Читать книгу Любовь Бешеного - Виктор Доценко - Страница 6

Розочка проснулась почти в одиннадцать с удивительным ощущением счастья и покоя. Вчера она стала студент кой Колумбийского университета. Профессора не могли надивиться, как этой русской пятнадцатилетней девочке удалось за три с небольшим месяца прекрасно овладеть английским, а потом выдержать труднейший экзамен. Но не поэтому в девичьем сердечке бушевала «весна без конца и без края». Просто сразу после экзамена новоиспеченную студентку с огромным букетом роз встретил Савелий.

– Удивительные розы удивительной Розочке! – с улыб кой произнес он заранее заготовленную фразу и чуть смущенно добавил: – Поздравляю с успешной сдачей!

Но это было потом, через три с лишним месяца после их последней встречи…

А все это время Розочке было не до сладких грез. Она вставала в шесть утра, а спать ложилась где-то в одиннадцать вечера. Словно сказочному герою, ей надо было преодолеть множество препятствий, одно трудней другого, на пути к заветной цели. И первым из них стал экзамен на водительские права. Как радовалась девушка, когда наконец-то получила документ. Просто на седьмом небе была от счастья!..

День Розочки строился так…

Встав с постели, она полчаса уделяла своему туалету, потом быстро завтракала, после чего до одиннадцати штудировала английский. Затем следовал второй завтрак и двадцать минут отдыха, потом занятия английским в университете и по возвращении, в три часа, плотный обед и отдых. С четырех до восьми вечера подготовка к вопросам вступительного испытания, затем ужин, далее до половины одиннадцатого вновь хитросплетения английской грамматики, бассейн и – в кровать. А в первые десять дней еще и занятия по вождению. И так без единого выходного все три с лишним месяца, как говорится, каждый божий день!

Первые дни тетка Розочки, Зинаида Александровна, причитала над бедным дитятком: мол, «изводишь себя науками», «кожа да кости остались». Но девочка то отшучивалась, то отмалчивалась, и постепенно тетка оставила ее в покое. Более того, она даже сама всерьез взялась за английский.

Разумеется, Розочке было трудно, конечно же ей хотелось, и отдохнуть, и в кино сходить, да и просто побродить по городу, но она, стиснув зубы, отказалась от всех соблазнов до лучших времен. И помог ей во всем этом Савелий. Нет, она ни разу его не увидела и даже не услышала с того самого телефонного разговора, когда он ей САМ позвонил. Девочка тогда уже лежала в кровати и перед сном повторяла английские слова. Тот диалог Розочке запомнился на всю жизнь.

– Слушаю! Вам кого? – спросила она, а сердце почему-то сладко таяло в груди.

– Роза? – раздался в трубке ТОТ САМЫЙ голос. Конечно же Савелий попытался изменить его, но любящего разве обманешь? – Мне передали, что вы меня разыскиваете? Это Сергей Мануйлов! – Как он ни старался, а голос чуть заметно дрогнул.

– Господи, это ты, Савушка? – Розочка даже всхлипнула, нет, не потому, что он пытался говорить с каким-то странным акцентом, не от отчаяния. Нет, Розочка всхлипнула от счастья, оттого, что наконец-то слышит своего желанного.

– Сергей, Роза, Сергей! – твердо возразил Савелий, на этот раз своим, до боли знакомым голосом.

– Господи! – воскликнула девочка, замирая в сладкой истоме. Наконец-то до нее дошло, что ее «Савушку» нужно почему-то называть по-другому, но какое это имело значение?! – Я поняла, Сереженька! Я все поняла!

– Рядом с тобой никого нет? – с едва скрываемой тревогой спросил Савелий.

«Ему угрожает опасность! – подумала она. – Ну да, он еще так странно говорит… Как я раньше не догадалась!»

– Нет, милый, я в кровати лежу! Лежу и повторяю задание по английскому! – ответила Розочка. В первый раз ей захотелось послать к черту все перфекты с инфинитивами.

– Ну и как, получается?

При этих словах девочка отчетливо увидела улыбающееся лицо, его улыбку…

Но о чем это он? Господи, они так давно не виделись, она столько времени не слышала его голос, а он!..

– Получается! – машинально ответила она и наконец поведала о самом сокровенном: – А ты мне вчера приснился! Здорово, правда? Ты поцеловал меня у бассейна, вот! – с вызовом выпалила девчушка и тут же задала самый главный вопрос: – А когда мы увидимся?

Некоторое время Савелий молчал, и девочка испугалась, что их разъединили. Розочка даже хотела закричать, но тут ее любимый заговорил, тихо, проникновенно, немного смущенно:

– Понимаешь, малышка, придется немного потерпеть…

«Понимаешь»… Да разве можно тут не понять! Ему не хочется ее огорчать, а поступить по-другому он не может. Савушка такой…

– Милый, родной мой Сереженька, я буду ждать столько, сколько понадобится! Помнишь? Хоть всю жизнь! Ну, скажи, помнишь?

– Да, конечно помню! – помолчав, ответил Савелий. В памяти всплыла фраза, сказанная когда-то пятилетней крохой: «Я буду тебя ждать хоть всю жизнь!» Он даже хотел напомнить эти слова, но девочка его опередила.

– Я знала! Я знала! – с восторгом взвизгнула она.

– Розочка! – одернул он ее тоном строгого, но доброго учителя.

– Все! Я больше не буду! – по-детски ответила без пяти минут студентка и, чтобы успокоиться, добавила: – А еще я учусь машину водить!

– Ну, ты просто комсомолка-спортсменка! – искренне восхитился Говорков. – Молодец!

Так и сказал! Да после этого ей горы свернуть и реки вспять повернуть – раз плюнуть.

– Я счастлива, Сереженька! – тихо проговорила девочка и смахнула навернувшуюся на глаза слезу.

– Я тоже! – чуть слышно прошептал ее собеседник.

Господи, как же это… Нет, сейчас она проснется – и все кончится!

– Что? Что ты сказал? – переспросила Розочка.

– Я говорю: удачи тебе! – слукавил Говорков.

– Неправда! Ты сказал совсем другое! – рассердилась Розочка. – А я догадалась! Вот!

– Ну, ты же у меня умница! – смирился Савелий. – Ладно, малышка, мне пора!

– Спасибо тебе! – прошептала Розочка, уже не в силах сдержать слез счастья.

– Тебе тоже! Пока!

– Пока!

Его последнее слово долгим эхом отдавалось в ее ушах. «Пока» ведь значит ненадолго, это даже меньше, чем до свидания! Господи, хоть бы скорее прошло это «пока»!..

Но шли дни, недели, а Савелий не объявлялся, и девочка места себе не находила. Правда, с другой стороны, этот неожиданный разговор, похвала любимого человека настолько подстегнули ее, что казалось, она нисколько не устает. А после напряженного дня Савелий возникал перед ее мысленным взором как живой, она разговаривала с ним, иногда даже вслух…

Эти монологи перед сном вскоре стали для нее своеобразным наркотиком, без которого она уже не могла обходиться. Казалось, что Розочка целый день штудирует артикли и дорожные знаки только для того, чтобы остаться в конце концов наедине с собой в своей кровати и, как Шахерезада, начать «дозволенные речи». И всякий раз ее последними словами были:

– Родной мой, я все время думаю, о тебе и уверена, что ты это чувствуешь! Да хранит тебя Господь и моя Любовь!

И Розочка погружалась в глубокий сон…

В монотонную жизнь девочки некоторое оживление вносила ее новая и единственная подруга. На эту симпатичную блондинку со стройными ножками, высокой грудью и прической «а-ля Мадонна» Розочка обратила внимание сразу же в первый день занятий. Такая красотка не могла не броситься в глаза, к тому же и одевалась она соответственно. Ее длинные ноги выглядели вызывающе в аляповатых колготках под не менее вызывающей коротенькой красной кожаной юбчонкой, а высокая грудь не очень-то и скрывалась под серебристой кофточкой с глубоким вырезом, такой короткой, что при каждом движении на всеобщее обозрение выставлялся пупок. При свете ночных фонарей она, наверное, произвела бы вполне определенное впечатление, но днем нельзя было не поразиться ее удивительным глазам: наивным, непорочным и очень красивым.

О таких обычно говорят: «Окунувшись в омуты этих глаз, мгновенно забываешь обо всем на свете».

Звали блондинку Ларисой. Она тотчас поведала, что совсем недавно приехала из Москвы. Что ее отец работает Комиссаром полиции в Нью-Йорке. Что девятнадцать лет назад, когда она еще находилась в утробе своей матери, ее отец уехал в Америку, чтобы навестить свою мать, то есть ее бабушку, да так и остался здесь. Что совсем недавно от рака матки умерла ее мать и отец забрал ее к себе, что через месяц она отпразднует свой восемнадцатый день рождения.

