Читать книгу Mediaгрех - Виктор Елисеев - Страница 11

В половине шестого я отправился к известному на всю страну заводу по переработке нефтешлама. Из проходной бодро выходили рабочие в тельняшках, камуфляже и потертых пиджаках, и их шумный поток тек четко к ближайшему ларьку разливного пива. Я взял тот же курс, и уже через минуту в моей правой руке была кружка разливных «Жигулей», а в левой – здоровенный пакет с чипсами. Опершись на кривое подобие стола, я встал рядом с группой работяг, щелкающих семечки и дискутирующих о свежих новостях шоу-бизнеса.

– Да я те отвечаю, у него точно яиц нет! Я слышал, что всем пацанам, которые в хор идут, яйца на хрен отрезают, вот и у Преснякова твоего, небось, так и было!

– Не, ты чё, хренота все это…

– Да как хренота, вон, по телику недавно говорили, что Майкла Джексона в постели с негритенком засекли, так что они там все сплошь гомики или без яиц!

– Не, ну а барды, они чего, тоже без яиц?

– Так нет, раньше нормальные были певцы – вон, Круг, Высоцкий – они нормальные. Это сейчас одни гомики.

Достаточно наслушавшись про тестикулы и сексуальную ориентацию эстрадных исполнителей, я направился к другому столу. Там разговор шел о политике.

– А я вообще в прошлом месяце во Фрязино с Ельциным бухал!

– Да брось заливать!

– Я в Москву к тетке летал, на шестьдесят лет. А она его еще с института знает, со Свердловска, вот пригласила.

– Охренеть! И чё, какой он?

– Нормальный мужик, чё.

– А что было?

– Ну нажрался, рассказал, как его в восемьдесят девятом с моста в Москву-реку сбросили, утопить пытались, суки. Потом что-то про америкосов затирал… Его водитель унес, пока, говорит, государственных тайн не разболтал.

Потом я узнал, что водка подорожала из-за козлов, поднявших акцизы, о единогласном признании матросами красоты Пугачевой, о чьей-то залетевшей соседке и про множество других немаловажных событий из жизни работников завода по переработке нефтешлама.

Наконец, наслушавшись захватывающих рассказов, я позвонил Максу, и мы встретились в баре «Азалык».

Заказав кальян и расположившись на диване, мы стали обсуждать мой поход в люди.

– Ну как прошла встреча с доблестными героями социалистического труда?

– Да так себе. Мудаки они.

– Э, не, Маратик. Это наши читатели, и мы должны их любить. Особой любовью. Ну так что же будут читать наши труженики?

– Да все, о чем пишут в желтых газетах, – скандалы, сплетни, всю эту лабуду про звезд. Про политику можно что-то такого же рода нагнать.

– Значит, нам нужны люди, способные намутить сенсаций, типа «Россия потрясена», «Раскрыты секреты»?

– Именно. И такой человек – перед тобой.

Васо

В свой бывший универ я перся с двояким ощущением. С одной стороны, возвращаюсь в место, которое, как мне казалось, наконец забыто, словно страшный сон, а с другой – такая ностальгия за душу взяла при виде старых стен! Вот тут с пацанами пиво пили вместо пар, вон там над физруком стебались. Помню, как на 8 Марта дарили преподшам связки гондонов вместо шариков. Золотое было время! Дубовые двери, времен, наверное, Древнего Египта, все так же открываются с трудом. Не успел я войти в холл, как меня окликнули:

– Кого я вижу! Васо-прикольщик! Какими судьбами?

– Здорово, Мелкий! Не поверишь, по работе к вам.

Мелкий, или Лёха Меликов работал в универе охранником. Его прозвище было из той серии, что никак не вяжется с внешностью обладателя. Это был здоровый лось, в юности серьезно занимавшийся тяжелой атлетикой. В общем, мы и познакомились с ним в качалке, еще когда я на первом курсе учился. Тогда я его Мелким и окрестил. Прижилось, блин. С этим кадром тоже было выпито немало, плюс к тому Мелкий был не дурак покурить травы. Узнав, что я по работе, Лёха сразу насупился.

– Только не говори, что ты теперь в ментовке пашешь, – пробурчал он.

– Нет, Мелочь, я журналистом стал. Газету новую выпускаем. Скоро увидишь, отрыв башки гарантирую!

– Да ну! – сразу просиял Мелкий. – Я тебе всегда говорил, что ты голова! А помнишь, как ты воздушную тревогу по радио на весь универ объявил…

– Было дело… – перебил я. Мне не хотелось терять время. – Но ты, блин, телепат хренов. Радио бы мне сейчас очень пригодилось. Пух на месте?

– Ясен красен, – заулыбался Лёха. – Никак решил вспомнить молодость? – кричал он уже мне вслед.

