Читать книгу Интим обнажения - Виктор Далёкий - Страница 6

Отношение полов – это наука и искусство. И только высокое чувство любви может гармонизировать эти отношения.

В техникуме я непреднамеренно и естественным образом начал искать свою девушку. Присматривался, разговаривал. Хотелось найти именно свою, чтоб навсегда. Девушек много и все симпатичные. И каждая по-своему. На первом же вечере познакомился с симпатичной девушкой с параллельного курса Валентиной. Невысокая, стройная. Танцевали с ней, говорили. Что-то меня в ней влекло и что-то отталкивало. Может быть, резковатость в движениях и самостоятельность. Чтобы узнать ее получше, нужно было встречаться с ней, гулять, продолжать знакомство. Это могло пойти в ущерб учебе, чего я себе позволить не мог. Мы оба занимались в техникуме спортом. Она занималась гимнастикой и имела второй разряд. Я занимался самбо. Мы иногда встречались в спортивном зале и здоровались. Мне не очень нравилось, как тренер седой и красномордый мужчина, помогая ей делать гимнастические элементы, берет ее за все места. Что-то в этом я видел нехорошее. Поскольку я не предпринимал никаких действий за ней стал ухаживать Юра из соседней Он был невысокого роста мужиковатый парень. Он уже вовсю брился и имел повышенную волосатость. Этакий маленький цветущий мужчина. Они стали гулять. После Новогодней вечеринки Юра пошел ее провожать. И в начале второго семестра я узнал, что Валя его прогнала от себя. Отсекла и все. Этот изгиб черных бровей не зря мне внушал беспокойства. Тот ходил понурый ничего не рассказывал, а потом рассказал, что у него с ней все получилось. Он у нее был первый или второй. Тогда я вспомнил красномордого тренера Валентины, который слишком возбужденно около нее прыгал и сопел. Почему она от себя прогнала Юру, он не знал или не говорил. Только ходил страдал и все пытался просить прощение за что-то неведомое, но его не простили. Скоро Юра бросил техникум, женился и пропал из вида. Через год я его встретил. Это был маленький занюханный мужичок, работавший на заводе, согнутый обстоятельствами и придавленный тяготами жизни. Он повзрослел так, что, казалось, постарел. Это на меня сильно подействовало. На первом курсе с нами на параллельном курсе училась симпатичная девушка, этакий цветочек, который начинал только распускаться. Уроки по черчению у нас с той группой были совместные. И я старался сесть рядом или неподалеку от нее. Она спрашивала: «Кто даст ластик?» И все кидались к своим, чтобы дать ей. Она была таким небольшим центром внимания ребят и откровенно рассказывала, что у нее есть парень. Который работает водителем и ездит в дальние рейсы. Иногда мы видели, как она за него переживает, потому что он где-то на дороге сломался. И где-то в середине первого семестра она сказала нам, что выходит замуж. На какое-то время она пропала и появилась с кольцом на руке. Замужество не пошло ей на пользу. Она как-то побледнела и потеряла не набранный ею цвет. Затем она пропала на месяц и появилась совсем подурневшая. Те, кто женились в техникуме на первых курсах и выходили замуж быстро бледнели теряли внешний вид и скоро переставали учиться. И она тоже скоро бросила техникум.

Я искал свою девушку.

Валька меня влекла к себе, но я чувствовал в ней падающего человека. Она гуляла с ребятами, пила вино и водку с самозабвением, с самоистязанием и с остервенением. На последнем курсе она свела с ума рыжего здоровяка и отличника. Она искала достойного себе. И наши пути иногда пересекались. Мы смотрели друг на друга издалека. Я ее словно спрашивал: «Как жизнь?» И она отвечала мне только глазами: «Как видишь… А у тебя?» И я глазами отвечал ей: «Нормально».

Есть девушки, которые тебя поднимают, возвеличивают, заставляют в силу характера и воспитания тянуться к лучшему. С такими интересно, потому что чувствуешь, как сам меняешься и становишься лучше. И есть девушки с которыми хорошо опускаться и падать. И иногда с ними падают сознательно, а иногда незаметно для себя.