Лариса отпустила несколько комплиментов по поводу ума и внешности новой подруги, а потом вдруг вновь вспомнила о матери и сказала, что та танцевала в стриптизе и ей бы самой этого хотелось. Но ее «старик» – так она с ненавистью называла своего отца – заставляет ее идти на юридический факультет. При воспоминании об отце ее лицо мгновенно становилось злым. А манеры вульгарными – она никак не могла ему простить поступка девятнадцатилетней давности. Узнав, что Розочка собиралась поступать на экономический факультет, Лариса твердо заявила, что будет поступать туда же. С английским ей было посложнее, чем Розочке: в школе она учила французский. Тем не менее, поскольку Розочка решила учить английский язык по усложненной программе, эффектная блондинка записалась в ту же группу.

Успехи Ларисы на этом нелегком поприще превзошли все ожидания. Она почти нисколько не отставала по языку от своей подруги и к концу третьего месяца уже довольно сносно говорила. Правда, она скрыла от Розочки, что, по ее настоянию, отец нанял ей еще и индивидуального репетитора по языку. Ознакомившись с программой вступительных испытаний, Лариса поняла, что ей никогда не удастся достойно подготовиться, и потому за день до своего восемнадцатилетия ультимативно заявила отцу, что если не поступит на экономический, то вообще не будет учиться, устроится в ночное варьете.

Слова взбалмошной дочери насчет варьете отец пропустил мимо ушей, а вот известие про экономический вместо юридического перенес тяжело. Но Комиссар полиции Алекс Уайт, в миру Александр Беленький, души в Ларисе не чаял и чувствовал себя виноватым, а потому дал слово, что она будет учиться на экономическом факультете, даже если для этого ему придется пересажать всю профессуру университета.

Разумеется, на день рождения Ларисы была приглашена и Розочка.

Гостей было много, в основном их пригласила сама именинница. Неизвестно, чем она при этом руководствовалась, но публика подобралась весьма пестрая, от пятнадцатилетней Розочки до сорокалетних бизнесменов, с которыми Лариса случайно познакомилась либо в ресторанах, либо просто по дороге в университет. Был там и один «крутой» парень из Франции по имени Линдсей Лассардо, но о нем речь впереди…

Среди приглашенных гостей оказался и Кен Минквуд, один из помощников Майкла Джеймса. Его знакомство с именинницей произошло при довольно необычных обстоятельствах.

Как-то, поддавшись на уговоры «крутого» Лассардо, Лариса отправилась с ним в некое заведение сомнительного толка. После обильных возлияний девушка потеряла голову и под одобрительные вопли завсегдатаев вертепа стала показывать стриптиз. Ее начали лапать, щупать, а уж партнер повел себя совершенно не по-джентльменски. Он не захотел поднимать шума, а посему просто-напросто смылся, бросив девушку на произвол судьбы. Вполне возможно, что эта выходка дорого обошлась бы Ларисе: девушку спокойно могли пустить по рукам, если бы по счастливой случайности в заведение на встречу с одним из агентов не заглянул Кен Минквуд.

Он появился там в самый разгар веселья, когда полуобнаженную Ларису облапил какой-то пьяный питекантроп и пытался добраться своей волосатой клешней до самых потаенных уголков. Девушка мгновенно протрезвела и стала взывать о помощи, но это лишь сильнее раззадорило пьяный сброд. Поначалу Минквуд вмешиваться не хотел, чтобы лишний раз не светиться, но вдруг его глаза встретились с удивительными глазами несчастной. И «благородный рыцарь» тотчас ринулся спасать «принцессу».

Скорее всего, досталось бы и ему, но вскоре вбежали еще двое полицейских и довольно быстро всех утихомирили. В участок забрали двух наиболее неугомонных «ухажеров», а всхлипывающую девушку и ее спасителя отпустили восвояси, после того как Минквуд уединился с рослым чернокожим сержантом и показал свое удостоверение сотрудника ФБР, заметив, что он здесь по долгу службы. Буркнув что-то вроде «сами с усами», сержант не захотел попусту тратить время на фэбээровца. Его логика была проста: делов-то всего ничего, а звону будет – доказывай потом, что не верблюд. Оно, конечно, думал сержант, совсем оборзели эти фэбээровцы, ну да пускай живет. Поэтому похожий на Мохаммеда Али полицейский милостиво кивнул, заметив напоследок:

– Только забирай свою девицу отсюда с глаз долой!

– Спасибо, сержант! Без проблем! – подмигнул Минквуд брезгливо скривившемуся негру и тут же отвел девушку в сторону.

– Куда вас отвести, мисс… – не глядя на девушку, спросил он. Всю его отвагу как корова языком слизнула.

– Меня зовут Лариса! – не замечая вопроса, кокетливо представилась спасенная и тут же спросила: – А тебя?

– Минквуд! – ответил рыцарь и покраснел.

– Это имя?

– Нет, мое имя Кен!

– Кен? Очень хорошо слышится, я хочу сказать, звучит! Извините за мой ужасный английский!

– Для русской вы довольно прилично владеете английским, – заверил фэбээровец.

– Вы так говорите, словно вам часто приходится иметь дело с русскими! – усмехнулась девушка. – Или я ошибаюсь?

– Увы, нет!

– В таком случае приглашаю своего спасителя на день рождения, который состоится ровно через неделю!

– И что же, я целую неделю вас не увижу? – уныло произнес парень.

– А разве мы уже расстаемся? – лукаво спросила Лариса. Затем она осмотрела свою «боевую амуницию», безо всякого стыда приподняла подол юбки, обнажив красивое бедро едва ли не до пояса, и подтянула чулок. – Вроде ничего не порвали… Если вы пригласите меня в ресторан, то я, вполне возможно, возьму и приму предложение! Ну, что скажете?

– Отличная мысль! – еле слышно выдавил из себя Минквуд.

Он повел Ларису в один из самых фешенебельных ресторанов, где угощал самыми дорогими фирменными коктейлями. Новые порции алкоголя легли на старый фундамент, и девушку довольно быстро развезло. Она вновь начала «шалить»: хватать своего спутника под столом за интимные места, и Минквуд срочно решил принять меры. Оставив на столе деньги, он подхватил Ларису под руку и повел к выходу. Они сели в такси и отправились к Ларисе домой. Выведать у своей новой знакомой адрес стоило Минквуду величайших трудов: девушка, что называется, лыка не вязала.

В машине Лариса, разметавшись на сиденье, неожиданно задремала. Простодушный кавалер и подумать не мог, что это было своеобразной «проверкой на вшивость». Обольстительница специально так широко расставила ноги, что юбчонка задралась до самых трусиков. Наверное, в эту минуту библейская жена Потифара перевернулась в гробу от зависти!

Некоторое время Минквуд, не в силах пошевелиться, созерцал это пиршество плоти. У него, что называется, «в зобу дыханье сперло». Наконец, убедившись, что девушка забылась сладким сном, он стал осторожно передвигать руку вверх, пока не добрался до того места, где заканчивается чулок. Прохладная нежная женская кожа словно обожгла его пальцы огнем, а сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Воспылавший любовник на всякий случай подождал несколько мгновений, а затем скользнул пальцами и коснулся края трусиков. Осторожно приподняв пальцем кружево, он наткнулся на влажное лоно.

Его «исследования» весьма забавляли Ларису, и она решила продолжить опасную игру, желая узнать, насколько далеко зайдет ее новый знакомый. Томно вздохнув как бы во сне, она еще сильнее раздвинула ножки в ту роковую минуту, когда палец донжуана уже наполовину погрузился в нее. Но ее движение настолько испугало парня, что он резко отдернул руку и тоже притворился спящим. Однако девушка снова совсем по-детски засопела, и Кен, пыхтя как паровоз, пошел на приступ.

Лариса вдруг открыла глаза и с усмешкой заметила:

– А ты, милый, оказывается, большой шалун!

От неожиданности Минквуд так и замер. Молнией мелькнула мысль, что он, по всей вероятности, все испортил и сейчас такая замечательная девушка прогонит его и будет права.

– Может быть, твоему пальцу и удобно, однако мы уже приехали! – сказала Лариса, спокойно взяла руку своего спутника и королевским жестом перенесла ему на колено.

Только сейчас Минквуд заметил, что машина остановилась перед довольно приличным особняком.

– Господи, Лариса, – вырвалось из его пересохшего горла. – Какой же я подлец! Сам не знаю, как это произошло! Простите меня! – От стыда он готов был сквозь землю провалиться.

– О чем вы, Кен? – пожала плечами девушка. – Если о своем естественном для молодого здорового мужчины желании, то успокойтесь, ничего плохого в этом я не вижу! Но в следующий раз неплохо было бы сначала поинтересоваться, а приятно ли это той, с которой вы находитесь. Не так ли, сэр?

– Так вы не сердитесь? – с облегчением воскликнул Минквуд.

– Сержусь! – нахмурилась Лариса и тут же улыбнулась: – Но не очень! А в наказание мы не увидимся до самого дня моего рождения!

– И поделом мне! – огорченно вздохнул Кен. – Но звонить-то можно?

– Вот глупый! – усмехнулась Лариса. – Ну ладно, пока! – подмигнула девушка, выпорхнула из машины и направилась к дому, соблазнительно виляя бедрами.

