Читать книгу Белый лебедь (сборник) - Виктор Добросоцкий, Виктор Иванович Добросоцкий - Страница 4

Сергей Северов мчался на велосипеде легко и радостно, преодолевая крутые виражи швейцарских горных тропинок. Дух его захватывало от внезапно открывающихся величественных пейзажей заливных альпийских лугов. Сергей неожиданно вспомнил городскую жизнь. «В Москве кажется, что, кроме автомобильных пробок, другой жизни не существует. И бредешь ты часами на «Мерседесе» со скоростью старого плешивого ослика и радуешься, что ты хозяин жизни с неограниченными возможностями. Ан нет, вранье. Ты всего лишь ряженный в крутые аксессуары смешной раб цивилизации. Ни влево, ни вправо. Плетись по течению дорожной реки. Работай, жри, пей, спи, чванливый клоун. А глотка горного воздуха тебе в Москве не купить ни за какие деньги. Восход солнца в горах тоже не купить. Дурацкую радость от утреннего пения птиц, беспричинный смех от пьянящего ароматами луговых трав воздуха – тоже фигушки. Бабок нет таких, чтобы миг счастья купить. Все покупается в Москве, а счастье – нет…»

За Северовым, еле успевая, недовольно морщась и бурча что-то себе под нос, крутил педали мужчина лет сорока, уже изрядно полноватый, но сохраняющий остатки былого атлетического телосложения. Это был Степа. Его лицо было простым и незаметным, как у профессионального разведчика. Крупные черты лица и небольшие, хитроватые, слегка мутные зеленые глаза выдавали в нем крестьянское происхождение.

Сергей обернулся и, заметив комичность Степиного выражения лица, невольно улыбнулся: «Сколько лет мы вместе… пять? семь? Да нет! Пожалуй, больше десяти. Интересная должность – хранитель чужого тела… Жить, чтобы хранить чужое тело. Значит, твоя жизнь ничего не значит. Получается, ты родился всего лишь для того, чтобы охранять жизнь другого человека. Ну нет! Степа, конечно, для меня больше, чем телохранитель. Степа – это преданность и мужская любовь… Чушь! Ни мужской, ни женской любви не бывает. И Степка, Степушка, Степашка предаст меня при первой же возможности. А может, и не предаст? Нет, предаст! Все измеряется деньгами. Плачу Степушке бабла много – вот и любит. Перестану платить – как и любой другой, сдаст за милую душу. Все люди либо ленивые кретины, либо продажные твари. Притворяются благородными. А на самом деле все хотят только денег… Никому верить нельзя. Даже себе… Вот и профессор Клаус… Вчера пригласил меня на выступление самодеятельного мужского хора из чокнутых швейцарцев. Да еще меня просил спеть. Обещал, что что-то там во мне откроется… Пусть скажет спасибо, что пошел слушать эту богадельню. Действительно, а зачем я пошел? Да пообещал сдуру – вот и пошел. Я слово свое всегда держу, да и любопытно увидеть, как пять миллионеров, дворник, водитель, массажист, садовник и повар вместе песни поют. Спрашиваю профессора: «Вы всемирное светило. Вы богатый человек. Зачем вам петь, да еще с этими недоносками стоять рядом?» А он давай втирать мне: «Пение – это разговор с Богом, а перед Богом все равны. Пение исцеляет души…» Сумасшедшие люди. Конечно, профессор столько от меня бабла скачал, что ему петь от счастья хочется, с Богом общаться. А Бог-то, получается, – это я».

– Шеф, вам надо на гонках выступать, – прервал размышления Степа. – Я не могу, шеф, так быстро. Я ведь по другой части у вас работаю. Я самбист, а не велосипедист. Завтра вы на дельтаплане полетите, и мне за вами? Контрактом смертельные риски от экстрима не оговорены.

«О контракте вспомнил. Как бабло получать ни за что на отдыхе в Швейцарии, так контракт не вспоминает, а как на велосипеде прокатиться с шефом, уже перенапрягся», – зло подумал Сергей.

Они подъехали к обрыву и остановились. Прямо перед собой Северов неожиданно увидел завораживающий рисунок природы, написанный гениальной кистью Всевышнего. Через ущелье, в ярко освещенном осенним солнцем пейзаже, сияло все великолепие непередаваемой палитры осенних красок десятков видов деревьев и кустарников – от ярко-красного цвета до настоящего золотого перелива. Дети леса были расположены в такой стройной гармонии, что казалось: кто-то специально разместил их на этом природном полотне, чтобы показать всему человечеству, что такое земная красота.

