немного утомился от этой повторяющейся, раз за разом, процедуры целования и повторения слов клятвы сюзерена:

«Принимаем тебя,… в число наших людей за земли и держания, коими ты и твои предки держат от нас и наших предков, герцогов Нормандии…»

Робер вышел на балкон дворца Руана и посмотрел на широкую Сену, вяло несущую свои воды к Английскому каналу. Река делала широкий изгиб, словно демонстрируя городу и герцогу свою природную мощь и спокойствие, непоколебимое веками. Робер взмахнул несколько раз руками, разминая затекшие плечи и спину, улыбнулся широкой открытой улыбкой и потянулся, было, за кубком вина, стоявшим рядом на столике.

«Как прекрасно, хотя и утомительно! Наконец-то…» – сладко зевнул Робер, потягиваясь.

Он уже явственно представил себя, стоящим на носу корабля, пристающего к Гастингсу.

– Да! Именно, к Гастингсу! – Громко вслух произнес Робер.

Ему непременно хотелось вступить на берега Англии именно в Гастингсе, пройтись с армией мимо поля, на котором его отец мечом добыл себе вожделенную корону английских королей.

Внезапно, сильный переполох, шум и невнятные разговоры отвлекли его от сладостных мыслей. На балкон вбежал Готье де Кутанс, его расстроенное и испуганное выражение лица озадачили Робера:

– Готье, что стряслось? Поймали, наконец, Гильома?!

Готье, тяжело дыша, ответил:

– Нет. Значительно хуже…

Робер удивленно посмотрел на него, потянувшись за кубком вина:

– Присядь. Выпей, переведи дух…

Готье подошел к столику, налил себе до краев вина, расплескав часть его на стол, залпом выпил, и произнес:

– Беда. Гильом уже в Англии…

Робер опешил, уронив кубок на плиты балкона:

– Как? Когда?..

– Оказывается, он был в Нормандии, практически возле нас…

Робер покачал головой:

– Я так и думал… у нас предатели, Готье.

Готье де Кутанс кивнул:

– Точно так, сир. Именно, предатели. Они предупредили Гильома о последних минутах жизни вашего батюшки и всех его словах. Думаю, что это, скорее всего, мессир великий коннетабль Англии!

Робер удивленно вытаращил глаза:

– Нет! Ты ошибаешься, Готье. Мессир Гуго – наш преданный и верный союзник, его помощь неоценима! Посмотри, с какой тщательностью и пышностью он организовал присягу баронов и рыцарей герцогства!

Готье не унимался, продолжая гнуть своё:

– Именно! Он так «постарался», что вы потеряли уйму времени! К тому же, большинство знатных владетелей, непонятно почему, находятся сейчас в Англии! Скорее всего, они уже переметнулись к Гильому!

Робер скривился:

– Ой! Готье, вечно, тебе мерещатся всякие происки и подвохи! У большинства нормандских сеньоров есть владения в Англии, которыми их наделил мой отец после завоевания страны. Может, у них там дела какие-нибудь! Они ведь не знают еще, что умер мой отец, кто стал новым герцогом, когда ему приносить вассальную клятву и так далее! Все?

– Нет, сир, не все! Один мой человек, переодевшись монахом и рискуя жизнью, тайно выехал из Англии и прибыл сегодня в Руан!

– Да ты что! И, что же? Англия ждет меня?

– Нет, сир! Англия вас не ждет, за исключением части верных баронов в западных графствах, вся Англия подчинилась Гильому Рыжему – вашему брату! Мало того! Казна Винчестера в руках вашего брата! Лондон и Тауэр в руках Гильома!

Робер почесал затылок, подумал и спросил с неуверенностью в голосе:

– А Витенагемот свободных саксов?

Готье махнул рукой, опустив голову с вздохом отчаяния:

– Витенагемот поддержал избрание Гильома на престол Эдуарда Исповедника! Они потребовали восстановление былых английских вольниц, старых кутюмов и смягчения лесного кодекса!

– Да это просто сумасшествие! И, что же Гильом?

– Он согласился со всем!

Робер расхохотался, хлопнув себя по коленям:

– Самоубийца! Нормандцы теперь его разорвут! Половина их вилланов теперь будет неподвластна их праву суда! Ха-ха-ха! Готье! Англия скоро сама приползет ко мне, подталкиваемая копьями нормандских и французских сеньоров, обобранных Гильомом в пользу саксов!

Готье как-то кисло кивнул в ответ:

– Сир! Часть нормандских сеньоров, без сомнения, станет на вашу сторону. Но, большая часть сеньоров займет выжидательную позицию, выгадывая для себя лучшую долю. А, ситуация, скажу вам прямо, не в нашу пользу! Особенно, после захвата казны вашего батюшки!

– Подумаешь… – махнул рукой Робер.

– Нет! Именно! Гильом может «купить» брабантцев и прочую фламандскую мерзость, продающую свои мечи и арбалеты за звонкую монету! Плюс, Витенагемот, поддержав Гильома, наверняка выставит английское ополчение «фирд» ему в поддержку. А это – лучники, потомки тех, кто достаточно «помучил» нас на поле Гастингса!

– Мужичье! Подавим конями! Против бронированной рыцарской конницы еще никто не мог устоять!

Готье крякнул, встал и произнес:

– Сир! Вы сами изволили сказать, что большинство ваших нормандских сеньоров имеют лены в Англии! Если Гильом пригрозит, что конфискует у них владения, рыцари и сеньоры могут и не пойти на войну! К тому же, вероятность воевать в братоубийственной войне, вряд ли пробудит у них воинственный пыл!