– Господи, какая женщина! – тихо прошептал Минквуд, поднес к носу свой шаловливый палец, понюхал и нервно вздохнул. – Господи! – повторил он и вдруг почувствовал горячую влагу между ног… – Поехали! – рявкнул он водителю, который тут же рванул машину вперед.

Если бы они еще немного постояли, то наверняка бы заметили, что за девушкой кто-то следит…

А следил за девушкой тот самый молодой и довольно симпатичный парень по имени Линдсей Лассардо, больше известный под кличкой Шакал. Несмотря на свои тридцать лет, он уже сумел завоевать определенный авторитет среди криминальных структур Нью-Йорка и даже отхватил себе довольно лакомый кусочек территориального пирога для собственного контроля над увеселительными заведениями. Под его началом было не очень много людей, но каждого он подбирал самолично и брал в свою «семью» лишь после того, как новичок проходил испытание кровью. Это испытание было последним и решающим. Все люди Шакала были жестоки и бескомпромиссны. Его группировки побаивались даже те семейные кланы, которые в несколько раз превосходили ее по численности и владели своей территорией уже десятилетиями.

Нью-Йорк был давно поделен между Авторитетами на зоны влияния. Вмешиваться в дела «Кашеги» и лезть на чужую территорию означало для мафиози начать войну. В городе существовал своеобразный статус-кво, который никто не хотел нарушать. Кровавые разборки между кланами остались в легендарных временах «сухого закона». «Крестные отцы» давно осознали, что худой мир лучше доброй ссоры. Всякие недоразумения, возникающие между рядовыми членами кланов, решались на сходняке глав семейств. Решение высокого собрания выполнялось безоговорочно, ослушники карались по всей строгости бандитского закона.

Лассардо появился в Нью-Йорке семь лет назад после дерзкого побега из парижской тюрьмы, куда угодил на двенадцать лет за убийство некоего бизнесмена, не желавшего делиться с ним своими доходами. Выходец из довольно обеспеченной буржуазной семьи, юный Лассардо начал с уличных грабежей и лет пять пытался занять достойное место в криминальных структурах Парижа. Он был очень жесток и не раз шел на любую подлость ради престижа среди авторитетов уголовного мира. Свою кличку Шакал получил уже в девятнадцать лет, когда он, нимало не задумываясь, расправился со своим боссом, который приютил бандюгу, многому научил и считал едва ли не своим сыном. А когда парень достаточно окреп, его благодетель даже выделил ему один из своих районов, где он контролировал игорный бизнес.

Этот влиятельный заправила французской мафии имел даже весьма тесные связи с мэром города и не раз выручал своего друга-уголовника. Но однажды на босса нежданно-негаданно «наехала» налоговая инспекция. Ему грозил огромный срок, и выручить его мог только Лассардо, подставив одно из своих заведений. Но мафиози новой формации открестился от своего «отца» и, более того, сам стал под него копать. Босс, однако, все еще мог выплыть и в одиночку, имея на руках документы, губительные для предателя. Лассардо это прекрасно понимал, а потому убрал шефа, весьма ловко инсценировав самоубийство. Полиция обнаружила лишь труп и пустой сейф. Улик против Лассардо не было никаких, власти оставили его в покое. Об этом деле поползли зловещие слухи – прекрасная реклама для душегуба-карьериста. Постепенно Лассардо почувствовал себя настолько непогрешимым и неуязвимым, что возомнил себя Царем, Богом и самим Законом…

В Америке гангстер-эмигрант с ходу принялся покорять Нью-Йорк, «столицу мира». Старых ошибок решил не повторять, но начинать все сначала, да еще в чужом городе, чужой стране, было трудно: требовались начальный капитал и свои люди. Лассардо пришлось вернуться к истокам. Общаясь на самом дне города с его отбросами, он осознал одну простую истину: в Америке ни в коем случае нельзя попадать в полицейское компьютерное досье, иначе всей бандитской карьере крышка. Впрочем, после долгих размышлений соотечественник честолюбивого Растиньяка пришел к выводу: делать можно все, только не надо оставлять свидетелей, ибо нет свидетеля – нет и проблемы!

После нескольких удачных ограблений Лассардо пустился на поиски партнеров. Правда, он никогда и никого не подпускал к себе близко. Вскоре преуспевающий гангстер так разбогател, что купил себе квартиру, затем и небольшой особняк в Нью-Джерси, а после того, как он вырвал для себя район Чайнатауна на Манхэттене, стал подумывать о том, чтобы заручиться «мохнатой лапой» у власти. Совершенно случайно бандит узнал, что новый Мэр назначил на пост Комиссара полиции своего приятеля Алекса Уайта, которого за глаза называли «русским медведем». Лассардо решил выйти на Мэра через Комиссара: с русской мафией французский гангстер не раз имел дела в Париже. Обложив полицейского, Лассардо, как и подобает настоящему шакалу, занял выжидательную позицию, чтобы при первой же возможности вцепиться в него мертвой хваткой.

И вдруг бандиту сообщают, что у Комиссара поселилась какая-то совсем юная девушка. Лассардо мгновенно «принял стойку», подумав, что его клиент питает слабость к «Лолитам». И как же был разочарован гангстер, когда предполагаемая нимфетка оказалась дочерью Комиссара! Огорчался Лассардо, правда, недолго, решив подкатиться к отцу через его чадо. Он несколько дней охотился за девушкой с фотоаппаратом, и удача наконец-то ему улыбнулась. Эта длинноногая барышня отнюдь не была домашней. Она любила шляться по ресторанам, заводить весьма сомнительные знакомства. О возможных последствиях она явно не задумывалась то ли по легкомыслию, то ли потому, что была уверена в защите отца. Тем не менее Бог ее пока хранил, но как долго могло это продолжаться?

И вот в один прекрасный день Лассардо тщательно приоделся, сходил к дорогому парикмахеру и превратился в неотразимого красавца. Улучив момент, он познакомился с девушкой и пригласил ее в один из тех ресторанов, которые он курировал, надеясь спровоцировать свою жертву. Вначале все шло как по маслу. Захмелевшая девица довольно быстро потеряла над собой контроль и даже принялась раздеваться в танце, что Лассардо не замедлил запечатлеть на пленке. Но фортуна от него отвернулась. Раззадоренные мужики вцепились в Ларису…

Далее вы, уважаемый Читатель, уже все знаете.

Лассардо понимал, что инцидент может завершиться в полицейском участке, куда папаша девицы наверняка примчится вызволять свое неразумное дитятко. Такой поворот в планы мафиози не входил, Лассардо ретировался и с превеликим изумлением наблюдал, как какой-то чудак довольно активно вступился за девушку и не только не был задержан, но и отпущен восвояси вместе с виновницей скандала. Более того, парень вновь отправился с девчонкой в ресторан.

Увидев, что в конце концов парочка поехала к дому Комиссара, Лассардо обогнал ее, припарковал свой лимузин за углом, а сам пробрался за ограду. Дождавшись, когда такси отъедет, Лассардо вышел из своего укрытия. Крутая герла даже не испугалась.

– Ты? – проговорила Лариса и пошатнулась: видимо, алкоголь еще не выветрился.

Линдсей подхватил ее под руку и заметил с напускным раздражением:

– Целый час тебя здесь дожидаюсь!

– Мог и не дожидаться! – отрезала девушка. – Как только началась заварушка, тебя словно ветром сдуло! – Она презрительно усмехнулась. – Кстати, откуда тебе известен мой адрес?

– Во-первых, адрес ты мне говорила…

– Да? Не помню! – пожала она плечами. – Ладно, Бог с ним, с адресом! А во-вторых?

– А во-вторых, меня никуда не сдувало: пока я разбирался с тем, кто с тебя одежду срывал, ты куда-то смылась, и мне пришлось отдуваться за тебя в участке! Хорошо еще, фараоны убедились, что я трезвый, а те пьяные. Помутузили малость, содрали несколько баксов и отпустили с миром!

Девушка подозрительно посмотрела на француза.

– И кто же? – неожиданно спросила она.

– О чем ты?

– Кто ребра-то твои считал?

– Да сержант один… здоровенный такой негр! Фамилию в таких случаях спрашивать как-то не принято.

– Бедненький мой! – протянула Лариса с пьяной бабьей жалостью. Очевидно, ответ ее удовлетворил.

Она вдруг обняла парня и страстным поцелуем впилась ему в губы, решив, что такой «крутой мэн» был послан ей самим небом за успехи в науке обольщать. А француз сначала просто поддался ее напору, но потом и сам обнял девушку одной рукой за шею, а другой стал гладить пышную грудь, живот, скользнул еще ниже и ощутил чуть влажные от желания трусики.

– Иди за мной! – томно прошептала девушка и едва ли не сгребла кавалера в охапку.

Вскоре они оказались в душе небольшого крытого бассейна. Быстро сорвав с себя одежду, любовники встали под теплые струйки. Повинуясь властной таинственной силе, они прижались друг к другу, извиваясь от желания. Когда стальной клинок мужчины ткнулся в живот девушки, она вдруг вздрогнула, замерла на мгновение, как бы собираясь остановиться, но это уже было выше ее сил. Зов плоти смел все преграды, и она ринулась навстречу неизведанному.