Я учился в техникуме и изучал технические предметы и мне приходилось учиться обращаться с девушками. Неосторожное слово, движение могло отпугнуть, создать неблагоприятное впечатление. Когда разговариваешь с девушкой нужно вынимать руки из карманов, не допускать вульгарных выражений, не хватать ее за руки. И, когда ты с ней разговаривал, нужно было сдерживать эмоции, которые искали разные проявления. И индикатор желаний всегда готов был выдать тебя с головой. Он как будто искал хорошеньких девушек и тут же проявлял повышенный интерес так, что неудобно было стоять с девушкой и разговаривать с ней. Ты краснел, в голове мутилось, брюки испытывали напряжение и выдавались вперед. Наступало время, когда приходится учиться скрывать свои чувства, скрывать высшую степень восхищения, возбуждения, пылкие, откровенные и жадные взгляды. Потому что это может привести к дискомфорту других и твоему нелепому, ложному положению. Приходилось надевать плавки, которые тоже не всегда спасали. Однажды я шел по улице, пересаживаясь с одного автобуса на другой. Чтобы скрыть свое проявившееся состояние, я вынужден был даже нести портфель перед собой. И девушки, которые увидели, как я его несу сказали мне на следующие день: «Мы тебя видели. Ты шел на автобус и нес портфель перед собой» Почему ты его так нес?» Я, покраснев, объяснял, что там был ветер и поэтому мне пришлось… И одна девушка, хихикнув, сказала: «А я знаю, почему он так нес…» Чем окончательно подорвала доверие к моим словам. Надо было за собой все время следить, чтобы не попасть в дурацкое положение. И знать, что сила влечения восхитительна, настойчивость прекрасна, навязчивость ужасна, насилие отвратительно. И как найти замечательную пропорцию между ними неизвестно. Нужно знать, что в ухаживаниях надо избежать пошлости и хамства. И еще, что неправильный подход к девушке и одно неточное слово, необдуманный поступок и неловкое движение все могут испортить.

Возраст от пятнадцати до восемнадцати особенно противоречив, потому что человек может уже размножаться в физическом, физиологическом смысле, но не готов к этому социально. Он не может брать ответственность за вторую половину, не может содержать семью, зарабатывать деньги и иметь жилье.

Эмоции захлестывали меня. Я как и многие другие искал самоутверждения. Выяснение отношений в таком возрасте почему-то всегда происходит с помощью кулаков. Дворовая и уличная жизнь не отпускала. Она невольно проникала в мою новую студенческую жизнь. Я до сих пор не могу понять, почему люди часто поворачиваются друг к другу отвратительными сторонами, а потом, оказывается, могут испытывать друг к другу симпатии.

Одна худая и чрезмерно личность высокая мне сильно досаждала в автобусе по пути в техникум. Этот парень меня всячески раздражал, всеми движениями и позой выказывая мне презрение и пренебрежение. Так бывает, что человек тебе сразу не понравится и ты не можешь ничего с этим поделать. Однажды на остановке около техникума я спешил, а он нарочито медлил выходить из автобуса. Я с раздражением подтолкнул его в спину и сказал: «Давай быстрей» Он будто этого и ждал. Не успел я поставить ногу со ступеньки на асфальт, как получил сильный удар по голове. Я тут же кинулся в драку. Мы побросали портфели в снег. Никто из нас не достиг быстрой победы. Тогда я тихо сказал ему: «Не здесь» Парень со мной согласился. И мы пошли за техникум. Парень отличался высоким ростом и тонким строением. Я отметил, что он старше, выше меня на голову и узок в плечах. Около электрической подстанции я неожиданно развернулся и кинулся на него с кулаками. Передо мной маячило его лицо, узкое с веснушками, в обрамлении рыжих коротко стриженных волос и пархатым носом. Что парень еврей я не сомневался. Горбоносый он, словно нож, как бы резал перед собой пространство кулаками. Я бил именно в нос. Парень оказался не только высокий, но и гибкий, хлесткий, как лоза. Когда несколько его ударов достигли цели, он просто выставил длинные руки и держал кулаками меня на расстоянии. Я кинулся ему в ноги, но он вовремя заметил мой маневр, отошел и вместо того, чтобы бить меня ногами, благородно помог подняться. «За то что, позвал меня сюда уважаю», – сказал свысока и спокойно он. Это было первое и единственное мое поражение в техникуме. Я ему ничего не ответил и мы пошли на занятия. Парня звали Женькой. Ни с кем другим я так не сдружился после, как с Женькой. Мы редко встречались. Он учился уже на третьем курсе и редко появлялся в техникуме – курсовые работы, практика на заводе. Но, когда он появлялся, то мы вставали около балюстрады на первом этаже перед раздевалкой и, облокотившись о перила, подпиравшиеся балясинами с лепниной, стояли и молчали. Он скажет слово. И мы молчим. Потом я скажу слово. И мы снова молчим. В этом был такой кайф от понимания без лишних слов, какой редко когда испытываешь. Признаться мне часто его не хватало. Женька на два года раньше кончил техникум и куда-то пропал, растворился во взрослой жизни. В конце первого курса я столкнулся в туалете с двумя королями со второго курса. Они привели меня туда, чтобы проучить. Но я их обескуражил – надел одному на голову урну с окурками, другому заехал в рожу крышкой от урны. Досталось, конечно, и самому. Тогда я еще не понимал, что – глупые дерутся, а умные смеются. И важнее выходить из сложной ситуации безударной техникой и выяснять отношения с помощью аргументов. Это приходит с опытом понимания себя. окружающих. Хотя этому бы учить ребят в школах.