Робер сидел, задумчиво смотря куда-то перед собой. Глаза его сузились и стали похожи на две щелочки, окруженные ресницами и морщинками раздумий. Готье де Кутанс прохаживался по балкону из угла в угол. Вечернее солнце, закатываясь где-то вдали, озаряло их лица, стены и реку каким-то багровым, почти кровавым светом, искрясь в гладях Сены миллионами искр на волнах. Герцог поднял голову и, глядя на закат, произнес:

– Все равно, я не отдам корону отца без боя! Тем более, что архиепископ Кентербери сейчас только готовится к своей торжественной речи. Я уверен, что он еще не знает о деяниях моего брата, захватившего Лондон и казну отца! Если, монсеньор Ланфранк решится объявить меня единым наследником корон Англии и Нормандии, у нас, Готье, появится шанс…

Готье громко крикнул, взмахнув руками в стороны:

– Сир! О каком, черт меня подери, шансе вы говорите! Даже, если предположить и добиться того, чтобы вас, сир, избрали единым королем-герцогом, надо еще попытаться отнять Англию у вашего брата! Во-вторых, не стоит забывать и ту малость, что с вас отец так и не снял своего проклятья! А это, могу вас заверить – очень веская причина для большинства баронов, сеньоров и рыцарей, чтобы воздержаться от активных военных действий…

Робер косо посмотрел на де Кутанса, кисло скривился:

– Только, не надо меня пугать, Готье! В конце концов, наймем наемников – пусть они и воюют!

Готье, видимо, ожидал этих слов герцога. Он наклонился к нему и, стараясь придать своему голосу наибольшую убедительность, произнес:

– Ах! Наемников! А вы, случаем, не забыли, в чьих руках сейчас находится казна вашего батюшки? У кого сейчас больше денег – у вас, или у Гильома?! К тому же, сейчас не шестьдесят шестой год! Ваш брат, к счастью или несчастью, совсем не походит на покойного Гарольда Несчастного! К тому же, я не думаю, что папа Римский решится, вот так спокойно, сидеть и наблюдать, как двое родных братьев, один из которых проклят своим отцом, а другой утвержден английским народом на царство, будут проливать кровь невинных людей, благородных сеньоров, жечь замки, города и села, нанимать богопротивных наемников-брабантцев! Нет! Лично я уверен, что именно вас отлучат от церкви в этом случае! Мало того, вы, своими рискованными и необдуманными поступками можете дать повод лишить себя прав на Нормандию, завещанную вам отцом!

Робер поднял брови, его лицо вытянулось. Он подумал немного и сказал:

– Да, тебя послушаешь – кровь в жилах стынет! Что же мне тогда предпринять?! Сидеть, словно дурню, и смотреть, как брат нагло и вероломно забирает Англию!

– Не совсем, сир! Наоборот, надо поддержать всеми средствами тех баронов и сеньоров в Англии, кто решительно встанет на вашу сторону! А тогда уже, как Бог позволит…

Робер кивнул, соглашаясь со словами Готье де Кутанс.

В конце концов, так все и получилось. Архиепископ Кентербери, на правах верховного примаса церкви, в присутствии епископов и знатных сеньоров Нормандии, избрал Робера Куртгёза единым королем-герцогом Англии и Нормандии. На торжественном собрании присутствовали многие знатные нормандцы, имевшие лены и графства в Англии. Они охотно поддержали решение Высшего совета королевства, тем более что все духовенство от лица Бога, в руки которого покойный Гильом Завоеватель вверил Англию, решило передать бразды мирского правления Роберу – старшему сыну покойного повелителя!

– В конце концов! Мы – франки! У нас мажоритарная система наследования! Старшие сыновья должны наследовать большую часть владений отца, выделяя братьям апанажи для достойного существования!

Все было верно, складно и гладко на пергаменте! Тем более, что большинство собравшихся священников и сеньоров еще не знали о захвате Лондона, пяти главных портов и казны королевства Гильомом Рыжем, не знали о единой поддержке всего народа покоренной Англии и Витенагемота благородных саксов!

Робер, как мог, оттягивал отплытие монсеньора Ланфранка в Англию, где он собирался организовать пышную коронацию старшего сына Завоевателя. Герцог Нормандии предполагал, что Ланфранк может и не пойти против воли всего народа и Витенагемота благородных и свободных саксов, архиепископ мог пойти на компромисс, невыгодный Роберу. Но, продержав архиепископа неделю, за время которой тайные посланцы успели переполошить часть знатных нормандских сеньоров, причем, только малую часть. Робер мало поверил в слова подозрения относительно Гуго де Биго. А зря. Гуго де Биго, в свою очередь игравший на обе стороны, предупредил Гильома о прибытии тайных посланцев, многие из которых были тут же схвачены по прибытию в Англию.

Но, робкие язычки пламени гражданской войны и анархии, тут и там, запылали по Англии, разгораясь в большой костер гражданской и междоусобной войны. Города и замки восставали, сеньоры возмущались обещаемыми уступками англичанам, которые собирался сделать Гильом Рыжий. Ядром восставших сеньоров стал Рочестер – сильно укрепленный город и замок, столица богатого графства. К этому времени, Гильом и его верные сторонники уже контролировали Лондон, и весь юго-восток Англии.


Дувр. Англия. 25 сентября 1087 года.


Корабль, на котором в Англию прибыл архиепископ Кентербери, мягко уткнулся носом в мешки с песком, которыми был обложен причал гавани. Подали трап, по которому монсеньор Ланфранк аккуратно, он жутко боялся воды и не умел плавать, сошел на берег. Путешествие морем отняло много сил и истрепало нервы пожилого архиепископа. Тошнота всю дорогу не давала возможности отдохнуть, забывшись сном праведника хотя бы на пару часов. Теперь же, все позади. Архиепископ щурился от удивительно яркого, для этого времени года, солнца, прикрывая рукой глаза. Перчатка архиепископа, сшитая из изумительного бархата и унизанная драгоценными перстнями, бросала солнечные зайчики, искрясь радужными сияниями. Он увидел силуэты вооруженных рыцарей, видимо – это был комендант «Пяти портов» и его рыцари, приближающихся к нему и его эскорту, выползавшему на берег, буквально на четвереньках. Рыцарь, шедший впереди группы воинов, приблизился к архиепископу Ланфранку и, опустившись на колено, произнес:

– Монсеньор архиепископ! Ваше преосвященство, мы рады видеть и принимать вас и вашу свиту на берегах добропорядочной и христианской Англии! – Произнес Робер де Клэр – комендант «Пяти портов».