При всей своей показной распущенности в физиологическом смысле Лариса была почти девственницей. Казалось бы, нелепое сочетание, вроде как «немножко беременная» или знаменитая «осетрина второй свежести». Но дело обстояло так. В Москве у нее был мальчик, с которым она встречалась чуть более года, но все ограничивалось поцелуями. Когда пришел вызов к отцу, Лариса встретилась со своим Ромео, чтобы принять окончательное решение: остаться с Никитой или уехать к отцу в Америку. Более того, она даже решила отрезать себе путь к отступлению и отдаться в этот вечер Никите. Они выпили бутылку шампанского и вскоре оказались в постели. Однако парень оказался совершенно неопытным и быстро обмяк. Как это часто бывает в подобных случаях с молодыми людьми, ему стало стыдно и противно. Он быстро поднялся, оделся, буркнул нечто нечленораздельное и тут же ушел.

Лариса была совершенно ошарашена таким финалом. Больше часа лежала она в кровати и тупо смотрела на маленькую капельку крови на белоснежной простыне. И вдруг из ее глаз неудержимым потоком хлынули горючие слезы. Почему – она и сама не знала. Наверное, потому, что вот так по-дурацки кончилось детство…

Больше она с незадачливым любовником не виделась, а на все его телефонные звонки сама же и отвечала:

– Меня нет дома!..

И вот сейчас перед ней стоял красивый парень с прекрасной фигурой и мощным торсом, а сердце ее трепыхалось в груди, словно птичка в клетке. Все тело Ларисы нервно вздрагивало и сжималось от съедающего ее желания и от прикосновения к животу разгоряченной пульсирующей плоти. Теплые струйки душа нежно ласкали ее кожу. Вдруг сильные мужские руки подхватили девушку за попку, спиной она уперлась в стенку душа. Ее словно пронзило огненным смерчем, внутри все запылало.

– А-а-а! – вскрикнула она.

– Что, милая? – с удивлением прошептал Лассардо, замерев на мгновение.

– Мне больно! – также шепотом ответила девушка со слезами на глазах.

– Отпустить?

– Нет! – решительно воскликнула Лариса и страстно впилась в многоопытные мужские губы.

Словно поддавшись ее призыву, Лассардо еще энергичнее вошел в нее; теперь из груди девушки вырвался лишь тихий стон. И чем интенсивнее двигался мужчина, тем быстрее проходила боль, и наступало невиданное блаженство, которое она никогда доселе не испытывала.

– Боже! Боже! Мамочка! Ой, мамочка! Еще! Еще! – иступленно вскрикивала девушка, все сильнее прижимаясь к широкой груди Шакала, пока наконец не зашлась в истошном крике.

Тело ее забилось в судорогах, а он, словно маятник, раскачивался взад-вперед, пока не замер в оцепенении, прислушался к самому себе, конвульсивно изогнулся, зарычал по-звериному и выпустил из себя любовный поток.

В изнеможении опустив девушку на пол, Лассардо с изумлением увидел, что вся его плоть в крови.

– Господи! – воскликнул француз. – Черт бы тебя побрал: ты что, девушка?

– Была когда-то! – с вызовом бросила Лариса, но тут же смутилась: – А что, тебе было плохо?

– Мне? – ласково улыбнулся победитель. – Глупая, мне просто удивительно! А тебе? – прошептал он, целуя её в ушко.

– Что со мной, было? – спросила Лариса.

– Все очень просто: ты стала женщиной!

– Господи, как хорошо-то! А это только в первый раз так бывает? – вдруг спросила она.

– Ты о боли?

– Нет, о… ну, сам знаешь о чем! – Лариса капризно притопнула.

– Ах, вот оно что! – усмехнулся Лассардо. – Всякий раз, когда тебе самой захочется!

– А если мне уже хочется? – хитро улыбнулась девушка.

– Не так сразу! – усмехнулся француз. – Ему нужно набраться сил!

– Кому это?

– Ему! – приподнял он свою обмякшую плоть, смыл кровь и нежно коснулся лона партнерши.

Эти ласки вновь напомнили ей о только что изведанном ощущении. Девушка томно ахнула и стала извиваться всем телом.

– Я еще хочу! Сейчас! Сразу! – твердила она, как когда-то перед витриной «Детского мира».

– А ты поцелуй его! – шепнул мужчина.

– Зачем? – испугалась девушка.

– Так он быстрее наберет силу!

– Ты хочешь меня развратить? – спросила она, но, тем не менее, стала медленно опускаться, покрывая тело бандита поцелуями.

– Очень хочу! – подтвердил Лассардо, дотянулся до своего пиджака на крючке и незаметно вытащил из кармана миниатюрную фотокамеру.

– Какой он милый и смешной! – улыбнулась Лариса, поигрывая плотью.

– Ну, что же ты? – с трудом сдерживаясь, спросил француз, затем положил левую руку на затылок девушки и подался вперед.

Плоть, словно по внутреннему его приказу, мгновенно встопорщилась, и не успела девушка глазом моргнуть, как восхитительная игрушка оказалась у нее во рту. Ощущение было настолько странным и непонятным, что Лариса невольно отшатнулась, но мужская рука держала крепко. Вскоре новая забава показалась девушке приятной. Правда, действовала она неумело, издавая при этом странные звуки, но постепенно по телу ее вновь разлилась сладкая истома. За лавиной новых впечатлений девушка даже не заметила нескольких вспышек. Вдобавок ко всему она вдруг вновь резко дернулась всем телом, а по ее ногам заструилось что-то теплое…

«Неужели снова кровь?» – промелькнуло в голове, но на очереди была новая загадка. В горло ей внезапно ударила струя какой-то тягучей жидкости со странноватым привкусом. Лариса вновь отшатнулась, но рука и на этот раз удержала ее. Чтобы не захлебнуться, пришлось сделать глоток, потом другой… Опустошенная, но благодарная, Лариса поцеловала успокоившуюся плоть, потом еще и еще…

– Милый… Милый… – повторяла девушка.

Потом они минут пятнадцать молча, стояли под душем. Он размышлял о своей неожиданной удаче, а девушка пыталась осмыслить происшедшее. Наконец оба решили искупаться в бассейне. Лассардо подплыл к ней сзади, обхватил руками ее бедра, затем вошел в лоно пальцем и вновь раззадорил ее, после чего наклонил прямо в воде и… энергично задвигал чреслами. Урок «науки страсти нежной» продолжался…

Несмотря на то что Мэйсона разыскали довольно быстро, после чего он с тремя сотрудниками сразу же отправился к Марку Лифшицу, было уже поздно. Жуликоватый еврей болтался в петле. С оконного карниза свисала веревка, на полу валялся опрокинутый стул. Эта деталь сразу же бросилась в глаза Мэйсону. Зачем самоубийце было взбираться на стул, ведь легче спрыгнуть с подоконника? И, несмотря на традиционную записку на столе с просьбой в смерти никого не винить, конечно же написанную рукой покойного, Мэйсон был твердо уверен в том, что беднягу убили.

Но полиция не нашла никакого тому подтверждения и сделала заключение о самоубийстве. Подробно доложив обо всем адмиралу, Мэйсон решил побродить по излюбленным местам прогулок покойного. Адмирал дал добро и велел связаться с ним в любое время, если обнаружится что-нибудь важное.

Закончив разговор, Майкл повесил трубку и повернулся к Савелию:

– Слышал?

– Да уж, – поморщился Говорков. – Остается еще один бедолага, которому грозит такая же участь.

– Джерри, – проворчал адмирал и снова взялся за телефон. – Крис? Что скажешь? Новости есть?

– Это надо же, а я вам звоню, господин адмирал! – удивленно воскликнул капитан Панкрофт.

– Рассказывай, что откопал! – хмыкнул Джеймс и, прикрыв рукой трубку, сообщил Савелию: – Этот малый иголку в стоге сена найдет, если таковая хоть раз попала в печать или полицейскую сводку! Возьми вторую трубку!

– С месяц назад в Париже произошло странное убийство некоего Петра Бахметьева и нескольких его телохранителей. Этот самый Бахметьев, как пишет журналист, ссылаясь на источники информации среди высокопоставленных лиц, занимал одно из ведущих положений в тайном Ордене.

– Какая же тут связь с нашим Джерри? – удивился адмирал.

– В заметке сказано, что рядом с трупом Петра Бахметьева был обнаружен еще один труп. С пальцев его была срезана кожа, чтобы скрыть отпечатки…

– Не тяни! – оборвал Майкл.

– Помог случай: один из полицейских опознал труп. Недели за две до этой трагедии он оштрафовал покойного за неправильную парковку. Это был некто Барри Диксон. При попытке открыть сейф Бахметьева он отравился ядовитым газом…

– Тем не менее сейф оказался пустым… – догадался Савелий.

– Да, а с сейфом что? – спросил адмирал.