Внезапно сильнейший порыв ветра сорвал в один момент с тысяч деревьев миллион листьев и, подняв их в небо, заслонил этим пестрым полотном солнце. Это был миг сказочного озарения осени, ее прощания и подготовки природы к новому этапу своего земного цикла – к зиме.

– Ладно, Степа, сворачиваем к клинике, – скомандовал Сергей, невольно вдохнув всей грудью чистый горный воздух, и улыбнулся от внезапно пережитых ярких эмоций общения с таинством природного явления.

Велосипедисты весело помчались вниз с горы по узкой тропинке, по золотому ковру из листьев к красивому, похожему на средневековый замок трехэтажному особняку с окошками, весело наряженными цветниками, и ярко-красной черепичной крышей…

– Шеф, а шеф, вас сопроводить? – вяло спросил Степа, услужливо открывая дверь в клинику перед Сергеем.

– У входа жди. Расслабься! И не изображай из себя Рэмбо. Я денег никому не должен, так что жизнь моя в полной безопасности… – Сергей зачем-то остановился и внимательно посмотрел в мутные глаза охранника.

– А хулиганы, шеф? Опасности надо бояться, пока она не пришла.

– Это мудро, – согласился с улыбкой Сергей.

– Согласно статистике, опасны обыкновенные подонки и отморозки. Но вы, шеф, сами кого угодно с первого удара, – оправдывался телохранитель, мгновенно меняя выражение лица с грозного на смиренное.

– Степа, все хулиганы здесь – только больные швейцарские пенсионеры и еще два опасных придурка, – Сергей театрально посмотрел по сторонам.

– Что за придурки? – напрягся, оглядываясь, Степа.

– Мы с тобой, Степа. Так что не парься. Стой здесь и не выслуживайся. Зарплату все равно не подниму, – Сергей дружелюбно улыбнулся и хлопнул по плечу телохранителя так сильно, что тот, не удержав равновесия, пошатнулся…

– Я и не надеюсь, шеф. Для меня главное не деньги, а ваша безопасность, – делая обиженное лицо, произнес охранник.

– Ты, Степа, хохол, и для тебя деньги главное. Поэтому я тебе и доверяю. Плачу и доверяю. Знаешь историю, как два хохла поспорили на десять долларов, кто дольше пробудет под водой?

– И что? – с живым интересом спросил Степа.

– Да ничего. Оба утонули.

Только спустя два часа Сергей вышел от врача. Он был бледен и от этого выглядел как-то по-особому торжественным и даже помолодевшим.

– Все в порядке, шеф? – осторожно поинтересовался Степа.

– Все в полном порядке, Степа. Начинаем жизнь заново.

– Значит, вы здоровы? – уточнил охранник.

– А как же! Лучше десять раз тяжело заболеть, чем один раз легко умереть, Степушка. Не зря я столько капусты здесь оставил. Говорили мне, что эта клиника – самая правильная в мире. Все в этой жизни решают, брат, деньги. Деньги и Бог. Но Бога за деньги тоже можно уговорить грехи скостить. Церквушку деревянную в селе Верхние Пятки построил – и ты снова святой. Можно дальше с девчонками зажигать…

– Я анекдот знаю, – неожиданно перебил шефа Степа. – Новый русский попал в ад и говорит: «Апостол Петр! Вы перепутали. Я бабла кучу отдал на два детских дома, на пять храмов, а вы меня в ад. Это ошибка!» Достали распорядители небесной канцелярии записи и говорят: «Всё правильно. Два детских дома построил, пять храмов восстановил. Все правда. Деньги мы вам вернем, но, к сожалению, вам в ад».

– Пошлый анекдот, – недовольно отреагировал Сергей и восторженно продолжил: – Великая швейцарская медицина! Я здоров! Сегодня на радостях напьюсь.

– Ну, шеф, вы титан. Любую проблему на раз, – искренне восхитился, неприятно захлебываясь слюной от радости, Степа.

– Ладно, хватит болтать. Собираемся. Завтра улетаем, – тоном, не терпящим возражений, сообщил о своем решении Сергей.

– Заказываем борт на утро? – включился бодро в работу Степа, хватая свой мобильный.

– Ты что, меня не слышишь? Новая жизнь! Хочу чудить! Полетим как все.

– Берем «бизнес», что ли? – недоверчиво спросил с глуповатой улыбкой Степа. Он был уверен, что шеф его, как обычно, просто разыгрывает.

– Нет, я не шучу, Степа, полетим… как его называют – ну, самый простой тариф?

