Читать книгу Хранитель Зоны - Виктор Глумов - Страница 3

Игнату тогда было десять лет. Друг Пашка рассказал, что если сбросить кота с пятого этажа, с ним ничего не случится, Игнат не поверил, и Пашка решил доказать свою правоту опытным путем. Для этого требовался кот, одна штука.

Подопытным экземпляром выбрали сизую кошку Кашку, которая жила во дворе и перебивалась объедками уже второй год. Зимовала она, забившись между трубами с горячей водой, и доверяла всем, от кого могла перепасть корка хлеба.

Чтобы привлечь Кашку, Павел спер из дома сосиску, раскрошил возле сирени, за которой трубы, и принялся звать. Игнат и Олежка, местный дебиловатый отморозок, топтались поодаль, дурачок ковырял в носу.

Кошка ответила радостным мявом и выскочила из кустов пушистой серой молнией, бросилась жадно поглощать лакомство. Пашка спикировал на нее, сграбастал и усадил за пазуху. Кошка замурчала.

Олежку Игнат опасался, но он был нужен, потому что жил на пятом этаже. Озираясь, поднялись по ступенькам. Олег отпер дверь, и в лицо будто дохнул бродяга – воняло кислятиной, перегаром и куревом.

Кашка за пазухой Павла урчала маленьким трактором. Игнат втянул голову в плечи, ему казалось, что он не в квартире, а на стойбище первобытных людей. Звякнув, покатилась по полу опрокинутая Пашкой бутылка.

Олег уже орудовал шпингалетами на балконе, хрипло матерясь. Когда Пашка с Игнатом пришли, окно уже было открыто, Олег свешивался вниз.

– П

ец ей, – он припечатал к подоконнику сигаретную пачку. – Ставлю три рубаса, что сдохнет.

Пашка мотнул головой, почесал веснушчатый нос:

– Не-а. Три рубля, что не сдохнет.

Кашка спрыгнула на пол – лохматый дымчатый шар – чихнула. Пашка взял ее на руки и протянул Игнату, отошел от окна:

– Бросать будешь ты.

– А почему я? – возмутился он.

Олежка ринулся на него, сжимая кулаки:

– Давай, сука, а то я тебя сброшу. Баба!

Игнат, держа кошку на вытянутых руках, выглянул из окна: внизу была клумба – красные головки тюльпанов и желтые – одуванчиков утопали в высокой траве, чуть поодаль пылился бежевый «запорожец» со спущенными колесами. По идее, трава должна смягчить удар…

– Не думал, что ты такой трус, – проговорил Пашка, отряхивая от шерсти куртку и пионерский галстук. – Весь испачкался… Ааа, и брюки тоже. Мамка прибьет.

Олег наступал, грудью уперся Игнату в лицо, схватил его под ребра и усадил на подоконник, счастливо улыбаясь. Толкнул его, придержал и сказал ласково:

– Бросай, ссыкунишко.

Сердце Игната ушло в пятки. Жалеть, что связался с дрянными пацанами, было поздно. Они все равно сбросят кошку, да еще и его отметелят. Пашка говорит, Кашка выживет, значит, выживет. Главное, чтоб никто не видел, что он над животным издевается, а то расскажут маме, потом стыда не оберешься.

Но руки разжиматься отказывались. Висящая над пропастью Кашка возмущенно возопила, царапнула когтями по запястью. Игнат зажмурился и отпустил ее. Она придушенно квакнула, донесся приглушенный хлопок.

Не открывая глаз, он спрыгнул с подоконника, отошел в комнату с черным прокуренным потолком и только там разлепил веки.

Пашка и Олег свесились с балкона, было видно только два зада – упитанный, обтянутый новыми школьными брюками, Пашкин, и тощий, с кривыми латками на выцветших трениках. Приятели молчали, кошка орала благим матом, будто с нее живьем сдирали кожу. Смотреть, что с ней, у Игната не хватило смелости.

– Сдохнет! – радостно заявил Олег. – Зырь, как ее корячит. Гони бабки.

– Нечестно! Она беременная, а надо здорового кота! – возмутился Пашка.

– А если в рыло? Ваще страх потерял?