В техникуме у нас были замечательные преподаватели. На первом курсе нам преподавал теоретическую механику, а на втором и сопромат человек по фамилии Казакевич. Потом он нам преподавал сопромат. Он настолько хорошо и глубоко знал предмет и по доброму к нам относился, что мы легко усваивали то, что он говорил. Ему было около восьмидесяти лет. Голову брил наголо и держал высоко. Ростом казался выше среднего. С первых же слов этот человек нас влюбил в себя, потому что кроме безукоризненного изложения материала хорошо рассказывал разные истории. Он рассказывал нам, как они с дружками в детские годы ходили на выступления Маяковского. Этот рассказ нам нравился и мы несколько раз просили его рассказывать. Он был из тех преподавателей, которые сразу пришлись нам по душе. На первом курсе математику нам преподавал Муханой, которого все в техникуме ненавидели за требовательность к изучению своего предмета. Он жил в служебной комнате недалеко от техникума. И лаборантка, проживающая с ним в квартире говорила, что он по вечерам играет на скрипке. Около его двери в квартиру, где он проживал благодарные учащиеся техникума около звонка с табличкой кому сколько звонить, нарисовали большую муху. Эту муху время от времен кто-то стирал, но через некоторое время она появлялась вновь. Муханов был строг, сух и даже желчен. Аккуратная лысина на всю голову выдавала его характерный череп мыслителя. Он ходит чуть сгорбившись с седыми волосами на висках в сером костюме и всегда аккуратно стриженным. из его квартиру. От него всегда пахло табаком, потому что часто курил. Когда он на доске писал формулы или объяснял новый материал, около него аура умнейшего человека который безуспешно бьется о стены непонимания учащихся. Иногда он вызывал кого-то к доске и спрашивал заданий урок или просил решить пример. Если учащийся отвечал правильно он ставил ему четвертку. Если учащийся не знал материал, он доводил его до белого каления, нервничая, задавая острые вопросы и пытаясь из него хоть что-то выудить из того, что он рассказывал. Девушек он доводил до слез и очень нервничал, когда его работа казалось терпела крах. На последнем курсе он давал нам основы высшей математики и говорил: «Вот вы скоро кончите техникум и пойдете учится в институт. И там вы меня вспомните и потом придете и будете благодарить за то, что я вас учил. Недавно к нам вечер пришел мой студент и говорит, спасибо вам. Мне так легко было учиться на первом курсе, потому что я многое уже от вас знал» И действительно я часто вспоминал Муханова, когда учился в институте, потому что хорошие основы он в нас заложил. Это был тот преподаватель к которому симпатии и понимание его пришли годы спустя. У нас были преподаватели которые любили только себя. Одной из таких была преподавательница химии, которую мы просто звали Любовь. В аудитории мы ее называли Любовь Васильевна, а между собой просто Любовь. Это была пышная женщина с большой грудью, которую хорошо подчеркивали шерстяные платья в обтяжку, большими красными щеками с ямочками, губками бантиком, с короткой кукольной прической и в очках. Она хорошо знала свой предмет, но перед нами все время красовалась, рассказывая что-то о муже, которого игнорировала, о дочери, которую терпела. Эгоизм в ней хорошо укоренился и красил ее самодовольством. Однажды на практических занятиях дала нам каждому делать опыт с реактивами и собственными волосами. Нужно было в пробирку положить свой волос и влить в нее несколько реактивов. «После этого у вас у каждого в пробирке должна была появиться белая жидкость. Если получится темная или коричневая, то это плохо. И только одна девушка Таня Корытина получила коричневую жидкость и разрыдалась. Подруги бросились ее успокаивать. Любовь спросила что случилось. И когда ей все объяснили и показали коричневую жидкость. Но это ничего, сказала она и продолжила урок. А Танька действительно скоро умерла. Она успела выйти замуж, родить ребенка и умереть от рака крови.