Мне было некогда предаваться длительным, хоть и приятным воспоминаниям с Мелким, и я поспешил в радиорубку, где вот уже одиннадцатый год подряд работал диджеем Александр Сергеевич Пушкин, а для своих просто – Пух. В отличие от своего полного тёзки, светоча русской поэзии, наш Пушкин был его зеркальным отражением. Диджею Саше было уже за тридцать, он имел пивной живот, коллекцию музыкальных дисков, с известными ему одному группами, и компьютер, который занимал большую часть его свободного времени. Нормальный джентльменский набор неудачника по женской части. Единственное, что объединяло двух Пушкиных, – черная курчавая шевелюра.

– Привет, красавчик! – сказал я голосом Мэрилин Монро. – А не поставишь для меня аргентинское танго?

– Васо! Здорово, приятель! – Пух стиснул меня в объятиях, припечатав к моей рубашке солидную долю хлебных крошек. – Ты какими судьбами?

– Надо бы воспользоваться твоим микрофоном, – с ходу пояснил я.

– Э, нет! Меня за тревогу твою чуть не вышвырнули, хочешь, чтобы я совсем без работы остался?

– Не волнуйтесь, Пушкин, – успокоил я диджея. – На этот раз все будет тип-топ.

Комбинация была несложная. В универе я был на короткой ноге со всеми, кто там работал, и с помещением проблем не возникало. Текст сообщения я набросал минут за пять и, когда наступил большой перерыв между парами, объявил на весь вуз: «Уважаемые студенты, преподаватели и сотрудники университета! Сегодня в 17.00 в актовом зале состоится собрание, посвященное проблемам современного общества в нашем городе! На повестке дня будет много интересных тем, таких как “Нежелательная беременность”, “Гомосексуализм – добро или зло?”, “Секс как средство управления” и т. д.!».

Я вспомнил, что когда учился на четвертом курсе, к нам в универ приезжал какой-то профессор кислых щей и что-то заунывно втирал нам про сексуальные отношения. Это была идиотская инициатива ректора, который вдруг озаботился воспитанием студентов. Никто не был готов выслушивать скучные ученые речи, но поржали все тогда от души. Мы задали профессору столько провокационных вопросов, что он, краснея, сбежал из зала. Так уж вышло, что я был кем-то вроде живой легенды в нашем вузе за свои многочисленные проделки, поэтому не сомневался, что какая-никакая фокус-группа точно соберется. Но неожиданностью стал полный зал.

Собрание прошло на ура. На этот раз в роли профессора выступал я, и такой метод обучения явно нравился молодым студентам. Наши зачуханные преподы и консерваторы-деканы тоже были довольны. Впервые в актовом зале шел открытый ожесточенный спор насчет секса и наркотиков, гомиков и лесбиянок, убийств и изнасилований. За пару часов все население универа погрязло в пороке.

Это была победа! Мне удалась разведка боем. Попал в точку, что называется. За несколько дней я оббегал все городские вузы и провел аналогичные собрания. Я выбрал самые запретные, самые неприличные и непристойные темы, и они сработали. В заключение каждого выступления я спрашивал: хотели бы вы видеть подобную информацию в газетах? Студенты орали так, будто они уже были готовы оформить годовую подписку.

Б.Рысь

Мне достались молодые мамы, домохозяйки и даже бабульки. Самый бесперспективняк, короче, я бы предпочла банкиров, аналитиков, искусствоведов. Однако за задание взялась без возражений. Опытный профессионал или по-настоящему талантливый журналист сделает конфетку из любого материла. А уж когда его примут и одобрят, можно будет намекнуть, чего это стоило. Слегка. Так, чтоб это казалось самостоятельной мыслью, пришедшей руководству в голову.

План и легенда были такие: я – молодая мама, с мужем недавно переехала в новый район и теперь хочу отдать ребенка в садик. Причем нужен не просто садик, а такой, чтоб дитятко мое там обласкали, английскому научили и меню специальное на обед и полдник подобрали.

Собрать мнения, советы, рассказы, жалобы, а потом все это плавненько свести к тому, что садиков нормальных нет. Никакого тебе меню, воспитательницам вообще на детей наплевать, они весь день предоставлены сами себе. И оттого уже с пеленок дети утыкаются в телевизор, портят зрение, толстеют, не хотят учиться и ужас-ужас-ужас. А вот ра-а-аньше – день и ночь играли на воздухе, и какие были здоровые! Это не может не выстрелить. Не знаю никого, кто бы не вспоминал с ностальгией о счастливом голопопом детстве. Так что стоит немедленно своим детям велосипеды, скакалки, летающие тарелки, ролики и, разумеется, полный набор высококачественной и недорогой защиты. Мысленно я уже вставляла ненавязчивую рекламу в статью, убивая двух зайцев. И задание выполнила, и инициативу проявила, помогая рекламщикам.