– Ладно, давай подождем.

Игнат попятился в прихожую и выскользнул на лестничную клетку. Майка прилипла к спине, сердце колотилось молотом о наковальню. Чтобы попасть домой, Игнату надо было пройти мимо Кашки, которая если не мертва, то сильно покалечена. Наверное, котята в ее животе полопались, как шарики, и она точно сдохнет. Он пошел в обход. Дома попытался изгнать из головы ранящие мысли, но они возвращались снова и снова. Он – убил живое существо. Он – убийца.

К вечеру у него поднялась температура, и начался насморк – то ли совпадение, и он просто простыл, то ли от нервов. Всю неделю, пока он болел, ему снилась Кашка. Она приползала на сломанных лапах, с раздробленным черепом, с переломанным позвоночником, приходила, путаясь в кишках, приносила разложившихся котят.

С замирающим сердцем Игнат пришел на место преступления, но труп Кашки не нашел – то ли дворник его убрал, то ли все-таки она выжила. Но на трубах, что за кустом сирени, она больше не появлялась. С Пашкой он после этого больше не разговаривал, даже смотреть на него не мог.

За свою жизнь Артюхов делал много страшных вещей, но воспоминания детства все равно были самыми пугающими.

Теперь, сидя на больничной кушетке, он заново все это переживал. Игарт, побывавший в его сознании, будто отпечатался там, будто содрал с совести броню, которую Артюхов наращивал год за годом. Сейчас ему предстояло заглянуть в глаза жене Маузера, и он готов был под землю провалиться. Ведь он подставил ее мужа, отчасти по его вине Ольгу взяли в заложники. Другого выхода не было, но оголодавшая совесть, проснувшаяся после многих лет летаргии, плотоядно клацала зубами.

Вокруг больницы кружили журналисты, хотели узнать, где же пропадал олигарх все это время. В офис «Сигмы» и «Парадиза» со дня на день заявятся менты, Котов наверняка попытается переложить ответственность на генерального директора, и надо срочно заметать следы, но он не в силах об этом думать. В мыслях – Ольга и больше ничего.

Ольгу накачали успокоительным, и она спала в палате, а он дежурил под дверью, спрятавшись ото всех и в первую очередь – от самого себя.

Мимо пробежала постовая сестра с капельницей, посмотрела с интересом, прошествовала в конец коридора, юркнула за дверь, откуда доносились стоны. Стоны усилились, потом стихли. Возвращалась сестра уже без штатива, задержалась напротив Артюхова, открыла рот, но он сказал:

– Мне надо быть здесь. Домой я не поеду.

– Как знаете, – пожала плечами она и зашагала к столу, что в середине коридора, обернулась: – Она проспит до обеда, и вам не помешало бы.

– Помешало бы, – его тон заставил девушку замолчать и больше не настаивать.

Видимо, покинуть пост и при свидетелях заночевать в ординаторской ей не позволяла совесть, вот она и пыталась его спровадить. Артюхов спать не хотел, его тело дрыхло пять дней, пока разум метался в виртуальной Зоне. Интересно, она отпочковалась как отдельная реальность или погибла? О втором думать не хотелось.

Над головой тикали огромные больничные часы. Медсестра клевала носом над глянцевым журналом, ее лицо, подсвеченное синеватой настольной лампой, казалось потусторонним.

И вдруг скрипнула, приоткрываясь, дверь в палату. Ольга высунула голову и с трудом сфокусировала взгляд на Артюхове. Держась за стеночку, кое-как вышла и рухнула на кушетку рядом с ним. Медсестра тотчас проснулась, вскочила, прибежала и нависла над ней:

– Девушка, вернитесь, пожалуйста, в палату.

– Со мной все хорошо, – проговорила Ольга пьяным голосом и мотнула головой.

От мощного снотворного она все еще «плыла».

Медсестра уперла руки в боки:

– Сейчас я позову врача…

– Да хоть санитаров! – Артюхов встал, возвысился над ней. – Хоть расстрельную команду! Девушке надо знать правду, так что оставьте нас, пожалуйста. Все будет хорошо, ее здоровью ничего не угрожает.