Английский язык у нас в техникуме преподавала Нина Ивановна Яковлева. Человек замечательный души. Нам повезло, что Нина Ивановна оказалась и нашей классной руководительницей. Она организовывала нам экскурсии, заботилась о каждом персонально. Гордо посаженая голова, приятная худощавость, тонкая талия и теплый взгляд выдавали в ней человека степенного, доброго, деликатного и в высокой степени культурного. Каждый раз отправляя нас на каникулы, она говорила: «Только я вас прошу, пожалуйста, без эксцессов». Если она делала кому-нибудь замечание, то очень деликатно и по-доброму и с покровительственной нежностью. Она отличалась от всех преподавателей тем, что вызывая симпатии и ведя разговоры на доверительный темы, умела оставаться на дистанции. Что-то в ней было неземное. Она была исполнена природного благородства и непритязательного обаяния. Преподавательница химии, которая любила посплетничать, рассказала нам, что Нина Ивановна родила в семнадцать лет по большой любви. Курс за курсом мы проходили с ней до самого выпускного вечера. И затем часто встречались, не желая расставаться и терять этого человека в жизни. На последнем курсе ее наградили орденом и награждать ее приехал член Политбюро такая одиозная и грозная личность как Суслов. Мы, не зная всей подоплеки, порадовались за нее. Только в день награждения весь техникум узнал, что она жена Члена Политбюро Александра Николаевича Яковлева. Вскоре после этого Нина Ивановна нас собрала и попрощалась, объявив, что Александра Николаевича отправляют послом в Канаду и она не знает, вернется ли обратно или нет. В Москве у нее оставалась престарелая мама. Очень милая сухенькая и ссутулившаяся от старости женщина, которую мы встречали у нее на квартире на Тверской. В Москве у нее оставался сын и дочь. Только годы спустя мы узнали, что академик и член Политбюро Александр Николаевич Яковлев не пожелал подписать к дню рождения Леонида Ильича Брежнева хвалебное и возвеличивающее письмо от руководящей верхушки с многочисленными льстивыми реверансами. За это его жену наградили орденом, а его сослали в ссылку послом в Канаду. Эта была настоящая ссылка, из которой можно вернуться только согласно установленному регламенту. Они вернулись лет через десять и наши ежегодные встречи с Ниной Ивановной возобновились.