А уж раскрутить мамочек на рассказы о себе будет совсем просто. Вопросы толстых поп, «апельсиновых корочек», и как убрать волосы безболезненно, и как похудеть на пятнадцать кг за неделю, волновали, волнуют и будут волновать их всегда. Господи, как-как! Давно известно как – не жрать! Однако этого мы говорить не будем, а сведем к тому, что пора научиться уважать собственное тело, заботиться о нем, воздать должное продуманной нагрузкой, красивым снаряжением и формой и, конечно, специально разработанной программой. А купить все это можно где угодно! Не только в «Бадлере», разумеется, мы ведь не реклама, мы идеология.

С бабульками я решила разобраться позже, потому что не видела их в качестве целевой аудитории. Грабли и тяпки-то мы не продаем, а о здоровом образе жизни им думать как-то поздновато. О здоровом образе жизни в контексте спорта, конечно же, газету «Здоровье и народные рецепты» они-то запоем читают. Ладно, в конце концов, проконсультируюсь у собственной бабушки, а заодно и позвоню ей. Ну а пока меня ждали молодые мамочки.

Для знакомства я выбрала большой зеленый двор в нескольких кварталах от работы. И идти недалеко, и обман не раскроется в случае особой подозрительности. Операция «Мамочки» началась. Я, как Володя Шарапов, внедряюсь в банду, вербую агента, получаю основную информацию, на ее основании втираюсь в доверие к остальным, набираю материал и растворяюсь в летней дымке. Идеальный план!

Только все пошло не так с самого начала.

Во-первых, не стоило надевать платье и туфли. Совершенно не учла этот момент. Кроссовки, шорты или спортивные штаны, футболка – вот униформа молодой мамочки. И волосы непременно должны быть собраны в хвостик. Крысиный хвостик. Господи, как же они живут-то такие? Молодые же девчонки, а чучундры чучундрами. Жуть какая. Ладно, не столь важно, как они одеты, проблема в том, что разговорить их оказалось куда сложнее, чем я думала.

– Здравствуйте. Мы с мужем недавно переехали в ваш район. Вот теперь присматриваем садик получше. – Четыре пары не особо дружелюбных глаз смотрели на меня без всякого выражения. Мысленно я назвала их Мамаша в сером, Мамаша в шортах, Блондинка и Гюльчатай – за отчетливые темные усики у последней. – Может быть, вы подскажете какой-нибудь проверенный садик?

– А вы в очередь-то встали? – с какой-то ленивой недоброжелательностью обратилась ко мне Мамаша в шортах, судя по всему, она была в компании заводилой.

– В какую очередь?

– Ну в какую-какую, – в комиссию! Заявление пишете, подаете документы в комиссию и встаете в очередь. А потом ждете жировку. Мы вот сразу после рождения записались, в три годика дали место. Так что ничего у вас не получится.

– А сколько лет-то ребеночку? – с таким же ленивым пренебрежением подхватила разговор Блондинка.

– Два годика ей.

– Пф, так вас и не возьмут! Это же еще в ясли нужно. А яслей у нас в районе нет, были одни, в прошлом году закрыли. В общем, – резюмировала молчавшая до этого Гюльчатай, – ничего у вас не получится. Даже если денег дадите.

– А что, можно дать кому-то?

– Да конечно, можно, – слегка оживились мои собеседницы. – Всегда можно кому надо на лапу дать.

– Да-да, – подхватила Гюльчатай, – только сейчас совсем уже беспредел! В открытую уже говорят, кому сколько дать, без стыда и совести. И это еще что! Они ведь и с детьми так! Знаете, что они делают? Отупляют просто-напросто!

И тут на меня полился нескончаемый поток сплетен и нелепиц. Они явно готовы были выкладывать мне наболевшее, все свои жалобы и все домыслы до кучи. Разговор пошел вовсю без моей помощи, мне же оставалось только внимательно слушать и не перебивать.

За неполные десять минут я узнала, что детей специально учат плохим словам и чтоб они родителей ни во что не ставили и росли неуправляемыми! А постоянные поборы на пластилин и танцы идут на покупку машин директрисы, у нее их уже три. А с детсадовской кухни продукты прут грузовиками на перепродажу. И из-за этого вместо нормальной еды детей кормят гормональной кониной. А коней разводят на ферме при зоопарке по договору между администрациями, якобы в целях создания клуба реабилитации детей-инвалидов через контакт с лошадьми. А на самом деле конскую вытяжку продают китайцам, а мясо потом в садики или продают как говядину! А в огороде бузина, а в Киеве дядька…

Казалось, я нашла золотую жилу. Это никак не вязалось с начальным планом, однако такой материал нельзя было терять ни в коем случае. Максим с Маратом явно придумают, как выгодно его использовать.