Медсестра всплеснула руками и удалилась на пост.

– Спасибо. – Оля спрятала лицо в ладонях, закрывшись русыми волосами, словно ширмой. Большой палец левой руки был в лонгете, ладонь плотно забинтована.

Врач говорил, что верхняя часть фаланги болталась на связках, Котову так и не удалось до конца ее отрезать, вернуть ее на место получится, но палец вряд ли будет сгибаться. Бьющуюся в истерике женщину накачали снотворным и отвезли в травматологию.

Пока не потеряла сознание, она постоянно спрашивала, где ее муж. Не об отрезанном пальце думала, не о том, что могла умереть, – о Маузере. Что она в нем нашла? Хорошенькая ведь женщина, даже, скорее, девушка: тонкая, но фигуристая, длинноногая, в лице есть что-то эльфийское – то ли ярко-синие раскосые глаза, то ли тонкий, будто выточенный из мрамора, нос и кукольный подбородок с едва заметной ямочкой. Она не красилась, и в русых волосах виднелась едва заметная седина.

– Что с ним? Где он… Игорь? Ты знаешь? – она подняла голову и посмотрела на Артюхова ошалелыми глазами. – Ты знаешь, – кивнула она и схватила его за руку.

И что делать? Рассказать ей правду или тешить надеждой? Если рассказывать, то с чего начинать? Да и поверит ли она?

– Меня зовут Игнат Артюхов, – начал он, но Ольга его прервала:

– Знаю. Игоря наняла ваша жена, чтоб он вас нашел… Нашел, как вижу. Но где… он сам? И почему у меня провалы в памяти?

Игнат помассировал виски, запрокинул голову. «А вы знаете, Ольга, что ваш муж, скорее всего, умер в этом мире. Зато в параллельном, созданном мной и навсегда запечатанном, он жив. Мало того, он там бессмертен, так что не расстраивайтесь».

– Что же вы молчите? – Ольга притянула его руку к себе. – Он… жив?

– В некотором смысле, – пробурчал Артюхов, освобождаясь. – Но, может, и нет.

Ольга отшатнулась. И тут Артюхова осенило. Не обязательно рассказывать фантастическую составляющую правды.

– Успокойтесь, пожалуйста, – проговорил он мягко. – Этого нельзя сказать наверняка. Маузер вытащил меня из очень нехорошего места, так что теперь я его должник, и потому здесь. Не перебивайте, дослушайте. В моей клинике втайне от меня проводились эксперименты над людьми, я сам стал жертвой такого эксперимента. Маузер все это разузнал, и он теперь… Не исключено, что он просто спит, жизнедеятельность организма поддерживают приборы, а его разум заперт в другом месте.

Ольга вскочила, пошатнулась и села, обессилев.

– Тише, пожалуйста, – продолжил Артюхов, на ходу и импровизируя и разрабатывая план действий. – Надо поговорить с садистом, который пытался отрезать вам палец, с глазу на глаз. Мне он поведает то, во что менты просто не поверят, и расскажет, где находится тело вашего мужа. А потом мы вместе поедем к нему. К тому времени вы придете в себя, сейчас вы на ногах еле стоите.

Ольга села, сведя колени и разведя стопы в стороны, как мертвецки пьяная. Переварить услышанное ей было сложно. Игнат повторил:

– Я поговорю с бандитом, потом приеду к вам, и мы вместе заберем Маузера.

Оля улыбнулась, и на щеках залегли трогательные ямочки:

– Спасибо. А то спать не могу – галлю…цинации.

– Давайте я вас провожу.

Артюхов помог Ольге подняться и повел ее в палату, придерживая за плечи. Вторая и последняя кровать скрипнула, огромный холм, накрытый одеялом, про-басил:

– Я устала. Сколько можно шляться? То вопит, то шляется…

– Молчать! – рявкнул Артюхов.

На нем был белый халат – пациентка приняла его за врача и заткнулась. Ольга легла, счастливо улыбаясь, и попросила:

– Только сдержите обещание… Пожалуйста.

Артюхов кивнул, положил старенький телефон с сим-картой:

– Позвонишь мне. Мой номер в телефонной книге.

