Читать книгу Азовская легенда - Виктор Гитин - Страница 9

* * * * *

На следующее утро певицу разбудили звуки волшебной мелодии, которую играл во дворе их дома скрипач. Он не мог держать свою любовь при себе и спешил поделиться радостью и счастьем со всем миром.

– Какая чудесная музыка! Это действительно музыка любви.… Как красиво ты играешь! – промолвила певица, когда скрипач на минуту прервался, чтобы напиться воды.

– Я не играю, я так чувствую, – ответил юноша. – Эти звуки идут прямо из души. Главное в них не мелодия. Главное в этой музыке то, что я испытываю. И это передать невозможно. Можно только сыграть, – смущённо ответил Янко. – Это так чудесно и удивительно любить! Вчера, когда мы гуляли с Ульяной, я попытался поймать струйку дождя и намотать её на руку. Но у меня не получилось. Я захотел поймать лучик солнца и скатать его в клубок. Не вышло! Я постарался залить свет луны в ладони. Но расплескал всё… Было так весело! Весь день мы были вместе, и она наслаждалась моими чувствами. А я блаженствовал от её наслаждения. Мы были едины, и в то же время, каждый ушёл в глубины души другого. Я купался в свете её сердца, а моё сердце ласкало и окутывало её. Мои чувства и переживания стали её чувствами и переживаниями. А её эмоции и волнения захлестнули меня. На миг мне показалось, что наши души слились в едином порыве нашей любви. Я хотел стать стеклянным человеком, чтобы отражать свет зари. Я хотел стать солнечным человеком, чтобы играть лучами. Я хотел стать полевым ветром, чтобы убаюкивать цветы и травы. Она такая необыкновенная! В изгибе её тела я чувствовал нежность морской волны. В прикосновении её рук ощущал запах ромашки и вкус миндаля. Лепестки её губ манили истомой прохлады и жаром страсти. Глаза, эти чудесные глаза! Они переливались звёздами неба в предрассветном тумане. Мягкая кожа ласкала взор и растворяла мысли, как дымку нежного облака. Лишь вечерняя прохлада разлучила нас…

Леся застыла посреди двора и с тихим трепетом прошептала:

– Какая красивая сказка!

– Это не сказка! Это явь! – возразил парень и снова взял в руки скрипку, потому что ему не хватало слов, чтобы выразить свои чувства.

И скрипка запела. Скрипач не просто играл, он творил волшебную ткань звуков из ничего. Музыка лилась и заполняла пространство двора, дома, улицы. Она поднималась к небесам и снова горным водопадом исторгалась к земле, охватывая и поглощая всё на своём пути. Дома, деревья, скромная дворовая утварь – окутывались нежной дымкой пронзительной песни любви, которую сочинял Янко.

Но вдруг эту удивительную и необыкновенную игру прервал резкий и грубый окрик, раздавшийся у калитки:

– Всем стоять! Не дёргаться! Я Полицмейстер, смотритель порядка в городе! Согласно указу Императора и вышестоящим инструкциям осуществляю приличие и добронравие. Что у вас здесь за безобразие?!

– У нас нет безобразия. Может быть, у вас есть какое-то безобразие. А у нас всё хорошо! – недовольная тем, что кто-то испортил великолепную музыку, выступила вперёд Леся. Сказался большой опыт одёргивания хамоватых постояльцев трактира.

Янко был слегка обескуражен окриком нежданного гостя. Его так сильно переполняли эмоции, что он не сразу понял, что произошло и почему ему помешали играть. Но смущённо опустив скрипку, он всё же миролюбиво улыбнулся и весело поддержал соседку:

– Да, у нас всё отлично! – а потом, наивно желая поделиться своей радостью с незнакомым человеком, честно добавил. – Я влюбился! И сочинил новую сонату.

– Таким образом, целых два вопиющих безобразия! Во-первых – влюбился! Во-вторых, пиликаешь на скрипке без соответствующего разрешения верховной власти. И вообще вы веселитесь, чем нарушаете общественный порядок! – с серьёзностью на лице заключил смотритель городского порядка.

– Но разве веселье враг порядку? – не понимая происходящего, улыбнулся скрипач. – Хотите, я и вам сыграю?