По детским садикам я прошлась уже подготовленная – с ходу говорила, что собираю жалобы населения для передачи и последующего решения вопросов на уровне администрации. Узнала достовернейшие факты о коррумпированности всех слоев населения, особенно подробные сведения – о криминальных группировках нищих и побирушек, обогатилась информацией о генетических мутациях, о детях, рождающихся больными из-за пристрастия молодых мам к обработанным химией продуктам, о подменах в роддомах и криминале в школах. Плач о низких зарплатах и финансировании клиник пластической хирургии за счет социальной политики просто терялся на этом фоне.

Самой информированной группой опрашиваемых оказались бабушки. Удостоверение прессы открыло мне такие тайны, о которых не додумался бы ни один злодей ни одного даже самого кошмарного боевика. Прежде всего, воду нужно кипятить три раза, иначе она убивает, ведь в нее специально добавляют отравляющие вещества. Люди заболевают и начинают покупать все больше и больше дорогих лекарств. Это заговор правительства и фармацевтов. Во-вторых, лекарства не помогают, это все обман, люди мрут ускоренными темпами! В подтверждение этого недалеко от центра, прямо внаглую, на глазах у всех строят крематорий, который будет вырабатывать уран. А урановая энергия пойдет для подземного бункера губернатора. Его недавно нашли, когда рыли канализационную траншею. Однако пресса все замалчивает.

Ну что ж, судя по всему, мы явно будем первыми, кто расскажет всю правду народу. Я шла домой и улыбалась. Мысленно и так и эдак тасовала тонны полученной информации, выстраивая ее в гладкий связный текст. Завтра на летучке это точно будет бомба.

Лора Енина

Ненавижу банальности. Серые люди, примитивные истории, заезженная социалка. Мой первый материал должен стать шоком. Вызовом. В первую очередь для себя самой. На что я готова, чтобы удивить? Как запомниться читателю? На досуге начала анализировать собственные страхи. Раз вызывают эмоции у меня – значит, могут быть интересны другим. Страх одиночества? Куда нам, молодым и красивым. Для молодежи не особо актуально. Крыс, пауков, мышей боюсь, похоже, я одна, парням будет даже смешно читать об этом. До страха старости еще далеко, на самолетах летаю, как на карусели. А вот покойнички – действительно тема что надо. Уже давно в моей шальной голове блуждала мысль побыть в роли патологоанатома. Хотя бы на денек. Признаюсь честно, я до ужаса боюсь мертвецов, и поход в морг произвел на меня сильнейшее впечатление.

– Алло, здравствуйте. Меня зовут Лора Енина. Я являюсь специальным корреспондентом газеты. В настоящее время работаю над проблематикой патолого-анатомических отделений нашей области. В прессу просочилась информация о санитарных нарушениях в вашем ведомстве. Мол, трупы в несколько рядов на кафеле, а холодильники забиты фруктами из Китая. Уверена, что это просто слухи, но в качестве опровержения готова лично посетить ваш морг и разубедить миллионы наших читателей в очевидной клевете. Мне будет необходим сопровождающий и интервью с паталогоанатомом. – Не дождавшись ответа, я повесила трубку. Пусть напрягутся. Накатив сто грамм для храбрости, я отправилась на окраину города в единственный известный мне морг.

Через полчаса я была у цели. Окутанное лесополосой, передо мной возвышалось старое двухэтажное строение, как выяснилось позже, постройки 1936 года. У ворот стояло множество машин с венками внутри. Сразу стало как-то не по себе. «Экскурсовод» меня уже ждал. Пройдя бюро ритуальных услуг, мы оказались в плохо освещенном помещении судмедэкспертизы. Здесь царили покой и тишина. Среди работников встречались в основном женщины с суровыми лицами и безразличным взглядом. В административных кабинетах отсутствовали компьютеры и прочая оргтехника. Далее мы прошли в служебное помещение, где хранятся инструменты для вскрытия покойников. Еще в коридоре я почувствовала ужасный трупный запах, от которого защипало в носу и закружилась голова. Набрав побольше воздуха в легкие, я открыла дверь и вошла внутрь. Первое, что увидела: прихожая, с пола до потолка отделанная кафелем. По краям – несколько металлических кушеток. В самом большом помещении на таких же «лежанках» находились четыре желто-синих трупа. Я подошла ближе к одному из них, чтобы рассмотреть лицо. Когда-то этот человек играл в футбол, влюблялся, стремился быть счастливым, а теперь беззащитно лежит на алюминиевом столе, в виде куска гниющего мяса, и ждет своей очереди захоронения.

В помещение зашли люди в белых халатах. Несмотря на ужасающую обстановку, они были в хорошем настроении и даже успели обменяться парой шуток в мой адрес. Раньше мне казалось, что все работники подобных заведений мрачные пессимисты и депрессивные извращенцы. А эти ничего, даже симпатичные ребята.