Ланфранк еле заметно кивнул и протянул свою, унизанную перстнями, руку для поцелуя. Робер изобразил что-то отдаленно напоминающее поцелуй, еле коснувшись губами перчатки архиепископа, встал и произнес:

– Сеньор великий примас Англии! Народ, сеньоры и Витенагемот свободных саксов приветствуют вас и просят незамедлительно приступить к коронации законного и истинного наследника покойного Гильома Завоевателя на престоле Эдуарда Исповедника! Вам будет выеден надлежащий вашему сану эскорт, самые быстрые и горячие кони королевства будут в вашем, монсеньор, распоряжении!

Ланфранк, ничего не зная о действиях Гильома Рыжего, думал только о том, как удобнее сказать сеньорам и прелатам Англии о выборе в пользу герцога Робера. Он рассеянно улыбнулся:

– Спасибо за расторопность, мессир Робер де Клэр! Ваш род не зря уважал и жаловал наш покойный сюзерен – великий Гильом Нормандский.

Робер, еле заметно улыбнулся уголками рта. Ему было крайне интересно увидеть реакцию архиепископа, видимо, не знавшего о событиях последних недель в Англии:

– Монсеньор! Так вы готовы провести коронацию, исходя из воли Витенагемота и народа королевства?

– Да, мессир комендант де Клэр. Я готов, к тому же, я и возвратился домой именно для этого.

Робер еле сдерживал смех, продолжал разговор:

– То есть, Вы хотите сказать, что знаете имя нового сюзерена Англии? Как вы, право, прозорливы и дальновидны, монсеньор архиепископ!

Ланфранк, в свою очередь, удивился тому, что рыцарь Робер де Клэр осведомлен о результатах недавних выборов в Нормандии. Он высоко поднял голову и, стараясь придать своему голосу наибольшую значимость и торжественность, произнес:

– Собрание высших прелатов нашей католической церкви в Нормандии и Англии, знатные сеньоры, бароны и рыцари королевства и герцогства единодушно постановили – у Англии и Нормандии должен быть один законный наследник! Короны герцогства и королевства должны быть объединены в одну корону, крепко сидящую на одной голове! Голове законного и истинного наследника покойного Гильома Завоевателя!

Робер громко рассмеялся. Он так громко и заразительно смеялся, что слезы выступили на его глазах. Наконец, он с трудом взял себя в руки и, смотря в лицо удивленного и начинающего злиться архиепископа, сказал:

– Право! Как же обрадуется сир Гильом Второй, когда узнает, что ему еще и корону Нормандии передали!

Теперь уже удивляться и смеяться пришлось Ланфранку:

– Ой! Ха-ха-ха! Что это вы говорите, мессир де Клэр! Какой, прости меня Господи, Гильом Второй?! Скорее всего, вы оговорились, желая сказать – сир Робер Первый, Божьей милостью король Англии и герцог Нормандии?

Робер вздохнул, вытер слезы от смеха и старательно произнес:

– Нет, монсеньор архиепископ! Народ, Витенагемот единодушно избрал на престол Эдуарда Исповедника не Робера Куртгёза, а его брата – сира Гильома Рыжего, нового короля Гильома Второго Английского! Это вы что-то недопоняли, монсеньор архиепископ!

Ланфранк хотел, было, что-то резкое сказать в ответ Роберу де Клэр, но, посмотрев на суровые и решительные лица рыцарей, составлявших свиту коменданта, переменил тон:

– Я что – пленник, мессир де Клэр? Меня, что, силой повезут в Кентербери?

Робер сделал простодушное и, якобы, испуганное лицо, пафосно перекрестился, и ответил:

– Упаси меня Господь, архиепископ! Наоборот, мы решили обеспечить вам надлежащую и надежную охрану, чтобы народ Англии вас силком не загнал на кафедру Кентербери! К тому же, среди рыцарей будут и многие знатные саксы, чтобы вы сами убедились в свободе воли народа Англии!

Архиепископ постоял в раздумьях несколько минут, потом деланно улыбнулся:

– Естественно, сеньор Робер де Клэр! Архиепископ и высший примас английской церкви не может идти наперекор воли народа и своей паствы! Почему мы до сих пор медлим, утруждая себя пустой болтовней? Нам надо уже давно скакать во весь опор наших коней, чтобы организовать, как и положено законом и порядком Божьим, коронование Гильома Рыжего!

– Христа ради! Давно ждем, монсеньор архиепископ! – Робер поклонился, уступая дорогу Ланфранку, он уже не мог сдерживать смеха победителя, так легко и быстро одолевшего грозного врага.

Архиепископ, окруженный плотным кольцом рыцарей, уже почти дошел до коней, стоящих неподалеку, когда обернулся и спросил у Робера де Клэра:

– Да, чуть не забыл! А где сейчас находится будущий помазанник на царство? В Кентербери или в Лондоне? Может быть – в Винчестере? – В последней фразе Ланфранк попытался съязвить.

– Нет, монсеньор Ланфранк! Его королевское высочество Гильом сейчас осаждает замок и город Рочестер, где засели и укрепились нормандские сеньоры, ошибочно поддерживающие герцога Робера Куртгёза, с которого даже его отец не снял перед своей смертью проклятия! – В свою очередь, не менее язвительно парировал Робер де Клэр.

Ланфранк вздрогнул. Он понял, почему его так долго удерживал в Нормандии герцог Робер Куртгёз. Он кивнул головой. Потом, Ланфранк встряхнул головой, словно что-то отгоняя от себя, взялся за поводья коня, запрыгнул в седло и сказал:

– Вперед! На Кентербери! Нам надо готовить коронацию!

Робер де Клэр поклонился и помахал им вслед рукой. Архиепископ понял, что об идее единого наследника можно забыть. Теперь, короны Нормандии и Англии разделились, разделяя на какое-то время ее народы…


Замок Монтрейль-сюр-Мер на побережье Ла-Манша. Кастелянство короля Франции. 28 сентября 1087 года.


Филипп задумчиво смотрел на волны английского канала, с грохотом и воем накатывающиеся на скалы побережья. Погода внезапно испортилась, подул неприятный, колючий и пронизывающий северный ветер, срывавший красивую пестроту осени с деревьев. Король запахнулся в плащ, подбитый мехом, стараясь укутаться и как можно глубже зарыться в его складки от мерзкого ветра.