На втором курсе техникума на нашей группе появилась Эльвира. Спелая девушка шикарных форм. Она обладала выдающейся грудью, зрелой фигурой, волоокими глазами и плавной степенной походкой павы. Если нам исполнилось по восемнадцать лет, то ей исполнилось двадцать два. На груди она носила цепочку с профилем Нефертити и уже умела делать длинный томные взгляды от которых юноши терялись и не знали, что делать. Через несколько месяцев она подошла ко мне и сказала: «Одна девочка хочет с тобой встречаться». Я ей кивнул, но ничего не ответил. Возможно она имела в виду не себя, а другую девочку, с которой она дружила. Но я представил эти встречи, их развитие и понимал, чем они могут закончиться. Мне не хватало в не глубины чувств, тонкости ощущений. Я представил, как падаю с ней, увязнув в ее пышностях и понял, что мне не до этого. В возрасте восемнадцати лет я выглядел вполне зрелым сложившемся парнем с ростом более 180 см и весом 86 кг, хотя в глубине души таковым себя не считал. К тому же передо мной маячила неясность поставленных целей. Через месяц в автобусе по пути из техникума я познакомился с Наташей, девушкой моего возраста, кареглазой с каштановыми волосами. Она как и я много читала и много знала. Мы ходили с ней в кино и гуляли. Это происходило не так часто, поскольку Наташа занималась фигурным катанием и проводила свободное время на катке. Наш идеальный роман тянулся чуть меньше года. Встречи происходили все реже и прекратились совсем. Она предлагала мне приходить к ней на тренировки. У нее что-то не получалось с партнером, над которым она немного подсмеивалась. Мы несколько раз ходили в кино и на каток. Что-то не ладилось. Последний раз я встретил ее случайно весной на остановке около Тимирязевской Академии. Я увидел ее в окно, выскочил из автобуса и подбежал. Она стояла грустной. Мы не виделись месяц. Я беспрерывно болтал и шутил, а она стояла обиженная. Мне не удалось ее разговорить. Подошел, автобус я вскочил на ступеньки и поехал, помахав ей в окно рукой. В окно автобуса от меня удалялась хорошо сложенная девушка, серьезная и глубокая. Между нами стеной стояло фигурное катание, сознание, что мне рано жениться и еще целая непрожитая жизнь.

Я какое-то время переживал, понимая, что для серьезных отношений нужна какая-то опора в себе, стержень, над которым мне еще предстояло, выстраивая, поработать.

На самом деле я просто еще был слишком юн. Вокруг было столько интересного и непознанного. Все девушки казались юными богинями, были красивы цветением и стремлением к совершенству. Молодые женщины казались уже совершенными, так как пришли к этому через материнство. Женщины постарше – красивы мудростью и тем, что любят в тебе юность, понимают тебя и читают, как книгу и ты тоже хочешь их читать, как книгу, но пока еще не можешь. И все это чудо жизни и творение души бога. И ты сам бог, потому что тебе кажется – ты на все способен. И ты наслаждаешься этим и в тебе часто слышится гимн твоей молодости, который звучит музыкой внезапного нахлынувшего настроения и выражается самопроизвольно рождающими в тебе словами: «Я свободен, как ветер! И красив, как бог!.. Я принадлежу только… Солнцу!.. Небу!.. И воздуху!.. И во мне есть что-то загадочное, нераскрытое, что поднимает меня на недосягаемую высоту и что заставляет чувствовать все по особенному. Я необыкновенный и чудесный и поэтому так сияю…От меня как будто расходятся дивные золотистые лучи всеобщего счастья. И я иду в их ореоле. Иначе почему на меня все так оборачиваются и, когда я прохожу мимо, смотрят вслед! Я концентрирую в себе счастье и радость всех людей, собираю их восторженные взгляды и несу другим жаждущим людям! И все это оттого, что я прекрасен и дерзко юн. И мне от этого хорошо, потому что все чудесно и будет еще лучше! Ведь жизнь только начинается». И рядом с тобой идут другие божественные создания, девушки с округлыми бедрами и с возвышенной грудью, которые тебя манят улыбкой, многообещающим взглядом, чудной фигурой и удивительной поражающей изящностью движений. И ты выливаешь все, что в тебе есть на идущее рядом создание. Идешь и разговариваешь с ней. И тебе кажется, что вы знакомы давно. И между вами что-то возникает – тонкое, мнимое, которое усиливается до поры до времени, пока она или ты не спохватишься и все легкое, романтичное, возвышенное разрушится от непредвиденных тобой или ею обстоятельств. Если вдруг получается так, что вы оказываетесь на критическом расстоянии, то тебя начинает всего выворачивать и тянуть к ней так сильно, что трудно с собой совладать. Т с этим нужно что-то делать. Если бы не клетка разума, в которую ты себя скорее пытаешь запихнуть, чтобы не случилось непоправимое, стыдное, и тебе остается только терпеть и скрывать свои чувства, не давать им свободы до тех пор, пока тебе не разрешат объятия и поцелуи. И ты только начинаешь понимать, что есть скрытые, интимные проявления чувств и есть открытые, невинные такие, как взгляды и касания.