Я решила пройти в самую дальнюю комнату (лучше бы я туда не заходила), оказавшуюся местом, где хранятся все трупы, попросту говоря, морозильник. От увиденного меня покоробило. Картина была далека от той, что мы привыкли наблюдать в голливудских блокбастерах: сверкающая чистота, выездные алюминиевые шкафы. На площади примерно в двадцать квадратных метров было навалено не менее пары десятков мертвецов. Я коротко вскрикнула от испуга и бегом вернулась в «чистый» отсек прозекторской. Сами понимаете, нервы не железные.

Однако новая картинка была похлеще предыдущей. Санитары положили труп на металлический стол с вмонтированным умывальником, напоминающий перевернутую ванну. Один из патологоанатомов вставил мертвецу под спину деревянный брусок для того, чтобы грудь выдалась вперед, и провел скальпелем от шеи до низа живота. С каждой минутой мне становилось все больше не по себе. Тем временем врачи продолжали делать свое дело. Сначала отделили кожу от ребер, после разрезали часть живота и достали печень (как выяснилось, она была не очень здоровой, наверное, при жизни человек любил выпить). Орган тут же оказался на специальных весах, расположенных рядом со столом.

Последнее, что помню, – как подкашиваются ноги. Дальше – ничего. Пришла в сознание уже на улице. Слава богу, нашатырь в этих местах всегда наготове. «Экскурсовод» долго еще хлопотал вокруг меня, предлагая то воды, то подвезти до дому. Какое-то время я так и сидела на скамейке, рассматривая осенние облака и красоту местного леса. Возможно, впервые я благодарила Всевышнего за то, что жива, здорова и готова к новым открытиям своей жизни. Разумеется, на интервью с паталогоанатомом в тот день меня уже не хватило.

Тин Тоник

Сколько себя помню – всю жизнь ездил в электричках. Угораздило меня родиться в ближнем пригороде, что называется, не пришей кобыле хвост. С одной стороны, до центра города рукой подать, с другой – не настолько близко, чтобы тусоваться допоздна и потом не бежать сломя голову на последний поезд. Максим потому и поручил мне электрички, так как я единственный из всей команды, кто ими пользуется.

Еще пару недель назад я и представить не мог, что попаду в такой проект. В детстве всегда мечтал о подобной работе, и пока все рубились во вкладыши, для меня не было большего кайфа, чем урвать какой-нибудь московский молодежный журнал или слушать только-только появившиеся аналоги западных радиостанций. Часто представлял себя у микрофона в студии и даже, помнится, что-то записывал на кассеты. Я даже псевдоним себе тогда придумал: Тин Тоник. Первая часть от модного тогда словечка «тинейджер», а вторая – как меня звали друзья, сокращая мое настоящее имя. На самом деле зовут меня Антон Петров, но поди попробуй стань известным с таким редким именем.

Я хотел попасть на радио, а в итоге вкалывал в прессе. Сутки напролет какие-то репортажи, которые писать приходилось исключительно по шаблонам. Правды не было, а были только сухие факты. Статистика, логистика и прочая пофигистика. Короче – ерунда полная. После трех лет такой практики я совсем было потерял то чувство романтики, которое двигало мной при выборе профессии и которое оказалось скомкано и истоптано, когда я стал заниматься подобной писаниной. И когда мне предложили поучаствовать в создании новой газеты, то ни секунды не мялся. Я понял: вот оно. Вот теперь я оторвусь!

Поскольку обычное дело в час пик – беспощадная схватка между теми, кто хочет зайти в вагон, и теми, кто хочет из него выйти, а также толпа консервов внутри поезда, я решил пройтись по электричкам (или, как я больше привык говорить, по «собакам») ближе к вечеру, когда одуревший рабочий класс уже рассосется по своим домам. В это время можно встретить множество разношерстной публики, в основной своей массе – молодняк от шестнадцати до двадцати пяти, который едет тусоваться в центр города и который я выбрал своей первоначальной целевой аудиторией. Как оказалось позже, аудитория моя на самом деле границ не знала.

В грязном тамбуре отвратительно воняло табачным дымом, источником которого были две девчонки лет шестнадцати. На ловца и зверь. Девчонки курили дешевые сигареты и болтали.

– Он штаны спустил, и тут я как начну ржать!

– А он?

– А он говорит: «Чё ты ржешь?» – и смотрит так обиженно…

– Ха-ха-ха!..

Я решил прервать их великосветскую беседу.

– Добрый вечер, леди! – Я подошел к ним. – Как оно?

Улыбки тут же слетели с их физиономий. Наверное, подумали, что я начну приставать, хотя вид у меня был совсем не угрожающий.

– Здрасте! – ответила та, которая рассказывала про неудачный сексуальный опыт.

– А у нас ничего нет! – помедлив, зачем-то добавила она.