Дождавшись, пока девушка ляжет, он удалился. Ведь правда, Маузера можно попытаться достать из Зоны, если его тело живо, а это пятьдесят на пятьдесят. В случае благоприятного исхода, если Фрайб не умертвил тело, велика вероятность, что оно останется в состоянии овоща. Еще никто не проводил обрыв связей, в теории тело должно погибнуть, но так ли это на практике?

Сколько разных «если» – если Зона существует как самостоятельный мир, если тело Маузера живо… Короче говоря, только двадцать процентов, что удастся вернуть Игоря Коваля. Но сознание вцепилось в надежду хваткой умирающего бультерьера.

Остановившись у входной двери, он мысленно составил план: позвонить Рукастому, допросить Котова, калеными клещами вырвать, где тело Маузера и что с ним. Обернувшись и кивнув медсестре, он вышел из отделения. Отвернулся от сонного парня с фотоаппаратом, сидящего на стуле, направился к лифту. Журналист не узнал Артюхова в белом халате.

В холле, возле ресепшена с заснувшим прямо в кресле охранником, он набрал номер Рукастого, вслушался в длинные гудки. Наконец мент ответил усталым голосом, в котором сквозила обреченность:

– Ну, чего тебе опять нужно? В полчетвертого-то ночи?

– Допросить задержанного Котова. С глазу на глаз.

Долгоруков смолк – видимо, пытался спросонья вспомнить, что за Котов такой. Артюхов помог ему:

– С тем, что резал палец жене Коваля.

– А-а-а… Бесполезно. Он псих, несет околесицу. Завтра его в дурку переведут.

– Нет, к сожалению, он не псих, и мне нужно с ним побеседовать в интимной обстановке. Слышишь? Очень нужно. В долгу не останусь.

– Прямо сейчас? – вздохнул Рукастый.

– Если сейчас, денег будет больше.

– Ладно. Жди звонка.

Рукастый отключился, и только теперь Артюхов вспомнил об Ангелине, скривился, будто надкусил лимон, и набрал ее по памяти, не надеясь, что она ответит. Но жена сняла трубку:

– Игнат, дорогой, это ты? – прохрипела она.

– Я. Буду поздно, домой не жди, – отшутился он.

– Милый, ну где ты так долго пропадал? Я извелась, честное слово! Почему сразу не позвонил? По новостям передают, что ты жив, показывают тебя с какой-то кобылой…

– Эта кобыла – жена человека, благодаря которому я с тобой разговариваю, – он повысил голос, и жена застрекотала тише:

– Понимаю, я для тебя ничего не значу, но мог хотя бы предупредить? Неужели я не заслужила?

– Дорогая, – проговорил он почти ласково. – Скажи, не наблюдались ли у тебя провалы в памяти? Только честно.

Жена молчала, шумно дыша. Он представил, как она, бледная, с блестящими глазами, теребит прядь платиновых волос, потирает тонкий нос с горбинкой, думая, что бы соврать. Наконец жена ответила:

– Я не употребляла кокс, честное слово!

– Помнишь, я просил тебя никогда не пользоваться линзами дополненной реальности? – наслушавшись тишины, он продолжил: – Выброси их, дура! Иначе я сам приеду и выковыряю их тебе из глаз. Ты – дура, раз не прислушиваешься к мудрым советам. И да, не заслужила…

– Я тоже тебя люблю, – зло сказала жена и бросила трубку.

Артюхов сплюнул на асфальт, позвонил Антохе – водителю и телохрану. Встал на бордюр под фонарем и уставился на свою покачивающуюся тень. Мимо проносились машины, в основном с шашечками, и отражались в черных витринах. Бабочки плясали под плафоном, ожегшись, падали и ползали по асфальту, волоча белые крылья. Почему-то бабочки напоминали Ольгу.

Не дождавшись ответа, Артюхов сбросил, матюгнулся, пообещав устроить Тохе взбучку. Телефон в кармане завибрировал. Звонил Рукастый.

– Игнат? Ты где сейчас находишься?

Артюхов глянул на соседнее здание и продиктовал адрес. Рукастый сказал:

– Отлично. Оставайся на месте, высылаю за тобой машину.