– Боже, какой холод! – Поежился Филипп.

Он повернулся к нескольким рыцарям, стоявшим неподалеку от него, и крикнул:

– Беги в замок! Пусть растопят камины и накрывают на стол! Не забудь пригласить ко мне мессира де Немура и камерария Рено де Вилльбеона!

От группы отделился рыцарь, который поспешил к лошадям, сел на одну из них и ускакал к замку, высившемуся неподалеку от места прогулки короля.

Филипп согрелся. Он решил немного пройтись пешком по дороге к замку, что подышать свежим морским воздухом и подумать в одиночестве. Рыцари, держа под уздцы коней, шли немного позади короля. Так, наслаждаясь тишиной, плеском и шумом волн, бьющихся о скалы, Филипп дошел до ворот замка Монтрейль. Охрана приветствовала короля, который прошел мимо них, не обратив внимание. Он был увлечен своими мыслями, мучившими его последние две недели. Не заметив прислугу, кланявшуюся ему, Филипп поднялся на второй этаж дворца и вошел в каминную залу, где его уже ожидали Мишель де Немур и Рено де Вилльбеон. Король сбросил плащ и поприветствовал их:

– Добрый вечер, сеньоры! Рад, что вы быстро собрались на мой вызов!

Советники короля резко вскочили со своих кресел и поклонились Филиппу. Он улыбнулся. Ему нравилось, вот так, внезапно войти в комнату и застать своих приближенных врасплох, наблюдая за их реакциями. Как правило, и это потом подтверждалось – те, у кого были какие-то подозрительно-растерянные лица, оказывались позднее или изменниками, или обычными стяжателями, желавшими погреть руки возле короля. Эти же два сеньора, уже неоднократно перепроверенные Филиппом, были в числе наиболее верных и надежных слуг.

Филипп прошел к столу, плюхнулся в кресло, на сиденье которого слуги заранее положили мягкую подушечку, вяло махнул рукой, разрешая сеньорам сесть, и сказал:

– Ну! Как там, у нас, дела в Англии?

Сеньоры переглянулись, решая кому первым начать. Заговорил Рено де Вилльбеон:

– Сир. Дела, прямо скажем, не очень…

Рено отвечал, помимо своих прямых обязанностей шамбриэ – казначея и хранителя архива, за службу посланников короля Франции.

Филипп, медленно наливая вино в свой кубок, поднял глаза и спросил:

– Рено! Нельзя ли, подробнее, без твоих вечных туманностей! Говори – как есть, а не виляй хвостом!

Рено покосился на Мишеля, который пожал плечами в ответ – мол, не знаю, сам решай, прокашлялся и продолжил:

– Сир. Гильом захватил, как я уже докладывал ранее, казну в Винчестере, затем Лондон и примыкающие к нему городки и замки. Кроме графства Корнуэл и Уэссекса, не считая «Пяти портов», у него довольно шаткое положение.

Филипп кивнул головой, ухмыльнувшись:

– Вот, можешь, если заставить. Продолжай, разбойник…

Рено замялся, повозился с какими-то пергаментами, лежавшими рядом с ним, и продолжил доклад:

– К тому же, сир, некоторые бароны из числа нормандцев объявили мятеж Гильому. Их отряды собрались в графстве Рочестер, чей главный город и замок, они сделали центром мятежа. Исходя из последнего донесения, датируемого недельной давностью, к ним периодически приходят пополнения в виде небольших отрядов рыцарей и сеньоров. Во главе мятежа стоят графы Рочестер, Гильом де Эстонвилль – граф Дэдхэм и Экингтон, Рожэ де Монбрэй – граф Эксхолм и сеньор Мишель де Сэ, владеющий большими поместьями в графствах Кент, Эссекс и Суссекс. Остальные нормандские сеньоры относятся к мелким держателям, которые наиболее всего должны пострадать в случае восстановления Гильомом старых английских вольностей.

– Слушай, Рено, что это за «вольности» такие? – С интересом переспросил Филипп.

Рено улыбнулся и продолжил:

– Сир. Эти «вольности» – просто свод старинных саксонских кутюмов, которые утверждали короли Датской и Кердикской династий. Кнут, Этельред, Этельберт и Эдуард Исповедник. Местные саксы цепляются за них, прежде всего, из-за послабления в лесном и рыболовном кодексе, которые стали очень суровыми при царствии Гильома Завоевателя, переиначившего все законодательство Англии на наш, франкский манер. Вы же знаете, сир, что кутюмы герцогства Нормандия одни из самых суровых в королевстве, они упрочивают и поддерживают власть герцога, делая из него абсолютного самодержца.

– Да. Мне бы такие кутюмы для своего домена… – Филипп мечтательно закатил глаза. Потом, встряхнул головой, прогоняя наваждение, и сказал:

– Ладно! Все ясно с этим восстанием! Полнейшая ерунда! Гильом, рано или поздно, придушит их в замке Рочестер, тем более, что английское ополчение и местные князья поддерживают его избрание. Не так ли?

Рено кивнул:

– Именно так, сир. Только…

Король нахмурился:

– Что «только»?

– Князей они называют на манер саксов – «эрл» или «тан».

– Какая, хрен, разница! Эрл! Тан! Да, хоть – «тын»! Лишь бы они подольше поддерживали анархию в Англии! Надо, как-нибудь, исхитриться и стравить братьев между собой! Только, нам самим лучше остаться как в стороне! Не дай Бог, папа Римский, что-нибудь учует своим длинным носом – опять нам краснеть и отдуваться придется!

Рено согласился с мнением короля:

– Да, сир! Мы уже, приблизительно, рассчитали возможные ходы Гильома и Робера на ближайший период!