– Да мне ничего и не нужно, – успокоил я их. – Расскажите лучше, чем сейчас молодежь увлекается? Я журналист, мне для работы надо.

Вопрос был, конечно, идиотский. Но поняв, что я настроен миролюбиво, девушки с удовольствием поддержали беседу. Когда человек напуган, он будет делать что угодно, лишь бы заговорить зубы. Сперва они что-то мямлили про музыку и шмотки, но я чувствовал, что это все не то. Через пять минут разговора, задавая правильные вопросы, я все-таки услышал то, что хотел. То, что они обсуждали, пока я не подошел. Молодежь нынешнюю хлебом не корми – дай перемыть кости одноклассникам, учителям, и остальному их окружению. Причем, по словам моих собеседниц, «пацаны хуже баб».

За время нашего недолгого интервью я выяснил, кто с кем переспал, кто кому изменил, кто кому продал наркоту и кто из звезд эстрады гомосек, а кто притворяется. Поблагодарив девчонок, я отправился дальше.

В течение недели в роли моих подопытных был самый разный народ: от таких вот малолетних докладчиц до беспроигрышного варианта бабушек-осведомителей. Я узнал, что в нашем городе живут, по меньшей мере, семь внебрачных сыновей Юрия Антонова, пять – Иосифа Кобзона и две дочки Рыжего из «Иванушек». Причем мне даже указали имена и адреса этих людей.

Все эти непроверенные факты меня не интересовали. Было важно другое: абсолютно все опрошенные мной люди, включая завсегдатаев электричек – измученных жизнью сорокалетних мужиков с китайской черной сумкой и бутылкой крепкого пива, все с каким-то ненормальным фанатизмом норовили кого-то задеть, унизить, засунуть руки в грязное белье поглубже.

Самым интересным классом людей в этом смысле были дачники. Вечер пятницы и день воскресенья – вот когда состоялся мой самый большой улов! В электричках – нереальные скопления людей, в обычной жизни представляющих самые разные профессии. Мне удалось вовлекать в беседу целые вагоны, набитые школьными учителями, врачами, продавщицами, охранниками и черт знает кем еще. А один раз, вот это был вообще водевиль – мне случайно удалось чуть не до драки поссорить двух пожилых кандидатов наук, которые внезапно скатились до обсуждения ориентации всех известных им артистов. Короче, дачники мне очень помогли. Стало ясно, что только сплетни, порно и дерьмо, – вот что интересует этих приличных с виду людей. Ну что же, будет вам грязная правда! Посмотрим, как вы запоете, когда сами станете героями статей!

Шланг

Дурацкое это прозвище – Шланг. Со школы еще прицепилось, из-за роста, ну и вообще габаритов: руки как макаронины, ноги длинные.

После журфака я оказался на самой дерьмовой должности, которую можно представить, – остался при универе вести универский сайт, как бы контент-менеджер и комьюнити-менеджер, если по-московски. А на самом деле на сайте этом было полторы калеки на форумах и десять посещений в день. Я подозреваю, что это деканы и ректор. А по большому счету, я писал и перепечатывал тексты для методичек, объявления для студентов и вел что-то типа «Студенческого листка» тиражом 200 экземпляров. Короче, талант свой я просрал. Сольную писанину забросил, рассказы со стихами забыл, даже с городскими газетами все отношения порвал.

И на встречу эту с Максом Линчевым идти не хотел. Оту пел уже от дурацкой работы и бухла. А там – как-то ожил, сердечко туки-туки… Вспомнил годы молодые…

Ненависть особенно вспыхнула. Ко всем этим педерастам, которые молодость и талант мои в землю зарыли, говном своим изосрали. Сука, я талантливый парень, – мне говорили, что мои тексты лучшие на потоке, – вынужден заниматься адовейшим никчемушным говном! Методички преподам собирать! Курсовики за копейки писать!

Я им покажу. Я этот город своими текстами выворочу наизнанку. Они все! – все эти говнюки мне руки будут целовать!

Город у нас патриархальных устоев, сильна мусульманская диаспора, от Москвы далеко. Я ненавижу свой город. То есть нет, город как сам по себе я люблю – все его улочки-скамеечки, парки-палисадники. А вот горожан ненавижу, всех, себя в первую очередь.

Поэтому задание – определить, что нашим горожанам надо, я понял с точностью наоборот. Надо найти то, что они ненавидят, и воспевать это. Смаковать, расписывать на полполосы в каждом выпуске. Они будут с ужасом визжать: «О, опять эта гадость!..» – и спешить покупать газету, так их будет это манить и притягивать.

Я решил особо никуда не ходить – слишком ненавидел живое общение. Зашел через анонимайзер на городской форум, завел там пару фальшивых аккаунтов, поставил на аватарки девчачьи мордашки и начал заводить провокационные темы во всех разделах про все подряд.