– О сейфе в статье ничего не говорится, более того, с тех пор обо всем этом в газетах молчок, что само по себе весьма странно для Парижа! Такие преступления месяцами муссируются на странице парижских изданий. Судя по всему, кто-то весьма влиятельный надавил на печать и полицию…

– И все-таки при чем здесь наш Джерри? – гнул свое адмирал.

– Джерри и Барри близнецы. На них часто заводились дела о разбоях и грабежах, и всякий раз им удавалось отделываться либо штрафами, либо дела закрывались за недостаточностью улик. А однажды Барри подозревался во взломе сейфа в одной фирме, но истец неожиданно забрал свое заявление. Тем не менее Джерри повезло меньше, чем брату: за грабеж он получил тринадцать месяцев и отбывал наказание в тюрьме «Райкерс». На всякий случай я сделал запрос в эту тюрьму и узнал, что в это же время там отбывал наказание и Марк Лифшиц!

– Откуда тебе известно о Лифшице? Насколько мне помнится, я тебе ничего не говорил… – нахмурился адмирал.

– После вашего звонка со мной связалась Стефания Скардино и просила навести справки об этом Лифшице, а сложить два и два… – Полицейский многозначительно замолчал.

– Отличная работа, капитан! – похвалил Джейсон. – Может быть, ты мне еще расскажешь, на кого работали эти братья?

– А как же! – воскликнул Панкрофт. – До прошлого года братья промышляли раздельно, каждый сам по себе, но в прошлом году их взял к себе некто Дик Беннет…

При упоминании фамилии Беннета Савелий мгновенно переглянулся с Майклом. «Все сходится! – одновременно подумали они. – Братья работали на Дика Беннета. А тот, в свою очередь, возглавлял службу безопасности господина Рассказова».

– Молодец, Крис, теперь предстоит выяснить, где сейчас находится Джерри! – задумчиво проговорил адмирал.

– Ну, это-то совсем легко! – усмехнулся капитан. – Можете записать: Джерри Диксон, отель «Беверли», номер триста шестнадцать!

– Да тебе цены нет, Крис! – обрадованно воскликнул адмирал.

– Надеюсь, что вы вспомните об этом при очередном представлении на звание! – заметил капитан.

– Резонно! – согласно кивнул Майкл и положил трубку. – Что скажешь, Сергей?

Савелий удивленно покачал головой:

– Лично я ничего не понимаю! Неужели Рассказов настолько уверенно себя почувствовал, что плюнул на осторожность?

– Мне кажется, здесь другое: он был тяжело ранен, выдержал очень серьезную операцию, прикован пока к постели и чисто психологически как бы вне серьезных игр! В таком положении есть свои преимущества, вот он ими и воспользовался!

– Не думаю, – вздохнул Савелий. – Нужно хорошо знать Рассказова, чтобы понять, что с его характером долго оставаться не у дел смерти подобно. Мне кажется, здесь все дело в неожиданности!

– В каком смысле? – не понял адмирал.

– Близнецы работают на Рассказова и оказываются замешаны в убийстве одного из руководителей Великого Братства в далеком Париже!

– Хочешь сказать, что именно Рассказов отправил их туда?

– Не сомневаюсь!

– Но почему?

– Вспомни, как погибла его Любава, – заметил Савелий.

– Отлично помню! Ее застрелила Двигубская, Анжелика, кажется…

– Вот именно, Анжелика Двигубская! А кем был ее покойный супруг? – Савелий хитро прищурился.

– Ты хочешь сказать, что Рассказов затаил злобу на весь Орден? Не слишком ли?

– На весь Орден или нет, но уж больно все сходится! А если предположить, что Рассказову известно больше, чем нам, и расправиться с ним Анжелику послал этот самый Бахметьев?

– Да, но погибла-то Любава, а Рассказов остался жив! – возразил адмирал.

– Согласен! Но мы с тобой при всем этом не были, а предположить можно что угодно! Вплоть до того, что Любава могла прикрыть собой Рассказова или Двигубская промахнулась!

– Ну, ты, парень, голова! – восхищенно проговорил адмирал. – В этом действительно что-то есть! Но о какой неожиданности ты говорил?

– Если наша версия об убийстве Бахметьева с подачи Рассказова верна, то будем рассуждать дальше… Давай предположим, что близнецы, прикончив Бахметьева, решили поживиться за счет покойничка и наткнулись на сейф. А Барри, как ты помнишь, был медвежатник экстра-класса и погиб, вскрывая «медведя»! Видно, парень никогда не имел дело с такими примочками!

– А что, скорее всего, так оно и было! И теперь понятно, откуда у Рассказова такие счета в швейцарском банке и такие документы! – Адмирал задумался и после секундной паузы воскликнул: – Но это все равно, что самому себе подписать смертный приговор! Уж на что я серьезную контору представляю, и то, как подумаю про этот Орден, аж поджилки трясутся…

– А знаешь, Майкл, мне кажется, что Джерри нужен Рассказову больше живой, чем мертвый, – задумчиво проговорил Савелий.

– Не понял?

– Коль скоро твой «чудо-капитан» с такой легкостью вышел на Джерри, то, по-моему, и у Великого Братства на это шансов никак не меньше!

– Хочешь сказать, что Рассказов оставит в живых этого Джерри, чтобы им в случае чего прикрыться? Не похоже на «старого приятеля»!

– Люди со временем меняются!

– Это точно! И зачастую не в лучшую сторону… – процедил сквозь зубы Джеймс. – Значит, пока будем ждать?

– Думаю, это лучший вариант при том, что мы имеем. Но наблюдение за людьми Рассказова я бы усилил.

– Может быть, усилить и контроль на таможне?

– Обязательно! Причем обратить особое внимание на рейсы, прибывающие из Западной Европы, в частности из Парижа!

– Ты словно читаешь мои мысли! – улыбнулся адмирал. – Какие планы на вечер?

– Хотел с Вороновым встретиться, но у него сплошные амуры. Так что пойду к себе и просто поваляюсь на кровати.

– А может быть, ко мне в гости? Я своим про тебя все уши прожужжал, и они мне плешь проели: где же этот твой чудо-русский? Особенно Трэйси, жена моя.

– И много ты им понарассказывал? – нахмурился Савелий.

– Нет, только то, что ты меня и Америку от гибели спас! – ответил адмирал. – Да не беспокойся ты: Трэйси похитители в свое время палец отрубили, чтобы заставить позвонить мне и уговорить прийти за ней. Но она все выдержала!

– Серьезная женщина! – с уважением заметил Савелий. – Кто она по профессии?

– Учительница, простая учительница!

– Передай огромный привет и скажи, что я обязательно загляну к вам в самое ближайшее время!

– Ловлю на слове! – лукаво подмигнул адмирал.

– Ну, пока! – Савелий крепко пожал Майклу руку и вышел.

История жены адмирала не давала Говоркову покоя.

Это как же нужно любить человека, чтобы выдержать такое?! Савелий тут же подумал о Розочке. Разве он не пошел бы ради нее на любые мучения? Пошел бы, не задумываясь ни на секунду! Бедная девочка! Сколько ей приходится сейчас учиться?! Тихий ужас! По просьбе Савелия Майкл выделил своего сотрудника, который осторожно приглядывал за Розочкой и каждые два дня передавал записи о наблюдениях. Поэтому Говорков отслеживал каждый шаг Розочки и даже имел ее фотографии. Как же она повзрослела! Разве ей дашь пятнадцать лет? Восемнадцать-девятнадцать, ну семнадцать, не меньше!

Как же Савелию хотелось поздравить Розочку, когда она получила права! Огромного труда ему стоило не послать ей цветы, ведь девочка сразу бы догадалась, от кого букет… Хорошо хоть Розочка нашла себе на курсах подружку – правда, немного постарше и довольно вульгарную, но все-таки не так одиноко будет в чужой стране…

Несколько раз перед сном Савелий явственно слышал голос Розочки. Конечно, он прекрасно понимал, что она совсем еще ребенок, а он ей почти что в отцы годится. Но всякий раз, вспоминая ее поцелуй, ее слова, ее глаза, все доводы меркли, а эти воспоминания сильнее голоса разума.

И постепенно Савелий утверждался в мысли, что жизни без Розочки он просто не представляет. Да, ей пятнадцать лет, но какое это имеет значение?! Говорят, в Индии выходят замуж и в десять!