Филипп с иронией в голосе сказал:

– Ох, геометры вы мои! Рассказывайте, что вы там насчитали…

Рено и Мишель переглянулись. Рено незаметно толкнул под столом ногой де Немура. Мишель кашлянул и начал доклад:

– Значит так, сир. Первый вариант. Гильом коронуется в Англии. Бароны продолжают восстание. Он конфискует их земли, увеличивая недовольных в Нормандии, ибо все они приедут к Роберу. Гильом ослабляет законы, утвержденные его отцом. Нормандские сеньоры, поддержавшие его, в конце концов, будут сильно ущемлены. Саксы же, наоборот, укрепят свои позиции и попытаются начать диктовать свою волю Гильому. В итоге – война. Война кровавая и долгая.

Филипп кивнул головой:

– Нормально. Дальше…

Мишель продолжил:

– Второй вариант. Он, еще увлекательнее, сир!

Филипп засмеялся:

– Слушай, Мишель! Ты мне не сказку рассказываешь…

– Продолжаю, сир. Гильом коронуется, давит мятежников при помощи саксов, обещая им «горы золотые», конфискует имущество мятежников. Потом, укрепив свою власть и силу новыми фаворитами и ставленниками из числа, опять-таки, нормандцев и франков, Гильом «забывает» о своем обещании вернуть английские вольницы. Наоборот, он усиливает законодательство, увеличивая и увеличивая налоги, сборы и подати. И нормандцы, и саксы, в итоге, с «носом» и недовольны. Робер может попробовать вторгнуться в пределы королевства. Мы можем оказать «поддержку» ему, но только, негласно. Финансами, к примеру! Взамен короны Англии, мы можем попросить у него часть герцогства Нормандия или все целиком, если война затянется, и потребуются новые деньги…

– А, без денег, можно получить герцогство? – Засмеялся Филипп.

Он выпил вино, оторвал кусок утки, зажаренной с яблоками, и принялся жевать. Мишель вздохнул, продолжая:

– Можно, сир, и без денег попробовать…

– Как?! – Филипп чуть не подавился куском утки.

– Если, к примеру, война будет вялотекущая, Гильом замордует своих подданных, пока…

– Так! Продолжай!..

– Пока, кто-нибудь. Скорее всего – из местных жителей, из англичан не решится на «резкое телодвижение»…

Филиппа осенило. Он хлопнул себя по лбу и крикнул:

– Обалдеть! Стрела! Вторая часть пророчества покойного Гильома Завоевателя! Вот – это, именно то, что нужно!

Мишель и Рено переглянулись. Они редко видели своего флегматичного, спокойного Филиппа таким оживленным. Он, самое большее – мог едко подшутить, язвительно поправить. Но, чтобы увидеть короля, оживленно размахивающим руками, чтобы его глаза горели, как у молоденького парня в предвкушении первой ночи любви! Такого короля они не видели давно! Очень давно.

Мишель виновато кивнул, вжав голову в плечи:

– Сир! У нас такое мнение, что, вряд ли кто-нибудь из англичан или нормандцев, как бы они не возненавидели своего короля, решится на такой поступок! Убить помазанника Божия! Вряд ли, сир! Вы сами знаете, сир, как уважают «честь» и «тело» сюзерена во Франции! Никто не решится убить короля! Даже – в Англии!

Филипп посмотрел на де Немура. Ему нравилось, когда его подданные не боялись говорить в лицо правду, отстаивать свое мнение, особенно, если оно не совпадает с мнением короля.

– Молодец, де Немур! Вот так, прямо в глаза своему сюзерену! Молодец! Тогда. А! тогда мы «поможем» Гильому Рыжему и осуществим вторую часть пророчества!

– Но, сир… – смутился де Немур.

– Когда время придет, де Немур, не раньше…

Филипп замолчал и стал сосредоточенно, словно он не кушал долго, есть утку. Он оторвался от еды и кивнул советникам, чтобы они не стеснялись. Немур и Рено де Вилльбеон присоединились к королю, разделив с ним ужин. Слуги принесли еще жареного кабанчика, три кувшина с вином, оленину и фрукты. Филипп веселился, шутил, подначивая своих подданных. Его острые шуточки, к которым привыкли де Немур и де Вилльбеон, были сальные и острые. Филипп был сегодня в прекрасном расположении духа, он, словно, сбросил с десяток лет, снова став молодым, задорным и горячим юношей.

«Да. Воистину, наш король – удивительный человек. – Подумал Рено де Вилльбеон, глядя на Филиппа. – С виду – обычный обжора, бабник и самодур. Брюзга, циничный, до идиотизма, любит издеваться над людьми, высмеивая их ошибки и пороки. Но, вместе с этим, любит безумно своего семилетнего сынишку Людовика. Просто души в нем не чает! Но, вместе с этим, страшный человек, абсолютно бессердечный, отталкивающий своим поведением, пренебрежением к людям, завистливый и нежный одновременно! Как, столько всего – абсолютно разного, могло уместиться в одной душе?»


Замок Рочестер. Англия. 30 сентября 1087 года.


Гильом Рыжий стоял на холме и смотрел на горящий Рочестер. Английское ополчение «фирд» прорвало внешние укрепления и ворвалось в гнездо мятежа. Нормандцы укрылись в цитадели города – большом и хорошо укрепленном замке Рочестер, донжон и куртины которого недавно отстроил сам Гильом Завоеватель. Сеньор Гуго де Рочестер, Гильом де Эстонвилль – граф Дэдхэм и Экингтон, Рожэ де Монбрэй – граф Эксхолм и сеньор Мишель де Сэ стояли возле главных ворот замка, пропуская внутрь отступающих нормандских рыцарей. Несколько рыцарей, среди которых были сеньор Годфруа де Сент-Лежэ, Робер де Ландэ, Ришар де Курси и Николя де Мальмон со своими воинами прикрывали отход повстанцев, рискуя своими жизнями. Они прекрасно видели, как саксы в пылу боя не щадили нормандцев, мстя им за старое поражение при Гастингсе и вымещая на них накопившуюся злобу.