Скоро выделились основные ветки, где срач разгорелся не на шутку. Каменты посыпались, как горох из дырявого мешка. Политика, религия, история, гражданское общество, секс.

– Если бы князь Владимир принял на Русь не христианство, а ислам, мы бы жили счастливо!

– Гитлер хотел спасти нас от Сталина!

– Правительство задрало!

Ну и так далее.

Любая из тем была благодатной, чтобы стать первой для моей рубрики в газете, но я решил, что все это скучно и топорно. «Уголок скинхеда», тоже мне скандал. Все эти размышления можно дома на кухне послушать. Нет, тут нужно что-то действительно мерзкое. Чтобы они его жрали, жрали, захлебывались.

Я решил изменить угол освещения. Надо осветить жизнь каких-нибудь парий, которых все ненавидят, но писать об их жизни с залихватским огоньком. Бомжи? Ерунда. Слишком они несчастные, и все их будут жалеть. Уголовники? То же самое, у нас каждый второй – уголовник. Наркоманы? Не то, не то. Не для нашего города. Вдруг меня словно озарило, все склеилось в идеальную картину.

Город, горожане! Традиционные устои, тюрьмы и уголовники, мусульмане и гопники, обыватели и пенсионеры, все они ненавидят только педерастов! (Ну я и сам их ненавижу, надо признаться.) Но! Именно о них надо писать. Пусть читают. Ох, как я буду писать! Вы все пожалеете!

ЗапяТая

У меня клевая работа. Я работаю на радио музыкальным обозревателем, а вообще было бы неплохо не только трындеть, но и писать. Одно другому не мешает.

С этой мыслью и билетом на концерт местной набирающей популярность группки «Стрекозы» я выходила из офиса. Группа, конечно, так себе, попснячок, однако солист у них симпатичный: светловолосый, накачанный. Люблю симпатичных, люблю блондинов, люблю накачанных. Шатенов тоже люблю и худых люблю, вообще люблю все красивое. А особенно люблю то, что бейджик «Пресса» дает мне проход за кулисы. Именно там всегда все самое интересное.

Большинство контактов в моей телефонной книжке (эх, когда-нибудь дорасту и до настоящего сотового!) были именно с пред– и афтер-пати, на которые можно попасть по знакомству или с помощью наглости и хорошо подвешенного языка. И первое, и второе, и третье у меня в наличии. А заодно пара историй, рассказ о которых уже можно выдать за готовые результаты опроса. Тем более что задание нам озвучили настолько общо, что можно было вообще не напрягаться.

Что волнует целевую аудиторию, когда сама аудитория даже слов таких не знает? Все темы давно известны и кочуют из тусовки в тусовку. Где достать и как получше спрятать наркотики. Зачем в райдере у группы ХХХ записаны восемь пар черных носков? Почему пиво в баре гостиницы всегда теплое, а звук всегда холодный? Отчего фронтмент рок-группы на концерте выбросил собаку со сцены, или как в трусах тощего продюсера поместилось два килограмма кокаина? Ну и пара смачных историй о том, что килограмма было не два, а три и как именно они туда поместились. С подробностями. Однако опросить фокус-группу все-таки стоит. Вдруг всплывет что-то интересненькое, хоть для газеты, хоть просто так.

Для начала я зашла домой и покопалась в интернете. Голубоглазого блондина зовут Самит Сатаев, и он определенно крашеный, но его это не портит. Куча его фоток на форумах полностью раскрыли мне его певческий талант. В остальных темах были в основном поиск тайного смысла в песнях, признания в любви и море анимированных сердечек. Ничего стоящего, но не страшно: это «дневная часть информации», а все вкусное обычно открывается ночью. Так что к вечеру пойду ловить на живца.

У черного входа ДК уже крутилась стайка совсем молоденьких девчонок с плакатами и фотками голубоглазика. Фанатки в ожидании пяти минут счастья, автографа, футболки с плеча кумира и, разумеется, любви с первого взгляда. Вполне могу их понять.

– Привет, девчонки. Вы узнавали, он отсюда пойдет?

Отвечать мне не торопятся, да и смотрят подозрительно. Конечно, я же конкурентка. Вдруг заечка-блондинчик на меня посмотрит, а не на них.

– Я просто с радио, ЗапяТая меня зовут, мне у него интервью взять надо.

Ага, вот моментально проснулись интерес и доброжелательность. Такие школьницы-котятки, а сразу почуяли перспективы.

– Да, нам охранник сказал, он тут пойдет. Мы его ждем, говорят, он, ну, они подбирают ассистентку в группу. Ну, типа офис-менеджера такого. Гримерку там обустраивать, напитки приносить, десерты… А потом можно будет войти в состав группы, ну, типа бэк-вокал. Они постоянно тестируют кандидаток, только пока не выбрали никого.