– Ну, «бизнес», шеф, и есть для вас самый простой. «Бизнес» для вас простой, как велосипед. С народом можно пообщаться… – искренне подсказал Степа.

– Голову мне не пудри. Куража хочу. Экстрима желаю. В «экономе» полетим. Клоунов живых видеть хочу. Доктор сказал – мне радости в жизни не хватает.

Самолет уверенно набирал высоту. Салон эконом-класса был полон пассажиров и готовился к привычной дремоте. Северов напряженно вспоминал, когда он последний раз летал в «экономе», и не мог вспомнить. Последние пятнадцать лет жизни он даже не произносил слова «экономкласс». Кстати, экономить Сергей любил на всем, только не на охране и не на себе. Охрана может предать. А предают, когда мало платят. Себя бизнесмен безмерно любил, без ограничений окружал всяческими житейскими ласками комфорта и упивался ими.

Сергей давно отделил себя от смертных людей особыми стандартами жизни, которые делали его, как он всем говорил, Человеком Мира. Частный самолет, двухпалубная яхта, охрана, ВИП-клубы… Это была его жизнь, где он был королем желаний. Иногда он придумывал себе новые мечты: купить остров вместе с людьми и создать собственное новое государство, где он будет править подданными, или, например, создать на этом острове лекарство от бессмертия… А пока здесь, в Швейцарии, каждые три года он получал инъекцию бессмертия, которая, по заверению светил медицины, замораживала механизм старения, а возможно, даже давала шанс достигнуть бессмертия… Это была вытяжка из эмбриона ягненка. Управлять здоровьем и жизнью легко, уверяли швейцарцы. Но в этом году произошло непредвиденное…

– Шеф, я снова выиграл. Третий раз! – радостно, как ребенок, воскликнул Степа, показывая козырного туза.

– Игра дурацкая, – недовольно произнес Сергей и брезгливо бросил карты.

– Она так и называется, шеф, «дурак»! – подтвердил довольный Степа, беря с кона бумажку в сто евро.

– Понимаешь, Степа, ты зря радуешься. Тебе играй не играй, а все дураком по жизни будешь. В эту игру дурацкую сам и играй. Она – твоя фирменная.

– Да вы же сами, шеф, предложили сыграть в дурака и теперь всех собак на меня. Я же не виноват, что мне везет…

– Тебе везет? Тебе везет, что ты, дурак, при мне живешь и ешь мой хлеб с черной икрой, отдыхаешь на халяву в Швейцарии, – Сергей не на шутку разнервничался от проигрыша и язвительно завершил: – Дуракам везет, Степа.

– Вы не могли бы немножко подвинуться? – робко произнесла девушка в красном костюме, сидящая рядом у окна. Только сейчас Сергей обратил на нее внимание. Он по привычке развалился в кресле так вальяжно, что незнакомка вынуждена была придвинуться всем своим хрупким телом вплотную к иллюминатору.

– Извините, – грубо выговорил Сергей и слегка отодвинулся от нее.

– Ничего страшного, – приятным, мелодичным голосом ответила девушка.

«Развалилась, клоунесса», – зло подумал Сергей, но непреодолимая магия голоса девушки заставила его еще раз взглянуть на нее. Она была хороша собой. Особенно поразили Сергея огромные, как у инопланетянина, наивные, светящиеся как-то по-особому, изнутри, голубые глаза. Глядя в них, бизнесмен как будто неожиданно провалился в какой-то мир глубины, неведомой доселе. Сергей с большим трудом отвел свой взгляд от ее глаз. Он почувствовал впервые в жизни, что мечтал бы смотреть в эти глаза всю жизнь, просто смотреть, и все. Это было странное чувство блаженства, длящееся секунду, минуту, целую вечность. Взяв себя в руки, Сергей решил отомстить девушке за свою неожиданную слабость.

– Как тебя зовут? – нарочито развязно спросил он.

– Вера, – ответил магический голос. – А вас?

– Надежда, – зачем-то глупо пошутил Сергей.

– А меня зовут Любовь, – с пошлой улыбкой вставил телохранитель.

– Вы шутите с Надеждой и Любовью, – проворковала серебряным голосом девушка и грустно улыбнулась: – Они часто не прощают насмешек над собой.

Сергей почувствовал неприятный озноб от ее слов.

– Я мечтал бы, чтобы меня так нарекли: Надежда или Любовь, – зачем-то начал оправдываться он. – Почему женщины имеют привилегии и узурпировали Веру, Надежду и Любовь? Это несправедливо, – Сергей пытался вернуться в привычное для себя уверенное, развязное состояние, нагнетая в себе циничные мысли. «В моем самолете, на диване, ты бы за два часа полета узнала, что значит настоящая любовь, дуреха», – взгляд Сергея неожиданно упал на дышащую привлекательным теплом юную грудь девушки, и сердце его забилось еще больше от волнения.