«О чем ты, опомнись! Какая любовь, какой брак! Это просто детское обожание, через которое проходит каждая девчонка!» – говорил он сам себе, но тут же вспоминал о том, как Розочка смотрела на него, с каким восторгом рассказывала о поцелуе…

А иногда он вдруг задавал себе вопрос: интересно, какие у них с Розочкой будут дети? Вероятно, очень красивые: он, блондин с голубыми глазами, и кареглазая Розочка с волосами цвета темно-красной меди. Господи, а какая у нее фигурка! Словно старинная фарфоровая статуэтка: стройные ножки, сильные бедра, а от талии просто обалдеть можно… и, наконец, еще не сформировавшаяся, но удивительно красивая грудь! При этих мыслях у Савелия бешено колотилось сердце, а иногда он даже приходил в самое настоящее возбуждение. Вот почему Говорков боялся встречи с Розочкой и все время откладывал ее…

Конечно, он любил раньше, и как любил! И Ларису, которая его предала, и милую Варюшу, и Лану, и конечно же нежную Наташу! Может быть, со стороны это напоминает песенку про Иветту и Лизетту, но никаким донжуанством тут и не пахло. А уж Наташа и Варюша… При воспоминании о них у Савелия всякий раз отчаянно щемило сердце. И всегда при этом в их гибели он винил себя. Но время залечивает даже такие раны…

Да, он очень любил всех этих женщин, но как-то так получалось (может, просто не до того было?), что до Розочки никогда не думал о семье и детях, а вот теперь!.. Но сможет ли он стать ей настоящей опорой? Не привнесет ли в ее жизнь постоянную опасность? В чем, в чем, а в том, что он никогда не сможет отказаться от того, чем он живет сейчас, Говорков был уверен на все сто. Тогда о какой тихой гавани может идти речь? Господи, о чем это он? А вдруг они просто-напросто придумали друг друга?

Три с лишним месяца Савелий мучился сомнениями и наконец решил встретиться со своей желанной. Тогда он надел элегантный светлый костюм, повязал ярко-синий галстук и отправился к Розочке, чтобы поддержать перед трудным вступительным испытанием. Не вдаваясь в подробности, Говорков попросил Майкла помочь с машиной и съездить по одному адресу, а потом в Колумбийский университет. Адмирал кое-что знал о юной подопечной Савелия и потому ничего не стал спрашивать. Более того, он сделал своему другу сюрприз, выделив в качестве водителя лейтенанта, который в свое время заканчивал именно Колумбийский университет. Этот коренастый парень, на вид лет тридцати или чуть больше, оказался весьма словоохотлив и дружелюбен.

– Лейтенант Ричард Митчелл к вашим услугам, капитан! – представился он. – Вас кажется, Сергеем зовут?

– Да, Сергей! – кивнул Савелий, крепко пожимая руку лейтенанту.

– Можете называть меня Риччи, так короче! – Парень расплылся в широкой улыбке в тридцать два зуба. – Куда поедем?

– На Хуберт-стрит, ближе к мостам!

Через несколько минут они уже были перед особняком, где проживала Розочка со своей теткой.

Дверь открыла спортивного вида молодая женщина, судя по всему, горничная. Она сообщила, что мисс Роза уже отправилась на экзамен.

– Ну что, в университет? – спросил лейтенант.

– Да, и как можно быстрее! – кивнул Савелий. – Но по дороге нужно купить розы.

– Уверены, что сдаст? – улыбнулся улыбчивый полицейский.

– Отку… – начал было Савелий, но, вспомнив, в каком учреждении работает лейтенант, осекся. – На все сто! – откликнулся он.

– Вот это и есть самый скоростной хайвэй во всем Нью-Йорке! – произнес Митчелл тоном обаятельно-настырного рекламного агента. – Итак, мы едем вдоль реки Гудзон, на том берегу расположился штат Нью-Джерси. А видишь вон те обшарпанные здания?

– С колючей проволокой?

– Да, это тюрьма, но она так обветшала, что заключенных стали переводить в «Райкерс». Снести же ее городским властям не по карману.

– Ну, вы даете! – усмехнулся Савелий.

– То есть? – не понял лейтенант.

– Везет же мне на добровольных гидов! Да еще и патриотов своего города.

Лейтенант удивился, но продолжил:

– Сейчас придется свернуть на Кларксон-стрит, это один из старейших районов города, но совсем неинтересный! – Лейтенант на мгновение умолк, чтобы перевести дух. – А вот Гринвич-стрит! Отсюда начинается Гринвич-Виледж, богемный район Нью-Йорка! Наш Монмартр. Здесь живут художники, писатели, поэты, артисты. Отсюда уже начинается Карлмайн-стрит, на этой улице много кафе, ресторанов. Летом здесь народу полно, со всего города приезжают погулять. Вроде как у вас этот… Арбат! А сейчас мы поворачиваем на Шестую авеню и по ней поедем до самого центра города, где выедем на Бродвей, на Таймс-сквер… А вон видишь синий знак?

– Джаз?

– Да! Это один из старейших и наиболее известных джаз-клубов. В нем выступали знаменитые джазмены: Макс Роудж, Рей Чарльз и другие…

– А что это впереди за башня с часами? Совсем как в Риге или Таллине!

– Раньше была церковь, а сейчас – библиотека.

– Выходит, не только в России церкви закрывали? – хмыкнул Савелий.

– Никто ее не закрывал. Просто поменялся владелец и решил разместить здесь библиотеку, – возразил лейтенант и вроде бы даже обиделся, но тут же воскликнул, указывая направо: – Видишь шпиль? Это Эмпайр Стейт Билдинг, Пятая авеню и Тридцать четвертая улица! Символ штата Нью-Йорк! Более того, этот штат так и называют: Эмпайр Стейт, что означает Императорский штат! Этот небоскреб построили в тридцатые годы, и долгое время он был самым высоким зданием в мире. По вечерам его подсвечивают разными цветами. Такая красота! На первом этаже находится музей Гиннесса! А сейчас мы въезжаем в своеобразный центр коммерческого Нью-Йорка, где очень много больших магазинов, бизнес-центров, банков!

В разгар экскурсии Савелий заметил цветочный магазин.

– Извини, Риччи, можно притормозить? – воскликнул он.

– Что за вопрос! – понимающе усмехнулся полицейский и остановился прямо напротив входа.

Через несколько минут Савелий вернулся с огромным букетом алых роз.

– Красиво! – заметил лейтенант и продолжил экскурсию: – А сейчас мы поворачиваем на Западную Сорок вторую улицу. В свое время здесь был «квартал красных фонарей», но сейчас заведений определенного сорта осталось всего ничего. А вот Таймс-сквер! Видишь слева высотное здание? Это городская автобусная станция. А теперь выезжаем на Восьмую авеню, а оттуда на Бродвей! Здесь много театров, мюзик-холлов. Это здания комплекса Рокфеллер-центра.

– Наслышан, наслышан, – кивнул Савелий. – Строительство велось с начала века, не так ли?

– Да, в двадцатых годах. А вот слева статуя Колумба! А вон, на углу Шестьдесят шестой улицы, самый большой в городе книжный магазин. Он четырехэтажный, площадь огромная, на каждом этаже книги, книги на кассетах, музыка!.. Слева, через авеню, пролегает Центральный парк, крупнейший парк в мире! Это настоящие легкие города!

– А до университета далеко? – спросил Савелий.

– Колумбийский университет находится между Сто четырнадцатой и Сто двадцатой улицами и между Бродвеем справа и Амстердамом слева! И центральный вход в университет с Бродвея! Ну, вот мы и приехали! Въезд на территорию университета на машинах только по пропускам, так что придется идти пешком. Какой у нее факультет?

– Экономический!

– Это рядом.

Они вышли из машины и устремились за толпой студентов.

Савелий и его гид прошли за огромные металлические ворота и вышли на аккуратную брусчатку, которую Говорков метко окрестил каменным паркетом.

– Слева факультет журналистики имени Пулитцера! – объявил «экскурсовод».

– Это в его честь Пулитцеровская премия?

– Именно! Этот факультет настолько известен, что благодаря нему Колумбийский университет и прославился на весь мир! А вон слева университетская библиотека, свыше пяти миллионов книг. А вот это старое здание университета. Здесь принимают гостей, а библиотека поменьше, чем главная, но тоже неплохая! А экономический факультет прямо за этим старейшим зданием. Он занимает целых девять этажей. Но учатся только на первых трех, а с четвертого по восьмой – офисы профессуры и преподавателей!

– А девятый?

– Там хозяйственные помещения.

Вскоре Савелий и лейтенант уже входили в здание экономического факультета. В огромном вестибюле бросились в глаза настенные часы, которые показывали время нескольких столиц мира. Дежурный администратор сразу же подсказал, где принимают вступительный экзамен. Савелий быстро отыскал нужную аудиторию и, несмотря на удивленные взгляды абитуриентов, решительно приоткрыл дверь.

Розочка стояла перед солидной комиссией «яйцеголовых» – так американцы называют ученых. Казалось, девочка нисколько не волнуется, так уверенно она отвечала. Савелий же, словно тигр в клетке, нетерпеливо прохаживался взад-вперед по длинному коридору. Наконец дверь заветной аудитории распахнулась, и из нее выскочила Розочка. Они столкнулись нос к носу и так и замерли в изумлении, не в силах произнести ни слова. Первым опомнился Савелий.

– Удивительные розы удивительной Розочке! – провозгласил он, смутился и после секундной паузы добавил: – Поздравляю с успешной сдачей!

– Са… – удивленно начала девочка, но тут же поправилась: – Сереженька! Как ты здесь оказался? И откуда ты знаешь, что я сдала?

– Чтоб я да пропустил такой день! А не сдать ты не могла, ты же у меня такая!..

– Ой, спасибо, милый Сереженька! – совсем по-детски взвизгнула Розочка и, нимало не стесняясь, чмокнула Савелия в щеку.