Ага-ага… Завтра прямо так с утра и расскажу: музыкальная молодежь озабочена проблемами трудоустройства, перспективами развития музыкальной индустрии и вот это вот все, в духе старперских лозунгов дедулек из спортивной колонки. Если не рассмеюсь, конечно.

Но это же надо, блин, вы посмотрите на нее! Тестируют, видишь ли, кандидаток, а ты им будешь десерты приносить! Прям в глазах написано, какие десерты ты ему носить собираешься. Только, рыбка моя, куда ты лезешь, ему ведь даже посмотреть на тебя – статья. Однако вслух я говорю совсем другое и узнаю последние новости о творчестве этой и других групп. Кстати, совершенно новой для меня стала информация о том, что певцы не носят трусов на концерте. Хм-м… неужели действительно не носят? Надо будет непременно проверить.

Максим Линчев

Я взял на себя самую сложную часть мониторинга – и решил обходить кабаки, бары и ночные клубы. На самом деле – именно там тусует наша самая верная, самая платежеспособная читательская аудитория. Я представлялся репортером, вынимал диктофон и подсаживался за столики. Спрашивал: что интересно, какие газеты читают, какие передачи смотрят.

Потом мне это надоело и я начал просто заводить разговор в духе: «Вот – читал газету, там про Пугачеву знаете что написано?!». Эх, видели бы вы, как люди начинали спорить! А я им в ответ: «Леонтьев отбелил анус! Да что ж это делается!» А потом: «Моисеев едет в Голландию и женится на Киркорове! Там гей-браки разрешены! Масляков решил сменить пол! Игорь Сорин не разбился, а улетел на Луну!» Ох, что тут было! Что было! И как мне наливали…

– Парень, а ты откуда это знаешь?

– Да я журналист! В Москве был на стажировке! Со всеми звездами в гримерках перебухал!

– Ну давай выпей со мной!

– И со мной!

В «Теме» было шумно. Я пошел туда, потому что собирался закончить этим заведением и потихоньку двигать домой.

Я направился к барной стойке, оглядел диспозицию. Все столы были забиты, а на танцполе неумело дергались несколько стройных пар ножек. Оно и понятно, в такую погоду даже в этой дыре будет тесно.

Ну, пора начинать. Раз столы заняты – опрошу бармена. Надо сказать, что под финал вечера мой бодрый тон начал сдавать темп.

– Э-э-э, уважаемый, а э-э-э, вы знаете про новые новости на э-э-э, нашей эстраде? Я про песни… Ну, э-э-э, Расторгуев-то из «Любэ», вы знаете, что он кастрат? Ему пришили яички доброй обезьяны (прямо так и сказал, представляете), поэтому голос такой. Ну, это… выйду ночью в поле с коне-е-емм… Я сам певец, мне рассказали на гастролях. Гармонист его, из «Любэ», сказал, который с бородкой…

И тут справа подплывает ко мне огромный амбал и голосом злой обезьяны произносит:

– Узнал?

– Нет, – говорю. – А должен?

– Тебе бы стоило…

Амбал сел рядом и в упор уставился на меня. На его уродливом табло ясно читалось, что пришел он нарочно по мою душу и свалить мне так просто – не удастся. Значит, будем действовать старым проверенным методом – как попрет.

– Ты Васяна помнишь? – промычал шкаф.

Я делаю удивленное лицо, хмурю брови. В этом шкаф был прав. Я действительно не только мигом вспомнил тощего типа по имени Васян Левитан (бывает же), но и события двухдневной давности, связавшие нас с этим скользким обмудком в баре под депрессивным названием «Бездна» – я его посетил с опросами два кабака назад.

Марат, отмечая удачную полулегальную сделку с продажей древнего автомобиля какому-то Гагику, позвал обмыть это великое событие. Мерно заряжаясь алкоголем, мы стояли плечом к плечу, как мушкетеры, выслеживая добычу на ночь, и не заметили, как в дальнем углу, прямо из пучины «Бездны» всплыл известный гопник, полублатной, отсидевший два года за хулиганку, Васян. Как выяснилось минутой позже, он абсолютно ни с чего приревновал ко мне свою куцую телку. Подкравшись к нам со спины, одним движением Васян попытался столкнуть нас с Маратом головами. Скорее всего, он видел этот прием в каком-нибудь сраном боевике или типа того. По его расчетам, мы должны были дружно упасть к его белым в сетку туфлям.

Но, на его беду, этого не только не случилось, зато сам он вдруг побледнел, осознав цену ошибки, потому что никого из его друзей-древопитеков рядом не наблюдалось. Я двинул лбом ему в нос, после чего бой был завершен. Васян, матерясь и харкая кровью, обещал «порвать меня, как Тузик грелку», при следующей встрече. После чего, опираясь на свою облезлую блондинку, убрался из «Бездны».