– Мне ваши «тру-ля-ля» ни к чему! – осадил примирительное предложение парня Полицмейстер. – У меня жена каждый вечер мне такие концерты устраивает, что лучше всякой пожарной сирены. А вот веселье без официально оформленного разрешения – это не просто нарушение приличия. Это особо злостное преступление, требующее наказания.

Леся громко рассмеялась. Глупость городского радетеля добронравия так развеселила её, что она с вызовом посмотрела на сурового мужчину и задорно спросила:

– Как же вы собираетесь нас наказать? Разве есть такой закон, по которому можно наказать людей за любовь, за веселье и за счастье?!

Полицмейстер.

По мнению Полицмейстера, для торжества порядка каждого жителя города надо было либо поощрить, либо наказать. Иначе ему было сложно отделить правильных граждан от неправильных. Он был убеждён, что нарушение хаоса и безобразия, сложившихся за многие годы его службы, ведёт к беспорядку и неопределённости жизни. А беспорядок и неопределённость блюститель закона не любил.

– Если такого закона ещё нет, то это не освобождает от ответственности за его несоблюдение! – нимало не смутившись, ответил нежданный гость. – Я по своему опыту знаю, когда хочешь наказать человека, то всегда можно придумать ему какое-нибудь обвинение. А потом заставить добровольно поверить в это окружающих. Вот, например, ваше недозволенное веселье и радость – есть насилие над русалками. Его можно расценить, как надругательство над их тяжёлой скорбной судьбой. А несанкционированное самопроизвольное счастье, особенно в крупных размерах, это вообще враждебный акт против нашего государства и власти. Поэтому наказать вас – логично и гуманно. Будем восстанавливать порядок на вверенной мне территории имеющимися в вашем распоряжении средствами. Надеюсь, средства у вас есть?

– Какие средства? – наивно и простодушно переспросил Янко. Он совсем не осознавал, чего от них хочет этот сердитый и суровый начальник. А упоминание русалок вовсе привело его в замешательство и недоумение.

– Финансовые, естественно. Деньги! – недовольно пояснил радетель спокойствия и благонравия.

– Есть… но мало, – чистосердечно признался парень. – А зачем?

Тут Полицмейстер возмутился его несообразительности:

– Как зачем?! Я что порядок должен за свой счёт восстанавливать? Нашли дурака!

– Неправда, мы вас не искали! – вступила в пререкания с представителем закона певица. – Вы сами пришли…

Она была опытная в житейских делах и поэтому, когда речь заходила про деньги, считала себя более знающей, чем юный оторванный от жизни сосед. Она выступила вперёд и попыталась загородить собой доверчивого и наивного музыканта. Но это не остановило смотрителя порядка и не произвело на него впечатления. Он вальяжно уселся на лавку, достал из сумки лист бумаги и сухо поинтересовался:

– Для начала составим протокол. Ты кем приходишься обвиняемому?

– Я? Никем… – теперь уже стушевалась Леся. – Я просто соседка…

– Хорошо. Тогда будешь моим свидетелем обвинения. Мне могут понадобиться свидетели, – деловито приказал чиновник.

Леся минуту что-то соображала, но потом, взяв себя в руки, громко возмутилась:

– Не буду я никаким свидетелем! Тем более обвинения. И вообще, как вам не совестно устраивать допрос совершенно невиновного человека?

– Совестно? – переспросил Полицмейстер и затем многозначительно, со знанием дела, объяснил свой взгляд на жизнь. – Я считаю, что частое использование совести может привести к её порче и скорому изнашиванию. Поэтому храню её подальше. Вообще пользоваться своей совестью глупо и расточительно. Я предпочитаю использовать совесть окружающих. Я давно усвоил, что муки совести и рабочий зуд лучше всего лечатся крепким сном. Но сейчас мне спать нельзя. Я при исполнении важного государственного долга. Я изобличаю преступника, который летал над городом и нарушал благонравие!

– Но я не нарушал! – попытался оправдаться Янко и снова пояснил мотивы своих поступков. – Я сильно полюбил одну девушку. Полюбил так искренне и так возвышенно, что от этой любви у меня появились волшебные крылья. А если у человека есть крылья – то он обязан ими воспользоваться. Чтобы показать всем людям чудесную силу настоящей любви!