Раскованные американские студенты и даже профессора неожиданно зааплодировали. Лейтенант вздохнул и медленно попятился назад, чтобы ненароком не смутить своего пассажира.

– Может, познакомишь меня со своим приятелем? – сказал вдруг кто-то по-русски.

Савелий с удивлением обернулся и увидел перед собой высокую симпатичную блондинку. В этот раз Лариса из уважения к столь серьезному мероприятию сменила свою «крутую» униформу на ярко-синий брючный костюм с ажурной белой кофточкой, а волосы красиво уложила в пучок. Но даже такой официальный наряд не скрывал ее прелестей.

– Ой, извини, подружка! – смутилась вдруг Розочка. – Это Сережа, а это Лариса!

– Очень приятно! – тоже почему-то смущенно произнес Савелий и не пожал, а церемонно поцеловал протянутую руку.

– Между прочим, я тоже сдала этот чертов экзамен! – заметила Лариса, недвусмысленно глядя прямо в глаза Савелию.

Неожиданно выручила Розочка. Она чуть заметно кивнула Савелию на свой букет. Тот все понял и, вытащив одну розу, протянул Ларисе.

– От души поздравляю! – сказал он.

– Нет, так не пойдет! – капризно топнула очаровательная блондинка. – А поцеловать? Можно? – повернулась она к подруге.

– Конечно же! – сказала Розочка и покраснела как маков цвет.

Лариса тотчас с вызовом обняла Савелия за шею и одарила его долгим поцелуем. Парень и ахнуть не успел, как почувствовал на своих губах ее губы, впрочем, он быстро пришел в себя и, мягко и решительно отстранив Ларису, многозначительно кашлянул.

– Однако же… У вас что, принято так знакомиться?

– Не со всеми! – лукаво подмигнула Лариса и с невинным видом пояснила: – Ваш галстук так подходит к моему костюму, что я просто потеряла голову! – Она заразительно рассмеялась. – Здорово я напугала твоего приятеля, да, Розочка? Но я на тебя обиделась! Подруга называется! Прятала такого кавалера!

– Я не прятала, это он сам прятался! – начала оправдываться Розочка, ощутив легкое раздражение.

– Ну как вам не ай-ай-ай?! – Лариса погрозила длинным наманикюренным пальчиком. – Чтоб больше такого не было! Итак, какие планы?

– Как какие: нужно отдохнуть после трудов праведных! – проговорила Розочка, не отрывая взгляда от Савелия, пытаясь дать понять Ларисе, что ее участие в этом отдыхе не предусмотрено.

– Правильно говоришь, подруга! – словно не заметила намека блондинка. – Предлагаю два варианта: либо валим в кабак, либо ко мне и празднуем нашу великую победу. Этот день мы приближали, как могли!

– Особенно ты! – тихо сказала Розочка. Своим замечанием она напомнила Ларисе, как та простояла возле стола комиссии буквально считаные минуты.

– А что? – возразила блондинка. – Мне тоже пришлось попотеть! – Казалось, ее эта шпилька никоим образом не задела. – Ну как, заметано?

Савелий с Розочкой переглянулись. Придется смириться, раз человек не понимает намеков.

– Кабак! – чуть ли не хором воскликнули они.

– Вот и отлично! – удовлетворенно кивнула Лариса. – Как поедем? На моей или на твоей? – спросила она Розочку.

– Нет, едем на моей! – решительно заявил Савелий и поискал глазами лейтенанта. – Познакомьтесь… – Он призывно махнул шоферу, и тот не замедлил подойти. – Это Риччи!

Говорков с удовольствием отметил, что Лариса несколько приуныла: очевидно, появление нового мужчины в их компании совсем не входило в ее планы. А вот Розочка явно воспрянула духом.

Лариса оставила свою машину на стоянке, а Розочка почему-то велела своему водителю следовать за их компанией.

Савелий с Розочкой сели на заднее сиденье, и Ларисе пришлось довольствоваться местом рядом с водителем. Это разозлило ее окончательно. Понимая, что инициатива уходит из ее рук, настырная соперница принялась срывать раздражение на лейтенанте. Она язвительно комментировала его манеру вождения, издевалась над каждым поворотом и обгоном. Но добродушному весельчаку все было нипочем. Лариса наконец угомонилась и до самого ресторана не проронила ни слова.

Но и на заднем сиденье было тихо. Савелий и Розочка сначала вели себя словно школьники за партой, но долго сдерживаться не было сил, и в конце концов они прижались друг к другу, да так и замерли, словно боялись спугнуть счастье. И то сказать, к чему тут слова! Только они двое на всем белом свете… Только слышно, как бьются два любящих сердца…

Как им хотелось, чтобы дорога никогда не кончалась! Как же они были удивлены, когда поняли, что уже приехали, да и поняли это только тогда, когда их несколько раз окликнула Лариса.

Дружеская встреча явно не задалась. Савелий с Розочкой были молчаливы и только изредка переглядывались, словно извиняясь друг перед другом за Ларису, которая под воздействием алкоголя стала буквально вешаться Говоркову на шею, говорить всякие непристойности и даже шепотом предложила ему покинуть ресторан и уединиться.

Когда же до нее дошло, что при таком скоплении народа ей вряд ли можно рассчитывать на успех, она вдруг встала и решительно заявила: мне, мол, пора домой! В ее голове созрел коварный план. Придумать его, совершенно не желая того, помог Риччи, который несколько раз посмотрел на часы и что-то бросил насчет важной встречи. Тогда-то Лариса и заявила, что вызовет машину из дому.

На том и порешили: Риччи попрощался и уехал, остальные остались дожидаться машины, которую Лариса и не собиралась вызывать. Минут через двадцать интриганка с недовольной миной сообщила, что папу неожиданно вызвали на службу и он уехал на ее машине. Розочка предложила подруге ехать вместе с ней и с Савелием. Именно этого и добивалась Лариса. Дело было в том, что девушки жили по соседству, но особняк Ларисы находился дальше от ресторана. Естественно, сначала водитель должен был отвезти домой Розочку, а потом уж Ларису.

«Не оставит же такой мужик, как Сергей, меня, совсем молодую девушку, с шофером, да еще и негром?» – думала соблазнительница.

И ее план сработал на все сто! Спокойно, без внешних напрягов, Лариса заняла место рядом с водителем, словно она и в мыслях не держала претендовать на Сергея. Более того, она притихла и ни разу не повернулась, чтобы не дай бог не нарушить идиллию на заднем сиденье. На самом деле эта уловка имела целью притупить бдительность «лучшей подруги».

Савелий ласково гладил руку Розочки. Довольно странный финал удивительного дня немного обескуражил девушку. Убедившись, что ее подруга занята своими мыслями, Розочка обняла своего спутника за шею, притянула к себе и с трепетом прижалась губами к его губам.

– Что ты делаешь? – прошептал Савелий.

– Я так давно мечтала об этом… – сказала она ему на ухо и лизнула мочку язычком.

– Боже! – пробормотал Савелий, напрягаясь всем телом. – Я сейчас с ума сойду!

– А я тебе этого не позволю! – заявила Розочка, не понимая, что тревожит ее любимого. – Как прекрасно, что ты рядом!

Ее грудь вздымалась от частого дыхания, а когда Савелий опустил ей руку на колено и нежно погладил, она слегка вздрогнула и тут же почувствовала, что трусики ее стали влажными. О-о! То же самое она испытала однажды в постели, когда решила поласкать сама себя.

– Милый! Милый! – исступленно шептала девушка.

Как-то так получилось, что она нечаянно задела рукой что-то твердое и пульсирующее. Еще не успев ничего сообразить, она вдруг отшатнулась и испуганно взглянула в глаза Савелию. Говорков тут же виновато потупился.

– Какая же я дура! – прошептала Розочка. – Тебе плохо?

– Ну что ты, милая, я счастлив! – неожиданно признался Савелий. – Но давай не будем форсировать события, тебе нужно… – Он запнулся и после секундной паузы все-таки докончил: – Повзрослеть!

– Ты… ты боишься меня? – чуть ли не со слезами на глазах спросила Розочка.

– Нет, милая, я не тебя боюсь, а себя! – вздохнул он.

– Когда ты придешь ко мне в гости? – спросила Розочка. Она решительно сменила тему разговора, словно почувствовав, что не готова к нему.

– Как-нибудь! – пожал плечами ее спутник.

– Надеюсь, мне не придется ждать еще три месяца?

– Обещаю! – твердо сказал Савелий и тоже решил перевести разговор. – Ну, как тебе живется в Нью-Йорке?

– Хорошо. А если бы ты всегда был рядом, было бы совсем замечательно! – ответила девушка и укоризненно взглянула на своего спутника.

– Поверь, мне тоже этого очень хочется, но у меня… – Говорков хотел сказать, что боится за нее и не хочет подвергать опасности. – Но у меня много работы!

– Поэтому ты сменил внешность? – заговорщически прошептала Розочка.

– Именно! – кивнул ее избранник.

– Ты сейчас домой?

– Конечно!

– Может, дашь мне свой телефон? – спросила девочка, хотя прекрасно знала, что последует отказ.