– Я не понимаю вас, зачем вы думаете о людях так цинично? – произнесла девушка, накидывая на плечи палантин. Сергей растерялся: «Она читает мои мысли?! Нет. Нет. Это просто совпадение!»

– Чем вы занимаетесь? – зачем-то поинтересовался Сергей.

– Я врач-кардиолог, – ответила Вера и слегка покраснела.

– Сердце, тебе не хочется покоя… – пропел Степа, протягивая шефу виски.

– Девушке налей, балбес. Ох, Степа, дурачок, сколько тебя учить? – властно сделал замечание Сергей. Он любил унижать подчиненных на людях, возвышаясь тем самым над ними до небес.

– Я не пью спиртного. Пьянство – это добровольное сумасшествие, – спокойно произнесла девушка.

– А вот в некоторых религиях Японии считается, что алкоголь вызывает откровение, а откровение – это и есть Бог, – заметил Сергей, зачем-то залпом осушив бокал.

– Я пью только вино, которое делает моя бабушка. Оно действительно вызывает откровение.

– А виски – то же вино, дает откровение и смелость, – глупо пошутил Сергей.

– Каждый делает то, что диктует ему его душа, – произнесла девушка и отвернулась.

– Смотрите, как швейцарец на нас смотрит, – неожиданно сменил тему Степа.

На кресле с правой стороны на них действительно с удивлением, не отводя глаз, пристально смотрел пожилой мужчина в типичном для швейцарцев клетчатом пиджаке.

– Как объяснить тупым швейцарцам, что для нашего человека одна бутылка виски нормально, две много, а три мало? – засмеялся Степа.

Сергей заметил мимолетный взгляд девушки, брошенный в Степину сторону. Он почувствовал неожиданно ревность из-за взгляда, подаренного ею охраннику. Ему даже показалось, что это был взгляд женского интереса. «Опять Степка при новой красивой девчонке, а шеф на бобах. Девки, они философию не любят. Они любят простоту и конкретность. Наливай – люблю. Молодцы, девки. Мастерски девки мыслят и живут. Товар – деньги – товар. Недаром мне сын говорит, что у современных девушек женихи проходят тщательный кэш-контроль».

– Степан, вы не правы. Они не тупые. Они просто другие. Каждый человек красив по-своему, – возразила Вера, не оборачиваясь к мужчине.

– А я тоже красив? – спросил сухо Сергей.

– Я пока не вижу вашу красоту. Вы как гадкий утенок. Вы пока не стали белым лебедем, но обязательно должны стать, иначе… – девушка замялась.

– Что иначе, договаривай, – растерянно произнес бизнесмен и снова почувствовал дрожь по всему телу.

– Иначе вы умрете, – тихо произнесла девушка и замолчала.

– Ты че, Верка, от запаха виски уже аллергия в мозг стукнула? Нашла утенка! Шеф бессмертен! – агрессивно напал Степа.

– Помолчи. Говори, коль начала, – перебил охранника Сергей. Вера повернулась к Сергею, и их взгляды встретились.

– Красота – это гармония человека. Красота – это когда из человека потоком струится необыкновенная, только ему свойственная музыка любви. Ты ее не слышишь, но ощущаешь каждой клеточкой своего тела.

Северов снова провалился в океан ее голубых глаз. Он не мог ничего говорить.

– А из меня не льется музыка любви? – съязвил Степа.

– Нет, – сухо ответила девушка. Секунду о чем-то подумав, она продолжила: – Вы, Степан, пытаетесь быть сильным, а происходит наоборот. Вы слабы и пошлостью делаете себе больно. Вы скоро останетесь без души. Ее у вас мало осталось, – затем она внимательно посмотрела на Сергея и спросила: – Сергей, вы довольны поездкой в Швейцарию?

– Да нет, мы дедушку ездили хоронить, – зачем-то стал врать Сергей, глядя в пустой бокал. – Думал, что получу наследство, а оказался без денег. Я ведь сторожем на овощехранилище работаю. Летим с братом домой. Последние деньги на билеты истратили. Как жить, и не знаю, – Сергей чувствовал себя во власти девушки и врал из чувства сопротивления. Он хотел вырваться из плена: врать, юродствовать, но вырваться из странного подчинения этим глазам.

– Зачем, Сергей, вы все это говорите мне? – снисходительно заметила Вера.