Гуго де Рочестер, крепкий и высокий нормандец пятидесяти лет, был одет в крепкую кожаную двухслойную броню, в прошитых квадратах которой находились стальные пластинки. Такой же, но немного полегче, кожаный подшлемник был надет на его голову и спускался на плечи, широкие, как у быка. Голову Гуго де Рочестера украшал конический шлем с большим наносником, прикрывавшим половину лица. Большой нормандский щит в виде обратной капли был украшен гербом графства, грубо намалеванный его слугой-саксом. Гуго положил на плечо большой длинный меч, явно германской работы, ожидая подхода соратников. Понимая, что враги уже приближаются к замку и можно не успеть закрыть ворота и поднять мостик, Гуго де Рочестер крикнул:

– Все, мессиры! Отступаем в шато! Видимо, так решил Господь! Наши товарищи уже не успеют! Враги крепко «сидят» на их шее! Надо укрываться в шато!

Мишель де Сэ, одетый в практически похожие кожаные доспехи, крикнул Гуго:

– Граф! Может быть, мы пойдем в контратаку и отобьем товарищей, вырвав их из рук кровожадных саксов?

Гуго кисло кивнул головой:

– Нет, Мишель, это бесполезно! Мы можем потерять замок! Отходим внутрь! За ворота, сеньоры! Эй, наверху! – Гуго поднял голову, посмотрев на надвратную башню. – Поднимайте мост, бездельники!

– Послушай, Гуго! Неужели мы бросим принца Анри одного, среди разъяренных саксов? – Вскрикнул Ришар де Курси.

Буквально, несколько дней назад, к ним в Рочестер приехал младший сын покойного короля – принц Генрих, которого все по привычке называли на французский лад «Анри». Сегодня же, в пылу боя, принц затерялся среди рыцарей, прикрывавших отход основных сил нормандцев в замок.

– Бесполезно! В этой суматохе боя трудно будет найти принца крови! К тому же, мы потеряем время, позволив врагам ворваться через ворота, открытые настежь! Всем в замок! – Ответил Гуго де Рочестер.

Рыцари и их воины, ощетинившиеся копьями, отступили внутрь замка, закрыв ворота и подняв мост. Они это сделали во время, так как саксы уже приближались и начали издали обстреливать нормандцев из луков. Несколько воинов из отряда Гуго де Рочестера упали в ров, раненые или убитые стрелами.

– Вот, как раз, вовремя успели! – Переведя дух, произнес Ришар де Курси, вытирая пот, текущий по его лицу. – Еще пару минут – «привет родителям» могли лично передать, но пронесло, слава тебе Господи!

Сеньоры засмеялись образному выражению мессира Ришара, и пошли на стены…

Гильом Рыжий стоял на холме. Он широко расставил ноги, обутые в крепкие сапоги, сшитые из толстой буйволиной кожи. Голенища сапог были проклепаны металлическими пластинками. Такие же пластинки, только меньше размером, прикрывали носки его сапог, защищая пальцы ног. Длинная, почти до середины икр, кольчуга была сплетена из трех слоев тонких стальных колечек, переливаясь отполированной сталью в лучах заката. Гильом был буквально обагрен кровью заката, багровый цвет которого окрасил его шлем и меч, искрился на звеньях кольчуги. Он, словно, купался в крови, смотря на смерть многих нормандцев, верой и правдой служивших его отцу, завоевавших для него Англию. Теперь же, эти несчастные рыцари подверглись страшной и беспощадной резне разъяренных англосаксов, бившихся с ними на узких улочках Рочестера. Свой большой нормандский щит с львами Завоевателя Гильом прислонил к левой ноге. Меч король Гильом не вынимал – он висел в богатых ножнах. Его шлем украшала маленькая корона, которую ему успели изготовить местные ювелиры.

В это время, возле главных ворот города произошла какая-то заминка, похожая скорее на панику, чем на заминку. Гильом присмотрелся и увидел, как с десяток рыцарей верхом на конях и в полном боевом вооружении с остервенением и обреченностью пытались пробиться сквозь плотные ряды пехоты саксов, рвущихся через мост в город. Его глаза сузились, руки сжались в кулаки. Гильом смотрел, как отважные рыцари пытались вырваться из окружения. Они прекрасно понимали, что у них не было практически ни единого шанса выйти живыми из пылающего Рочестера. Но, они решились на красивую и мужественную смерть. Гильом Рыжий, сын великого Завоевателя сам был хорошим воином, он ценил мужество, доблесть и рыцарскую честь. Сегодня же, он стал свидетелем неописуемого – он смотрел на смерть своих подданных, своих земляков, своих знакомых, с многими из которых он бился плечом к плечу в походах своего отца.

Гильом не выдержал. Он вскочил на своего боевого коня белой масти и, выхватив свое родовое знамя из рук знаменосца, находившегося неподалеку от него, поскакал к рыцарям.

Нормандцы медленно, но неуклонно продвигались вперед, давя и топча саксов. Противник пытался копьями задеть или приостановить рыцарей – этих железных машин убийства, с детства учившихся только одному делу – войне. Неопытным пехотинцам, многие из которых были оторваны решением Витенагемота от сохи, было нелегко сражаться с профессиональными воинами. Но, количество, в конце концов, может и одолеть качество. Рыцари, теряя одного за другим, стали медленно пятиться на своих конях…

Саксы приободрились и с криками бросились на рыцарей, как стая охотничьих собак на вепрей. Гильом прискакал как раз в то самое время, когда силы уже практически оставили рыцарей. Он выскочил на мост и, высоко подняв родовое знамя над собой, крикнул:

– Остановитесь! Именем вашего покойного короля-герцога и моего отца, Гильома Завоевателя! Остановитесь!

Рыцари, услышав эти слова, остановились. Саксы, увлекшись азартом боя, накинулись на них, свалив многих с коней.

Гильом выхватил меч и стал рубить им саксов, не выполнивших его приказ. Вокруг Гильома образовалась пустота – саксы отступили. Гильом подъехал к рыцарям, соскочил с коня и подал руку одному из них, лежащему на мосту:

– Вставайте, благородный шевалье! Я – Гильом, сын Гильома Завоевателя! Я ценю смелость, храбрость, отвагу и честь рыцарства! Вы все – свободны! Вы можете возвратиться в шато Рочестер! Вы свободны! Вы можете покинуть поле боя! Никто не станет вам угрожать или нападать на вас! Принесите мне присягу или уезжайте в Нормандию к моему брату Роберу, чью сторону вы держали сегодня!