– Я сам буду звонить! – шепнул Говорков и поцеловал свою желанную в ушко, которое мгновенно вспыхнуло жаром.

Машина остановилась.

– Приехали! – с некоторым разочарованием произнесла Розочка. Заметив, что Савелий решил выйти и проводить ее до входа, она решительно отказалась: – Не нужно, сама добегу! – Чмокнув на прощание любимого в щеку, она ткнулась в ухо Ларисы: – Пока, подруга! Завтра созвонимся!

– Только не раньше часа: выспаться хочется! – Та улыбнулась до ушей.

– Хочешь, переберись на заднее сиденье, чтобы не скучать в дороге! – неожиданно сказала Розочка и умоляюще взглянула на Савелия, словно извиняясь за свою выходку.

– Не возражаешь, Сергей? – кокетливо спросила Лариса.

– Чего хочет женщина – того хочет Бог! – с нескрываемой иронией ответил Савелий.

– Вот и хорошо! Пока, ребята! – бросила Розочка и быстрым шагом устремилась домой.

– До тебя далеко? – поинтересовался Савелий, когда Лариса плюхнулась едва ли ему не на колени.

– Порядочно! – хитро улыбнулась обольстительница и бросила по-английски водителю: – Билли, поезжай вперед, а дальше подскажу!

– Хорошо, мэм! – невозмутимо ответил негр. Он не раз отвозил Розочку к подруге и прекрасно знал адрес.

– А чем вы занимаетесь, Сережа? – интимно спросила Лариса, как бы невзначай прикрыв своей ладонью руку мужчины.

Савелий еще не отошел от целомудренных прикосновений Розочки, и, когда его теперешняя спутница прикоснулась к нему, он невольно вздрогнул, попытался даже руку отдернуть, но… А Ларисе только того и надо было, тем более что под брюками своего спутника она почувствовала лучшее доказательство своей теперь уже стопроцентной победы. «Нет, конечно, в машине не стоит, – думала она. – Билли наверняка настучит, а портить отношения с подругой не хочется. Впрочем, какие это все пустяки, главное – цель, считай, достигнута!»

Почувствовав, как напряглось тело Савелия и одеревенела его плоть, Лариса нахально потянула его руку к себе, в заранее расстегнутые брюки.

– Она же твоя подруга! – прошептал Савелий.

– Поэтому я и не отбираю тебя у нее, а только хочу немного попользоваться! – бесстыдно заявила Лариса. – Разве тебе плохо со мной?

– Пока не знаю! – откровенно признался Савелий. В голове у него все смешалось, а взбунтовавшаяся плоть требовала своего, и это почему-то раздражало. – Не хочу! – заявил он и хотел было вырвать руку, но девушка не пускала.

Ни слова не говоря, она впилась в его губы и принялась рукой Савелия ласкать свою промежность, одновременно массируя его плоть.

– Ты с ума сошла! – прошептал Говорков, не в силах противостоять ее натиску. – Нельзя же здесь!

– А здесь можно! – парировала Лариса, отпуская его. – Билли, останови-ка, мы зайдем что-нибудь выпьем! – Она кивнула в сторону небольшого ресторанчика. – Подождешь с полчасика?

– Конечно, мэм! Можете не спешить: я днем отоспался! – не без задней мысли заметил он.

– Пойдем, Сережа! – сказала Лариса, схватила своего спутника за руку и потащила в ресторан.

Она отлично знала это заведение при небольшом отеле, в который уже не раз заезжала с Лассардо. Ничуть не пытаясь скрыть, что ей здесь все знакомо, Лариса заказала номер и попросила немедленно принести туда шампанского, фруктов, а по просьбе Говоркова и водки. Затем взяла ключ от номера, подхватила своего спутника под руку и повела его на второй этаж. Савелий даже не сопротивлялся, искренне пытаясь понять, что с ним. Эта, казалось бы, вульгарная девица его словно околдовала!

Не успели они войти в довольно просторный номер, как в дверь постучали и тут же вкатили столик с водкой, шампанским в ведерке со льдом и разнообразными фруктами. Официант получил на чай и немедленно исчез, многозначительно сверкнув улыбкой.

Савелий молча откупорил бутылку водки и налил себе чуть ли не до краев.

– Тогда и мне водки, только такую же полную! – капризно потребовала Лариса. – За встречу! – провозгласила она, чокнулась и стала пить по-западному, маленькими глоточками.

Савелий одним махом осушил свой фужер, закусил долькой лимона и потянулся к пульту телевизора, но девушка, которая уже успела допить водку, перехватила его руку.

– Мы что, приехали сюда в ящик пялиться? – хихикнула она. Водка быстро ударила ей в голову, впрочем, и Савелию тоже.

Лариса вновь впилась в его губы и принялась довольно успешно высвобождать мужчину из костюма. И как только тело Говоркова обнажилось по пояс, она перенесла свои атаки на его грудь, как клещ, впиваясь в соски. Этого уже Савелий перенести не мог, и стриптиз принял взаимный характер. Вскоре они остались, в чем мать родила.

– Прямо Аполлон! – восхищенно воскликнула Лариса, после чего наклонилась, без тени стыда взяла напряженную плоть в рот и резко вобрала ее до самого конца.

От неожиданности Савелий дернулся, испугавшись, как бы партнерша не задохнулась, но та лишь подтолкнула его руку к своему разгоряченному и влажному лону. Вот удивился бы Говорков, если бы узнал, что всего каких-то два месяца назад эта бесстыдница была по большому счету невинной!

Она оказалась отличной ученицей истинного француза и вскоре сама стала привносить новшества, которые озадачивали даже многоопытного Лассардо. В любви Лариса вела себя не по-женски эгоистично, ей был важен процесс, собственные ощущения, а мужчина – так, инструмент, не более того. Она была просто ненасытна, и, когда Лассардо по каким-либо причинам был занят, она тут же звонила Кену Минквуду и безапелляционно заявляла, что хочет его, и прямо сейчас! Робкий, хотя и не молодой человек был просто без ума от этой женщины, ему и в голову не приходило ей отказать…

Как только Лариса увидела Савелия, то мгновенно решила, что он во что бы то ни стало сегодня ее трахнет. Относительно подруги она не испытывала никаких угрызений совести, решительно не понимая, что может связывать совсем молоденькую невинную девочку с таким великолепным самцом. И то сказать: сколько в нем было силы и нежности, красоты и животного обаяния! Ларисе хотелось, чтобы он растерзал ее, причинил ей боль. Савелий, казалось, понял ее без слов, тем более что и ему хотелось отомстить ей за то, что она заставила его предать свою любовь. Он наградил свою партнершу парой увесистых шлепков по пышным ягодицам, а затем принялся щипать за все места. Но чем больше он истязал ее, тем громче она визжала:

– Да! Да, милый! Сильнее! Избей меня! Укуси до крови! Расцарапай мне спину!

И вдруг Савелий почувствовал, что и ему эта оргия извращенной страсти доставляет удовольствие, если не сказать – наслаждение. В какой-то момент он даже перестал ощущать себя – душа сама по себе и плоть сама по себе. И вдруг он как бы со стороны увидел, что тело его задрожало, и эта дрожь передалась девушке…

Савелий очнулся от душераздирающего крика. Оказалось, что кричат они оба, и кричат оттого, что достигли момента сексуальной истины, а их потоки перемешались…

И вдруг Савелий взглянул на лежавшую рядом и словно впервые ее увидел. Если применить терминологию Льва Толстого, в нем ожил человек духовный, которого минуту назад, казалось, стер в порошок человек животный. Ему вдруг стало так противно, мерзко, что он грубо оттолкнул ее, встал и начал быстро одеваться.

– Почему? – удивленно спросила Лариса. Она никак не могла взять в толк, в чем причина столь странного поведения, ведь им было так хорошо, и это очевидно!

– Мне завтра рано вставать! – хмуро ответил Савелий.

– И все?

– Не нужно было этого делать!

– Но тебе же было хорошо!

– Было! – со злостью бросил он и добавил: – Было, да сплыло! Сейчас… – Он хотел сказать «противно», но почему-то не смог. – Сейчас горько!

– Не терзайся, милый! Розочке ведь еще впору в куклы играть! Я на тебя ж не претендую! – Она встала и тоже быстро оделась. – И поверь, не собираюсь ее посвящать в происшедшее!

– Надеюсь!

– Правда-правда! А захочешь меня, звони: мне действительно было с тобой здорово! – Женским чутьем она понимала, что теперь лучше подождать и не форсировать события. – Так здорово, как до тебя ни с кем не было! А тебе?

– Что мне? – нахмурился Савелий, снедаемый горечью.

«Какая же я все-таки скотина, – думал он. – Стоит симпатичной самке потереться об меня, как я тут же готов забыть обо всем на свете!»

– Так, ничего! – вздохнула Лариса, заметив его состояние. – Пошли? – Она направилась к двери, но на полпути остановилась и прихватила бутылку шампанского: – В машине откроем, хорошо?

– Посмотрим… – неопределенно протянул Савелий и открыл перед ней дверь…