– Стоп, – неожиданно перебил шефа Степа, – а откуда, шеф, она знает ваше имя?

Сергей не мог понять, что происходит с ним и откуда эта девушка имеет столько власти над ним.

– У вас такое молодое лицо, а вы седой. И глаза у вас красивые, голубые. Вы обязательно должны постараться стать белым лебедем, – произнесла Вера.

– Белым лебедем, говорите, должен стать? – Сергей о чем-то задумался и потом грустно произнес: – Гадкий утенок – это похоже на правду. Меня так мама часто шутя называла. Я игрушки по квартире разбрасывал и рисовать любил так, что все обои разрисовывал… Как вы узнали мое имя?

– Вам нужно стать белым лебедем, – повторила Вера и, улыбаясь, с иронией спросила: – Ну как же вы в Москве жить собираетесь без денег?

– Ума не приложу. Хоть вешайся… Придется пешком из аэропорта шлепать до Балашихи. Там мы живем в общежитии, – Сергей зачем-то сделал скорбное, жалкое лицо.

– Самоубийство – это грех. А вы этим занимаетесь многие годы, – девушка это произнесла с сожалением, без улыбки. У Сергея неожиданно закружилась голова.

– Я вот здесь сэкономила из своих командировочных немного… Возьмите, – девушка протянула Сергею сто франков. Глаза ее пристально смотрели в глаза бизнесмена, и ее властный взгляд стал проникать внутрь его души и блуждать там, больно освещая все ее темные, затаенные уголки.

– Ну, шеф, девка зажигает! – восхитился Степа.

Сергей усилием воли усмехнулся, небрежно взял купюру из Вериных рук и сунул ее в карман брюк. Его внезапно и еще сильнее охватил озноб. Он закрыл глаза и провалился в странный сон. Сергею снилась мать. Она вела его за руку по узкой горной тропе, а вокруг была равнина и пели райские птицы. Сергей чувствовал, что ему не более пяти лет, но он почему-то намного выше матери. Он дышал каким-то густым вкусным воздухом, и ему казалось, что если бы мама не держала его за руку, то он бы улетел на своих крыльях. Он их ощущал, но не видел. Он был уверен, что может летать. «Осторожнее иди по тропинке судьбы, сынок! Ты близок к обрыву». Тропинка становилась все уже и уже, а с двух сторон вместо равнины его стали окружать страшные ущелья, которые как будто сжимали тропинку. Наконец тропинка совсем исчезла. Дальше нужно было уже лететь или падать в пропасть. «А где мама?» – испугался Сергей. Ее не было рядом. Сергей боялся лететь, но он еще больше боялся упасть в пропасть. Неожиданно он полетел – откуда-то появились крылья. Но пролетел он немного: пошел сильный ливень. Крылья промокли. Сергей обернулся в поисках места, куда бы он мог опуститься, но ничего не нашел и стал стремительно падать в пропасть. Мамы не было, но вдруг он услышал ее пение из детства. И хотя тропинки он так и не нашел, спустя мгновение он понял, что, мокрый, но целый и невредимый, стоит прямо перед пропастью. «Это мама снова меня спасла», – подумал он.

Самолет шел на посадку. Северов открыл глаза и почувствовал, что рубашка его мокрая. «Неужели я так вспотел?» – подумал Сергей.

– Как спалось, Надежда? – спросила, улыбаясь, Вера. – Помните, вам необходимо стать белым лебедем, – снова настойчиво сказала она. Сергей никак не мог отойти от странного сна и молчал. Ему было очень холодно.

– Надежда всегда в России спит хорошо. Так спит, что ее никто не видит и не слышит. Нет Надежды в России, и Любви нет, и Веры не стало, – философствовал Степа. – А я все переживал за вас, шеф. Вы когда спали, то холод от вас шел такой, как будто вы, простите… умерли. И дышали так тихо… Я вас и пледом накрыл. Очень странно вы спали, шеф… – с испугом произнес Степа. – Вера, а вы мне свой мобильный оставьте. Я вам позвоню, – обратился он потом к девушке. Сергей заметил, что Степа перешел с девушкой на вы.

– А у меня нет мобильного телефона. Он мне не нужен.

– Как не нужен? – удивился Степа.

– Я всего лишь врач. Позвоните, когда приедете, дежурной санатория и спросите Водицыну Веру. Меня сразу найдут, – девушка протянула Степе записочку. Сергей сидел мокрый от пота, подавленный и молчал. Ему вдруг стало снова не по себе, страшно и холодно. «А может, я действительно мертвый?..» – с ужасом подумал он.