Рыцарь поднялся, держась за руку Гильома. Он снял свой шлем и сказал:

– Мы – Годфруа де Сент-Лежэ, Робер де Ландэ, Ришар де Курси и Николя де Мальмон и наши рыцари просим у вас соизволения отпустить нас к нашему повелителю – вашему брату Роберу. Мы уезжаем в Нормандию.

Он повернулся к своим товарищам, находившимся позади него. Рыцари молча кивнули ему в знак согласия с его словами. Рыцарь сел на коня, поправил свое вооружение и сказал:

– Меня зовут Гильом де Ла Фертэ, мессир Гильом. Я вассал герцога Нормандии. Мессир Робер сейчас стал новым герцогом – я принадлежу ему…

Гильом Рыжий стоял и молча слушал слова нормандского рыцаря. Он прищурился и сказал:

– Сеньоры! Я уважаю ваше право выбирать себе сюзерена в это смутное время. Но, я не одобряю ваш мятеж, направленный против моей особы! Если вы уедете из Англии, я буду вынужден конфисковать ваши английские поместья.

Рыцари молчали. Внезапно, из их рядов выехал крепкий пожилой нормандец, который сказал:

– Я – шевалье Николя де Мальмон! Мы все решили отбыть в Нормандию, сир! Простите нас и отпустите с миром.

Гильом кивнул:

– Хорошо! Я уважаю ваше решение! Мало того, из любви к своему народу, прошу вас вернуться в шато Рочестер и передать мои слова: Все рыцари и сеньоры, кто желает вернуться в Нормандию, могут выйти с оружием и при знаменах из шато! Я обеспечу всем вам надежную охрану из числа верных мне нормандских сеньоров и их рыцарей! Они будут гарантами вашей безопасности в Англии!

Николя де Мальмон поклонился Гильому, не слезая с коня. Он развернулся и, пришпорив коня, поскакал к замку. Рыцари вместе с Гильомом поднялись на холм, где сын Завоевателя угостил их вином. Через три часа ожидания, из главных ворот Рочестера вышли части повстанцев. Они ехали по трое в ряд длинной колонной. Знамена сеньоров были развернуты. Нормандцы, проезжая мимо Гильома Рыжего, трубили в боевые рога и поднимали копья в воздух. Несколько рыцарей проехали мимо Гильома, понуро опустив головы под шлемами с металлическими глазницами и наносниками.

«Переживают свое поражение…» – Гильом Рыжий учтиво, но холодно поклонился уходящим рыцарям. Восстание было подавлено практически бескровно. Англия теперь полностью отдалась в цепкие руки Гильома, словно трепетная девушка в руки мужчины.

Впереди у Гильома была коронация в Кентербери. Впереди у Гильома было обещание отменить многие законы его отца и возвратить былые вольницы саксам.

Гильом улыбнулся, потирая руки. Он уже решил для себя, что не уступит ни крохи саксам. Для этого, он выдал из казны Винчестера несколько больших мешков золотых и серебряных марок своему преданному слуге – Ранульфу Фламбару, человеку низкого происхождения, но верного – словно пес.

«Ранульф уже должен быть во Фландрии. – Думал Гильом, смотря вслед уходящим рыцарям. – Там он завербует мне наемников, с ними мне станет легче свернуть шею саксам и разогнать, к чертовой матери, Витенагемот!»

Сын жестокосердного Завоевателя, казалось, впитал в себя только цинизм, жестокость и тщеславие. Вместе с этими пороками, Гильому Рыжему были не чужды и другие эмоции – переживание, уважение к храбрости врага, но, и это, пожалуй, самое главное – умение ценить преданность и верность.

Вот и сейчас, стоя на холме, окруженный своими новыми фаворитами, Гильом смотрел вслед удалявшимся нормандским рыцарям, завидуя своему брату Роберу.

Он кисло ухмыльнулся, подумав про себя:

«Да. Странно, как же везет моему братцу Роберу на благородных и, самое главное, верных людей. – Он посмотрел на воинов, окружавших его. – Сколько, интересно, среди них – таких же верных, честных и преданных присяге людей? Или, среди них только одни проходимцы и стяжатели? Да. Править страной – не кольчугу ковать…»

Мысли его прервались, когда к нему подошел невзрачный монах, которой поклонился и прошептал ему на ухо:

– Сир. Мессир Гуго де Биго шлет вам свой поклон из Нормандии. Он сообщает вашему величеству, что герцог Робер подавлен, расстроен и растерян известиями, приходящими из благословенной Англии.

– Спасибо. Пошел прочь… – Гильом отмахнулся от него рукой, как от назойливого слепня, мерзко жужжащего летом над ухом.

«Да. Действительно – меня окружают одни уроды. – Решил он. – Тот же самый де Биго. Это же надо, быть таким двуличным! Скорее всего, этот Гуго старательно прикрыл свою личину маской, служа мне и моему брату. Он, сволочь такая, стравил нас, столкнул лбами, словно двух баранов. А сам, стоя в сторонке, наблюдает – чей лоб треснет первым, чтобы потом прийти к победителю и ненавязчиво намекнуть ему на свое, очень важное и без сомнения, как он будет думать, решающее участие в победе. Скотина двуличная! Боже! Как же я завидую сейчас Роберу! Меня окружают, скорее всего, только одни «Гуго»! А в окружении Робера – одни, вот такие же, как эти рыцари, верные и честные нормандцы!»

В это время к будущему королю Англии подошли знатные саксы, поддержавшие его с первого дня высадки в Англии, во главе которых стоял Седрик – эрл части земель Корнуолла. Седрик шел, высоко подняв голову, в его движениях вдруг стала сквозить некоторая развязность.

«Смотрите-ка, наш Седрик высоко взлетел, он «расправил свои крылышки», которые мой папаша так неосмотрительно ему не подрезал. – Незаметно, но едко в душе, усмехнулся Гильом Рыжий. – Он, что, думает – ему теперь все можно? В том числе и подходить в таком наглом виде ко мне? Ладно, пес саксонский, я научу тебя манерам!»

Седрик подошел к Гильому, вместо почтительного поклона лишь коротко и несколько небрежно склонил голову.

«Пес! А почему колено не согнул? Ладно! Я потерплю немного! Зато потом, я согну всех вас в «бараний рог»!» – Заметил про себя Гильом Рыжий, но, вслух, произнес:

– Здравствуй, благородный Седрик. Как наши дела?

Седрик, изобразив на лице сердитое выражение, ответил:

– Мессир Гильом! Нас – саксов сильно возмутило ваше действие, позволившее ускользнуть грязным нормандским псам из лап священной мести!

«Ах! Вот, значит, как ты заговорил при мне, животное! «Грязные нормандские псы», а меня – сына Завоевателя, от упоминания которого у вас делался кровавый понос, ты осмелился назвать «мессиром»! Великолепно! Мерзкое саксонское чудище! Подожди, порадуйся еще немного! Скоро, очень скоро, я загоню вас всех в гнилые и глинистые болота Старой Англии, сделав из вас бесправных и бессловесных рабов!»

– Ой! Что мне послышалось, эрл Седрик! Вы, видимо, оговорились, назвав меня «мессир»? – Гильом старательно сделал вид, что не расслышал других, не менее оскорбительных для его нормандского уха и сердца, слов. – Кстати! А где положенное коленопреклонение, эрл Седрик? Или, может быть, кто-то уже отменил кутюмы моего отца?

Седрик замялся, потом преклонил колено перед Гильомом.

«То-то же, скотина…» – Отметил свою небольшую «победу» Гильом, сказав:

– Эти сеньоры, которых я изволил отпустить, верные, честные и благородные рыцари, служившие еще моему отцу! Не в моей воле! Тем более – не в твоей, воле удерживать их! А то, что я их остановил. Мне просто стало жаль своих верных ополченцев из «фирда»! Я не уверен, что славные нормандские рыцари, перед тем как умереть героями, не прикончили еще с сотню крестьян. Хотя, мне кажется, они бы уложили больше сотни! Две сотни!

Седрик молчал, его лицо сделалось пунцовым от гнева. Гильом смотрел на него с еле заметной улыбкой превосходства на своем лице:

– Теперь же – о главном! Вам надлежит убыть с частью ополчения на север Англии. В Нортумберленд! Ближе к границам с Шотландией. Поговаривают, что местные жители пытаются войти в тайные сговоры с королем Шотландии. Кстати, присмотритесь там, милорд Седрик, мне кажется, что должность и титулы графа и наместника вам не помешают, в случае хорошего исхода дел.

Гильом, естественно, соврал. Он и не думал о том, чтобы наградить Седрика за усердие.

«Пусть проваливает с глаз моих. Пока, к несчастью, я еще не король, у меня слишком мало сил…» – Подумал Гильом.

«Испугался! Да. Он испугался меня и моих верных саксов. Вот, сейчас он меня одаривает, думает – сможет купить! Хорошо. Пусть дает мне земли и титулы! Неужели, о Господи, у меня появится призрачный шанс вернуть корону Англии в саксонские руки? Неужели, есть возможность возврата Кердикской династии?» – в свою очередь, думал Седрик, глядя на Гильома.

Он встал, учтиво поклонился и спросил:

– Когда мне ехать, сир?

Гильом наклонил голову к плечу, почесал ляжку и ответил:

– Немедля, эрл Седрик! Немедля ни минуты! Я понимаю вас, мы известим вас о времени коронацию Нам желательно, чтобы меч Англии нес кто-нибудь из саксов, лучше – если это будет верный нам человек из Кердикской династии. – Гильом, словно предугадывал часть мыслей Седрика, заставив его вздрогнуть. – Нортумбрия вас ожидает, милорд Седрик Корнуоллский!

Гильом стоял и с тайным злорадством наблюдал, как уходит, спеша к своим частям, самонадеянный и тщеславный эрл Седрик. Когда он уехал, Гильом Рыжий подозвал к себе мессира Гоше де Обиньи и тихо произнес ему:

– Гоше! Будь готов, сразу же после моей скорой коронации, выехать на север и принять командование войсками Седрика. Повод, думаю, он нам сам предоставит. С тобой будут проверенные рыцари и, скорее всего, брабантские или фламандские наемники. Если что – можешь и… – Гильом сделал жест, проведя рукой по шее.

Гоше де Обиньи молча кивнул. Он был немногословным нормандским сеньором, младшим сыном графа Жана де Обиньи. Ему мало, что светило в жизни, кроме скитаний. Вот, он и решил верой послужить молодому сыну Завоевателя в надежде на обогащение. Гильом прекрасно понимал его цели, ничего не имея против верной и преданной службы…

– Так. Мне кажется, что пора выехать в Кентербери. Там, наверное, уже заждался меня монсеньор Ланфранк! Его руки порядком вспотели, держа корону Эдуарда Исповедника. Пора мне облегчить его ношу. – Гильом рассмеялся, так пронзительно и задорно, что Гоше, как и многие другие нормандские сеньоры, не выдержали и стали смеяться вместе с будущим королем Англии.

Гильом собрался уже идти к коням, но, внезапно вспомнил что-то важное, вылетевшее у него из головы. Он повернулся к нормандским сеньорам и спросил:

– Кстати, уже вернулись рыцари, которых я послал в Ковентри за своим младшим братом Анри?

Рыцари замялись, не решаясь ответить. Гильом подошел к ним вплотную и стал смотреть каждому в глаза. Рыцари отводили глаза, смущаясь пристального взгляда Гильома Рыжего.

– Так. Я так и знал. Ну, и зачем, спрашивается, надо было трусить и молчать! Так бы и сказали – сир, ваш брат Анри бежал, не дождавшись нашего приезда! Всё! Нет никаких проблем! А вы? Стоите и молчите!

Из толпы рыцарей вышел Рауль де Вовиль – молодой рыцарь двадцати лет от роду. Он преклонил колено перед Гильомом и произнес:

Пророчество Гийома Завоевателя. Часть 1

Подняться наверх